О важном, смешном и серьезном

Ч. Айтматов «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», «Ранние журавли»
Г. Белых, Л. Пантелеев «Республика ШКИД»
Г. Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома»
В. Богомолов «Иван»
Д. Бойн «Мальчик в полосатой пижаме»
Ш. Бронте «Джейн Эйр»
Р. Буйе «Всё из-за мистера Террапта»
Б. Васильев «А зори здесь тихие»
Э. Веркин «Друг апрель», «ЧЯП», «Кусатель ворон», «Облачный полк»
П. Г. Вудхаус Книги о Дживсе и Вустере
П. ван Гестел «Зима, когда я вырос»
У. Голдинг «Повелитель мух»
В. Голявкин «Мой добрый папа»
Д. Грин «Виноваты звёзды»
О. Громова «Сахарный ребёнок»
В. Гюго «Собор Парижской богоматери»
Ч. Диккенс «Дэвид Копперфильд»
Джером К. Джером «Трое в лодке, не считая собаки», «Трое на велосипедах»
К. Дойл «Приключения Шерлока Холмса»
В. Драгунский «Девочка на шаре», «Он упал на траву»
А. Дюма А. «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо»
В. Железников В. «Чучело», «Чудак из «6б»
М. Зузак «Книжный вор»
М. Ибрагимбеков «Пусть он останется с нами», «За все хорошее — смерть»
И. Ильф, Е. Петров «Двенадцать стульев», «Золотой теленок»
В. Каверин «Два капитана»
М. Козырева «Девочка перед дверью»
Ш. де Костер «Легенда об Уленшпигеле»
Э. Кочергин «Крещенные крестами»
Ф. Купер «Зверобой», «Последний из могикан», «Следопыт»
Х. Ли «Убить пересмешника»
Д. Лондон «Зов предков», «Любовь к жизни», «Смок Беллью»
Б. Неверов «Ташкент — город хлебный»
К. Нестлингер «Лети, майский жук!»
Д. Остин «Гордость и предубеждение»
Р. Паласио «Чудо»
М. Петросян «Дом, в котором...»
Б. Полевой «Повесть о настоящем человеке»
В. Распутин «Уроки французского»
Д. Сабитова «Где нет зимы», «Три твоих имени»
П. Санаев «Похороните меня за плинтусом»
В. Семин «Ласточка-звездочка»
М. Сервантес «Дон Кихот»
Л. Соловьев «Повесть о Ходже Насреддине»
У. Старк «Умеешь ли ты свистеть, Иоханна?»
А. Тор «Правда или последствия»
Г. Троепольский «Белый Бим Черное ухо»
Л. Улицкая «Детский проект»
А. Франк «Дневник Анны Франк»
Г. Хаггард «Копи царя Соломона», «Дочь Монтесумы»
К. Хайтани «Взгляд кролика»
Е. Шварц «Дракон», «Тень», «Обыкновенное чудо»
В. Шефнер. «Сестра печали»
Г. Шмидт Г. «Битвы по средам»
Э. Шмитт «Оскар и розовая дама»
Г. К. Честертон «Рассказы о патере Брауне»
Ю. Яковлева «Дети ворона», «Краденый город»

 

«Круглый стол овальной формы».

Разговор о рефлексии. Т. Черниговская, А. Лобок, А. Демахин.

http://artvesti.ru/news/articles/2017/06/01/nejrolingvist-tatyana-chernigovskaya-o-samom-glavnom/

Ученые не могут договориться на эту тему. Одни говорят, что сознание – это просто реакция организма. Но тогда, извините, оно есть и у животного, птицы, рыбы, насекомого, инфузории – то есть у всех живых существ. И у цветка, который растет в горшке у вас дома, оно тоже есть – представляете? Или скажут, что сознание – это рефлексия, осмысление своих действий. Но в таком случае сознанием не обладает 90% населения Земли, потому что подавляющее большинство людей никогда не рефлексируют, а просто живут – как трава… Что же такое сознание? Ненахождение в коме, бодрствование? Вот вы можете сказать? Я – нет.

В Москве есть ряд школ, где выращивают если не гениев, то интеллектуальную элиту, отборные мозги. Туда бесполезно поступать по блату, не имея соответствующих способностей и талантов, – очень быстро выяснится, что ребенок «не тянет». Такие школы должны жить по своим правилам. Надо предоставить им возможность набирать таких учителей, каких они хотят, то есть дать вольницу.

– Как учителя должны обращаться с особо одаренными детьми?

– Думаю, на нюх. Учитель должен быть не то что равен своему ученику, но хотя бы, так сказать, из того же помета. Он должен чувствовать, что с этим конкретным ребенком нужно вести себя особым образом. Каким именно – подскажет чутье.

– То есть существует интуиция, шестое чувство… А как оно работает?

– То, что шестое чувство есть, – это факт. Но никто не знает, что именно оно собой представляет. Слова «инстинкт», «интуиция» – вроде джокеров. Когда не знают, что сказать, то объявляют: «А, это – инстинкт». Это просто игра словами, она не несет в себе никакой информации.

Я знаю одно: интуиции надо доверять. Она действует.

– А у вас она есть?

– Есть. И если мне внутренний голос говорит: «Не делай этого!», а я все равно сделаю – провал неизбежен.

– Вы сразу понимаете, что это «внутренний голос», или осознаете со временем?

– Скорее сразу. Я читаю по лицам, обращаю внимание на речь человека. И иногда у меня появляется немотивированная внутренняя тревога, не объяснимая никакими обстоятельствами. То есть вроде бы ничего не происходит плохого, а сердце все равно щемит. Почему? Хоть пытай меня – нет ответа.

http://www.philology.ru/linguistics1/chernigovskaya-08.htm

http://www.genlingnw.ru/Staff/Chernigo/publicat/Laugh.pdf

http://polit.ru/article/2008/12/24/langmind/

Сознание – это то, что противоположено его отсутствию, например, при наркозе? Или это то, что противоположено бессознательному? Или это способность к рефлексии? Это уже ближе. Способность к пониманию? Еще ближе. Но это целый спектр. Серьезные вопросы, кстати, возникают, когда термин «сознание» переводят с русского на английский. Сразу возникает большая проблема. В наиболее спокойной форме это переводится как «mind», что в обратную сторону все время пытаются перевести как «мозг», что неправильно. Почему исследования языка и сознания так важны? Потому что мир для нас таков, каким его может до нас донести наш мозг.

 

http://portal-kultura.ru/articles/theater/2609-eduard-kochergin-rakety-padayut-potomu-chto-ne-stalo-masterov/?print=Y&CODE=2609-eduard-kochergin-rakety-padayut-potomu-chto-ne-stalo-masterov

Кочергин: Сложно. В России сильно упало образование. Я давно преподаю и могу сказать, что двадцать лет назад в институт шли ребята более образованные и подготовленные. А теперь ко мне приходят студенты, которых снова надо сажать за гипс, – они не владеют основами рисунка. И это после художественных училищ. Система специального образования просто рухнула. Ремеслухи нет.

 

Каким должен быть директор.

 

 

Музей «Эрарта»

См. https://vk.com/museumerarta

Галина, добрый день!

К Вам обращается Михаил Присталов, учитель ГБОУ СОШ №6 и организатор предстоящей в нашей школе конференции. Мы в начале ноября этого года (2-го и 3-го) планируем проведение городской образовательной конфы (с международным участием). Предполагаем издание соответствующего сборника и качественные зеркала в интернете.

Тема конференции: «Форматы школьного образования: возможности и ограничения». Мы попробуем рассмотреть форматы (репрезентации знания, коммуникации, образовательных топосов и т.д.), наиболее «активные» в современной образовательной политике. Поэтому среди участников ожидаются руководители «Сириуса», Школьной лиги (Елена Ивановна Казакова), ВШЭ (Наталья Алексеевна Заиченко) и другие.

Но неожиданно острым (и, как правило, обходимым на образовательных конфах) оказывается проблема «предела формата», проблема того, насколько вообще осмыслен разговор о форматах в постмодерне (постпост...)? Эрарта сумела организовать уникальное музейное пространство. Стать музеем, свободным от музеефикации. При этом «образовательность» выделяет Эрарту не только на уровне «густоты» событий и стилевого разнообразия проектов, но в самом устройстве дискурса (в том, как Эрарта разговаривает и с малышами, и с взрослыми). Многочисленные экскурсии нашей школы в Эрарту как раз показывают, что музей нередко умеет найти язык общения более живой и внятный, чем школа.

Повторюсь, что, если разговор о форматах ещё можно застать в обсуждениях школьных конференций, то рефлексия самих понятий современного «времени», «восприятия» (и т.д.) остаётся за их границей. Поэтому мы предполагаем и участие философов (А. Секацкий и др.). Эрарта не только рефлексирует эти вопросы, но и, повторюсь, является интенсивно работающим образовательным механизмом.

Именно поэтому нам было бы чрезвычайно интересно видеть Вас на конференции (на Ваш выбор: с лекцией, тренингом, коммуникативными кейсами от Эрарты и т.п.)

Вот вопросы, возможные для обсуждения. (Они, разумеется, могут быть отметены в пользу других).

Как Эрарта находит форматы общения с подростковой аудиторией? Зачем их вообще нужно искать (зачем Эрате дети)? Каковы тренды в образовательных «территориях»? Модерн и Постмодерн. Как меняется музей? Как меняется художник? Как меняется картина? Как меняется зритель? Как меняется школа? Отношение к слову. Отношение к факту. Как меняется коммуникация? Как меняется информация? Что такое формат (в искусстве, в образовании, в музейном пространстве, в школьном пространстве)? Как работает музей с форматами? Что делать школе: держаться формата или бежать от него?

Желательно (в случае Вашего согласия на участие) сообщить мне об этом, а также удобный для Вас формат выступления (сколько нужно времени, в одиночку или совместно с какими-то своими (выбранными по Вашему усмотрению) коллегами, в каком виде: презентация, круглый стол, дискуссия).

Как Эрарта находит форматы общения с подростковой аудиторией?

Каковы тренды?

Модерн и Постмодерн. Как меняется музей? Как меняется картина? Как меняется зритель? Как меняется школа? Человек модерна. Человек постмодерна. Отношение к слову. Отношение к факту.

Концепции времени и образование.

«Предписанные» и «достигнутые» ценности.

Как меняется коммуникация? Как меняется информация? Что такое формат (в искусстве, в образовании, в музейном пространстве, в школьном пространстве)? Музей – как место, свободное от музеефикации. Как работает музей с форматами?

Что делать школе: держаться формата или бежать от него?

Метанавыки и формат: конфликт неизбежен?

 

Эрарта. Музей современного искусства.

Эрарта – один из немногих музеев Санкт-Петербурга, в программу которого входит не только поддержка искусства, но и создание собственных творческих проектов. Эрарта воплощает свои идеи в сотрудничестве с художниками, а также всеми желающими принять участие в творческом процессе. Среди реализованных проектов – тотальные инсталляции U-space, «Театр без актеров», «Озвученные истории картин», «Изоанимация» и «Изолитература».

Проекты Эрарты приближают современное искусство к широкому зрителю, позволяют каждому найти в нем для себя нечто важное и интересное.

См. https://cyberleninka.ru/article/n/vremya-v-samoidentifikatsii-moderna.

ИСТОРИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И ВРЕМЯ ПОСТМОДЕРНА.

Молодёжная политика в состоянии постмодерна.

Постмолодёжь как социально-политический феномен.

Чем модерн отличается от постмодерна? - TheQuestion.

Рубцов А.В. Архитектоника постмодерна. Время:

Системы питания радикально коллажируются. Русская кухня перестает быть едой русских, японская – едой японцев. Все едят все. И пьют. То же в одежде; в моде перемешиваются и размываются национальные и даже половые различия. Гендерные различия стираются в социальных ролях и еще кое в чем, например, в сексе. Размываются системы национальной медицины, впитывающей самые разнообразные, порой летально несовместимые лечебные практики. Переплетаются ветви образовательных систем, как в технологиях обучения, так и в содержании (не говоря об обмене курсами, педагогами и студентами). Информационное пространство становится всеядным, а Интернет делает его открытым без ограничений ...

В языке постмодерна (в его синтаксисе, семантике и прагматике) выделяются укрупненные признаки: эстетика неупорядоченности и нарушения правил, коллажирование цитат из руинированных текстов, ирония и самоирония. Прочие признаки из сводных списков легко укладываются сюда как частные проявления (по принципу матрешки). Но и сама эта триада (в ее причастности к взаимоотношениям искусства и не-искусства, художественной экспансии и внехудожественной среды) окрашена общим колоритом – глубинным антипроектным пафосом постмодерна. Строго говоря, постмодерн и есть реактивный ответ на великую историю проектности, в которой рост экспансии вылился в цивилизацию тотального проекта, занявшуюся самоопровержением еще в недострое.

Этот антипроектный пафос разоблачает в постмодерне формалистические подделки (декор без философии) и объединяет постмодерн архитектуры и искусств с другими постмодернами: в экологии и научной этике, в экономическом регулировании, в социальном проектировании и политике. Экспансия инженеризма в постсовременной ситуации везде обнаруживает сходные издержки и риски. Они примерно одни в инженерии генной и социальной, в управленческом дирижизме и градостроительстве. Пик модерна гипертрофирует и надрывает пафос борьбы – за физическое могущество и биологическое здоровье, против болезней социальных и «врожденных», против любой «ущербности» – генетической, психологической или этнической, расовой, гендерной или сексуальной. Это культ тотальной власти: над себе подобными, в городе и мире, над природными процессами, над болезнями человека и экономики. Прошлый век не все победил из намеченного, но уже увидел страшноватые контуры тотальной победы – и заранее ударился в постсовременную рефлексию и критику. В апогее этой установки на тотальную правильность и победу сформировались и сошлись в войне два тоталитарных колосса. Рубежом модерна и постмодерна можно считать Вторую мировую, но не само ее окончание, а более позднее изживание того, что ее вызвало и что отличало ее главных участников накануне прямого столкновения. В Германии и в России это изживают очень по-разному – и с разными результатами. Зона постмодерна делится и по уровням: postmodernity (как постсовременное состояние или состояние постсовременности) и postmodern или postmodernism (как тренд в творчестве и рефлексии). В русском слово постмодернчаще употребляют как сленговое сглатывание от постмодернизм, а постсовременность остается уделом особо интересующихся. Но в тонких различениях полезны все три термина. Постсовременность это состояние мира независимо от осознания данного факта и вне его художественного освоения (еще одна журденизация – все в postmodernity, но этого не знают). Постмодерн это рефлексия и творчество в постсовременности, но без постмодернистских изысков и специальных знаков. Собственно постмодернизм отличают самоидентификация и партийная обязательность в применении особого языка.

Постсовременность реализуется в структурах повседневности. Процесс идет и пока необратим. Слово «глобализация» здесь не выговаривается из-за стертости и желания подчеркнуть изменение вообще всех обстановок: глобализацию взаимного впитывания (а не экспансии и навязывания) сделали возможной внутренние переоценки в сообщающихся культурах. Постмодерн, в отличие от постсовременности, это не пассивное перемещение в постсовременное состояние, а интеллектуальная и творческая работа в данном контексте. Этот нюанс позволяет не записывать так просто в словарные статьи о «постмодернизме» фигуры Ф.Броделя, М.Фуко или И.Пригожина, даже Ж.-Ф.Лиотара. Это, несомненно, философы постсовременности и даже постмодерна, но не постмодернисты. «Структуры повседневности», «микрофизика власти», «порядок из хаоса» и «нарратология» в своих сферах сделали то же, что и переоценка ценностей в архитектуре. Они все сдвинулись к обыденному, «низкому», естественно формирующемуся, спонтанному и не-проектному, но их тексты не являются постмодернистскими по конструкции, языку или самоидентификации. В отличие от Ж.Дерриды. Р.Рорти постмодернистом предпочитал не называться. Иначе надо писать особым образом (если в апогее деконструкции письмо вообще возможно). И если состояние постсовременности неотвратимо, а постмодерн его оформляет, собственно постмодернизм оказывается здесь наиболее проблемным звеном.

«Постмодернизм»: может ли современная ситуация быть описана ... (gefter.ru/archive/14194):

Постмодернизм представляет собой отказ от построения «тотальных теорий» (Бойн и Раттанзи 1990, 12), «недоверие к метанарративам» (Лиотар 1984, xxiv), «критику дискурсивной потребности западных теорий в достоверности и абсолюте» (Шолле 1992, 275) и вместе с тем «изменение нашего представления о Вселенной: простая и стабильная модернистская система Ньютона в постмодернизме сменяется сложной, хаотичной и конечной системой» (Долл 1989, 243). Постмодернизм – это течение в искусстве, архитектуре и критике второй половины ХХ века, которое откололось от модернизма. Для постмодернизма характерны скептические интерпретации культуры, литературы, искусства, философии, истории, экономики, архитектуры, художественной литературы и литературной критики. Его часто связывают с деконструкцией и постструктурализом, поскольку термин «постмодернизм» обрел известность в условиях постструктуралистского поворота в ХХ веке.

Согласно Джинджелу и Винчу (2008), термином «постмодернизм» был назван ряд связанных между собой теорий современной цивилизации, объединенных темой заката «модернизма». Модернизм состоит из двух элементов: из функционального разделения различных сфер жизни и господства светского универсализма, который известен также под именем проекта Просвещения (см. Грэй 1995). По мнению некоторых исследователей, эпоха постмодерна отличается от эпохи модерна тремя характерными особенностями: отказом от проекта Просвещения, ростом этнического разнообразия и технологическим прогрессом. Кроме того (Бауман 1997), эпоха модерна предлагала разумное основание функционального разделения, а именно веру в то, что наука и экономика должны быть освобождены от вмешательства традиции и религии в дело прогресса. Однако когда безусловная вера в ценности научного прогресса и экономического роста рушится, что, по всей видимости, сейчас и происходит, то функциональная специализация становится не более чем беспорядочной фрагментацией целого человеческой жизни. Эта бессмысленная фрагментация вносит свой вклад в данный процесс, усиливая разочарование в идее общего блага. Несмотря на то что уже Милль (1974) скептически относился к идее всеобщего блага, можно сказать, что в эпоху постмодерна эта тенденция стала особенно заметной.

XX век

В целом, ХХ век можно разделить на две (неравные) части – модернизм и постмодернизм.

Модернизм: 1890-е – примерно 1945 год.

Постмодернизм: конец Второй мировой войны, 1968 год.

Для лучшего понимания того, что такое постмодернизм, необходимо сперва напомнить, в чем заключаются основные черты модернизма.

⇐ Предыдущая39404142434445464748Следующая ⇒

Поделиться: