Глава 8. В Ферновом ущелье

Утро выдалось прекрасным: ветерок шевелил кроны деревьев, ветви которых все еще были покрыты нераспустившимися почками, хотя листья, словно пленники, уже рвались из своих темниц на волю. Дорога, по которой шли дети, вела на север. По обеим сторонам высились холмы, где виднелись построенные на искусственных террасах фермы и коттеджи, — от каждого дома, извиваясь по склону, сбегали к дороге крутые тропинки. Одна из таких тропинок выводила в конце концов к Стивенову дому, но поскольку никто не знал, какая именно, приходилось идти через Ботфилд.

По пути Гилберт изложил свой план, как они с Беном будут ездить в школу. Каждое утро один из них — по очереди, конечно же — станет выходить на десять минут раньше и шагать пешком. Другой поедет верхом, обгонит его и возле банка (тут Гилберт жестом показал, где это) привяжет пони к забору, а сам скорым шагом отправится дальше. Первый, сев на пони, доедет до Ботфилда и оставит лошадку возле насосной, после чего снова продолжит путь пешим порядком, Л второй — снова верхом — доедет на пони до Лонгвилла, где оба и встретятся у школьного крыльца.

Все согласились, что план очень справедлив, хотя Бен от души посмеялся, заметив, что для американца шестнадцать километров в два конца — сущий густя к. Ему случалось хаживать намного дальше, да и вообще — что такое полтора десятка километров по сравнению с теми переходами, которые совершает сейчас его отец.

При этих словах лицо Энни побледнело, и Гилберт, ведший пони в поводу, услышал тихий печальный вздох. Мальчик быстро сообразил, в чем дело, и сменил тему разговора. Он обратил внимание спутников па то, что долина становится все шире, гора Хелмет осталась далеко позади, а вытянувшиеся по обе стороны горные кряжи постепенно переходят в холмы, перемежающиеся пологими распадками. Гилберт даже остановил пони, чтобы Бен и Энни могли лучше рассмотреть местность. Впереди распростерлась, теряясь в утренней мгле, широкая равнина, разбитая на бесчисленное множество полей. А совсем неподалеку виднелся какой-то странный пустырь — на его невозделанной земле росли только чахлые кусты чертополоха. Зато были отчетливо видны груды мусора, а между ними возвышалась высокая закопченная труба. Рядом с нею стояла под навесом огромная паровая лебедка. От ее барабана по металлическим роликам, прикрепленным к верхушкам массивных и низких деревянных столбов, тянулись толстые цепи, уходящие потом в мрачный провал, этакую разверстую пасть земли. Труба не дымила, цепи замерли в неподвижности.

Гилберт помрачнел.

— Это и есть шахта. Тут чуть ли не половина Ботфилда работает.

Затем перед путниками открылась длинная улица с беспорядочно разбросанными по сторонам домами — к каждому примыкал обнесенный невысокой живой изгородью огород, кое-где виднелись ульи. Перед домами играли или просто стояли дети — маленькие оборвыши смотрели на незнакомцев большими голодными глазенками. По обочинам дороги бродили со своими выводками куры и утки, — заслышав цоканье копыт Блеки (как за вороную масть назвал своего пони Гилберт), птенцы спешили под прикрытие материнских крыльев.

Бен и Энни поразились тому, что большинство здешнего мужского населения праздно шатается по улице — и это в понедельник, когда все должны быть на работе. С Гилбертом люди вежливо здоровались, приподнимая шляпы, и тот принимал их внимание как должное (зато Бену при этом было ужасно не по себе). На приветствия Гилберт отвечал сердечно, но буквально с каждым шагом становился все серьезнее. Наконец они подошли к насосной, где, стоя в дверях, поджидал их Стивен.

Насосная (она же — контора и весовая) представляла собой прямоугольное здание, расположенное в конце дорожки, ведущей к шахте. Перед дверью стояли огромные весы для взвешивания угля и извести. Внутри был установлен длинный прилавок, а у дальней стены виднелась конторка с высокой табуреткой. Там лежали толстенные приходно-расходные книги и стопки квитанций на получение угля и извести, которые Стивен выдавал покупателям.

Бросив беглый взгляд внутрь, Энни с Беном решили остаться на солнышке. Гилберт стоял рядом с ними, неловко переминаясь, словно совсем и не торопился в школу. Наконец он решился и сбивчиво заговорил:

— Стивен, — в голосе его звучала тревога, — ты можешь объяснить мне, в чем дело? Я места себе не нахожу. Мама так часто выглядит печальной и, я знаю, старается быть все экономнее. А папа говорит, что ему придется отказаться от поездки в Святую землю. Он так мечтал писать там картины. Неужели все так плохо, Стивен? Неужели ни одной хорошей новости? Дома хотят оградить меня от действительности, но они забывают, что каждый день я дважды прохожу через Бот- филд. Я же не слепой, я вижу всех этих несчастных, слоняющихся без дела. Они опускаются все ниже и ниже, а некоторые даже уходят искать работу в других местах. Сколько еще будет так продолжаться?

— До тех пор, пока Тот, Кто знает, что для нас лучше, не посчитает, что уже достаточно, — ответил Стивен, задумчиво глядя на взволнованное лицо мальчика. — Даст Бог, придет еще время, когда работы на всех хватит. Нам бы только найти новый угольный пласт и пробиться к нему... Уверен, уголь здесь есть. К тому же каменоломня работает вовсю, мастер Гилберт, и к весне наверняка появятся заказы на строительный камень и на известь. Так что хозяину, пожалуй, нет необходимости отказываться от путешествия. Да и вдруг его картины будут иметь большой успех? Поверьте, мой мальчик, мы еще увидим хорошие времена!

— Если бы только я мог что-нибудь сделать! — пылко воскликнул Гилберт. — В нашем с Беном возрасте многие уже начинают сами зарабатывать себе на пропитание. И Бен — он бы смог, я уверен. Но посмотри на меня, Стивен! Ведь если что-нибудь случится, я же понятия не имею, чем и как помочь маме. Я буду ей только обузой. Вот бы мне быть таким, как Бен!

Гилберт спрятал лицо на шее Блеки. Энни с Беном пораженно глядели на своего двоюродного брата: им и в голову не приходило, что его могут обуревать такие желания. Но вскоре тот поднял голову и улыбнулся:

— Знаю, что ты скажешь, Стивен, — ты всегда начинаешь со слов: «Бог даст! » И я скалсу то же. Ему же ведомо, что уголь в шахте кончился, а люди всю зиму были без работы, — знаешь, как мама за них переживает! Бог даст, Стивен, ты найдешь новый пласт. Бог даст, нам не придется ждать этого слишком долго. И знаешь, я так рад, что ты здесь и можешь обо всем позаботиться! Ну, до встречи!

Гилберт вскочил в седло и пустил пони быстрой рысью. Отъехав шагов на двадцать, он обернулся, помахал шапкой и вскоре исчез за поворотом дороги.

Пока Стивен заканчивал дела и собирался, Энни с Беном решили немного осмотреться. Неподалеку, на узком канале, проложенном вдоль правой обочины дороги, они заметили громадное водяное колесо, приводившее в движение кузнечные мехи и молот. Сейчас оно замерло в неподвижности. Створки шлюза, откуда раньше падал на колесо приводящий его в движение поток воды, были закрыты; сочась сквозь щели, отдельные тяжелые капли падали на металлические лопасти с мелодичным звоном. Двери самой кузницы были наглухо заперты. Крышу сторожки, построенной непосредственно возле зева шахты, сорвало ветром — очевидно, еще зимой, и с тех пор никто не удосужился заняться починкой Стивен уже успел рассказать детям, что сейчас ствол шахты затоплен, — чтобы осушить его, нужно на несколько дней привести в действие огромные насосы, предназначенные для откачивания воды. Бен и Энни осторожно заглянули в глубокий провал и далеко внизу увидели темную, маслянистую поверхность. Бен бросил вниз камень — всплеск донесся до них лишь через несколько секунд. Все вокруг казалось заброшенным и развалившимся, словно это место было покинуто много лет назад. И только дальше, там, где находилась каменоломня по добыче известняка, поднимались густые клубы дыма — единственное, кажется, свидетельство того, что человеческая деятельность замерла здесь не совсем. Сквозь дым с трудом просматривались смутные силуэты нескольких рабочих, хотя понять, чем именно они занимаются, было, разумеется, невозможно.

Тем временем появился Стивен, и все трое неторопливо зашагали в сторону Фернова ущелья. По дороге управляющий рассказал, что на самом деле нынешнее запустение началось совсем недавно. Еще прошлой осенью шахтеры работали вовсю — до тех пор, пока окончательно не истощился угольный пласт. Конечно, другой пласт имелся здесь наверняка — либо глубже выработанного, либо в стороне от него. Но где? Попытки нащупать его наугад, пробивая штреки шахты в стороны и вниз, оказались очень трудоемкими, но все равно тщетными. Оставалось одно: дождаться весны, когда погода позволит вести земляные работы, и начать поиски угля, копая в разных местах глубокие разведочные шурфы.

К счастью, зима прошла даже лучше, чем опасались шахтеры, — в то время, когда дела шли хорошо, миссис Ладлоу открыла на имя каждого из них счет в банке, куда перечислялась небольшая часть заработка. За несколько лет эти деньги вместе с набежавшими процентами сложились в ощутимую сумму. И теперь сбережения помогли пережить первые несколько месяцев, в течение которых шахта перестала приносить доход.

— Однако надолго ведь этого не хватит, — вздохнул Стивен, ведя своих юных друзей мимо места, где бригада землекопов закладывала новый разведочный шурф. — А поиски угля — дело дорогое. Каждый шурф обойдется в добрую тысячу фунтов стерлингов, и если он не наткнется на новый пласт, то деньги окажутся выброшенными на ветер, а время — потерянным. От этого впору было бы прийти в отчаяние, — добавил он, сжимая руку Энни, — не знай мы, «что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу»[13].

Путь оказался неблизким — Стивенов дом предстал взорам путников лишь к полудню, причем еще издали: он был возведен на вершине холма, и белые стены четко рисовались на темном фоне ельника, посаженного для защиты от студеных северных ветров. По заказу мистера Уэли дом управляющего строил тот же архитектор, что и Саншайн-Манор, а потому оба здания носили черты некоторого сходства. У Стивено- ва дома были такие же двускатные крыши — достаточно крутые, чтобы снег не задерживался даже в самые суровые зимы; правда, было их не три, а две, да и весь дом, разумеется, намного меньше. К одной из боковых стен впоследствии пристроили явно не предусмотренный замыслом архитектора бревенчатый сарай. При виде его Бену и Энни тут же вспомнился точь-в-точь такой же — только в тысячах километров отсюда, на берегу озера Гурон.

Перед фасадом дома протянулась длинная цветочная клумба. А чуть в стороне красовалась резная беседка, откуда должен был открываться чудесный вид на холмы и долины — вплоть до самой горы Хелмет. Неподалеку от дома был разбит обнесенный изгородью сад — тропинка, ведущая к его воротам, пересекала южный склон холма. Здесь же пробегал говорливый ручей, у подножия разливавшийся в широкий и глубокий пруд.

Неистово виляя хвостом, навстречу путникам устремилась охотничья собака редкой палевой масти. Она с разгону кинулась на грудь Стивену, поднявшись на задние лапы, лизнула хозяина в лицо, а потом принялась обнюхивать гостей — кончилось это тем, что Энни почувствовала холодный собачий нос у себя в ладошке.

— Смотри-ка, она тебя признала! — поразилась подошедшая тем временем Мэри, жена Стивена. — А вообще-то характер у Сэнди такой — бывает, даже на меня, хозяйку, и то сердится. А к тебе — вон какое расположение проявляет! Нет, правду Марта давеча сказала, что тебя не любить нельзя.

Энни покраснела и не знала, что сказать от смущения. Впрочем, никаких слов от нее и не требовалось — Мэри просто взяла девочку за руку и повела в дом.

После обеда Бен и Энни отправились на прогулку в горы. Им пришлось признать, что Стивен был недалек от истины, утверждая, будто в мире не сыскать места, равного Фернову ущелью. Красота была разлита здесь повсюду — прямо от порога. Фруктовые деревья в саду оделись благоухающими белоснежными цветами, а на кустах смородины и крыжовника даже виднелись крохотные зеленые ягодки. Дальше, на прямо-таки невероятно зеленом, словно сошедшем с картины мистера Ладлоу, лугу паслись овцы и козы — козлята резвились и прыгали, словно играя в чехарду. В пруду, будто игрушечные эскадры, плавали строем выводки гусят и утят, предводительствуемые флагманами-мамашами. Выше по склону паслись на горных лугах стада овец и табунки пони — некоторые из них принадлежали семейству Фернов. Внезапно — Энни далее вскрикнула от неожиданности — прямо из-под ног порскнул зайчонок, и трудно было сказать, кто из этих двоих испугался и удивился больше.

От стоящих в саду ульев жужжащей прозрачной дымкой сновали к цветущим лугам и обратно трудолюбивые пчелы. При этом возвращались они заметно медленнее и гудели басовитее — казалось, им не донести до дому своей драгоценной сладкой ноши.

Словом, когда вечером Стивен вернулся домой, на лицах ребят не осталось и следа былой печали.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: