Глава 6. Историческая социология

Эндрю Линклейтер

 

В главе 5 раскрывается тезис о том, что с древнейших времён вплоть до современной эпохи анализ промышленно развитого капитализма К. Маркса являлся частью более широкого исследования эволюции человеческого общества. К. Маркс подчёркивал возросшее влияние человечества над миром природы, и расширение всех аспектов общественной жизни до глобальных масштабов. Анализируя влияние на повседневную жизнь и коллективные действия широкомасштабных структурных изменений, он явился родоначальником исторической социологии, которая определялась как «устоявшаяся традиция проведения исследований, посвящённых определению отличительных признаков и последствий крупномасштабных структурных изменений и фундаментальных процессов» (Kelly 2003; Skocpol, quoted in Hobden 1998: 3). В некоторые аналитических документах утверждается, что историческая социология также занимается определением взаимосвязи между глобальными структурами и повседневной жизнью (Abrams 1982: Chapter 1; Skocpol 1984: Chapter 1; Smith 1990: 3).

Прежде чем перейти к освещению недавних попыток установить соотношение между исторической социологией и международными отношениями, важно подчеркнуть, что ориентация на долгосрочные процессы преобразований отличает данную область исследования от большинства социологических подходов, сосредоточенных на краткосрочной перспективе. Также у исторической социологии есть отличительные особенности и в отношении непосредственно исторических работ, направленных на разъяснение конкретных эпох, событий или случайностей, которые можно считать исключительными или уникальными. Представители исторической социологии придают большое значение введенной в научный оборот французским историком Ф. Броделем концепции «исторической долговременности» (la longue duré e). Этот термин позволяет ссылаться на медленно развивающиеся и часто едва заметные события, которые чаще всего игнорируются при анализе важнейших проблем современности (Burke 2003). Историческая социология привлекает многих специалистов в области международных отношений, поскольку именно она позволяет отойти от так называемого «презентизма», то есть сосредоточения на краткосрочных перспективах и ​ ​ текущих событиях (Buzan and Little 2000; Elias 1998b). Неизменно ориентация на долгосрочные перспективы объясняется тем, что отличительные и, возможно, уникальные черты современного мира будут не понятны до тех пор, пока не будут включены в самый широкий исторический контекст. Отдельной целью исторической социологии является объединение знаний по различным дисциплинам. Это необходимо для того, чтобы

 

[136]

 

понять две особенности: в первую очередь, это исключительное развитие человечества, сформировавшегося из небольших изолированных сообществ с населением не более нескольких десятков человек, и также сложные формы современной глобальной взаимозависимости. Главной задачей, которая также была центральной и в трудах Маркса, является понимание в целом «долгосрочной тенденции к глобализации человеческого общества» (Mennell 1990; см. также Buzan and Little 2000). Любопытно также рассмотреть вопрос о том, как отношения между государствами зависят от этого долгосрочного процесса преобразований и влияют на него.

Простое стремление понять социальные и политические изменения часто является главным мотивом проведения историко-социологического исследования. Но некоторые специалисты утверждают, что на основе понимания долгосрочных процессов могут быть сформированы знания, благодаря которым однажды нерегулируемые изменения будут подконтрольны человеку (Elias 1998a). Как указано в последней главе, по мнению К. Маркса с ранних времен интерес к пониманию развития человеческого общества был связан с политическим устремлением не только осмыслить, но и изменить ход человеческой истории.

Независимо от формы выражения, историческая социология всегда была предметом спора в различных методологических дискуссиях относительно её способности внести значительный вклад в познание социального и политического мира (см. Kiser and Hechter 1991, 1998). Можно с уверенностью утверждать, что подходы в рамках исторической социологии разработаны также хорошо, как и специализированные научно-исследовательские работы, от которых они зависят. Нет сомнений в том, что любое всеобъемлющее объединение исторического материала не рассматривает споры в конкретных областях исследования. Более того, подобное обобщение должно быть выборочным, вызывать долю сомнения относительно того, что стереотипные представления о направлениях исторического развития приводят к чрезмерному упрощению человеческого прошлого и искажению отдельных этапов и событий. Основной ответ на эти вопросы связан с тем, что научная специализация устанавливает свои собственные пределы ответственности, например, невозможность анализа развития человеческих обществ в долгосрочной перспективе (см. обмен мнениями между Goldthorpe 1991 и Mann 1994). В этом отношении историческая социология обобщает основные трактовки конкретных эпох и событий с тем, чтобы проследить развитие человеческого общества на протяжении столетий или тысячелетий. Однако независимо от первичного исторического исследования, специалисты по исторической социологии проявляют особый интерес к выявлению тенденций и направлений исторического развития, которые еще не раскрыты. Такие грандиозные инициативы могут выступать в качестве катализатора более специализированной работы, которая рассматривает свои главные темы в конкретных контекстах. При этом поддержание связи между общими и конкретными событиями может привнести существенный вклад в развитие социальных

 

[137]

 

и гуманитарных наук и в изучение международных отношений в частности.

Можно выделить три подхода к исторической социологии. Хотя в отдельных исследованиях отличительные элементы каждого часто переплетаются. Первый подход сравнивает исторические эпохи или политические системы. В качестве примеров следует назвать исследование цивилизаций Ш. Эйзенштадта и концепцию М. Уайта социологии государственных систем. Второй подход связан с развитием современного мира за последние несколько столетий. Примерами являются исследования Ф. Броделя и И. Валлерстайна о капиталистической мировой системе, аналитические статьи Ч. Тилли о повышении политического веса современного государства и разъяснения Б. Тэшке об особенностях развития мировой системы в эпоху Вестфаля. И, наконец, третий подход занимается изучением всего хода истории человечества. Исследование М. Манна, связанное с исследованием развития социальной власти за последние пять с половиной тысячелетий, анализ международных отношений в целом и отношений между политическими сообществами на протяжении тысячелетий в работах Й. Фергюсона и Р. Мансбаха (1996), А. Уотсона (1993), Б. Бузана и Р. Литтла (2000) являются яркими примерами этого подхода.

Прежде чем продолжить, необходимо отметить еще один момент. В рамках возникшего в XIX в. разделения труда в научно-исследовательской деятельности социология сосредоточилась на изменениях внутри общества. Отношения между государствами обычно рассматривались в комплексе и относились к сфере международных отношений. Однако за последние 25 лет международные отношения стали более важной областью исследования социологов. Следует подчеркнуть, что их внимание привлекает больше так называемый нижний, или базовый, уровень межгосударственных отношений, а не непосредственно высокая политика. Это расширение социологической заинтересованности не осталось незамеченным в международных отношениях. Ученые в этой области проявили особый интерес к тому, как историческая социология может способствовать попытке вытеснить убеждения, отстаиваемые, в частности, неореализмом, что международные отношения на протяжении тысячелетий изменились коренным образом (глава 2). Важно добавить, что специалистов в области международных отношений, стремящихся внести свой вклад в историческую социологию как область исследования, так же мало, как мало и специалистов по исторической социологии, заинтересованных в продвижении международных отношений. Действительно, тот факт, что многие готовы писать о международных отношениях без опоры на литературу по проблематике международных отношений свидетельствует о «провале МО как научного проекта», отсутствии влияния на гуманитарные и общественные науки в целом (Buzan and Little 2001). Поскольку историческая социология направлена ​ ​ на высокий уровень интеллектуального обобщения, возникает вопрос о том, как конкретные аспекты изучения международных отношений могут быть встроены в процесс поиска более поверхностного подхода к пониманию общества и политики (see Lawson 2007).

Далее в этой главе представлен обзор некоторых ведущих

 

[138]

 

подходов к исторической социологии. В первом разделе объясняются причины повышения интереса к исторической социологии в XIX в. Во втором и третьем разделах анализируются влиятельные подходы, доминировавшие в течение XX в., где указываются причины перемещения межгосударственных отношений на передний план. Многие точки зрения основывались на первичности материальных сил, таких как борьба за власть или за экономические ресурсы. В разделах четыре и пять рассматривается ряд подходов, которые делают акцент на влиянии нравственных и культурных сил и коллективных эмоций в истории человечества. И, наконец, в шестом разделе анализируются недавние попытки установления более тесных связей между международными отношениями и исторической социологией.

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: