Происхождение критической теории

Критическая теория уходит своими корнями в эпоху Просвещения и может быть связана с работами Канта, Гегеля и, позднее, Маркса. Также в современных критических теориях можно увидеть отпечаток классических идей греков об автономии и демократии, а также идей Ницше и Вебера. Однако в XX веке критическую теорию стали чаще всего связывать с Франкфуртской школой (Martin Jay, 1973). В работах Макса Хоркхаймера, Теодора Адорно, Вальтера Бенджамина, Герберта Маркузе, Эриха Фромма, Льва Левенталя, а позднее Юргена Хабермаса и Акселя Хоннета идеи критической теории снова стали активно обсуждаться, и сам термин «критическая теория» начал использоваться для обозначения философии, которая ставит под вопрос современную социальную и политическую жизнь, используя метод имманентной критики. В определённом смысле, это была попытка восстановить потенциал критических идей и идей эмансипации, которые были подавлены на тот момент господствовавшими интеллектуальными, социальными, культурными, политическими, экономическими и технологическими тенденциями.

Существенным для критической теории Франкфуртской школы было стремление осмыслить основные черты современного общества, учитывая его историческое и социальное развитие и прослеживая противоречия в настоящем, что могло бы открыть возможность расширения границ современного общества, преодоления существующих «патологий» общества и становления новых форм господства. Критическая теория предлагала «не просто устранить ту или иную форму насилия», но проанализировать основные социальные структуры и процессы, существование которых приводит к этим формам насилия, с целью их преодоления (Horkheimer 1972: 206). Нетрудно заметить присутствие здесь идеи, выдвинутой Марксом в его «Одиннадцати тезисах о Фейербахе»: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (Marx 1977a: 158). Этот нормативный интерес к идентификации имманентных возможностей социальных преобразований является определяющей характеристикой идей, которые берут свое начало, по меньшей мере, в работах Канта, развиваются в работах Маркса и затем в работах современных авторов критических теорий,

 

[160]

 

таких как Хабермас и Хоннет. Намерение проанализировать возможности реализации идеи эмансипации в современном мире повлекло за собой появление в рамках критического анализа как препятствий, так и внутренних тенденций «рациональной организации человеческой деятельности» (Horkheimer 1972: 223). Действительно, такой подход расширяет понимание проблемы, выходя за пределы идей Канта и обращаясь к классическим взглядам древних греков, заключающимся в том, что рациональная конституция полиса находит свое выражение в индивидуальной автономии и установлении справедливости и демократии. Политика, с точки зрения подобной концепции, – это та сфера, которая занимается реализацией справедливой жизни в обществе.

Тем не менее, существуют принципиальные отличия между идеями авторов критических теорий и греков, которые связаны с условиями, при которых могут быть сформулированы требования в отношении социальной и политической жизни. В этом отношении следует обратить внимание на два аспекта: во-первых, точка зрения Канта, заключающаяся в том, что размышление о границах того, что мы можем знать, является фундаментальной частью процесса формирования теории; во-вторых, точка зрения Гегеля и Маркса, считавших, что знание всегда и неизбежно обусловлено историческим и материальным контекстом; Марк Руперт (2003: 186) называет такие знания «обусловленными ситуацией». Поскольку критическая теория выделяет общество как объект анализа, а также, поскольку теории и акты теоретизации никогда не зависят от общества, область анализа критической теории обязательно должна включать в себя размышления о самой теории. Короче говоря, критическая теория должна быть самоотражающей; она должна включать в себя описание своего собственного генезиса и применения в обществе. Обращая внимание на взаимосвязь между знаниями и обществом, которая так часто исключается из основного теоретического анализа, критическая теория признает, что требования к знаниям имеют, в том числе, политически обоснованный характер.

Именно на основании этого признания Хоркхаймер выделил два направления внутри теорий – традиционные и критические концепции. В теориях, названных им традиционными, сам исследователь не является объектом анализа. Как и в естественных науках, субъект и объект исследования должны быть строго разделены, чтобы можно было правильно построить теорию, настаивают авторы, работающие в рамках данной парадигмы. Они полагают, что существует внешний мир, который можно изучать, и что исследователь способен в процессе изучения объекта оставаться объективным, абстрагироваться от мира, который он исследует, оставляя за рамками какие-либо идеологические убеждения, ценности, которые могли бы исказить результаты. Чтобы теория могла претендовать на звание таковой, она должна, по крайней мере, быть свободной от оценочных суждений. С этой точки зрения, построение теории возможно только при условии, что исследователь сможет выйти за пределы мира, в котором находится объект его исследования (и в котором он существует), а также избавиться от всех предубеждений и оценочных мнений. В этом заключается отличие традиционных концепций от критических, которые отрицают возможность полностью свободного от оценочных суждений социального анализа.

Признавая, что теории всегда так или иначе вписываются в социальную и политическую жизнь, критические концепции позволяют рассматривать цели и задачи, обслуживаемые конкретными теориями. Однако, хотя

 

[161]

 

такие концепции и признают неизбежность их проистекания из социального контекста, в котором они находятся, их основным интересом является скорее одна из форм эмансипации, предоставления свобод, нежели легитимизация и консолидация существующих социальных форм. Цель, лежащая в основе критических концепций, заключается в улучшении человеческого существования путем отмены несправедливости (Horkheimer 1972). Как писал Хоркхаймер (1972: 215), эти концепции не просто представляют собой отражение «конкретной исторической ситуации», они также действуют как «сила внутри [этой ситуации], которая стимулирует изменения». Фактически, это позволяет людям создавать историю.

Следует отметить, что, хотя критическая теория до недавнего времени не обращалась напрямую к вопросам международного уровня, это никоим образом не означает, что международные отношения выходят за рамки объекта её исследования. Работы Канта и Маркса, в частности, продемонстрировали: то, что происходит на международном уровне, имеет огромное значение для достижения всеобщей эмансипации. Франкфуртская школа, однако, никогда не обращалась к международным отношениям в своих критических оценках современного мира, и Хабермас, до недавнего времени, уделял им незначительное внимание в своих работах (Habermas 1998, 2003a, 2006; Habermas and Derrida 2003). Ключевым аспектом большинства критических теорий является попытка уделить внимание отдельно взятому обществу и пренебречь вопросом отношений между ними. Однако, задача критической теории международных отношений состоит в том, чтобы распространить идею критической теории Франкфуртской школы за пределы «внутренней» области исследования общества на международную или, точнее, глобальную. Это может являться обоснованием для теории мировой политики, которая относится к теориям «эмансипационного вида» (Linklater 1990a: 8). Такая теория больше не ограничивается отдельным государством или обществом, а изучает отношения между ними и отражает возможность распространения рациональной, справедливой и демократической организации политического общества во всем мире (Neufeld 1995: 1; Shapcott, 2001).

Подводя итог, критическая теория опирается на различные направления западной социальной, политической и философской мысли, создавая теоретическую структуру, способную отразить природу и цели теории и выявить как очевидные, так и более скрытые формы несправедливости и господства в обществе. Критическая теория не только бросает вызов традиционным формам теоретизирования, но и определяет как проблему и пытается ликвидировать укоренившиеся паттерны общественной жизни, которые ограничивают свободу человека. Критическая теория в области международных отношений является продолжением этой критики в области международных отношений. Следующая часть главы посвящена описанию попыток авторов критических теорий в области международных отношений изменить традиционные формы теоретизирования, продвигая теорию, включающую в себя также элементы самоанализа.

[162]

 

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться: