Биоэнвайронментализм – основания, сфера действия и эко-центризм

Биоэнвайронменталисты имеют тенденцию концентрироваться на совокупном влиянии человеческой деятельности на «природную» окружающую среду. Они формулируют свои аргументы через призму дуализма человечества и природы, а также на том, что цель заключается в реорганизации человеческих обществ с целью жизни «в гармонии» с природой. Данный подход часто развивается в высоко количественных терминах – в терминах роста в использовании ресурсов, уровней выбросов, толерантности экосистемы и т.п. Ключевые термины, такие как «предельная нагрузка» и «пределы роста» были сформулированы преимущественно в этих рамках. Оба ссылаются на идею, что земля имеет определённые биофизические пределы применительно к количеству людей и уровню экономической деятельности, которая может поддерживаться без отрицательного влияния на системы жизнеобеспечения (вода, воздух и проч.), которые даёт нам планета. Биоэнвайронменталисты предполагают, что две ключевые тенденции в человеческих обществах – рост населения и экономический рост, оба из которых растут экспоненциально – являются процессами, движущимися в быстром темпе в сторону этих пределов или даже выходящими за них.

В классическом исследовании «Пределы роста» (Meadows, Randers and Behrens 1972) утверждалась позиция, что экспоненциальный экономический рост и рост населения человеческих обществ обусловил серию взаимосвязанных кризисов. Опережающий рост привел к ситуации, когда в мире быстрыми темпами иссякали ресурсы, обеспечивающие людей едой или сырьем для непрерывного промышленного роста (превышающего предельную нагрузку или производственный потенциал), и одновременно c этим превышалась поглощающая способность окружающей среды ассимилировать отходы промышленного производства (Meadows, Randers and Behrens 1972; Dobson 1990: 15). Медоуз, Рандерз и Беренс (1972) выработали свои доводы, основываясь на компьютерном моделировании траектории промышленных обществ. Они предсказали, что, при текущих темпах роста, многие сырьевые материалы скоро иссякнут, загрязнение быстро превысит поглощающую способность

 

[267]

 

окружающей среды, и человеческие общества столкнутся с «чрезвычайным ростом и коллапсом» приблизительно к 2100 году.

Частности их прогнозов были довольно легко опровергнуты. Но из этого не следует, что их основная логика, что бесконечный рост в конечной системе невозможен, ошибочна. Большинство Зелёных приняло этот принцип в качестве центрального пункта своей позиции (например, Spretnak and Capra 1984; Trainer 1985; Porritt 1986). Добсон (1990: 74–80) предполагает, что есть три важных в данной ситуации момента. Во-первых, технологические решения не будут работать – они могут отложить кризис, но не могут предотвратить его возникновение в некоторой точке. Во-вторых, экспоненциальная природа роста означает, что «опасности, накапливаемые на протяжении относительно длинного периода времени, могут произвести внезапный катастрофический эффект» (Dobson 1990: 74). Наконец, проблемы, связанные с ростом, являются взаимосвязанными. Просто решение их вопрос за вопросом будет означать, что имеют место существенные цепные реакции от вопроса к вопросу; решение одного вопроса загрязнения может только изменить среду, через которую переносится загрязнение, или масштаб, на который оно распространяется, но не снизить загрязнение в целом.

Идея «экологических сфер влияния» (Wackernagel and Rees 1996) – это более поздняя версия этого типа теорий. Многие аналитики утверждают на этом основании, что человеческие общества уже вышли за пределы возможностей планеты поглощать эффекты человеческой деятельности без необратимого ущерба. Например, в Докладе «Живая планета» Всемирного фонда дикой природы (Loh and Wackernagel 2004) утверждается, что мы уже находимся в ситуации «экологического долга», используя больше ресурсов планеты, чем можно восполнить. (Чтобы узнать подробные данные этого отчета, которые периодически обновляются, см. вебсайт Всемирного фонда дикой природы по адресу: http: //www.panda.org/news_facts/publications/living_planet_report/index.cfm, по состоянию на 6 февраля 2008 г.).

Говоря с политической точки зрения, биоэнвайронменталистский подход демонстрирует стремление идти в одном из трёх направлений. Одна возможность заключается в том, что логика требует высоко авторитарных решений экологических проблем. Как указано выше, логика Гардина имеет авторитарное прочтение, и его метафора была использована для формирования утверждения, что будут необходимы централизованные мировые политические структуры, чтобы форсировать изменения в поведении для достижения устойчивости (например, Hardin 1974; Ophuls 1977). В некоторых версиях это подразумевало применение этики по принципу «спасайся, кто может» (Hardin 1974), где экологический дефицит означал, что богатые страны должны будут практиковать отбраковку в глобальном масштабе – «затягивать лестницу за собой». Данная теория, преимущественно по экологической версии предлагаемых «идеалистких» версий либерального интернационализма в отношении мирового правительства (см. uлава 3) была, однако, в большей своей части отклонена Зелёными.

Другие предполагают, что может потребоваться авторитарность, но отвергают идею о том, что это может быть в глобальном масштабе. Данное видение относится к небольшим,

 

[268]

тесно связанным обществам, управляемым иерархическими, консервативными путями при автономности в использовании ресурсов (The Ecologist 1972; Heilbroner 1974). С предыдущей позицией оно разделяет мысль о том, что именно свобода и эгоизм привели к экологическому кризису, и, чтобы сформировать устойчивые общества, такие тенденции необходимо сдерживать.

Второй тип политического ответа на деградацию окружающей среды с этой точки зрения – это концентрация внимания на вопросе масштаба. Имеет место пространственное измерение предложений о создании мирового правительства, но пространственный характер экологических проблем не обязательно ведёт к предложениям о создании мирового правительства или авторитаризма. Некоторые биоэнвайронменталисты склонны утверждать позицию, известную как биорегионализм (например, Sale 1980). С этой точки зрения, довод в пользу «жизни в пределах природы» принимает форму предположения, что пространственный характер экосистем должен определять пространственный масштаб социальной, политической и экономической деятельности. Особенно важна вода – настолько, что ключевой пространственной категорией становится водораздел.

Но наиболее общим пространственным аргументом биоэнвайронменталистов является утверждение в пользу радикальной децентрализации власти. Это позиция О’Риордана, давно определенная как «анархическое решение» (1981: 303–7). Большинство Зелёных утверждают, что это наилучшая интерпретация возможных последствий пределов роста. Для многих, он также рассматривается как один из принципов политики Зелёных по собственному праву (например, как один из четырёх принципов политики Зелёных в широко цитируемой Программе немецкой Партии Зелёных 1983). Термин «анархист» используется бессистемно в данной типологии. Это означает, что Зелёные представляют возможными глобальные сети ограниченных по размеру самодостаточных сообществ. Данная позиция может ассоциироваться, к примеру, с такими людьми, как Е.Ф. Шумахер (1976). Так же, как в предыдущей позиции, она сконцентрирована на небольших сообществах, но имеет два принципиальных отличия. Во-первых, отношения внутри сообществ должны быть волюнтаристскими, равноправными и коллективными. Это отражает очень разнообразный ряд предположений об истоках экологического кризиса; они видятся не столько как «трагедия общин», сколько как некое возникновение иерархических социальных отношений и направление энергии человечества в русло продуктивизма и культуры потребления (Bookchin 1982). Коллективные сообщества должны обеспечить средства для реализации потенциальных возможностей человека, которые не будут зависеть от высоких уровней материального потребления. Во-вторых, эти сообщества, будучи самодостаточными, видятся интернационалистскими по своей сущности. Они не отрезаны от других сообществ, но во многих отношениях представляются встроенными в сети отношений, обязательств, культурного обмена и т.д.

Однако, независимо от того, разделяет ли тот или иной человек анархические наклонности, наиболее важной темой, исходящей из политики Зелёных в отношении МО, является импульс децентрализации. Один из наиболее известных политических слоганов Зелёных – «Думай глобально, действуй локально». Очевидно выполняя свои риторические цели, он часто видится как произошедший из двух выше обозначенных принципов. Он зиждется

 

[269]

 

на том восприятии, что, в то время как глобальные экологические и социально-экономические проблемы действуют в глобальном масштабе, они могут успешно решаться только путём разрушения структур мировых держав, которые генерируют их через локальное действие и строительство более ограниченных по размеру политических сообществ и автономных экономик.

Один из наиболее разработанных аргументов для децентрализации в рамках Зелёной теории дан Джоном Драйзеком в Рациональной экологии (1987). Драйзек кратко формулирует преимущества децентрализации; небольшие по размеру сообщества больше зависят от системы жизнеобеспечения в их непосредственной местности и, соответственно, более чувствительны к нарушениям экологического равновесия (Dryzek 1987: глава 16). Автономность и небольшой размер делает более короткими каналы обратной связи, что значительно способствует быстрому реагированию до того, как нарушения становятся очень серьезными. Драйзек также предполагает, что они c большей вероятностью могут разработать социальную онтологию, которая будет противодействовать чисто инструментальным способам взаимодействия с остальной природой, что зачастую определяется как одна из причин экологических проблем.

Отстаивание радикальной децентрализации широко критикуется как в рамках академических дебатов, так и некоторыми из зелёных движений. С другой стороны, оно видится «нереалистичным» с политической точки зрения, и Зелёные партии пошли по пути сворачивания своей ориентации на децентрализацию в ответ на электоральный успех и соответствующий спрос на «реализм» (Doherty and de Geus 1996: 4). Помимо такого прагматического интереса, основные аргументы критики предложений состоят из трех элементов (см. ранние издания данной главы; и Carter 1999). Во-первых, некоторые утверждают, что небольшие анархические сообщества будут слишком узкими и потенциально заинтересованными в создании атмосферы, способствующей межрегиональному сотрудничеству. Часть этой теории заключается в том, что такое сотрудничество будет опустошающим и угнетающим для самих жителей данного региона, но также предполагает, что они не будут озабочены воздействием на окружающую среду за пределами своих границ (например, Dobson 1990: 101, 124). Во-вторых, децентрализованные небольшие сообщества, как утверждаются, будут иметь лишь небольшой шанс развития эффективных механизмов для решения глобальных проблем окружающей среды (см., в частности, Goodin 1992). В то время как небольшие сообщества смогут лучше справляться с локальными экологическими проблемами, по причинам, изложенным Драйзеком (1987), проблемы координации возрастут до неподконтрольного уровня с массовым увеличением количества деятелей на международном уровне. Третий критический довод совершенно иной. Вместо того, чтобы утверждать, что попытки Зелёных уйти от суверенности и децентрализовать власть, означают, что возможности координации недостаточны, многие, на самом деле, предполагают, что политика Зелёных останется приверженной модели суверенной политики (например, Kuehls 1996, Wapner 1996, Lipschutz 1997 и Dalby

 

[270]

 

1998). Часть данного довода возвращает нас к пространственному характеру экологических проблем, который, как полагают некоторые из этих авторов (в частности, Dulby 1998, 2002), следует понимать как потоки и сети, а не как закрытые пространства. Часть также исходит из наблюдения, что современная глобальная политика также в настоящее время организована через потоки и сети, таким образом, создавая возможности для участия в политической деятельности без зависимости от метафоры территориальной суверенности (см., в частности, попытку размышления о государственном управлении в категориях потоков, Spaargaren, Mol and Buttel 2006).

Третий биоэнвайронменталистский взгляд на политику состоит в том, что экологический кризис требует новой этической чуткости для ведения политической деятельности. Большинство ссылаются на этот принцип с помощью понятия экоцентризм; Зелёные отвергают антропоцентрическую этику (когда человек стоит в центре мироздания) в пользу эко-центрического подхода. Для Экерсли (1992), эко-центризм имеет ряд центральных черт. Эмпирически, он подразумевает взгляд на мир как онтологически составленный из взаимосвязей, а не физических лиц (1992: 49). Все живые существа фундаментально «встроены в экологические отношения» (1992: 53). Следовательно, отсутствует какой-либо убедительный критерий, который может отчётливо и быстро провести различие между людьми и не принадлежащими человеческому роду существами. (1992: 49–51). Соответственно, с этической точки зрения, поскольку отсутствует какая-либо убедительная причина для проведения жёстких различий между людьми и остальной природой, широкий проект по освобождению, в котором участвует Экерсли, должен быть распространен на нечеловеческую природу. Эко-центризм – это о «расширяющейся эмансипации» (1992: 53). Все лица наделены соответствующей автономией, в рамках экологических отношений, в которые они встроены, и поэтому люди этически не свободны, чтобы доминировать над остальной природой.

Что касается политического момента, Экерсли (1992) выступает против акцента на децентрализацию в большом количестве экологических учений. На основании своего прочтения возможных последствий эко-центризма, она разрабатывает аргумент, являющийся прогосударственным по своей сути. Несмотря на то, что она не принимает позицию «эко-авторитаризма», упомянутую выше, она предполагает, в качестве прямого противопоставления эко-анархизму, который широко распространился в политической мысли Зелёных, что современное государство является необходимым политическим институтом с точки зрения экологии. Она предполагает, что эко-центризм требует, с одной стороны, децентрализации власти внутри государства, с другой – централизации её на региональном и глобальном уровнях. Она утверждает, что «многоярусная» политическая система, с распределением власти как вниз, локальным сообществам, так и вверх – на региональный и глобальный уровни, – это подход, наиболее соответствующий эко-центризму (Eckersley 1992: 144, 175, 178).

Данная позиция могла бы быть разработана в рамках традиционной точки зрения на vеждународные отношения (такой как либеральный институционализм), рассматривающей

 

[271]

 

характер широкого разнообразия межгосударственных договоров и практик. Наиболее очевидными будут те, которые касаются биологического разнообразия, кислотных дождей или изменения климата. Но она также может быть разработана для глобальных экономических учреждений, таких как Всемирный Банк, или военных учений государства.

Точка зрения Экерсли могла бы быть также сформирована в контексте литературы по «глобальному экологическому руководству», которое подразумевает возникающие формы управления, основанные не только на суверенности государств (Paterson 1999а; Humphreys, Paterson and Pettifors 2003). Один взгляд заключается в том, что в настоящее время мы наблюдаем одновременное смещение власти наверх, к международным/транснациональным институтам, и вниз – в сторону локальных организаций (Rosenau 1992; Hempel 1996). Розено делает это утверждение, которое касается структуры власти в глобальной политике, в целом, но, особенно – глобальной экологической политики (Rosenau 1993). По Хемпелу, такие формы глобального экологического руководства возникают потому, что пространственный масштаб государства не соответствует масштабам экологических изменений. Государство является одновременно и слишком маленьким, и слишком большим, чтобы эффективно реагировать на такое изменение, и поэтому практика управления движется в сторону регионального и глобального уровней и, в то же самое время, в сторону локальных уровней, соответственно. Позиция Экерсли, изложенная в её книге (1992) является нормативным утверждением, оправдывающим такие смещения власти.

Корневая проблема данного аргумента заключается в том, что интерпретация эко-центризма, данная в книге Экерсли (1992), является спорной. Эко-центризм сам по себе является политически неопределенным. Он может иметь множество вариантов, от анархического до авторитарного, и версия Экерсли находится где-то посередине этого множества. Преобладающее альтернативное толкование в рамках учения Зелёных предполагает, что проблемой, с эко-центрической точки зрения, является возникновение современных способов мышления. Рациональность, свойственная современной западной науке, является определяющей, когда верховенство над остальной природой (и мужчин над женщинами) и его использование для инструментальных целей человека исторически было, по крайней мере, вписано в научный проект, на котором построен промышленный капитализм (например, Merchant 1980; Plumwood 1993). Другими словами, экологическая этика, учитывая историческую специфику и материальную базу, заключается в следующем: возникновение современных форм антропоцентризма обусловлено возникновением модернизма во всех его аспектах.

Таким образом, в данной интерпретации утверждается, что, поскольку современная наука неразрывно связана с другими современными институтами, такими как капитализм, национальное государство и другие формы патриархии, неправильно реагировать дальнейшим развитием этих институтов, централизуя власть через развитие глобальных и региональных институтов. Такой ответ ещё больше укрепит инструментальную рациональность, которая будет подрывать возможность развития эко-центричной этики. Таким образом, эко-центрическая позиция ведёт к доводам в пользу уменьшения человеческих

 

[272]

 

сообществ, и, в частности, в пользу непростых тенденций движения в сторону глобализации и гомогенизации, в то время, как только понимая важность разнообразия, возможно создать пространства для возникновения эко-центричной этики. Что более важно, мышление сквозь призму этой логики предполагает, что разговор об экологической политике так, будто характер человеческих сообществ является более или менее несущественным, имеет строгие ограничения. Именно эту пропасть заполняют социальные зеленые.

 

⇐ Предыдущая33343536373839404142Следующая ⇒

Поделиться: