Глава 7. Последняя воля матери

Измаил оторвался от матери, но с колен так и не встал. Слабый свет, проникавший снизу, освещал лицо Рут - мать глялела ему в глаза серьезно и вопросительно.

— Я не могу оставить мать! - крикнул он, и голос его прозвучал громко и напряженно. - Она умирает! Если я уйду, то, может, больше никогда ее не увижу!

— Измаил, - промолвила Рут, - ты до сих пор так и не простил Наткину?

— Нет, - пробормотал он, - слишком многое пришлось бы прощать! Из-за него я лишился дома; это по его вине я стал никчемным бродягой. Если бы не он, вам не пришлось бы так надрываться в поле. Нет, я не простил ему. Пусть теперь сам разыскивает своего сынишку!

— Ты должен пойти, - крикнула снизу Элси. - Вилли отсутствует уже пять часов, а то и больше; мы слышим, как он плачет там, в карьере. Ты знаешь там все ходы и выходы. Отверстие слишком маленькое, чтобы туда мог протиснуться взрослый мужчина, а если послать за ним другого мальчика, он тоже может потеряться. Прошу тебя, пойдем сейчас же! А то вдруг он свалится там в какое-нибудь озеро и утонет? Спускайся скорее, ну пожалуйста!

Но Измаил не двигался с места. Стискивая в ладонях руку матери, он скорбно глядел в ее молящие глаза.

— Л если я велю тебе пойти? - прошептала она. - Ты ведь не ослушаешься умирающей матери?

— Не отсылайте меня! - вскричал он. - Не заставляйте идти туда!

— Нет, - нежно возразила она. - Я обязана заставить тебя, а ты обязан пойти. Как я смогу утешаться тем, что в смертный час ты рядом со мной, если буду думать о том мальчугане, заблудившемся в пещере? Ведь все это оттого, что ты не простил Наткину. А если мы не прощаем людям их прегрешений, то и наш Отец Небесный не простит нам наших грехов. Так говорит наш благословенный Господь. Но если ты простишь Наткина, то Господь простит тебя. Иди, Измаил! Мы с тобой непременно увидимся, - если не здесь, то в другом, лучшем месте.

— Что ж, я пойду, - сказал он, - но если в этом мире нам больше не суждено свидеться, я только о том и буду думать, чтобы поскорее оказаться на небесах.

Голосок Элси звал его настойчиво, нетерпеливо, и запавшие глаза матери глядели на него с мольбой, подгоняя и торопя. Неужели он видит их в последний раз? С тяжелым вздохом Измаил склонился, поцеловал мать и, словно опасаясь, что в последнее мгновение решимость изменит ему, скатился вниз по лестнице. Продираясь сквозь кусты ежевики и густой подлесок, он бросился напрямик к пещере и в считанные минуты оказался у ее входа.

Под сводами, где всегда было так темно и пустынно, теперь толпились деревенские жители; горящие фонари разливали вокруг красноватый мерцающий свет. Наткин стоял на коленях в глубине пещеры, приникнув ухом к узкому отверстию и прислушиваясь, не донесется ли издали плач сына.

— Ничего, Наткин, - говорил сквайр, стоявший рядом с ним, - скоро придут работники с кирками и мотыгами, и не успеешь оглянуться, как мы вытащим твоего малыша.

— Ох, сэр, боюсь, когда начнут долбить кирками, как бы потолок не обвалился, - уныло отвечал тот, - недавно прошел сильный ливень, и над карьером в трех местах образовались глубокие промоины; если потолок не выдержит и рухнет, малец помрет от страха, прежде чем мы его откопаем. Эх, было бы отверстие пошире, а то ведь оно не больше кроличьей норы; туда только мелюзга какая-нибудь, вроде моего Вилли, и пролезет!

Эти слова Наткина были встречены глубоким молчанием; никто из деревенских не отваживался подвергнуть опасности жизнь своего ребенка, послав его блуждать во мраке подземных галерей. И среди этой звенящей тишины вдруг раздался чей-то сдавленный голос:

— Я смогу пролезть туда. Я ту пещеру исходил вдоль и поперек.

— Измаил Мидуэй! - заговорили в толпе. - Уж если кто и сможет выручить мальца, так только он!

Его похлопывали по плечам, подталкивали вперед вглубь пещеры, где было светлее всего. Худенький, малорослый, в старенькой, дырявой одежонке, он встал прямо перед сквайром и своим заклятым врагом, Наткином, глядевшим на него со стыдом и надеждой.

— Меня послала мать, - сказал он, в знак приветствия касаясь края рваной шапки. - Она лежит при смерти, и я, наверное, уже не застану ее в живых; но она сказала, что не сможет спокойно умереть, зная, что малыш заблудился в пещере. Мать сказала, что Бог простит меня и когда-нибудь возьмет к Себе, как и ее. Я спал здесь прошлой ночью и слышал, как оползала земля. С кирками туда нельзя!

И, не дожидаясь ответа, Измаил забрался в тесное отверстие и проворно пополз по узкому извилистому ходу, которым так часто ползал, когда был мальчишкой. Немного погодя он закричал им, что достиг шахты, где можно было выпрямиться во весь рост, и они различили в темноте искорку света: это Измаил зажег фонарь. Затем они снова потеряли его из виду и уже не слышали никаких звуков. Тогда Наткин и сквайр поднялись с колен, и поглядели друг на друга. У обоих в глазах стояли слезы.

— Я сделаю из этого парня человека, - сказал сквайр прерывающимся от волнения голосом.

— Боже всемогущий, сделай так, чтобы они с Вилли вернулись целыми и невредимыми! - заплакал Наткин и снова упал на колени. - Он будет мне, как сын, клянусь! Обещаю, что буду заботиться о нем до конца своих дней! Помоги, Господи!

Люди, стоявшие вокруг, не смели и вздохнуть. Вокруг воцарилась такая тишина, что слышно было, как где-то вдалеке, в мрачных галереях, падают в подземные озера тяжелые капли воды, просочившейся с поверхности; затем до них донесся приглушенный грохот, похожий на отдаленные раскаты грома: это означало, что в одной из бесчисленных галерей произошел обвал. Все в ужасе переглянулись. И тут же откуда-то из подземелья долетел голос Измаила, словно бы ощутившего всеобщую тревогу и желавшего успокоить людей.

— Благослови его, Боже! - воскликнул сквайр, и улыбка мелькнула на его хмуром лице.

— Да, - вскричал Чипчейз, - он всегда был славным мальчуганом, - да вот, поди ж ты, угодил в тюрьму за кражу фазаньих яиц; а уж матушке его, старой Рут, можно преспокойно доверить хоть целый сундук золотых гиней, - такая это замечательная душа. Измаил, кажется, сказал, что она при смерти, не так ли, сэр?

— Да, это так, - отвечал сквайр.

— А она отослала его от себя, спасать сына вашего лесничего, - продолжал Чипчейз. - Вот это настоящая христианка. В любую минуту потолок в пещере может рухнуть и похоронить его заживо, и старая Рут это знает! Да, если кто-то у нас в Бродмуре и вправду верит в Бога, так это Рут Мидуэй. Дай Бог и мне с этого дня жить, как подобает христианину!

Голос фермера предательски дрогнул, и он поспешно отвернулся, пряча лицо в тень: ему было совестно, что он так расчувствовался перед соседями.

— Старой Рут и без того жилось несладко, - проговорила, вздыхая, миссис Чипчейз, - а тут еще Измаила отправили за решетку, так она с горя едва не умерла. Он для нее был дороже самой жизни, и надо же, чтобы из всех ее детей ему выпала самая горькая участь! А все из-за этого Наткина! Я всегда говорила и до конца своих дней буду говорить: велика важность, что мальчонка взял пару жалких яиц!

— Теперь он мне будет как сын! - сказал Наткин, не поднимая глаз.

— Мы должны исправить эту несправедливость, - добавил сквайр. - Если бы я знал, что он был такой славный парнишка, то, конечно, не позволил бы, чтобы его посадили в тюрьму.

— Тише, тише! - вдруг воскликнула Элси, стоявшая рядом с миссис Чипчейз.

Мгновенно все затихли. Все глаза обратились ко входу, откуда послышались чье-то тяжелое шарканье. Сгорбившись чуть ли не вдвое, ковыляя с таким трудом, точно каждый шаг грозил стать последним, в пещеру вошла сама старая Рут.

— Где Измаил? - спросила она, оглядывая собравшихся тусклыми, безжизненными глазами.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: