ОБ ОПРЕДЕЛЕНИИ ОРИЕНТАЛИЗМА

Ещё во введении автор дает несколько определений ориентализма, которые , по его мнению, взаимосвязаны. Первое определение ориентализма академическое, то есть значение, в котором термин используется в академических кругах. Ученые, например, историки, антропологи, которые занимаются Востоком, являются ориенталистами, и та область, которую они исследуют , называется ориентализмом. Согласно второму определению Саида, ориентализм - это стиль и образ мышления, который основывается на противопоставлении сути и способе познания "Востока" и "Запада".

Помимо академической и имагинативной традиций понимания термина, есть третье понимание ориентализма, и оно несет более материальный и исторический оттенок. Ориентализм - способ общения с Востоком, в котором доминирует западный стиль и западное понимание, что предполагает определенный, "западный" характер суждений, оценок, взглядов в отношении Востока, в чем проглядывается идея осуществлять власть над Востоком.

Ориентализм — определённая тенденция в проявлениях той или иной культурной традиции (литература, живопись, исторические и этнографические концепции, и т. д.), опирающаяся по ряду признаков на экзотические относительно самой этой традиции особенности, свойственные восточному мировоззрению в тех или иных его формах. На автора всегда оказывают влияние обстоятельства его жизни. Занимающийся исследованием Востока европеец или американец не может отрицать основные обстоятельства своей действительности. А именно того, что он подходит к Востоку прежде всего как европеец или американец, и лишь затем как индивид. И в данной ситуации быть европейцем или американцем — дело далеко не второстепенное. Это означало и означает поныне (причем данное обстоятельно осознается, хотя и смутно), что этот некто принадлежит к державе, имеющей определенные интересы на Востоке, и что более важно, он принадлежит к той части света, которая имеет определенную историю вовлеченности в дела Востока чуть ли не со времен Гомера.

Моя идея состоит в том, что европейские и американские интересы на Востоке носили политический характер, судя по некоторым явным историческим признакам, о которых только что шла речь, но именно культура породила этот интерес, который динамично действует наряду с откровенными политическими, экономическими или военными соображениями. В итоге Восток оказывается тем разнообразным и сложным полем, каким он очевидно предстает в той области, которую я называю ориентализмом. А потому ориентализм не есть ни только лишь политическое образование или сфера, пассивно отражаемая культурой, гуманитарной наукой или институтами, ни громадное и хаотичное собрание текстов о Востоке, ни выражение и проявление какого то гнусного «западного» империалистического заговора с целью держать «восточный» мир в подчинении. Скорее, это распространение геополитического сознания на эстетические, гуманитарные, экономические, социологические, исторические и филологические тексты.

ТАКИМ ОБРАЗОМ: речь идет о влиянии культурного процесса на мировоззрение человека, предопределяющем особенности его творческого наследия.

Ориентализм — это такой дискурс, который никоим образом не состоит в непосредственных отношениях с политической властью как таковой; скорее, дело обстоит так, что он производится и существует в неравном обмене с различными видами власти, он до некоторой степени сформирован этим обменом с политической властью (с колониальным или имперским истеблишментом), интеллектуальной властью (например, господствующими науками вроде сравнительной лингвистики или анатомии, или с современными политическими науками), властью культурной (как например, с традициями и канонами вкуса, текстами, ценностями), властью моральной (с представлениями о том, что такого делаем «мы», чего «они» не могут ни сделать, ни понять). Моя позиция состоит в том, что ориентализм является — а не только репрезентирует — важным измерением современной политико интеллектуальной культуры, и в качестве такового имеет больше общего с «нашим» миром, нежели с Востоком.

ТО ЕСТЬ ОРИЕНТАЛИЗМ – это наше восприятие традиций Востока с позиции представителя другой культуры. Здесь особо важна эта точка зрения чужого восприятия культуры Востока.

Нет ничего такого, что могло бы считаться всего лишь данностью или просто подходящей начальной точкой — начало каждого проекта должно быть таким, чтобы обеспечить возможность последующего движения. И нигде в моей практике вся трудность этого урока не проявилась столь явно (в какой степени успешно или неуспешно — не мне судить), как при исследовании ориентализма. Идея начала, — а в действительности акта начала, — с необходимостью включает в себя акт размежевания в ходе которого нечто отсекается от большой массы материала, отделяетсяот него и объявляется — а также действительно становится — исходной точкой, началом.

Однако при изучении ориентализма проблема состоит не просто в том, чтобы найти отправную точку или проблему, но это также и вопрос определения того, какие тексты, авторы или периоды являются наиболее подходящими для исследования.

СОВЕТ ОРИЕНТАЛИСТУ Всякий пишущий о Востоке должен поставить самого себя vis$à$vis к Востоку. Будучи транслированным в текст, такое расположение включает в себя некую усвоенную им нарративную позицию, тип созидаемой им структуры, род образов, циркулирующих в тексте тем и мотивов, — все это накладывается на сознательные способы обращения к читателю, удерживающие Восток и в итоге репрезентирующие его и говорящие от его имени. Однако ничто из этого не происходит в абстракции. Всякий пишущий о Востоке автор (и это справедливо даже для Гомера) исходит из некоего восточного прецедента, некоторого предшествующего знания о Востоке, к которому он обращается и на которое опирается. Кроме того, каждая работа о Востоке устанавливает отношения с другими работами, с аудиторией, с институтами, с самим Востоком.

То есть, чтобы написать труд о Востоке, необходимо опираться на уже существующие источники. По сути, написание нового – это всегда реконструкция, или переработка старого. Это напоминает идею интертекстуальности в художественных текстах.

Ориентализм исходит из экстериальности, т. е. из того факта, что ориенталист, будь то поэт или ученый, заставляет Восток говорить, описывает его, истолковывает его тайны простым языком, понятным для Запада. Его никогда не интересует Восток как таковой, кроме разве что в качестве первопричины того, что говорит он.

Таким образом, весь ориентализм в целом стоит вне и помимо Востока. Такой ориентализм осмысленен именно потому, что более зависит от Запада, чем от Востока, и этот смысл непосредственно исходит из разнообразных западных методов репрезентации, которые делают Восток видимым, понятным «там», в дискурсе о нем.

!!!Общество и литературу можно понимать и изучать только в совокупности.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: