Глава 8. Воскрешение Лазаря

 

«Здравствуй, Эрик,

Помнишь, я вчера предупреждал тебя, что могу встретиться с мадам де Шаньи, если вечером пойду в Оперу? Как и следовало ожидать, она обратилась ко мне во время антракта и попросила снова встретиться с ней сегодня — для того, чтобы поговорить о тебе. При встрече она рассказала мне кое-что из ряда вон выходящее о своём собственном положении, и это «кое-что», я уверен, весьма тебя заинтересует.

Эрик, она попросила меня раскрыть ей местонахождение твоей могилы, чтобы она могла отдать ей дань уважения. Не будешь ли ты паинькой и не придумаешь ли что-нибудь, что я мог бы ей сказать, когда мы снова увидимся завтра? Мне удалось отложить этот вопрос на один день, однако она оказалась на редкость решительной молодой дамой. Несколько лет назад, когда мы встретились в подвалах, я сказал ей, что уже позаботился о твоём теле; но, как тебе известно, я случайно забыл сообщить ей, что это самое тело до сих пор живо.

Я имею в виду, если только то состояние, в котором ты находился, можно было удостоить эпитета «жизнь».

Да, я знаю, знаю: «Моё самочувствие — это моё дело, дарога!». Можешь мне это не повторять. А я тогда не буду повторять, что твоё здоровье — это и моё дело тоже, нравится тебе это или нет.

Если я не задержусь, то должен быть дома около восьми. Пожалуйста, постарайся от нетерпения не придушить кого-нибудь из слуг.

Убирающий последствия твоих грязных делишек

и постоянно лгущий ради тебя

Кавех.»

 

Перс сложил и запечатал записку и передал её своему слуге.

 

— Отнеси это обратно Эрику как можно скорее, Дариус. — На его лице появилась слегка злорадная улыбка. — Чем раньше он её получит, тем дольше будет карабкаться на стены до моего возвращения. Поторопись, хорошо?

 

Слуга, усмехнувшись, взял записку и ушёл. Кавех посмотрел ему вслед и рассмеялся. К тому времени, как он вернётся в их квартиру, Эрик уже будет сходить с ума от нетерпения.

 

***

 

— Объясни мне ещё раз, зачем мы это делаем? — с сухой иронией обратился Кавех к своему собеседнику, когда они оба, кряхтя от напряжения, вытаскивали из лодки плоскую мраморную плиту.

 

Его худощавый спутник хмыкнул.

 

— Если она хочет оставить цветы на моей могиле, с нашей стороны будет очень неучтиво, если тут даже надгробия не окажется.

 

Будучи сильнее своего друга-иностранца, он сам взял камень и поднял его над предварительно выкопанной ямой.

 

— Сюда, Кавех, удерживай его ровно, пока я буду его опускать.

 

Постанывая от напряжения, они осторожно опустили камень в отверстие. Тот встал идеально, словно кусочек мозаики. Не произнося больше ни слова, мужчины сгребли землю, засыпали ею основание камня и жёстко утрамбовали.

 

Кавех отступил на шаг и поднял фонарь, чтобы осветить лицевую сторону надгробия. Крупным заглавными буквами там было выбито одно-единственное слово: «ЭРИК».

 

— Мне всё же кажется, что тебе следовало написать на нём что-нибудь ещё, — заметил он, обращаясь к другу. — Одно имя само по себе кажется слегка... немногословным.

 

— Ах да, а я ведь такой болтливый тип, — голос Эрика буквально сочился сарказмом. Сам он тем временем бродил по пещере, смахивая щёткой пыль со стен на лист бумаги. — Что ещё я мог сказать? «Эрик, горячо любимый Призрак Оперы»? Или, возможно, «Эрик, нежно любимый псих, верный убийца»?

 

— Как насчет «Эрик: музыкант, архитектор, верный друг, преданный возлюбленный»?

 

Эрик фыркнул:

 

— Верный друг? Ты единственный друг, который у меня когда-либо был, Кавех, и ты всё ещё мне не доверяешь, даже спустя двадцать лет. А слово «возлюбленный», как мне кажется, подразумевает определённую взаимность, которой нет и в помине. — Он поднёс лист, наполненный пылью, к новому камню, и аккуратно постучал на бумаге, стратегически рассеивая пыль по поверхности.

 

— Откуда ты знаешь, что её нет, Эрик? Почему ты вообще не позволяешь мне пересказать тебе её новости?

 

— Нет никакого смысла ворошить прошлое, друг мой. Что она могла сказать такого, чего не сказала мне пять лет назад?

 

Кавех в отчаянии вскинул руки.

 

— Ты удивишься! Ты должен дать ей ещё один шанс!

 

Эрик закончил обсыпать пылью могильный камень и скомкал бумагу.

 

— Я и даю ей ещё один шанс. Я хочу услышать, что она сама мне скажет, когда навестит сегодня мою могилу. Просто на тот случай, если у неё действительно есть что-то новое, что она хотела бы мне сообщить, я бы предпочел услышать это из её уст, а не твоих. — Он сунул бумагу в карман и прислонился головой к стене пещеры. С усмешкой, которая была едва заметна под нижним краем маски, он добавил: — Согласись, её губы намного красивее, чем твои, дарога.

 

Кавех застонал.

 

— Ты невыносим, Эрик! Я специально вчера задержался допоздна, чтобы заставить тебя помучиться, гадая, что же такого она мне сказала, а когда я, наконец, вернулся домой, ты даже слушать меня не захотел! Это что, ещё один способ вывести меня из себя, да? Ты ведь знаешь, как сильно я хочу тебе всё рассказать!

 

Раздавшийся в ответ довольный смех Эрика подтвердил его правоту.

 

— И это прекрасно работает!

 

Кавех едва не зарычал.

 

— А потом ты вытащил меня из постели ещё до рассвета, чтобы пойти сюда и установить надгробие, которое ты вырезал всю ночь, даже не ложась спать. Я даже не хочу знать, откуда ты достал его посреди ночи, Эрик, правда не хочу, — но ради всего святого, когда ты вообще спишь, старина?

 

Эрик пренебрежительно отмахнулся.

 

— О, ты же знаешь, что я совсем не нуждаюсь в долгом сне. А теперь пойдём, нам надо привести себя в порядок ради нашей гостьи. — Он машинально направился к своему старому дому.

 

Его спутник содрогнулся.

 

— Эмн, Эрик... Если ты не возражаешь, я бы предпочёл для этого вернуться в нашу собственную квартиру. Ты ведь не знаешь, работает ли по-прежнему твой водопровод, или не заполнен ли твой дом крысами, или... о! Не забывай, что она, возможно, пожелает увидеть дом, когда будет здесь. Если она заметит там свежие следы твоего присутствия, это наверняка её озадачит.

 

Эрик кивнул.

 

— Верно подмечено. — Он с наслаждением потянулся и поводил плечами. — Кажется, жизнь в Провансе меня расслабила; я больше не чувствую желания искупаться в ледяном озере.

 

Кавех внимательно смотрел, как Эрик разминает уставшие мышцы.

 

— Прованс пошёл тебе на пользу, — сказал он, отметив, что его друг уже ничем не напоминает ходячий скелет. Эрик по-прежнему носил маску, но теперь из белого шёлка, а не чёрного; закатанные для работы рукава открывали мускулистые и слегка загорелые предплечья. — Ты уже не похож на труп, теперь ты просто выглядишь отвратительно, — поддел он Эрика.

 

— Следует быть благодарным даже за самые мельчайшие улучшения, — сухо парировал тот, поднимая фонарь. — Что ж, нам пора идти. В какое время ты должен встретиться с мадам де Шаньи и привезти её сюда?

 

— В три часа, после её последнего урока.

 

— Урока? — Эрик остановился, но тут же поднял руку, призывая к молчанию. — Нет, ничего мне не говори. Скоро я уже сам всё узнаю.

 

Какое-то время они молча шли рядом, затем Эрик задумчиво произнёс:

 

— Если её здесь не будет до трёх, то я успею подготовиться.

 

— Подготовиться к чему? — требовательно спросил Кавех.

 

Эрик засмеялся.

 

— Как всегда, с таким подозрением, дарога! Я хотел сказать, подготовиться к тому, чтобы снова увидеть мадам де Шаньи!

 

Про себя он подумал: «Не стоит ли мне ещё раз побриться? Совсем не дело идти на встречу с небритым подбородком, пусть даже его видно из-под маски совсем немного».

 

Кавех вздохнул.

 

— Эрик, надеюсь, ты не планируешь ей показаться? Обещай мне, что не сделаешь ничего, что её напугает. Она... она теперь совсем другая женщина, она больше не похожа на ту робкую юную девушку, которую ты знал пять лет назад.

 

Эрик усмехнулся, из-под маски послышалось тихое фырканье.

 

— Кавех, тебе известно, что я могу днями напролёт раздавать тебе обещания и ни разу их не выполнить. Почему ты всегда стараешься вытянуть из меня обещания, хотя прекрасно знаешь, что я никогда не держу клятвы?

 

Kавех мрачно улыбнулся в темноте.

 

— Ха, и ты ещё удивляешься, почему я тебе не доверяю. Ты ошибаешься, друг мой. Я всегда могу рассчитывать, что ты сделаешь именно это — не выполнишь свои обещания!

 

***

 

На следующее утро Кристина написала своё последнее письмо Эрику и вздохнула, закрывая чернильницу. Она чувствовала растерянность и совершенно необъяснимое волнение. Ей хотелось остаться дома и обдумать свои чувства к Эрику — чувства, которые Перс разбередил глубоко в её сердце. Однако пора было ехать в Оперу, её ждали занятия. Кристина сложила письмо и поместила его в шкатулку поверх предыдущих, а затем осторожно убрала шкатулку в сумку с нотными папками. Она снова вздохнула, задаваясь вопросом, как же она сможет вытерпеть целый день.

 

Ученики на этот раз отметили её необычную рассеянность.

 

Месье Таллис появился ровно в три, когда уходила последняя студентка Кристины.

 

— Вы готовы, мадам?

 

— Да, сударь. Только позвольте мне собрать вещи. — Кристина набросила на плечи накидку, собрала ноты и взяла небольшую деревянную шкатулку. Кавех обратил внимание на украшенную ручной резьбой крышку и несколько маленьких потайных ящичков. Он уже видел такую — очень давно, в Персии, и теперь слегка улыбнулся про себя. Он и не знал, что Эрик сделал ещё одну и подарил её Кристине.

 

— Его могила находится в небольшой укромной пещере рядом с озером, мадам, — объяснял Кавех, ведя Кристину по длинному пустому коридору к её старой гримёрной. — Мне показалось, что лучше будет не беспокоить священника этими похоронами, так как я не знал, в каком состоянии была духовность Эрика.

 

— Он погребён без заупокойной мессы? — Кристина была слегка шокирована.

 

Кавех печально покачал головой.

 

— Он этого и не просил, а я, как мусульманин, в любом случае для этого не годился.

 

— В таком случае, я должна для него спеть, — решила Кристина. Они дошли до её гримёрной, и она попыталась открыть дверь. Но та была заперта. Кристина вопросительно взглянула на своего спутника, и тот покачал головой.

 

— Её не используют, мадам. Говорят, здесь водится привидение.

 

Кристина кивнула, её это явно позабавило.

 

— Может быть, так...

 

Она повернула ручку наполовину, слегка приподняла дверь и ударила по ней бедром. Дверь распахнулась. Кристина с улыбкой повернулась к месье Таллису, довольная тем, что до сих пор помнит этот фокус. Кавех усмехнулся.

 

«Изобретения Эрика превосходны», — подумал Кавех, нажимая на кнопку, открывающую зеркало. Смазанный механизм открылся без единого звука, и они ступили на Дорогу Коммунаров. Кавех зажёг один из двух взятых с собой фонарей, а Кристина тем временем закрыла зеркало.

 

Фонарь отбрасывал на дорогу колеблющийся свет, но этого было достаточно — оба прекрасно знали путь. Не произнося ни слова, они спустились через четыре уровня подвалов и наконец добрались до самого нижнего. Кавех был слегка удивлен тем, что Кристина не закричала и не упала в обморок, увидев крыс. Она лишь поджала губы и сильнее зашуршала юбками, чтобы напугать грызунов.

 

Кавех провёл её мимо дома Эрика. Не желая брать лодку из опасения, что Кристина может заметить следы её недавнего использования, он провел её через камни и полуобрушенные стены к небольшой естественный пещере, которую Эрик выбрал в качестве места своего последнего упокоения. Именно здесь они установили сегодня утром мраморную плиту.

 

— Вот она, мадам, — Кавех поднял фонарь повыше, а затем поставил его на вершину могильного камня.

 

Кристина медленно прошла вперед и положила руку на камень. Опустившись на колени, она провела пальцами по крупным высеченным буквам, читая надпись.

 

— Эрик. — Она грустно улыбнулась. — Это даже похоже на его почерк.

 

Стоявший за её спиной Кавех бросил нервный взгляд в дальнюю часть пещеры, в темноте которой, как он знал, прятался Эрик.

 

Кристина оглянулась на месье Таллиса.

 

— Сударь, не могли бы вы оставить меня на несколько минут?

 

— Конечно, мадам.

 

Он зажёг для себя второй фонарь и вышел из пещеры.

 

Кристина снова повернулась к камню. Опустившись на колени, она осторожно положила шкатулку у его основания. Когда она заговорила, её голос во мраке прозвучал тихо и приглушённо.

 

— Эрик, любовь моя... что ещё я могу вам сказать кроме того, что уже сказала в своих письмах? Вот, я оставляю их вам. Сохраните их ради меня, мой дорогой. Не позволяйте никому их читать, хорошо?

 

Прячущийся в затенённой арке пещеры Эрик торжественно кивнул головой. Она написала ему письма?

 

Кристина наклонилась вперед и прижалась к прохладному мрамору щекой, потом губами. И тут наконец пришли слёзы. Она плакала несколько минут; Эрик, наблюдая за ней из своего укрытия, с трудом удерживался, чтобы не подойти к ней. Она что, действительно назвал его «любовь моя»? Она на самом деле только что поцеловала его надгробие? Это был довольно противоестественный жест, особенно для неё, но он это оценил.

 

Наконец она успокоилась и поднялась. Утерев платком слёзы, она отступила на несколько шагов и запела. Эрик узнал «Valedicto», финальную часть заупокойной мессы.

 

In paradisum deducant te Angeli:

in tuo adventu suscipiant te Martyres,

et perducant te in civitatem sanctam Jerusalem.

Chrous Angelorum te suscipiant,

et cum Lazaro quondam paupere

aeternam habeas requiem. (1)

 

Голос Кристины звучал как колокол, эхом отражаясь в просторных пустых пещерах. Эрик критически отметил, что техника у неё в основном хороша, однако диапазон явно страдает из-за отсутствия практики. Ноты, которые раньше взлетали и опускались мягко, как голубь, теперь звучали с едва уловимым напряжением. Он сомневался, что кто-либо другой это заметит, однако это вызывало у него непреодолимое желание снова вернуться к своей педагогической роли и позаниматься с ней. Двух или трёх хороших уроков должно хватить, он это знал.

 

Он уже собирался заговорить, когда Кристина вдруг улыбнулась. От красоты её улыбки сердце у него замерло. Кристина положила руку на камень, словно лаская, и тихонько произнесла:

 

— До свидания, любовь моя.

 

После чего развернулась и пошла прочь, зовя месье Таллиса.

 

Едва она скрылась за поворотом, как Эрик схватил шкатулку и прижал её к груди.

 

 

Кавех и Кристина ничего не говорили друг другу, идя обратно по Дороге Коммунаров. Так в тишине они подошли к маленькому фонтанчику, куда Эрик однажды принёс Кристину и смачивал водой её виски, пока она находилась в обмороке. Кристина захотела на минутку остановиться, и Кавех, воспользовавшись её задумчивостью, отошёл на несколько шагов в сторону — посмотреть, лежит ли там по-прежнему скелет.

 

Когда пять лет назад они с Дариусом принесли из Оперы умирающего Эрика, тот потребовал, чтобы где-нибудь в подвалах они оставили тело, которое впоследствии должно быть найдено. «Если я не умру, — сказал он, — то они продолжат искать меня и, может быть, найдут мой дом, дарога. Я прошу тебя, позаботься, чтобы они нашли тело, хорошо?»

 

Кавех и Дариус принесли труп недавно умершего человека, найдённый в переулке, и оставили его там у фонтанчика. Человек этот при жизни явно был нищим и бездомным, и Кавех в приступе макабрической иронии надел на палец трупа одно из старых колец Эрика. Это было то самое кольцо, которое Эрик приготовил для Кристины и которое оказалось для неё слишком большим; теперь оно идеально сидело на костяшке покойника, объявляя всему миру, что возлюбленный некой «К. Д.» уже никогда больше не будет по ней тосковать. Кавех находил мрачное удовлетворение в том, что этот нищий обрёл после смерти такое богатство, которого, скорее всего, никогда не видел при жизни.

 

Скелет всё ещё лежал там — судя по всему, его так никто и не обнаружил. Никто, кроме крыс. Кавех поморщился при виде обглоданных костей. Услышав всхлипывания Кристины, он вспомнил о своём долге и вернулся к ней.

 

— Мадам? — мягко произнёс он. — Идём?

 

Кристина кивнула, и Кавех снова вывел её на Дорогу Коммунаров прежде, чем она смогла увидеть скелет.

Когда они вернулись в её бывшую гримёрную, он легонько коснулся её руки, останавливая.

 

— Мадам, могу ли я спросить... — он замялся.

 

Кристина слегка фыркнула.

 

— Ну, сударь, вы и так не постеснялись спросить меня, зачем же останавливаться?

 

— Мне любопытно, что было в шкатулке, мадам.

 

Кристина пожала плечами.

 

— Письма. — Она потянулась к рычагу, открывающему зеркало, через которое можно было попасть в комнату.

 

— Письма?

 

— Письма к Эрику, которые я писала все эти годы. А почему вас это интересует?

 

На лице Кавеха появилось выражение тревоги.

 

— А что... что говорится в этих письмах?

 

Кристина нахмурилась.

 

— А вот теперь, сударь, вы зашли слишком далеко. Эти личные письма, они находятся в запертой шкатулке, которая лежит на могиле на пятом подвальном этаже, в скрытой от посторонних глаз пещере. У меня — единственный ключ от шкатулки. Никто и никогда не сможет их найти, так с какой стати вы должны узнать, о чём в них говорится?

 

Его парижские манеры уже вернулись на место, подавив персидское любопытство, и Кавех поклонился.

 

— Как скажете, мадам. Это было невежливо с моей стороны. Приношу свои извинения.

 

Кристина кивнула, и они вместе вышли через зеркало в заброшенную гримёрную. Выйдя в холл, Кристина подала ему руку.

 

— Спасибо, сударь. Большое вам спасибо за доброту, которую вы проявили — и ко мне, и к Эрику. Я знаю, вы ему были очень дороги.

 

Кавех кивнул.

 

— К вам он тоже испытывал нечто больше, чем мимолётное увлечение, мадам.

 

Кристина рассмеялась.

 

— И я к нему тоже. Увы, это я поняла слишком поздно. Что ж, сударь, прощайте.

 

И она вышла, освещаемая закатным солнцем.

 

— До свидания, мадам, — пробормотал Кавех в её удаляющуюся спину. Почему-то он чувствовал, что они видятся не последний раз. Хотя это зависело от писем. Что именно она писала Эрику на протяжении стольких лет? На мгновение ему захотелось снова спуститься вниз, но он вовремя спохватился. Либо Эрик решит оставить шкатулку в покое — либо он будет не слишком-то доволен, если ему помешают читать всё то, что Кристина написала ему за последние пять лет.

 

Кавех вздохнул и, подозвав экипаж, отправился домой. Уже скоро он всё узнает.

 

_________________________________________________________________

 

(1) В рай приведут тебя ангелы:

когда придешь ты, примут тебя мученики

и проводят в святой город Иерусалим.

Сонм ангельский тебя примет

и с Лазарем, некогда бедным,

вечный обретешь покой. (Прим. пер.)

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: