Обзор концепций причин поражения социализма

Многие философы и политические деятели считают, что причины поражения социализма в СССР имели объективный характер, то есть, для строительства социализма были недостаточно развиты производительные силы, а большевики поступали достаточно волюнтаристски в своих организационных устремлениях, не учитывая, будто объективной необходимости длительного сохранения рыночных элементов в социалистической экономике. Другие же, наоборот, обвиняют советскую власть (при нахождении на посту Генерального секретаря И.В. Сталина) в том, что она, будто, взяла уклон вправо и замедлила темпы обобществления. Разберем эти точки зрения.

 

2.3.1. Синтез плана и рынка – путь к социализму?

Марксистская концепция исторического материализма, как известно, базируется на диалектическом методе. Сторонники синтеза плана и рынка, поэтому, стремятся изобразить дело так, будто они в своих теориях следуют именно диалектическому методу, синтезируя несинтезируемое. Теоретическим отражением необходимости рыночных реформ в социализме являются ныне теории, опирающиеся на взгляды советского философа Э.В. Ильенкова развитые им в письме Ю.А. Жданову. Здесь философ пишет, что иного пути кроме как признания прав рыночных отношений для социализма нет. Они, по его мнению, должны были сосуществовать и мирно конкурировать. 

«Видимо, иного противовеса формализму, возомнившему себя раньше времени «реальностью», кроме открытого признания прав товарно-денежных отношений, нет. Так что существующую ситуацию и надо, наверное, познать методом «раздвоения единого», – богу богово, кесарю – кесарево, то есть совершенно четко определить права формализма, вытекающие из его реальных возможностей, и ясно очертить ту сферу, которая формализму реально не подвластна. И пусть она конституируется сама, как знает, ибо стихия тоже содержит в себе свой «разум» – и иногда более разумный, чем формальный. Тогда и формальный разум сделается, может быть, несколько более самокритичным и поворотливым. < …> И в этих пределах, – то есть на рынке, – пусть господствуют законы рынка. Со всеми их минусами. Ибо без этих минусов не будет и плюсов»^[60].

На деле без минусов рынка не будет «плюсов» самого рынка, а не чего-то другого, ему противоположного. К тому же, продавая-покупая товар, владелец стремится никак не к всеобщему, т.е. удовлетворению общенародных потребностей, а к частной прибыли, которую можно получать (и любой товаровладелец apriori к этому стремится как к идеалу) и непроизводительным путём, путём ценовых спекуляций. Согласно мнению Э.В. Ильенкова – товарная стихия непосредственно вырабатывает разум, способствует его укреплению, точнее, сама она – непосредственно-разумна, да так, что с ней надо согласиться и не сознательно регулировать «формальным» разумом (т.е. плановыми органами). Логика «без минусов не будет плюсов» есть вариант «диалектики» примирения противоположностей мелкобуржуазного социалиста П. Ж. Прудона, давно теоретически «побитого» Марксом в работе «Нищета философии»: «Он рассматривает категории, как мелкий буржуа рассматривает великих исторических деятелей: Наполеон - великий человек; он сделал много добра, но он принес также много зла. Взятые вместе, хорошая сторона и дурная сторона, польза и вред составляют, по мнению г-на Прудона, противоречие, свойственное каждой экономической категории < …> он (Прудон) имеет также и недостаток, обнаруживая полнейшее бесплодие там, где речь идет о выведении при помощи диалектики какой-либо новой категории. Сосуществование двух взаимно-противоречащих сторон, их борьба и их слияние в новую категорию составляют сущность диалектического движения»^[61].  

Диалектика не есть примирение «всего хорошего», а есть борьба противоположностей, в которой одна сторона побеждает другую, развивая то, что побежденная сторона не могла развить. Именно таково представление Маркса о диалектической логике. Даже крупные мыслители, такие как Э.В. Ильенков, в шестидесятые годы были захлестнуты рыночной тенденцией, считая рынок неизбежностью, что заставляло их идти вразрез с марксистской теорией и методом, приспосабливая её для обоснования существующего. С идеями Э. В. Ильенкова соглашаются и современные марксисты. Вот как рассуждает В.Д. Пихорович в своей статье «Об экономических взглядах Э.В.Ильенкова на природу социализма» когда пишет о сталинской программе преодоления товарно-денежных отношений: «Эмпирически сталинский подход был абсолютно верным < …> Бесспорно, что социалистическая собственность на средства производства, государственное планирование производства и распределения, отсутствие эксплуатации наемного труда с одной стороны и отсутствие возможности присвоения результатов чужого труда – с другой, существенно ограничивают действие законов товарного производства. Но ограничивают – не значит, устраняют, или даже ослабляют < …> Тем самым, мы столкнемся с отнюдь недиалектическим противоречием: развивая товарное производство при социализме, мы вынуждены будем развивать и товарные отношения; ограничивая отношения, характерные для товарного производства, мы вынуждены будем ограничивать и само производство в той мере, в какой оно оказывается товарным производством»^[62] .

Логика следующая: «антитоварник» Сталин был «с одной стороны» прав, но товарное производство не нужно было в то время ограничивать, ведь если ограничивать его, то, будто, материальное производство, как таковое, ограничивается, да притом в критических масштабах. Нужно сначала (и «с одной стороны»), развить товарное производство, а потом («с другой стороны») коммунистическое производство. По случаю употребления подобной логики оппонентами, В.И.Ленин писал: «Нечто вроде той карикатуры, которую рисовали народники против русских марксистов в 1894–1895 годах: дескать, если марксисты считают капитализм в России неизбежным и прогрессивным, то они должны открыть кабак и заняться насаждением капитализма»^[63].

   Суть сталинской (т.е. марксистской вообще) политики в начале 50-х состоит в том, что И.В. Сталин предлагал антитоварные меры как раз в ту историческую эпоху, когда социализм в основном был построен, точнее: социализм в основном был построен. Зачем же говорить о том, что ограничивая товарные отношения, в тот исторический период был риск ограничить производство вообще? Здесь налицо смешение политики периода: от НЭП до ликвидации кулачества с политикой проводимой уже после ликвидации кулачества (исключая военные годы). В эпоху НЭП и начала ликвидации кулачества действительно стояла проблема невозможности преодоления товарно-денежных отношений в производстве (и даже эксплуататорских отношений! ) без ограничения самого производства как такового. Проблема действительно была,  приходилось даже ослаблять нажим на «кулака» т.е. эксплуататора!  Для полного понимания мы приведем здесь суть этой проблемы и её решение партией под руководством И.В. Сталина: «В 1926–1927 годах зиновьевско-троцкистская оппозиция усиленно навязывала партии политику немедленного наступления на кулачество. Партия не пошла на эту опасную авантюру, ибо она знала, что серьезные люди не могут позволить себе игру в наступление < …> Могли ли мы предпринять лет пять или года три назад такое наступление с расчетом на успех? Нет, не могли. В самом деле, кулак производил в 1927 году более 600 млн. пудов хлеба, а продавал из этой суммы в порядке внедеревенского обмена около 130 млн. пудов. Это довольно серьезная сила, с которой нельзя не считаться. А сколько производили тогда наши колхозы и совхозы? Около 80 млн. пудов, из коих вывезли на рынок (товарный хлеб) около 35 млн. пудов. Судите сами, могли ли мы тогда заменить кулацкое производство и кулацкий товарный хлеб производством и товарным хлебом наших колхозов и совхозов? Ясно, что не могли. < …> Ну, а теперь? Как теперь обстоит дело? Теперь у нас имеется достаточная материальная база для того, чтобы ударить по кулачеству, сломить его сопротивление, ликвидировать его, как класс, и заменить его производство производством колхозов и совхозов < …> Известно, наконец, что в 1930 году валовая хлебная продукция колхозов и совхозов будет составлять не менее 900 млн. пудов (т. е. более, чем валовая продукция кулака в 1927 году), а товарного хлеба дадут они не менее 400 млн. пудов (т. е. несравненно больше, чем кулак в 1927 году). Так обстоит теперь дело у нас, товарищи. Вот какая передвижка произошла у нас в экономике страны. Теперь у нас имеется, как видите, материальная база для того, чтобы заменить кулацкое производство производством колхозов и совхозов»[64].

Как видно из вышеприведенных выкладок, в конкретно-исторический период (начало 50-х) уже не было никакого смысла боязливо озираться на товарно-денежные отношения, думая, что они ограничат производство. Проблема в том, что Э. В. Ильенков, а вслед за ним и В. Д. Пихорович, не поставили вопрос конкретно: действительно ли «формальный разум», т.е. госплан в принципе не мог обобществить наличные тому времени производительные силы? Неясно, как тогда объяснить успехи социалистической промышленности, которые позволили одержать победу в мировой войне и быстро после неё восстановиться, если придерживаться позиции этих авторов. По нашему мнению, производительные силы в указанный период были зрелы для обобществления, и никакого «формализма» в политике преодоления товарно-денежных, частнособственнических тенденций не существовало.

Нужно отметить, что социалистические экономические закономерности, описанные нами, да и вообще, акт обобществления не могут появиться в процессе «эволюционного развития», как думают в последнее время «академические марксисты». Для этого они отбрасывают классовый подход, используют чисто буржуазные идеи о «постиндустриальном обществе». Современный ревизионизм не только опирается на чисто буржуазные идеи, «дополняя» ими марксизм, но и игнорируют идеи «позднего» Маркса в пользу абстрактных формулировок «раннего Маркса». Например, С.Н. Мареев в «Вопросах Философии» в статье «Ильенков и социализм» развивает следующие взгляды:  «Коммунизм, по Марксу, - это только " энергический принцип ближайшего будущего". Но это ни в коем случае не форма будущего общества. Более конкретные контуры будущего общества для Маркса начинают прорисовываться в " Капитале", в примыкающих к нему подготовительных рукописях. Не через обобществление собственности, а через обобществление труда, через превращение частичного труда в труд всеобщий, лежат пути к будущему обществу»[65].

Вот так категорично: собственность (средства производства) обобществлять будто бы, исходя из принципов марксизма, вовсе не надо, труд сам, непосредственно, в рамках прежних отношений собственности превратится во всеобщий. Что же такое не частичный труд, а труд всеобщий? «всеобщим трудом Маркс называет " всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение”. Иначе говоря, всеобщий труд - это труд, продукт которого, по сути, не может быть частной собственностью, а он сразу и непосредственно становится достоянием всего общества»[66].

Через несколько страниц Мареев пишет:

«Происходит то, что экономисты и социологи называют " диффузией" собственности. Но, вместе с этим, идет и процесс обобществления за счет роста доли всеобщего труда. За счет этого " частник" не только экономически, но и технологически оказывается встроенным в единый народнохозяйственный механизм. Налицо очевидный рост доли всеобщего труда: в индустриально развитых странах в настоящее время уже более половины лиц наемного труда занято в сфере обслуживания, управления, науки, образования, информатики и т.п. Это люди, которые продают («всеобщий труд» - продается, является товаром, частной собственностью? Где же тут всеобщность, а не частичность? - В.К.) не просто способность к труду,  а свою квалификацию, которая и является их частной собственностью. Квалификация - это собственность, которую современный интеллигент холит и лелеет, подобно тому, как это делал его дед или прадед по отношению к своей корове, своей лошади и т.д., ведь она его кормит...» [67] (Выделено – В.К.).

Мареев сначала утверждает, что продукт всеобщего труда не может быть, по сути, частной собственностью, а через три страницы, подобно «постиндустриалистам» говорит, что квалификация - это частная собственность, подобная корове, лошади? Каким же образом эти мысли свести? Выходит вот что: продукт, произведенный посредством некоей частной собственности (т.е. квалификации) которая еще и продаётся на рынке как товар (т.е. найм сохраняется) не может быть якобы, по сути, частной собственностью, и переходит каким-то образом в общественную. Будто бы интеллектуал со своей «квалификацией-коровой» действительно владеет всеми средствами производства. А на деле они производства находятся в руках крупных капиталистов, и интеллектуалы – повинуются их воле. Говоря о современной экономике С. Н. Мареев полностью повторяет идеи «постиндустриалистов» о «диффузии собственности».  Если думать, что социализм будет построен, когда все станут свободными развитыми личностями в рамках капиталистического общества, путем наиболее лучшей продажи своей квалификации, которая есть «не просто способность к труду» и «которая является их частной собственностью», то надо думать, что Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин и др. забегали вперед, предполагая социализм строить в тех условиях, и шли в неправильной последовательности. Рынок не надо было изживать... Долго придется ждать такого коммунизма. Тут же, С.Н. Мареев пишет, опираясь на мысль высказанную Ильенковым: «Это и есть не механическое, а органическое соединение частного и общего за которое ратовал Ильенков еще в 60-е годы, и что нашло свое отражение в его письме к Ю.А. Жданову от 18 января 1968 года. В общем и целом направление движения в то время, по Ильенкову, должно было идти от формального " обобществления" - к реальному через признание прав товарно-денежных отношений. < …> Ильенков предвидел печальные последствия тупоголовости тогдашних теоретиков " научного коммунизма" и потому был так печален»[68].

Важно отметить: в «тупоголовости» «теоретики научного коммунизма» хрущевской-брежневской эпохи обвинены, конечно, не без оснований. Но не за то, что они якобы сдерживали рынок планом, как утверждает Мареев. Совершенно наоборот, большинство тех «экономистов» восхваляло рыночные реформы в социализме. Проиллюстрируем тем, какие идеи витали в обществе, открыв «Философскую энциклопедию» 60-х.

«В работе " Экономические проблемы социализма в СССР" (1952) наряду с рядом правильных общих мыслей также были допущены существенные ошибки. Сталин неверно полагал, что колхозная собственность и товарное производство в условиях развитого социалистич. общества становятся тормозом в развитии производительных сил. Из этого положения он сделал неверные выводы о форсировании перехода к прямому продуктообмену города и деревни, о несовместимости товарного обращения с перспективой перехода к коммунизму»[69].

Оказывается, по мнению «тупоголовых теоретиков научного коммунизма» товарное производство и обращение, колхозная собственность вполне совместимы с коммунизмом, почему тогда С.Н. Мареев говорит, о некоем чрезмерном зажиме товарно-денежных отношений?

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: