Проблема происхождения языка и фоносемантика

 

Общие замечания. Вопрос о происхождении языка всегда был наи-более “болезненным” для лингвистики, являясь вечно решаемой и вечно нерешенной проблемой.

Множество работ посвящены обзору и критике всех существующих теорий про-исхождения языка (Эйдельштейн 1978; Донских 1984; Якушин 1984; Николаева 1996; Тодоров 1999; Павловская 2001; Borst 1957-1963; Rosenkranz 1961; Sommerfelt 1953-1954; Allen 1948; Ору 2000).

Проблема происхождения языка является одной из важнейших проб-лем, лежащих в основе теоретической базы ФС-исследований. Пред-метом фоносемантики является ЗИС языка в пантопохронии, т.е. иссле-дование звукоизобразительности (ЗИ) в пространственных и временных аспектах в синхронии, диахронии и генезисе.

Любая теория о возникновении человеческой речи как таковой всег-да носит гипотетический характер. Попытка осмысления «первоначаль-ного» языкового состояния всегда является субъективной: «тот, кто по-лагает, будто описывает происхождение языка и языкового знака или их самое раннее состояние, в действительности проецирует в прошлое им-плицитные знания о символе, имеющиеся у нас в настоящее время» (То-доров 1999: 266).

Сущность дискуссий по поводу происхождения языков может быть выражена в виде ряда дихотомий, сформулированных еще в античности: происхождение языка божественное/ человеческое, произвольное/ мо-тивированное, конвенциональное/ естественное, постепенное/ мгновен-ное, случайное/ необходимое.

Однако ограничения в оппозициях сравнительно нежесткие. Если божественное происхождение языка несовместимо с тезисом о его конвенциональности, то оно не-обязательно противоречит тезису о человеческом происхождении языка, а конвен-циональность может сочетаться с мотивированностью (Ору 2000: 146). 

Для фоносемантики наиболее значимы классические оппозиции естественное/ конвенциональное, мотивированное/ произвольное (немо-тивированное). 

На оппозиции божественное/ человеческое теории происхождения языка можно условно разделить на религиозные (мифопоэтические, кре-ационистские, логосические, божественные) и научные (эволюционные). Каждая из существующих теорий затрагивала либо проблему перво-начальных слов языка, либо причины и условия возникновения языка, либо тот и другой аспект одновременно. Именно проблема перво-начальных слов языка позволяет оценить значимость данной лин-гвистической проблемы для становления ФС-подхода к языку, пос-кольку в конечном счете проблема первых слов языка была проблемой немотивированности (условности) или мотивированности (естес-твенности) языкового знака.

Религиозные (мифопоэтические) концепции происхождения языка. Представления о религиозных (креационистских, логосических, божественных) теориях происхождения языка даны в мифах, канонических источниках (Библия, Веды, Коран, Талмуд и пр.), фило-софских трудах древней античности и даже современной науке.

Древние индоевропейцы считали, что дар речи (помимо «двуногости») отличает людей от животных, а людей от богов (помимо «бессмертности» и «небесности») от-личает особая пища и особый язык (Гамкрелидзе, Иванов 1984: 471). Мифопоэ-тическая рефлексия над языком позволяет вычленять в коммуникативном потоке древних язык человека и языки не-человека (богов, животных и нечистой силы). По-нимание языка животных и языка богов было доступно только избранным.

В диалоге Платона «Кратил» создатель имени – ономатотэт-творец, который дает имя на обсуждение диалектикам, а они уже передают име-на мастерам конкретных искусств, использующих имена.

Здесь же подробно освещен один из важнейших споров античности о природе вещей. Кратил – сторонник теории фюсей (имена присущи ве-щам по природе), Гермоген – сторонник теории тесей (имена устанав-ливаются, сознательно принимаются людьми), Сократ (Платон) ищет ко-мпромисс между полярными точками зрения.

Природная мотивированность имен связана с «изобразительностью» звуков речи и обусловленностью звуков речи физиологическими ощу-щениями человека, что соотносится с природой звукоподражательности (ЗП) и звукосимволизма (ЗС) в современной фоносемантике. Однако пе-рвоначальная мотивированность забывается в процессе эволюции слова (множестве производных слов, с далеко разошедшимися значениями), а потому связь имени и вещи сохраняется через традицию, договор, условность, а не природой (История лингвистических учений… 1975; Пражский 1973).

Согласно креационистским концепциям происхождения языка в основе мира лежит духовное начало (бог, дао, логос, слово). Дар речи дан человеку от Бога, иногда язык дает людям человек божественного происхождения или наделенный божественным даром (культурный герой).

Божественное происхождение египетских фараонов принесло египетский язык их народам; китайский император, произошедший от богов, подарил китайский язык его народам и т.п. В Ригведе Бог стал первым установителем имен, но он огра-ничился тем, что дал имена только младшим богам, а начало человеческой речи по-ложили люди – первые великие мудрецы, которые занялись этим под покро-вительством Брхаспати (бога красноречия и поэзии).

В иудейско-христианской традиции произнесение слова Богом было актом творения мира: семь дней творения мира не руками Бога, а его словом.

В первый день творения свет отделен от тьмы, и Бог назвал свет днем, а тьму ночью. Во второй день он создал твердь и назвал ее небом. В третий день – сушу и «собрание вод», назвав это землей и морем. Слово – энергия и орудие. Бог дает человеку способность говорить и даже поручает ему создание языка: именование животного мира Бог поручает Адаму. «И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым».

Современные интерпретации библейского текста переводятся в контекст научной постановки проблемы.

В христианской учености сближение Сына Божия и Слова получает свое-образное лингвистическое, именно семасиологическое развитие: по мысли писав-шего, слово, подобно Христу, «двугубо» - духовно и телесно, и духовная сущность слова непостижима, как непостижимо рождение Христа. В современной теории язы-ка – это проблема значения (план содержания, означаемое) и формы (план выражения, означающее), а также трудности («непостижимости») изучения семан-тики, содержательной стороны языка. Библейское объяснение происхождения мно-жественности языков мира – следствие разветвления 70 «колен» одного рода - ин-терпретируется через дивергенцию, которая связана с миграцией племен и народов (Мечковская 1998: 277).

Т.Н.Николаева отмечает, что ориентация на креационистские теории характерна и для отдельных направлений современной науки, которая не только не опровергает гипотезы о том, что в основе мира – духовное начало, но и находит ей подтверждение (Николаева 1996) ¹¹.

Таким образом, в мифопоэтических концепциях происхождения язы-ка рассматривались как вопросы первичных знаков языка и установ-ления их «авторства», так и условия и причины возникновения челове-ческого языка. Однако, несмотря на мифопоэтическую форму, религиоз-ное сознание поставило основные вопросы философии языка: язык и мысль, форма и содержание в языке, воздействие языка на мир. Остро был поставлен вопрос о природе языкового знака, его мотиви-рованности, что сегодня активно развивается в семасиологии, теории но-минации, семиотике, фоносемантике и других дисциплинах.

Как мифопоэтическую на сегодняшний день можно рассматривать и теорию «инопланетного» происхождения языка или происхождения языка от атлантов, которые получали знания, в том числе и языковую способность, от Космического Разума. Позднее атланты были отключены от космического информационного поля по причине использования этих знаний для разрушающих, а не созидающих целей. Следует сказать, что автор этой гипотезы – директор Всероссийского центра глазной и пластической хирургии, доктор медицинских наук, профессор Э.Мулдашев (Мулдашев 1996), однако традиционное научное пространство «вытесняет» подобные теории. Ср., например, работу К.Юнга «Один современный миф. О вещах, наблюдаемых в небе» об одной из доминант коллективного сознательного - НЛО, которая рассматривается как коллективно бессознательное обостренное переживание социально-психологических проблем в кризисные периоды истории.

Научные (эволюционные) концепции происхождения языка. Эво-люционные теории происхождения языка рассматривают становление языка в процессе биологической и социальной эволюции человека. Все эволюционные теории по характеру кода условно можно разделить на кинетические, кинетическо-звуковые и звуковые.

В кинетических теориях первоосновой человеческого языка называется та или иная двигательная функция, в кинетическо-звуковых – становление двигательной функции и звукового сигнала происходят одновременно; в звуковых – человеческий язык рассматривается уже как номенклатура первичных звуковых сигналов. Эти теории не отвергают друг друга, а лишь исследуют разные временные стадии развития языка.

Классической дихотомией всех этих теорий является про-тивопоставление естественного и конвенционального происхождения языка. Эти термины могут быть соотнесены с двумя оппозициями – оппозицией мотивированного (естественного) и немотивированного и с оппозицией социального (конвенционального) и индивидуального. Однако никто или почти никто никогда не утверждал, что естественный язык в силу своей естественности является индивидуальным языком; на самом деле конвенциональный характер языка – в смысле его социальности и обязательности – допускается сторонниками обоих про-тивоположных мнений. Отсюда можно сделать вывод, что в действии-тельности противопоставление проводится между мотивированностью и немотивированностью (Тодоров 1999: 267).

Таким образом, значимость проблемы происхождения языка для фо-носемантики обусловлена тем, что все гипотезы относительно первона-чального языка сводятся к поиску мотивации отношения между двумя сторонами знака: об отношении между означающим (планом выражения) и означаемым (планом содержания).

Цв.Тодоров выделяет три основных этапа исследования мотивации: 1) от абстрактного (современного) языка к изобразительному; 2) от изобразительного языка к ономатопее; 3) от ономатопеи к языку жестов (Тодоров 1999: 267).

Здесь можно проследить самые общие этапы становления человечес-кого языка, которые устанавливаются в рамках современных иссле-дований: 1) язык жестов - референт присутствует в знаке почти целиком; 2) ономатопея (звукоподражательность) и звукосимволизм - здесь толь-ко часть референта становится знаком; 3) абстрактный (современный) язык - знак и референт связаны символически.

Можно полагать, что первый этап становления языка (язык жестов) рассматривается в рамках кинетических теорий; второй (звуко-подражания и звукосимволизм) – как переходный этап от жеста к звуку (не случайно звукоподражания и подобные им единицы называют иногда «звуковыми жестами») в рамках кинетическо-звуковых теорий; третий (абстрактный язык) – в контексте сложившейся коммуникации, когда люди обретают способность договариваться при помощи уже имеющихся звуковых сигналов.

Кинетические теории происхождения языка. Классической кинетической теорией происхождения языка является жестовая теория. Жестовая теория (Эпикур, Дж.Вико, Э.Кондильяк, В.Вундт, Н.Марр, Г.Хьюз, Р.Эллот, Ф.Либерман, Э.Паллибленк) предполагает, что жестовый язык предшествовал звуковому, тогда как звуки лишь сопровождали жестовую коммуникацию или появились позднее.

Современные исследования все чаще склоняются к утверждению первичности невербального языка. Как развитие жестовой теории сегодня выдвигается теория моторного происхождения языка (Г.Хьюз, Р.Эллот), согласно которой язык возник в результате переноса эле-ментов нейромоторной системы и их комбинаций, изначально управ-ляющих движениями мышц корпуса, на «новую почву», т.е. они стали контролировать работу мышц артикуляторного аппарата. Параллельно с этим данные моторные программы получили новый выход в виде модулированных потоков воздуха, которые и стали звуками речи (Павловская 2001: 37).

В теории проводится аналогия между рабочими программами производства стандартных орудий и синтаксическими структурами языка: общая основа заключена в необходимости запомнить и координированно выполнить длинный ряд действий. Одна из главных особенностей моторных программ – их универсальность, т.е. способность управлять движениями различных групп мышц, в том числе и артикуляторным аппаратом. Набор программ ограничен, но и они могут выступать в бесконечном числе комбинаций и выполнять, таким образом, неограниченное число движений, подобно тому, как ограниченный набор фонем языка может объединяться в бесконечное число последовательностей, упрощая появление новых слов.

Таким образом, данные теории постулируют положение о том, что язык возник из ограниченного числа двигательных функций, которые обусловлены нейрофизиологической структурой мозга, где речевые центры соседствуют с более общей областью мозга, которая управляет движениями; при этом двигательная активность, прежде всего рук, стимулирует процессы речепорождения.  

Кинетическо-звуковые теории происхождения языка. Происхождение языка как эволюция двигательной и звуковой активности одновременно представлено в концепциях, где развитие языка есть путь от «озвученной пантомимы к членораздельной речи». 

Часто в основе этой пантомимы лежит игра. Согласно игровым кон-цепциям происхождения языка и культуры (Якушин 1985; Хейзинга 1992) зарождение и первые этапы развития языка протекали в двух планах: в реальном социально значимом взаимодействии членов коллек-тива и в игровых культурных проявлениях. Одновременно с языком за-рождалось и синкретическое первобытное искусство, которое представ-ляло собой сочетание игрового действия и звукового сопровождения (Якушин 1985).

Игровая концепция культуры также постулирует «вырастание» человеческой (культурной) игры из игры биологической: уже в своих простейших формах и уже в жизни животных игра представляет собой нечто большее, чем физиологически обусловленная физическая реакция. Элементы «состязательности», «агонального инстинкта» берут начало в биологических потребностях наших предков, которые связаны прежде всего с распределением границ жизненного пространства между особями одного вида. Игра как таковая перешагивает рамки чисто биологической или, во всяком случае, физической деятельности. Игра древнее культуры и являет собою содержательную функцию со многими гранями смысла (Хейзинга 1992: 10).

Как дополняющую игровую теорию можно рассматривать и ритуальную теорию происхождения языка (Марр 1928; Топоров 1988; Маковский 1996; Мечковская 1998; Монич 2000): считается, что основой для возникновения языка послужил ритуал, который древнее языка, предшествует ему и во многих чертах предопределяет его.

Таким образом, восходя к ритуалу, язык как совокупность и система символов оказывается принципиально обратимым и цикличным, подобно тому, как циклично было время в архаическом синкретичном сознании. Действительно, идея линейности времени, как известно, была впервые сформулирована лишь Блаженным Августином применительно к Распятию Христа как принципиально неповторимому событию.

Изначально существовал набор ритуальных предикаций базовых символов, из которых впоследствии развивались конкретные словофор-мы, сохраняющие в себе эти сакрализованные первоосновы. Этот набор предикаций базовых символов был достаточно ограничен, что обуслови-ло ограниченность состава реконструированных (измененных) индо-европейских праоснов.

Ср. в моторной теории также говорится об ограниченности набора программ.

В данных теориях ритуализованные средства коммуникации рассматриваются как прототип знаковой коммуникации. Иногда ритуальная коммуникация понимается как продолжение биологического внутригруппового и межвидового взаимодействия, в основе которых лежат простейшие знаки-ритуалы – угрозы и умиротворения. При переходе от биологического ритуала к слову отчетливо выделимо промежуточное звено - клятва как угрожающе-предостерегающий звуковой сигнал (Монич 2000: 72-74).

Важность ритуала для исследования ЗИ слова определяется еще и тем, что арха-ическое сознание системно и семиотично и включает в себя все формы пред-ставлений о картине мира (Топоров 1988; Еремина 1991; Фрейденберг 19; Семенова 1977; Франк-Каменецкий 1929).

К ритуальной теории примыкает и этологическая (био-лингвистическая) теория происхождения языка, в которой полагается, что человеческий язык возник в результате эволюционного развития сигнального кода животных (Ohala 1983, 1984; Сорокин 1993; Frundt 1993; Lass 1990; Winter 1988; Smillie 199; Ильичев, Дементьев 1963, 1975, 1983, 1985).

Со времен Ч.Дарвина проблемы взаимоотношения и происхождения ком-муникации животных и речи человека в контексте антропогенеза рассматривали ан-тропологи П.И.Борисковский, В.В.Бунак, М.А.Гремяцкий, М.Ф.Неструх, Ф.Б.Пор-шнев, Я.Я.Рогинский, психологи и зоологи К Лоренц, Ю.Линден, Г.Темброк, Дж.Хаксли, О.Келер, Ч.Хоккет и др.

Исследования орнитологов-биоакустиков Е.Армстронга, Р.Бюснеля, В.Сорпе, В.П.Морозова решают не только проблемы акустических контактов “человек-птица”, но и эмоционально-выразительные свойства голоса человека, эмоционально-жестовый язык животных и человека, голосовые характеристики речи человека. Связи “человек-птица, животное” неоднократно привлекали и лингвистов: Л.А.Булаховский рассматривал морфологическую проблематику русских и славянских названий птиц; А.И.Германович - слова клича и отгона в русском языке; С.В.Воронин - ЗП названия птиц; О.Н.Трубачев - происхождение названий домашних животных в славянских языках и др.

В основе этой теории лежат данные этологии, зоопсихологии, биоакустики, биолингвистики и др.

Этология – наука о биологических основах поведения животных, занимающаяся главным образом генетически обусловленными (наследственными) компонентами поведения и эволюцией поведения. Биолингвистика - дисциплина, развивающаяся на стыке биоакустики (науки, изучающей коммуникацию животных) и лингвистики. Биолингвистика изучает стимулирующее влияние ландшафтной звуковой среды на акустическое поведение человека, проявляющееся в виде звукоподражательного названия, возникающего в результате имитации голосов животных. Основным методом биолингвистики является метод биолингвистических межъязыковых параллелизмов, предложенный В.Д.Ильичевым и Г.П.Дементьевым (Ильичев, Дементьев 1963, 1975, 1983, 1985).

В середине ХХ в. академик Л.А.Орбели высказал гипотезу о том, что вторая сигнальная система человека как способность к абстрактному мышлению и речь как ее инструмент в процессе эволюции не могли воз-никнуть внезапно, а должны были иметь какие-то промежуточные этапы развития. Изучение антропоидов-приматов привело к выводу о сущест-вовании такого промежуточного этапа в виде стадии “довербальных понятий” у высших обезьян (шимпанзе), которая выражается в спо-собности решать довольно сложные задачи по распознаванию пред-метов, добыванию пищи, общению и пр. (Фирсов, Плотников 1981).

Исследования в рамках LOS показывают изоморфность языковых и биологических моделей (Winter 1988; Smillie 1991), что позволяет предположить возможность «вырастания» человеческого языка из языка животных. Предполагается, что развитие языка - это результат развития эхолокации и акустической сенсорики (Frundt 1993), при этом язык человека в своем развитии опирался на язык приматов (Lass 1990).

В рамках биолингвистики устанавливается универсальность сигналов, функционирующих в коммуникации человека и животного; утверждается их “отприродный” (примарно мотивированный) статус. “Простейший и древнейший отпугивающий сигнал “кыш”, имеющий кстати множество параллелизмов в других языках, - конгломерат разнообразных защитно-оборонительных сигналов не только птиц, но и млекопитающих, пресмыкающихся и рыб” (Силаева 1985: 220).

Ср. исследование А.П.Поцелуевского, который на материале туркменских обращений к животным (в сопоставлении с русскими), делает вывод о том, что одним из источников, обеспечивающих исследователям возможность проникновения в доисторическое прошлое звуковой речи, “могут быть, по нашему глубокому убеждению, слова-обращения к животным” (Поцелуевский 1944: 5). Здесь же устанавливается языковой изоморфизм слов клича и отгона животных в русском и туркменском языках.

 Исследование сигнальных систем животных позволяет говорить о том, что эти сигнальные системы были гораздо сложнее, чем это принято думать (Lass 1990). Важным выводом биоакустики является рассмотрение языка животных как системного образования и исследование синтагматики коммуникативных систем животных. Считалось, что эти коммуникативные системы не имеют уровневой организации, однако результаты биоакустических исследований позволяют поставить под сомнение категоричность этого утверждения¹².

Голоса животных окружали человека всегда. “Близость добычи или близость врага, изменение погоды в ближайшее время и более позднее, сезонная и суточная ритмика, ритуалы и религиозные обряды, - все эти важнейшие в жизни первобытного человека явления сопровождались голосами животных в той же мере, в какой они были связаны с самими животными или с их поведением, вызванным появлением жизненно важных для человека факторов” (Ильичев 1985: 203).

Считается, что значение ЗП в формировании человеческой культуры настолько велико, что в рамках биоакустики (независимо от лингвис-тического и философского решения вопроса) выдвигается гипотеза о том, что ”голоса животных путем имитации с охотничьими целями включались в словарный запас, тем самым способствуя формированию языка...” (Ильичев 1985; Armstrong 1963; Морозов 1983). “Чистые звуко-подражания со временем превратились в звукоподражательные междо-метия, т.е. в лексически выраженные апелленты” (Силаева 1985: 218).

В рамках биоакустики активно разрабатывается проблема синес-тезии. В.П.Морозов исследует вокальный и эмоциональный слух челове-ка (Морозов 1965, 1983). Одним из самых распространенных и описан-ных видов синестезии является “цветной слух”, что объясняется закона-ми физиологии: слуховые и зрительные центры расположены в подкор-ковых областях мозга поблизости друг от друга. Для фоносемантики это является важным для изучения звукосимволизма, в основе которого лежит синестезия.

В общении между человеком и животными биоакустики выделяют комму-никативную, регулятивную, апеллятивную, эмоциональную, контактоустанавливаю-щую (фатическую) функции (Armstrong 1963; Морозов 1983; Силаева 1985). Линг-висты указывают на ограниченность коммуникативной функции в языке животных, отсутствие в нем познавательной, метаязыковой, эстетической, этнической, магичес-кой и наличие биологической функций (Мечковская 1996: 26-27; Степанов 1971).

В целом можно сказать, что этологическая теория постулирует два основных положения: 1) коммуникативная деятельность человека в су-щественных своих элементах выросла из коммуникативных систем жи-вотных предков древнего человека; она уже была дана им, будущим пи-текантропам, неандертальцам и синантропам; 2) когнитивный уровень высших антропоидов настолько высок, что можно говорить о способнос-ти к разумному решению задач, не выводимому из простой последова-тельности проб и ошибок, о потребности в кооперации. Один из важней-ших признаков (проявлений) высокоразвитых когнитивных способнос-тей высших животных является сочетание прогнозирования с опосреду-ющим использованием действия инструмента (орудия) для достижения цели (Горелов, Седов 1997: 185).

Ср. также гипотезу И.Н.Горелова о “функциональном базисе речи” как проме-жуточной системе между первосигнальной и второсигнальной системами (Горелов 1974).

 Таким образом, игровая, ритуальная и этологическая (биолингвисти-ческая) теории происхождения языка постулируют развитие языка из за-крепленных программ поведения внутривидового и межвидового взаи-модействия, которые сопровождаются определенными звуковыми сигна-лами, контролирующими и направляющими коммуникативное поведение.

Кинетическо-звуковые теории являются значимыми для изучения прежде всего ЗС подсистемы языка, где в основе ЗИ лежит механизм синестезии, а также физиологические механизмы как таковые.

Кроме того, исследования по невербальным компонентам коммуникации подтверждают вывод о значимости невербалики в передаче значительного процента информации в процессе современной человеческой коммуникации (Беглова 1996; Горелов 1980; Колшанский 1974; Лабунская 1994; Миккин 1977; Панасюк 1997; Argeale 1972; Schefien 1972; Berdwhistell 1970).

Звуковые теории происхождения языка. Классическими теориями происхождения языка являются звукоподражательная и эмоциональная теории, а также теория трудовых выкриков (команд). Звуковые теории направлены прежде всего на реконструкцию первичных единиц языка, звуковой материал проторечи.

Звукоподражательная теория (стоики, Лукреций, Г.Лейбниц, И.Гердер, В.Гумбольдт, Г.Штейнталь, А.Газов-Гинзберг) предполагает происхождение первых слов языка из подражаний звучаниям окружающей действительности (крики животных и птиц, звуки природы). В.В.Бунак “исходным материалом” речи считает “жизненные шумы” наших животных предков (Бунак 1951).

Междометная (эмоциональная, экспрессивная, рефлексная) теория (Лукреций, Ш.де Брос, Ж.Ж.Руссо, Ч.Дарвин, А.Шлегель, Э.Кондильяк, В.Гумбольдт, Г.Штейнталь, А.Потебня, Я.Гиннекен) говорит о том, что первыми словами языка были непроизвольные выкрики, которые возни-кали под влиянием чувства, эмоции. А.Л.Трахтеров придерживается мнения об естественных звуках наших предков как источнике языка (Трахтеров 1953).

Теория трудовых выкриков (команд) (К.Бюхер, Л.Нуаре, Л.Гейгер) по сути является той же междометной теорией, только междометный выкрик обусловлен не влиянием эмоции, а коллективными мускульными усилиями, которые необходимы для выполнения трудоемкой операции.

Интересной, на наш взгляд, представляется глаголоударная гипотеза происхождения языка географа В.А.Головина (Головин 1961), которую считают “очень узкой и лингвистически необоснованной” (Газов-Гин-зберг 1965: 6), где основным источником происхождения языка называ-ются подражания механическим звукам трудовых процессов (гла-гольных форм со значением удара). Фоносемантика дает некоторые лин-гвистические обоснования этой теории, поскольку класс инстантов (ударов) в ЗИС языка является самым многочисленным и развивает систему самых разнообразных значений (Воронин 1982; Маковский 1996, 1999; Шляхова 1991). В.А.Головин не претендует на поиски универсального и безусловного звукового источника языка, а говорит лишь об “элементах” этого звукового материала.

А.Г.Спиркин указывает несколько возможных источников происхождения языка: “унаследованные от животных предков звуки” (в том числе “эмоциональные выкрики” и “произнесение звуков, сопровождавших те или иные операции”), “многочисленные звуки других животных, а также звуки природы”, “всевозможные видоизменения наличных звуков”, мимика и жесты (Спиркин 1957: 27).

Во всех вышеперечисленных теориях языковой знак является Моти-вированным. Позднее эти теории «переросли» в ономатопоэтическую теорию происхождения языка.

Ономатопоэтическая (ономатопеическая) теория (Г.Лейбниц, Г.Штейнталь, А.Потебня, А.М.Газов-Гинзберг, А.Граммон, Э.Сепир, И.Н.Горелов, В.Скаличка, Х.Марчанд, С.В.Воронин, А.Ферлих, Х.Веджвуд, Дж.Смизерс) возникла на основе исследований материалов различных языков ЗП и ЗС-лексики в рамках этимологии, сегодня иссле- дования ведутся в рамках фоносемантики. Установление этимологи-чески исходных значений ЗИ-лексики и их взаимосвязей позволило по-ставить вопрос о ЗИ-происхождении наиболее древних («первых») слов языка, которые в результате семантической эволюции утратили исход-ный ЗИ-мотив, а потому перестали восприниматься как звуко-изобразительные.

Целью всех исследований является реконструкция развития отношений звука и значения на уровне общей модели не только для отдельного языка или группы языков, а для структуры языка в целом в ее становлении и с учетом всех соположенных с языком категорий. 

Происхождение (генезис) языка рассматривается в фоносемантике с учетом условий генезиса (биологических и социальных) и исследования собственно генезиса на уровне содержания, формы [биологический (анатомо-физиологический) и социальный (коммуникативный, знаков-ый) аспекты; жестовая (кинетическая), звуковая (фонетическая, фониче-ская) и графическая (письменная) формы] и связи содержания и формы (Воронин 1982, 1990).

Можно полагать, что ономатопеическая теория объединила все вы-шеперечисленные теории происхождения языка, каждая из которых про-ясняет тот или иной аспект одного из самых сложных и противоречивых вопросов лингвистики.

Существуют другие теории, которые менее значимы для решения ФС-проблем, поскольку здесь актуализируется социальный аспект ¹³.

Классические ФС-теории происхождения языка - междометная (эмо-циональная), звукоподражательная, ономатопоэтическая, трудовых выкриков, жестовая - по-прежнему рассматриваются как “маловероят-ные и неубедительные” (Глинских, Петрова 1998: 27-30) “придумки, сказочные картинки” (Донских 1984: 6), однако исследования показыва-ют, что ономатопея и ЗС играли важнейшую роль при возникновении языка (Спиркин 1957; Газов-Гинзберг 1965; Корнилов 1984; Якушин 1984; Воронин 1982). Современные исследования в рамках LOS разви-вают классические ФС теории, обосновывая их новым научным материалом.

Проблемы происхождения языка активно разрабатываются в рамках дея-тельности общества LOS (Language Origins Society), где решаются традиционные проблемы языкознания: происхождение человеческого языка и эволюционное развитие уже сформировавшихся языков. “Это направление как-то мало известно в нашей лингвистике и только теперь отечественные лингвисты начинают публиковаться в соответствующих изданиях” (Николаева 1996: 87).

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: