ПРОШЕЛ ДЕНЬ, НИЧЕМ НЕ ОМРАЧЕННЫЙ, ПОЧТИ СЧАСТЛИВЫЙ

Трудно быть хорошим, а плохим – легко.

(народная мудрость)

 

Зелимхан и Висхан убивали время за разговорами сидя в машине у закусочной. Братья ждали пока Адам, окончит свою тренировку по вольной борьбе и присоединиться к ним. Очередной день подходил к концу, и в их жизни снова не было никаких перемен. Висхан, как и Адам попытался устроиться на работу, ездил в несколько мест, где были открыты различные вакансии, только все это было без толку. Мужчины и женщины, выглядящие безупречно, соблюдающие деловую этику принимали Висхана на своих собеседованиях радушно. Только вот все время пока проходило интервью о приеме на работу эти люди удивленно рассматривали его. Висхан с его длинной черной бородой, в его поношенном, но все же когда-то дорогом костюме, в его старых туфлях до блеска начищенных все равно не внушал всем этим офисным работникам доверия. Вдруг этот не местный украдет что-нибудь? Возможно он вообще преступник? Вдруг с ним будут проблемы? Попадет ли он в какую-нибудь историю, а им потом отдуваться? Да и вообще было распоряжение негласное внутри компании, что всех этих не местных не брать на работу. Ну и что тогда? Как ответить этому человеку? Он же все-таки человек. И служащие компаний, с деланными улыбками, уверяли, что представители компании вскоре перезвонят кандидату на данную должность. Они благодарили его за то, что он нашел время и пришел на собеседование. Утверждали, что анкета, заполненная им, пока будет проходить все этапы согласования внутри отделов компании и если все их устроит, они ему точно перезвонят. На самом же деле анкета Висхана отправлялась сразу же в мусорное ведро, как только он переступал порог компании. Сам Висхан сквозь эту неприкрытую фальшь отчетливо слышал, что он будет последним на планете, кого они примут к себе на работу. Только он не был огорчен этому, наоборот Висхан меньше всего на свете хотел бы работать на всех этих местных. Лучше с его двоюродным братом кататься на машине, не давая тому ввязаться в очередную неприятность, а его работа еще его найдет. Так он себя успокаивал и не понимал, отчего его друг Адам так беситься, что не может найти работу?

Раскурив с братом папиросу, наполненную дурманом, Висхану вдруг подумалось о том, что жизнь в этом неблагополучном для них городе становилась вполне себе приемлемой, если особо не зацикливаться на некоторых мелочах. Жил же своей жизнью, словно огромный живой организм, не останавливающийся ни на минуту этот человеческий муравейник, и все вокруг ни на минуту не могло перестать, дальше двигаться и шевелиться. Так чего и им выбиваться из общей колеи? Вон люди сновали туда и сюда. Вон там молодая женщина, явно тронутая умом, вся грязная и в лохмотьях, но с блаженной улыбкой на лице рыскала в поисках съестного в мусорном баке, и на первый взгляд можно даже было подумать, что в своем безумии и отрешении от этого мира она счастлива таковой своей жизни. Может, тоже она немного покурила, как и они с братом и оттого она так весела и непринужденна? Во всяком случае на лице нет того выражения как у остальных прохожих будто бы все они решают задачи вселенской значимости. Но на самом деле так мелкие жалкие проблемы мелких жалких личностей. Разум Висхана туман застилал все больше, и он мысленно выругался. Вообще он сам был всегда против всей этой гадости и дома он бы ни за что ее не попробовал, но здесь как то незаметно, но он покуривал с Зелимханом. Реже чем тот, но все же покуривал. Зелимхан, куря очередную сигарету, сощурившись и выпуская клубы дыма, с растянутой глуповатой улыбкой на лице медленно произносил слова о том, что они курят, чтобы с ума не сойти. Верное решение снимает весь накопившийся стресс и помогает расслабиться, утверждал двоюродный брат, только вот Висхан не был с ним согласен. Верное греховное место этот большой город с его черными плодами. Ты будешь идти чистым пока однажды не вляпаешься в грязь и уже никогда не сможешь отмыться. Примешься, грязь эту счищать с себя, а только больше ее размажешь. Здесь все портиться, вот и Зелимхан явно безобразился с каждым днем все сильнее. Как впрочем, и сам Висхан и их друг Адам.

Через дорогу от них на парковке остановились две черные спортивные машины, из которых вылезли местные молодые парни. Они нарочито громко разговаривали о том, кто, сколько выкурил и выпил за сегодня и куда им нужно будет поехать, чтобы подцепить на эту ночь девчонок, да таких, чтобы самых лучших. Клоуны и все тут и музыка у них играет клоунская. Какие-то местные группы, изображающие из себя бандитов с наигранной хрипотцой, начитывали строчку за строчкой о чем-то похожим на бандитскую жизнь наполненную романтикой. Потеха и только, но самое главное, чтобы Зелимхан не решил ради какого-то своего удовольствия затеять с этими драку. Может он и не заметит их? Просто если быть драке, то Висхану придется вновь вступаться за брата, а он меньше всего этого хотел. Меньше всего хотел драки на пустом месте. Сам он вообще был по себе спокойным, и меньше всего на свете нравилась ему вся эта шумиха, которой так с упоением наслаждался его двоюродный брат. Все эти драки, стрельба. Когда Зелимхан не мог применить силу и оружие в разбойном деле, он применял их просто так, ради развлечения. Искал себе противников, с которыми мог посоревноваться в лиходействе а заодно и в этот спор втягивал Висхана с Адамом. Правда если Висхану казалось что для Адама это тоже иной раз сплошное удовольствие, то для него самого это было нечто пытки, и ввязывался он во все это лишь по долгу крови.

Рядом по дороге проследовала патрульная машина, которая замедлив свое движение, остановилась напротив автомобиля с двумя братьями. Однако патрульных больше интересовали бравирующие молодые люди, нежели парочка неместных курящих в своей машине сигареты запрещенным содержимым. Постояв с несколько минут, патрулирующий автомобиль двинулся дальше и хорошо, что они не заметили Висхана и Зелимхана, а то была бы как обычно целая история. В чаду мозг Висхана стал вырисовывать сценарий не произошедшего события. Патруль подошел бы к их машине и попросил выйти их наружу. Тогда либо его дурной братец рванул с места прочь, и они бы участвовали в дикой погоне от служителей порядка, либо все-таки они вышли из автомобиля и их стали бы обыскивать, при этом высказывая в их адрес самые крепкие и нелицеприятные выражения, касающиеся их национальности. Тут тоже могло быть, что Зелимхан сдержался бы, а могло быть, что и нет. Висхана отвлекла сумасшедшая женщина, которая, закончив с мусорными баками, теперь цеплялась за каждого проходящего, прося милостыню, и получала только равнодушные взгляды в свою сторону. Она решила попытать счастья у юных прожигателей жизни которые стали вести себя еще более вызывающе после того как патруль проследовал мимо них. Напрасный шаг дуреха! На свою просьбу она в ответ лишь получила громкие выкрики о своей несостоятельности и о том, что она вообще не имеет права жить и лучше бы ей отойти подальше от них пока они не сделали ей чего худого. Женщина же в ответ только продолжила блаженно улыбаться, и пошла дальше, но ребят это не останавливало, они продолжали ей выкрикивать вслед гадости. Один из них кинул пластмассовый стакан с газировкой в спину женщине. Висхан собирался было выскочить из машины, но Зелимхан его остановил. Двоюродный брат на порыв своего кровного только лишь покачал головой, и Висхан хотел было ему объяснить, что это Зелимхан сейчас поступает бессердечно, как вдруг его отвлек стук в автомобильное окно. Старый спившийся мужчина подошел к ним и просил о чем-то, но говорил он так тихо, что из-за стекла не было слышно. Висхан спустил окно и в машину повалил ужасный запах от этого нищего в грязной и разодранной одежде со своей длинной черной спутанной бородой и такими же длинными волосами. Бродяга и предложение то одно не мог толком произнести. Язык его заплетался, он неуверенно и не четко произносил слова. Говорил невпопад и с паузами.

- Парни, извините, что обращаюсь к вам? Можете одолжить немного денег, мне на дорогу до дому не хватает мне? Всего ничего мне осталось до дома. Я тут задержался немного. Меня ждут дома. Людям я уже все дал, что мог, они меня не послушали, может вы послушаете и дадите немного, мне всего-то надо немного. – Голос его был хриплым. Глаза как у затравленного загнанного в угол животного. Висхан осмотрел его теплую зимнюю куртку, грязный свитер непонятного из-за грязи цвета и порванные зимние военные ботинки.

- Закрой окно. Этому ублюдку просто нужно денег на выпивку и все! – выкрикнул Зелимхан и отвернулся. Висхану же стало жалко этого мужчину. Он корил себя, за то, что недавно позволил себе злобу в адрес почти таких людей сгубивших себе жизнь, только еще моложе. Может это сейчас на него действовал наркотик? Висхан, будучи трезвым, мог бы высказать проходимцу, что тот попусту прожигает жизнь, когда у некоторых ее забрали еще в юном возрасте. Конечно же, он в тот момент думал бы о своих младших братьях и привел бы их в пример, но сейчас предательский дурман окутал туманом весь его разум и чувства. Отчего Висхан просто истерично рассмеялся. Был ли смысл в том, чтобы наставлять этого человека на иной путь и проводить всю эту демагогию о том, что он убивает свой век и ему срочно нужно измениться? Нужно ли было ему это сказать, что он не даст денег потому, что знает, что тот хочет банально купить, себе выпить, а Висхан не может позволить себе спонсировать человека и так находящегося в беде. Это будет расценено как то, что ты толкаешь его еще дальше в пропасть! В конце концов, Висхан был младше его раза в два, и престало ли ему указывать на ошибки великовозрастного мужчины, твердо решившего так отжить существование свое. Висхан потерял контроль над своими действиями, он это чувствовал, а потому без слов легко отстегнул пару крупных банкнот и вложил их в руку нуждающемуся. Откуда только у него деньги? Висхан же безработный? Может это тоже все часть дурмана? Он взглянул на Зелимхана, тот снова расплылся в дурной улыбке. Висхан повернулся и вновь увидел бедняка. Тот стал произносить в их адрес все благие слова, которые только знал. Мужчина благословил Висхана и Зелимхана и их семью. Пожелал им самого что ни есть лучшего в этой жизни и заикнулся было о Боге. Висхан уже готов был разрыдаться оттого, что ему жаль эту женщину, этого бедняка и тех на кого он готов был наброситься и вообще всех людей попавших в беду. В особенности ему стало жалко себя. Зелимхан же выкрикнул ругательства и приказал, чтобы мужчина убирался, куда подальше и это малость отрезвило Висхана.

- Ты уже получил деньги от нас, так что тебе еще от нас нужно? Иди и выпей уже! Смотри дали тебе. Этого тебе хватит старый ты ублюдок! – кричал Зелимхан.

- Эти деньги мне нужны не только на выпивку, как вы думаете. Жизнь человека — это не только деньги и нужда в них. – Пробормотал мужчина более внятно, чем прежде. 

- Да? А что же еще тогда тебе нужно? – огрызнулся Зелимхан.

- Смеетесь все. Только зря смеетесь. Деньги — это нужно. Деньги это для кого-то главное. Деньги вы дали мне думая, что подали на выпивку и только так и думаете, что я их потрачу, чтобы утолить свою греховную жажду. Думаете, что жизнь человека только зависит от этих бумажек? Считаете, что всем нужны только деньги и что всеми движет только стяжательство. Вы же должны знать о том, что жизнь человека не зависит от изобилия того что у него есть. Жизнь — это не только вот это, что я держу в руке творенье самое злое, что есть на земле и движущее наш мир в адский вихрь. Деньги не приведут ни меня, ни вас, ни к чему хорошему. Они никого не приведут ни к чему хорошему. Вы глупы оттого, что тратите свою жизнь на деньги. – Проходимец хотел было продолжить свою длинную тираду, но Висхан вновь лишь расхохотался по непонятной для себя причине, и решил поднять автомобильное стекло. Тем самым пытаясь оградить несчастного от своего совсем раззадорившегося брата готового того избить. Бедняга же только еще раз низко поклонился им через поднятое стекло, широко улыбнулся и отошел от автомобиля, после чего направился восвояси. К нему подошла та самая хворая женщина, и бедняк остановился, внимая ее словам. Перекинувшись друг с другом, он поделился с ней частью денег, что дал ему Висхан и указал на автомобиль, в котором сидели братья.

- Ты смотри, что делает этот пьяница? Целую армию своих нищих, сейчас направит к нам, чтобы мы им тут всем выдали десятину на их бутыли с дешевым вином! Ну, я ему сейчас…- Зелимхан порывался выскочить и поколотить опустившегося.

- Успокойся ты теперь. Смотри, он просто говорит ей про нас, - было похоже на то, что в самом деле мужчина только лишь проговорил женщине о братьях. После чего та следом за его указывающим жестом посмотрела в их сторону, одарила своей невинной благой улыбкой, да и перекрестила их.

- Чтоб тебя! – выругался Зелимхан. Чувство жалости к таким людям, оставленным на обочине жизни иногда сжирало его, но это было в те редкие какие-то неведомые даже для него сентиментальные моменты, охватывающие его черствую молодую душу. В остальное же время он ненавидел местных за то, что те, по его мнению, уничтожили всю его молодость, всю его жизнь, жизнь его семьи и дома. Теперь же выгнав его сюда в свой город, они забирали его молодость и благополучие здесь, еще и, подсовывая ему этих нищих, что на каждом углу требуют денег под благим предлогом на удовлетворение своих греховных нужд. Да дома у себя он таких никогда бы не увидел. Тут, на этот беспорядок смотреть было ему противно. Нищие мужчина и женщина, которых Зелимхан готов был избить, лишь бы только те перестали побираться, стояли под большим рекламным агитационным щитом, на котором были изображены двое молодых парней. Один из них явно был не местный.

- Ух, как этого не местного продвигают. Сколько плакатов везде по городу с ним развешано, да расклеено. Видишь, как они продвигают его? Нас бы с тобой ни за что и никогда так бы не продвигали, а эти друг за друга горой и насчет этих неместных, местные ничего не говорят, только зубами скрепят, а вот мы для них, что красная тряпка для быка! Все они тут лицемерные подонки. – Зелимхан снова посмотрел на пару нищих. – Выйти пострелять ему над головой? Припугнуть его, а? Что скажешь Висхан? Или опять остановишь. Жалко, что ли стало тебе вот таких людей обиженных? Сами свою жизнь превратили в грязь, а теперь просят какой-то подачки. Как будто все им чем-то обязаны, грязные оборванцы. Я бы их всех на исправительные работы. – Зелимхан громко и неприятно рассмеялся. – А лучше пострелял бы по ним, дырок бы в них всех понаделал! – Зелимхан сложил пальцы в форме пистолета и стал ртом изображать звуки выстрелов.

- Вон Адам! – не желая слушать дурные разговоры своего брата, Висхан отвлек его внимание. Зелимхан перевел свой взгляд с нищих на Адама. Вид у того был заспанный и уставший. В спортивной футболке и тренировочных штанах с огромной сумкой на плече он медленно приближался к машине. Висхан и Зелимхан вышли наружу, чтобы поздороваться с ним.

- Блин голова у меня целый день трещит того и гляди расколется надвое. Еле встал сегодня, и то встал-то перед самими тренировками, чуть их было, не проспал. Занимался тоже через силу. Ну а вы что как тут, рассказывайте? Давно ждете? -   

- Мы как? – начал Зелимхан – Да как. Как обычно. Сидим кукурузу охраняем. Ничего интересного у нас не происходит. Мы на тренировки по борьбе не ходим и не пытаемся быть трехкратными олимпийскими чемпионами по вольной борьбе, так что похвастаться про то, как тренировались через силу, тоже не можем. - 

- Ага, и шестикратными чемпионами мира тоже не собираемся быть – вторил брату Висхан и рассмеялся.

- Точно-точно. Хотя погоди-ка вот наш Висхан он у нас, скажем, лучше добрыми делами будет заниматься, чем спортом. Это точно. Сейчас он такое начудил, ты не поверишь и, забегая наперед скажу, что это его характеризует как чрезмерно положительного молодого человека, прибывшего на новое место жительства и успешно ассимилировавшегося в отличие от нас с тобой. – Зелимхан в шутку погладил брата по голове. - Недавно мой братец парочку наркоманов голыми руками чуть ли не разорвать был готов, а сегодня уже деньги неимущим подает. Причем не малые деньги, и нет бы, чтобы сказать, что они у него есть, нет, он мне этого никогда не скажет. Вместо этого он лучше их нищему отдаст. Не последовательный ты брат мой в своих деяниях! Не последовательный. Может, и ноги ты им еще омоешь и грехи свои тем искупишь? – пролепетал Зелимхан язвительно.

- Я честно и сам не знаю, откуда у меня эти деньги. У меня их не было, правда, Зелим, - начал было оправдываться Висхан.

- Заливай больше, - отмахнулся от брата Зелимхан.

- Это хорошо, Висхан, не все же нам плохое записывать на свой счет. Надо иной раз и благие дела совершать, глядишь и ты за нас искупишь все грехи разом. – Адам улыбнулся.

- Скорее Сулейман это сделает, чем я, – пробормотал Висхан.

 – Деньги только у вас, что вы их раздаете? – спросил Адам.

- И я тебе про это же самое и говорю. Я вот без денег. Откуда они у моего брата ума не приложу. Дожил до того, что мои братья от меня деньги прячут, а нищим подают. Мы вроде вдвоем сегодня избили одного с ядом и все у него отобрали. Только таких денег я не видел. Может, ты без меня где-то на стороне подрабатываешь, а Висхан? Так скажи, я тоже хочу нищим отдавать такие деньги. Или все-таки ты нашел работу, да нам молчишь об этом? – продолжал Зелимхан шутить над братом.

- Да ну вас, - Висхан махнул рукой и сел в машину.

- Зелимхан глаза красные у тебя, просто жуть – Адам покачал головой – я думал, ты больше не куришь? –

- Ладно тебе об этом. Дело мое. – Зелимхан не желал слушать нотации от Адама.

- Смотри сам дело твое, – расстроенно ответил Адам и сменил тему для разговора – Ладно, чего звонил тогда? -

- Салман тут мне названивал. Поговорить чего-то хочет, может, поедем, съездим к нему. Встретимся с ним. Он в этой чайхане, что недавно открылась? В центре. Большая это и дорогая. Говорит что-то прямо-таки архиважное, так-то я бы к нему и не поехал бы ты меня знаешь. Видеть его с его речами не могу. Папенькин сынок. Просто он так часто упоминал, что что-то важное, что я слушать уже не мог и не придумал, чем бы я мог быть занят, чтобы отказаться от встречи, и согласился и сказал, что приеду с вами. В общем надо нам съездить к нему и поговорить с ним. -

- Ну, поехали раз такое важное. Только что у этих наших богатых земляков может быть важное для нас, а? – Адам кинул сумку на заднее сиденье машины и сел на переднее пассажирское сиденье.

- Не знаю, тебе виднее. Вы с ним лучше ладите, чем я! – Зелимхан, хлопнув дверью сел за руль. Он посмотрел на свои глаза в зеркало заднего вида, после чего достал солнцезащитные очки, надел их. Снова посмотрелся в зеркало заднего вида, поправил кепку на голове. Включил музыку в автомобиле как можно громче и под быстрый речитатив на родном языке машина сорвалась с места.

По дороге Висхан спросил у Адама:

- Ты с его сестрой гуляешь еще или как? –

- Ну, как тебе ответить – Адам юлил. Ему не хотелось давать ответ на этот вопрос.

- Как есть, так и ответь. Блин земляк, ты чего говорить разучился? – Зелимхан свернул на шоссе.

- Есть потребности, которые она пока не может удовлетворить, а жениться мне не охота. Да и денег особо нет если честно. Так что пока без какого-либо определенного будущего гулять я гуляю и не больше. -

- Блин я бы к Марьям посватался бы! Нравится она мне. Вся такая стройная. Вся такая грациозная! Ладная она такая, - Зелимхан обрисовал ее фигуру руками. – Только вот Ризван после свадьбы переломает мне ноги и пулю пустит в лоб, так что мне не вариант туда соваться. -

Ребята громко рассмеялись.

- Ну да. Ты не капитальный красавчик с нефтяной вышкой и не сын банкира! Так бродяга простой с улицы, – Висхан подшучивал над двоюродным братом.

- Это точно. Машина да старая маленькая квартира, и братьев, таких как ты голодных, до кучи - все, что у меня есть. Только вот поверьте, мне на слово все это мое бедствие будет недолгим. Скоро меня так дела закрутят, что я свалю отсюда на своем самолете в родную республику. Буду с президентом решать дела и буду размышлять, куда тратить прессы денег, что будут у меня в сумке из дорогой кожи. Село родное отстрою сызнова. Дорогу проложу и буду по вечерам кататься с музыкой. Висхана главой села определю. Согласен Висхан? Школу отремонтирую, компьютеры детям куплю, и зал хороший сделаю. Кукурузой все засею и пшеницей. Вот тогда и поговорим кто бедный, а кто богатый. -

- Серьезное заявление. Что делать будешь? В смысле, чем заниматься собираешься, чтобы таких высот набраться? – перебил Адам.

- Да есть планы. Пока не хочу раскрывать вам все свои карты, а то дела обойдут меня стороной пока язык молол. Подождите немного и вам скоро не надо будет искать работу здесь. Адам ты сам понимаешь, что ты будешь моей правой рукой. Вот тогда оценишь по достоинству то, что я собираюсь делать. И не надо будет думать о свадьбе с Мадиной. Захочешь, будешь с ней, а не захочешь, не будешь. Хот мой тебе совет. Будьте вместе. Ризван нет, нет, да и поможет тебе, как бы там ни было. Дочери точнее поможет, а не тебе, но все равно как бы то ни было вам обоим. -

- Всегда мечтал об этом. Всегда мечтал быть твоей правой рукой и всегда мечтал быть тем, кто живет за счет своей жены! Ты Зелимхан оказывается лучше всех, все знаешь, – Адам выругался.

- А я главой села должен быть? Зелимхан как ты метко все для всех придумал никого, не спросив. – Висхан так же не был согласен с планами своего двоюродного брата.

- Да погоди ты, это так детские фантазии, - Адам повернулся к Висхану – Просто говорит и все, а говорить, это не делать. Ничего не нужно делать, только и болтай себе со своими красными глазами. –

- Кто его знает Адам? Зелимхан он такой у нас парень. Сам его знаешь, сейчас говорит, а завтра сделает. Но что лично для меня то знал бы я, что таким придется заниматься, то дома остался бы и сам бы единолично стал бы главой села без чьей-либо помощи. Легко бы стал, я то грамотнее чем Зелимхан. Писать хотя бы умею, – Висхан рассмеялся.

Зелимхан резко повернул, и машину дернуло, так что Адам и Висхан еле удержались на своих местах.

- Заткнулись вы оба, – начал сердито Зелимхан приводить свои доводы. Я вообще-то абсолютно серьезно вам говорю. Хотите и дальше жить здесь в грязи и живите. Только я вам вот что скажу мы, если все захотим, то всего здесь добьемся и нам нужен лишь для этого небольшой трамплин. Я этот трамплин нам строю, пока вы шутки надо мной шутите. Ты Висхан, что ты умеешь? Ты огромный детина, добрый и податливый, уравновешенный. Редко когда ты готов избить кого-нибудь. Что тебе плохо быть главой села? А ты Адам, ты вообще что умеешь? Я-то знаю, что ты много умеешь, только здесь это никому не нужно. – Зелимхан остановился и выдохнул.

- Не кипятись. Мы же просто шутим, - Адам решил успокоить товарища.

- Да я-то не кипячусь. Просто поражает иногда ваше стремление быть кем-то в этом мире и не приложить к этому ни одного усилия. Лишь бы в торговых центрах слоняться без дела целыми днями. Что за веселье? Адам, скажи мне? Разве это то, что нам с тобой нужно? Разве для этого наши родители нас спасали? – Зелимхан стал говорить разочарованно - Знаете, а ведь дома удивительная такая штука есть? Недавно построили. Огромный земной шар и на нем надпись, что наша родина — это центр мира! Представляете? Земной шар, а на нем такая вот надпись прямо у нас дома. Нигде такого ни у кого нет только у нас и в этих словах выражены не пустые амбиции жалких ребят, но желание и гордость за себя всей нации. Мы выжили. Мы это преодолели, и мы будем центром всего мира. Вот и мы не должны упасть в грязь лицом и быть центровыми всего этого долбаного мира! – Зелимхан снова замолчал, так как больше ему добавить было нечего.

- Ты же не согласен с тем, что сейчас дома, как ты будешь там тогда центровым? – спустя некоторое время спросил Адам.

- Деньги брат мой. Деньги они творят, все что угодно с людьми. Мне с деньгами везде будет хорошо, даже дома. Я стану везде главным, если у меня будут деньги. Конечно, надо самим пробиваться и на старших совершенно не смотреть. Правила, по которым играли раньше, больше не работают. Те, кто мог сделать деньги, уже их сделали, остальные остались за бортом, а мы пока за бортом, но нам могут швырнуть спасательный круг. Тогда вот и настанет наше время. Мы должны рвать куски, как только можем - Зелимхан проскочил на красный свет - Хватит нам довольствоваться мелочью, которую мы собираем на улицах. Мы должны брать свои деньги, которые этот мир задолжал нам. Когда наберем сумму достаточную, тогда сможем диктовать свои условия всем в независимости от возраста и статуса. Деньги сейчас делают возраст и твой статус.-  

- Ты только его послушай! Настоящий король мира! – Висхан повернулся к Адаму – Эй, Адам слышал, у нас тут целый король мира. Как тебе это? – они оба рассмеялись. –

- Смейтесь дураки, – пробурчал Зелимхан.

- И будем, - ответил ему Адам – я посмотрю на тебя, как ты это старикам скажешь. Сколько бы у тебя не было денег, а статус в нашем обществе не купишь ни, как и ни за что. Заслужишь только своими поступками положение в обществе. –

- Ну-ну Адам, не будь ты таким наивным, - огрызнулся Зелимхан.

- Да это ты просто не говори ерунды, - Адам начал злиться на глупость Зелимхана.

- Пусть каждый останется при своем мнении и все, - рассудил всех Висхан не желая слушать спорящих.

Наконец ребята подъехали к месту назначения. Зелимхан припарковался на единственное свободное место. Паркинг был забит. Кругом стояли шикарного вида автомобили самых последних моделей, от которых еще пахло заводской краской. Видавший автомобиль Зелимхана явно выделялся среди всех этих суперкаров своим пробегом.

- Вот так местечко. Сколько тут денег в общем, как думаете? Это же просто золотая жила, – восхищался Зелимхан, рассматривая не дешевые автомобили и мысленно прикидывая за рулем, какой он желал бы посидеть.

- Подъехать бы сюда да как загрузить эти игрушки и увезти куда-нибудь подальше. Всю оставшуюся жизнь можно будет безбедно жить, – Висхан подхватил настроение своего двоюродного брата.

- Смотри сколько камер. На каждом углу понатыкано, тут и слепой зоны наверняка нет? О своих машинах пекутся больше чем о жизни и безопасности людей – выругался Адам. На автомобили ему было все равно.

Когда ребята уже собрались зайти внутрь, их окликнул чей-то хамоватый голос. Несколько юных парней и девушек стремительно приближались к не местным явно с не добрыми намерениями. Когда они подошли Адам удивился их необычному внешнему виду. Нелепые украшения, модная одежда. Все они были лощенные с ног до головы. Загорелые юные тела очень худые, словно изможденные. Они и смотрели-то холодно презрительно куда-то сквозь Адама и его друзей. За простыми кепками, футболками, джинсами и кроссовками не местных, избалованные местные сверстники даже не видели людей. От чрезмерной уверенности в себе их негласный лидер разговаривал надменно при этом, выговаривая слова, так что даже Адам, привыкший к местной речи, не сразу понял, о чем им твердил этот богатый юноша.

- Парни я еще раз вам говорю, вам надо убрать вашу машину. Место мое вы заняли, и надо бы убрать ее, – повторил местный - как бы вам вообще не стоило появляться здесь на своей развалюхе. Тут приличное место и я думаю, оно не для таких как вы, – и он показал пальцем в сторону не местных.

- Чего сказал? – Зелимхан осмотрел его с ног до головы, после чего перевел взгляд на остальную группу молодых людей, все они были гораздо моложе его.

- Послушай ты – начал было говорить еще один из компании подошедших. Только не успел он, и договорить, как Зелимхан перебил его самой отборной руганью. Зелимхан называл каждого по-всякому, он оскорблял их, угрожал им, грозя членовредительством. Грубый не местный в приказном тоне предупредил лидера группы богатых детей о том, чтобы тот лучше следил за автомобилем своего отца. Девушкам он указал на то, где их место и чем им следует зарабатывать себе на жизнь. Двум другим парням и вовсе предложил ублажить друг друга. Закончив гневную тираду, Зелимхан отвернулся, после чего прошел, внутрь. В безынтересных глазах молодых людей появилась неуверенность, их охватил страх вместе с негодованием одновременно, так как они не были готовы, к тому, что их могут вот так просто размазать на месте какой-то не местный. Грязный приезжий проходимец. Девушки были не готовы к тому, что их могут назвать непотребно. Парни, что так дерзко подорвут их авторитет друг перед другом. Им вроде бы надо было сделать что-нибудь, что успокоит их встревоженные чувства. Только вот что? Они привыкли, к тому, что все за них решали деньги их родителей. До этого им было так скучно жить, и еще никогда с ними не было такого, когда им вдруг становилось страшно, оттого что они не знали, как им нужно поступить. Кажется, деньги еще не все решали в этом мире. Кто знает, на что эти трое могут быть способны. Ходили же пугающие истории, что вот такие запросто убивали людей, и им ничего за это не было. Рисковать не особо хотелось. Уж слишком отлажен в своем каждодневном удовольствии их беспечный мир, и его не стоило нарушать из-за такого пустяка. Подумаешь, ну занял он место. В конце концов, что у него за автомобиль? Это же просто посмешище!

- Катитесь уже отсюда. Чего встали? – Адам плюнул им под ноги, и они оба с Висханом прошли вовнутрь.

В чайхане пахло по-особому, эдакое смешение запахов различных блюд, и сладкого кальянного дыма, словно туман окутавшего каждый столик в заведении. Глаза разбегались от обилия красок в представленном пространстве. Интерьер хоть и был ярким и вычурным, но все же был достаточно стереотипным для такого заведения. Колонны с сусальной медью, медные старые светильники в любом свободном пространстве, ковры на полу и на стенах, деревянная мебель и мягкие диваны, обитые разной многоцветной тканью, люстры с венецианским стеклом. Каждый посетитель несведущий в национальном колорите, слепо верил в то, что побывал в самом сердце Средней Азии. Человеку же более или менее осведомленному – обстановка заведения напомнила бы уличный рынок и лишь рассмешила бы.

Адам, Зелимхан и Висхан рыскали глазами по залу в поисках Салмана. Парня высокого роста, худощавого с темной щетиной на лице. У него еще сильные залысины на лице, несмотря на юный возраст. Салман был сыном одного из немногих богатых в этом городе земляков, конечно же, он давным-давно избрал путь, который навязал ему отец, и влился в местную светскую молодежь став ее полноправным членом. Правда как говорится, можно вывезти из села человека, но село из человека никогда оттого как бы не пытался Салман отделиться от корней и быть ближе к местным, он все равно оставался земляком до мозга костей. Так что, когда Адам, наконец, заприметил Салмана и его компанию он не был удивлен тому, как их земляк себя держал в обществе. Компания Салмана расположилась за дальним столом у окна, и пока Салман вовсю изображал богатого восточного красавца с холодным безразличным взглядом, пытаясь закадрить возвышенных местных молодых особ, и силясь всячески продемонстрировать то, что он не беден - двое его товарищей громко смеялись и шутили, привлекая внимание каждого посетителя заведения.

Один с деланным акцентом пытался говорить сальные шутки на их языке, но произношение давалось ему с явным трудом. Саид хоть и был хорошим другом и правой рукой Салмана, но все же оставался родом отсюда. Он был рожден местным, сыном местных мужчины и женщины и так бы и прожил свою жизнь, если бы не принял веру земляков и стал во всем подражать им. Избранный им жизненный путь стал для него спасением. Спасением от его жизни местного. Однако в глазах многих земляков его попытки выглядели жалкими и смехотворными. Иной раз сам Салман тайком подсмеивался над преданным ему другом. Адаму же было жалко парня не в противном значении этого слова. Саид не был самым плохим человеком и то, что он тянулся к землякам, принял их культуру, и пытался соблюдать их традиции, было, по мнению Адама достойно уважения. Его земляки позабыли о том, что для них, как и для их предков, никогда не было важно, кто ты по национальности и на каком языке ты говоришь. Отступивший от своей религии и от родины, конечно в чем-то считался предавшим свои устои. Предательство же в их обществе всегда каралось очень строго, только вот осуждать Саида Адам все же не мог. Ему хотелось верить, что этот местный достоин того, чтобы с ним разговаривали на равных.

Рядом с Саидом сидел Акбар, который просто глядел по сторонам и лишь время от времени нарочито громко смеялся. Кто Акбар был по национальности, Адам не знал. Изредка он употреблял выражения на родном, но чаще всего Акбар изъяснялся только на местном языке, при этом сильно коверкая слова. На заданные ему вопросы о его национальной принадлежности всем землякам он отвечал так, я чистокровный земляк, меня увезли с родины еще в младенчестве, оттого я так плохо знаю язык. Не было ничего удивительного. Таких земляков как настоящих, так и мнимых могло набраться огромное количество. Выяснять их он крови или нет, земляк ли он или просто всех обманывает, никому не хотелось. Акбара определяли его поступки, а не то, насколько хорошо он знает свой родной язык или следует традициям.   

Такое двоякое отношение к разным людям, к представителям двух разных национальностей, прикрывающихся землячеством, вызывало недоумение у Адама, только вот он один не мог принять этого. Никто другой из его земляков никогда даже не задумывался на этот счет. Любой местный и любой не местный для них всегда были по разные стороны баррикад. Как бы они себя не вели и какие бы поступки не совершали, к местному всегда они будут относиться предвзято.

- Вот и они, – Адам с друзьями направились по направлению к Салману и его окружению, но не успели пройти несколько шагов, как перед ними буквально из ниоткуда появился молодой человек.

- Мы уже дойдем до Салмана или к нам через каждый метр будут цепляться вот такие, - проговорил Зелимхан на родном языке и пренебрежительным жестом указал на метрдотеля. Тот в свою очередь сделал вид, что не заметил данного выпада и произнес с улыбкой на лице:

- Извините молодые люди, но к нам в таком виде нельзя, - произнес максимально вежливо.

- В каком таком виде? – Зелимхан негодующе посмотрел на этого тощего парня, преградившего ему путь. Шейку его цыплячью он с легкостью сломал бы. В этот самый момент их заметил Салман. Адам взял Зелимхана за руку и отвел его в сторону.

- Погоди чуть-чуть, - прошипел он на друга.

Салман к удивлению пришедших его земляков, первым делом не поздоровался с ними. Вместо этого он приобнял метрдотеля, словно это был его давнишний друг. Салман начал ему что-то мягко лепетать, при этом практически заглядывая в лицо. Саид и Акбар поприветствовали земляков и принялись привычно закидывать расспросами о здоровье родных и близких. Висхан же наблюдал за тем, как Салман пытался объяснить метрдотелю о том, что их гостей не стоит выпроваживать на улицу, только за их внешний вид. Говорил, что нельзя грубить, пояснял о том, что ребята его друзья. Но все это Салман делал как-то с не охотой, словно бы, потому что этого требовал его земляческий долг, но не более. На самом деле Салман испугался того что в следующий раз его не пустят в это заведение и не смотря на то что он хоть и сделал недовольный вид, и что-то буркнул метрдотелю напоследок выглядело это все равно фальшиво. Наконец приблизившись к своим землякам, он улыбнулся и предложил всем выйти на улицу:

- Ни в какую. Упирается и все. Просто мотает головой и ничего не хочет слышать. – Салман изобразил на лице разочарование. - Ладно, нам придется выйти. Мы же не хотим привлекать внимание? –

Взбешенный Зелимхан, явно намерился устроить потасовку, и уже готов был что-то высказать Салману, да Адам опередил его:

- В самом деле, поговорим на улице. -

- Разговор на самом деле не для лишних ушей. Только и всего. Вы не думайте мы идем на улицу не, потому что вас выгоняют. Вас не выгоняют. Пусть только попробовали бы это сделать, – начал оговариваться Акбар.

- Так и не думаем, – ответил Висхан.

- Ну, идем тогда, - проговорил Адам и первым вышел на улицу.

- Ну как вы? – наконец спросил Салман, и, не дождавшись ответа, в довесок спросил о благополучии родных и близких. В ответ же услышал заготовленные слова о том, что все хорошо и у них самих, и у их родных и близких. После этого он сразу же перешел к делу:

- Слушайте. Дело вот в чем, тут одни ребята, отцу пожаловались, на то что, мол, хотели взять наркоманский притон, который у них в разработке давно был. Все было хорошо. Уже закупку собирались делать, произвести опознание и прочее их ерунду которой они занимаются. В общем, вся эта их мура, длилась почти год. Все у них было схвачено. Только в последний момент, все пошло наперекосяк. Какие-то придурки со своими пугачами все им нарушили. Прямо в последний момент и все сорвалось! Представляете степень их недовольства, у них ведь все уже отлажено было, уже приехал их осведомитель. И тут как снег на голову ни с того ни с сего в них кто-то стал стрелять. Вы слышали о таком что-нибудь? –

Адам и Висхан переглянулись. Зелимхан пожал плечами.

- И все? Ради этого мы приехали? – Зелимхан задал вопрос, который огорошил Салмана. Ему не сразу на ум пришел ответ.

- Мало ли кто в кого стреляет в этом городе. Тут такое каждый день и ночь происходит. Ты думаешь, что это мы? – продолжил Адам.

- Ориентировка – ответил Салман. Слова он произносил вкрадчиво, что было неприятным для Зелимхана.

- Да что ты? – вспылил Зелимхан – Они даже ориентировку составили и на кого? И мы попадаем под описание? Вот даже, как. Когда с ними это произошло? -

- Не кипятись, – Акбар, не желал вставать ни на чью-либо сторону. - Никто вас ни в чем не обвиняет ребята. –

- А мне кажется, что как раз таки все происходит с точностью да наоборот. Салман ты хочешь нам что-то сказать? Как это называется, предъявить какие-то обвинения? – Зелимхан только распалялся.

- Чего ты взорвался. Дай я объясню тебе все по порядку. Хороший старт их карьере и прочее сам понимаешь. Уроды, они конечно все конченые, только вот отцу они сейчас нужны. Да и я что скрывать с ними иногда общаюсь. Их, правда, можно использовать для своих целей. Полезные бывают они. Понимаешь, и они говорят отцу, что побили они одного молодого нашего земляка на днях. Ну, да плохо повели себя, потому что были навеселе. Вот и стали узнавать все. Конечно же, маленький наш земляк, который ходит постоянно в религиозной одежде и в национальном головном уборе, это Сулейман. Конечно же, кто у нас может стрелять направо и налево, только ты. И все бы ничего. Я слова тебе не скажу что против этого. Ты сам меня знаешь. Меня знаешь, Акбара знаешь и Саида знаешь. Чего мы только не творили?! Просто сейчас нужно было, чтобы все разрешилось мирно. Все это повышенное внимание к землякам. Оно сейчас нам совершенно ни к чему. Все следует уладить так. Можно обойтись без всякой лишней стрельбы по людям. Понимаешь, о чем я тебе толкую брат? – Салман пристально посмотрел на Зелимхана.

- Я все прекрасно понимаю – холодно отозвался Зелимхан – Только какое нам дело до того, что у вас с отцом какие-то дела с этими уродами? Они побили, я напомню тебе твоего брата по крови тоже. Мы все земляки вообще-то, если ты это запамятовал? Мы сделали, то, что сделал бы ты на нашем месте. Да согласен вышло все не совсем, так как я ожидал, но это уже не по моей вине. Там совсем иное. Там была нелепая случайность, которая не привела к трагедии. Повторюсь, не привела. Я просто их припугнул не более. –

- Ничего себе разговоры пошли, – Висхан не верил своим ушам – Это нам говоришь ты Салман! Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты сотрудничаешь с этими законниками. -

Вступился Саид:

- Ребята, ребята, погодите-ка, не стоит такими словами бросаться. Просто Салмана отец все решил. Все было бы хорошо. Всем повезло. Конечно, они не знают лично, кто вы и что вы и никогда не узнают, и все вышло, так что всем нам ваша горячность обошлась малой кровью. Спасибо им за то, что они закрыли глаза на это дело из уважения к Ризвану. Это все хорошо. Все здорово и просто замечательно и вы дальше можете ходить по улицам стреляя направо и налево. Только прежде чем достать свои пистолеты, лучше скажите мне с какой стати отцу Салмана нужно прикрывать вас, рискуя своим положением, своей репутацией? Получается что это не наше общее дело, а ваше личное. Только вот проблема в том, что ваши личные мотивы идут в разрез с нашими интересами, верно? Ризван и так много делает для всех нас здесь, и давай Зелимхан будем честными, они же не арестовали твоего брата, и не его держали у себя. Ничего такого ужасного они не совершили. -

Зелимхан хотел высказать Саиду, все, что он о нем думает. По мнению Зелимхана, Саид вообще не был достоин, ему такое говорить, не имел права разговаривать с ним в таком тоне вовсе. Благо взял слово Адам:

- Что ты хочешь этим сказать Саид? Зелимхан, верно, сказал, о том, что он поступил правильно и любой бы из нас сделал бы так же, окажись он на его месте. Все мы знаем Сулеймана так же хорошо, как и Зелимхана. Нет настолько отличающихся друг от друга братьев во всем целом мире. Сулейман совсем другой, нежели его старший брат. Более того Сулейман не похож даже с Висханом. Такого спокойного как Висхан еще поискать надо. Сулейман изучает религиозные книги целыми днями, делает успехи в изучении исповедания. Этот малый знает цену всем своим поступкам, и то, что ты сейчас говоришь Саид, это оскорбление. Твое замечание о том, что они ничего такого ужасного не сделали просто возмутительно.  – Адам подумал немного, после чего продолжил: - мы благодарны Салман, что твой отец заступился за нас. Только согласись, что мы были правы. Это наш младший брат и нельзя кому-то позволять трогать нас или наших близких. Этим мы и отличаемся от местных. Потому то мы и выживаем здесь. Разве я не прав? – Адам обвел взглядом всех присутствующих.

- Да что говорить то Адам? Что говорить? Ты слышишь, что они заявляют? – Зелимхан не унимался и готов был уже наброситься с кулаками на Салмана. Однако Салман напротив был удивительно спокоен и на все выпады в свой адрес не обращал никакого внимания. Он внимательно выслушал Адама.

- Салман, ты неправ. – продолжил Адам - Твой отец, еще раз скажу, что мы ему благодарны, он сделал, то, что в принципе должен был сделать человек на его месте, на правах старшего нашего здесь. Нельзя было позволять такому случиться. Нельзя было им спустить это с рук. Если рассуждать, как вы это приведет к трагедии. О нас начнут вытирать ноги. Теперь они несколько раз подумают, прежде чем совершить что-то подобное. Нельзя такое спускать на тормозах. –

Салман дослушал. Наступило неловкое молчание. Каждый высказал свое мнение в споре и не был готов продолжать. Каждый последующий следующий шаг, слово с чьей-либо стороны могло привести к ссоре. Наконец Салман ответил:

- Думаю, ты прав Зелимхан. Возможно, я изъяснялся с вами со всеми не то что неправильно, но не толково. Возможно, и нетактично, но в любом случае я донес до вас нужную информацию. Вообще вы не подумайте, что я позвонил только из-за этого. На самом деле я хотел вас всех увидеть не только по этому поводу. Так просто все совпало. А мы же все сто лет не виделись. Вы все разом пропали куда-то и где вы сейчас бываете, что у вас нового и чем занимаетесь, я не знаю, ну разве что кроме этих ваших ночных стрельб. С последствиями, которые за вас разгребает мой отец? –

- Что нового у нас? Да ничего и нет. Мы зарабатываем, как можем, так что сидеть в ресторанах нам некогда, – без интереса ответил Адам.

- Ладно. Я понял нормально пообщаться у нас уже не получиться. Тогда если нечего вам сказать, то разговор предлагаю окончить на этом. – Салман замялся на немного - Просто еще раз скажу, что такого можно было избежать. Избежать этого было бы лучше, так как это в этот раз все закончилось хорошо, но в следующий раз все может закончиться гораздо хуже. Старайтесь совершать меньше всякого такого. Нам же всем везде будет гораздо легче. Коллективная ответственность. Есть такое понятие. Вы здесь не живете одни и мы все должны избавляться от стереотипов связанных с нами. Мы должны интегрироваться на новом месте и быть полноценными гражданами новой страны. Блин сколько вы тут живете, а все этого никак не поймете. Всему приходится вас учить. –

- Не надо нас учить. Не надо нам лекций твоего отца переданные через тебя. Хорошо? Я думаю, что тоже сейчас был неправ, но никак не по отношению к этим подонкам! Не забывай, мы всегда для них будем врагами, и я сделал все правильно. Я вступился за своего младшего брата и такие поступки, ну никак не обсуждаются у нас. Это нонсенс было звонить нам, чтобы мы приехали и услышали такое от тебя.  – Возможно, Зелимхан успокоился. Во всяком случае, произнес все это он достаточно хладнокровно. Салман улыбнулся в ответ земляку.

- Ладно, думаю, мы оба друг друга услышали. Хочу, чтобы не было никаких обид, дурных мыслей у тебя. Не думай плохого обо мне Зелимхан. Пусть это был мой совет тебе, хорошо? – спросил Салман, но Зелимхан ничего не ответил. Тогда Салман сделал вид, словно не обратил на это внимания и как бы промежду прочим, спросил - Кстати, сейчас вы куда? Может, останетесь с нами все-таки? –

- Нет, мы поедем уже, - Адам, Зелимхан и Висхан ответили в один голос.

- Ну, хорошо. Я вас отпускаю тогда, - в шутку произнес Салман. – Кстати слушай, я чуть не забыл об одном. – Салман обратился к Адаму, после чего отвел его в сторону. К ним подошел Саид.

- Мы с Саидом кое, о чем хотели попросить тебя. Сможешь нам помочь?

- Без проблем конечно, – ошеломленно ответил Адам. - Только скажите для начала, в чем дело вообще? А то я так сразу не пойму, что вы от меня хотите. –

- Слушай есть одна девушка. Мы хотим кое-что узнать о ней. Кто такая, что за семья, чем занимается? В общем надо узнать про нее. Просто она живет в паре домов от тебя, ну и мы решили, что тебе это не составит туда. Узнаешь про нее, хорошо? – Салман по-дружески потрепал за плечо Адама.

- Это без проблем. Что за девушка? Чем она так заинтересовала тебя? – в шутку спросил Адам.

- Нет, это не то, что ты думаешь. Просто хотим, чтобы ты узнал для нас кое-какую информацию, – проговорил Саид. Салман достал из кармана пиджака свой телефон и через смс отправил Адаму адрес девушки и ее имя.

- Понял. Что-то серьезное или нет? – Адам был удивлен.

- Не знаем пока. Просто как что выяснишь о ней, скажи мне и тогда мы с тобой уже обсудим, как и что нам делать. Как нам следует с ней поступить. – Салман потер подбородок. - Только я вот о чем думаю. Адам ты сам примешь решение, и нам даже не придется ничего обсуждать. – земляк подмигнул Адаму.

- Хорошо раз так, – последние слова насторожили Адама, но он не подал виду.

- Как с работой у тебя? Успехи какие-нибудь есть?  – участливо спросил Салман.

- Не поверишь. Никак. Прихожу на собеседования, мне там говорят, мы вам перезвоним, вы нас очень заинтересовали, ожидайте от нас звонка и на этом все. После того как я выхожу из их кабинетов больше ничего и не происходит. Никаких звонков, ничего больше. -

- Я поговорю с отцом, может, что получится тебе найти. Сейчас везде так. Всем тут трудно найти нормальную работу. Тем более нам. В любом случае работу надо найти. Хоть какую-нибудь, чтобы не рыть себе могилу противоправными действиями.

- Не роем, не переживай.

- Ты бы с дядями поговорил своими Адам. Они, то бы точно что-нибудь придумали для тебя. Разве лучше вот так вам с Зелимханом ездить и заниматься беспределом. Я тебе говорю, когда отец мне рассказал о том, что произошло, я сразу же подумал о вас. Без обид только, но это так. Кто еще мог такое сделать как не вы? –

- Какие обиды. Ты правду нам говоришь. А то что ты мне рекомендуешь. Я про то что работать с моими дядями скажу тебе что это бессмысленно. Все это дохлый номер. Сам же знаешь, какие у меня с ними натянутые отношения. Какие-то чужие они для меня и словно бы нет у меня с ними никакого родства. Будто и не родственники они мне. Считают меня не земляком, – подумав немного Адам, добавил - Имя у дяди как у Одина, да и таковым он себя и мнит. Бог, с которым мне разговаривать не о чем, потому что на любое мое слово будет услышано триста замечаний. Просить работу у него и его братьев не буду, да и отец не позволит.  –

- Ну, дело твое. Я просто тебе посоветовал – примолвил Салман.

- Они такие. Сейчас все такие. Когда деньги между людьми уже и кровь мало значит. Я попытался как-то поработать с ними, так с меня три шкуры снимали за любую лишнюю монету. Работал как проклятый, а получал ничего. И это от родных людей. Больше этого не буде. Я лучше сам как-нибудь. – Адам рассмеялся.

-Ну да. Может быть, есть еще надежда? – ухмыльнулся Салман.

- Верно, верно. -

- Ладно, поехали уже, – выкрикнул Зелимхан из машины. –

- Хорошо я узнаю все, о чем ты меня попросил, - откликнулся Адам. После чего попрощался с Салманом и Саидом, и напоследок махнул Акбару.

- Ты только послушай его, – Зелимхан, начал браниться, как его друг сел в автомобиль и они выехали с парковки. - Старше нас всего на пару лет, а изображает из себя наставника. Слушайтесь его, делайте так делайте это. Мой отец сказал вот так вам делать. Вы делаете вот так. Я сказал, слушайтесь меня. Вы не слушаетесь. С какой стати? Лицемерный ублюдок, продавшийся местным, как и его отец, простой торговец и не более, - возмущению его не было предела.

- Удивительно как одних земляков ты возносишь, а других так поносишь, – подметил Адам.- Только, наверное, ты так можешь и больше никто, - достал телефон из кармана и вновь пробежался глазами по сообщению присланному Салманом.

- Эта машина будет мне роднее, чем он. Живущий за счет отца сынок. Разоделся как непонятно кто и изображает из себя вершителя судеб. Ты слышал я, так понял он и не скрывает что он теперь с этими… - Зелимхан похлопал себя рукой по плечу, показывая на полицейские знаки отличия.

- Не знаю. Он всегда был себе на уме, ты же это помнишь. Всегда такой вкрадчивый и тихий, бах, потом и выпад, как у змеи. Вроде притих себе, притих, а потом как ужалит. Только раньше мы все этим восторгались. Мне вот всегда импонировало, что он так ловко усыплял бдительность чтобы добиться нужного результата. Сейчас я понимаю, что это не хорошо. Мужчина не должен так себя вести. Конечно, ты можешь быть хитрым, но когда есть враг, то это враг, а когда есть друг, то это друг. Наши предки тем и славились, что были бесхитростными и отчаянными в борьбе против всех своих врагов, а с друзьями делили последнее что было. Салман же что нашим, что вашим, – изрек свое мнение Висхан.

- Земляки приехали, а он даже нормально не поговорил с этим клоуном. Не поговорил как нужно. Сделал вид, мол, отругал его, а сам, наверное, сейчас вернулся и извинился за причиненный дискомфорт. Вышел с нами, так как будто стыдно ему быть рядом с нами в приличном месте. Мы же в кепках, а они там, в костюмах сидят. Не положено это им быть такими – Зелимхан не унимался. – И ты еще тоже, отошел с ним, общаешься с ним. Ждать, что ли мы должны тебя, пока вы с ним обсудите свои дела? Что он спрашивал? –

- Да про работу. Интересовался, чего я к родным за помощью не обращусь? –

- А ты? –

- Поведал ему что он и сам знает, почему я не обращаюсь к дядям своим за помощью. -  

Зелимхан только цыкнул.

- Представляю я тебя Адам, как ты выглядел в этот момент. С каким лицом ты все это говорил. Он тебя спросил, а ты и выпалил ему тут же про своих дядей, все как на духу. Да пусть они трижды будут проклятыми сынами местных собак, пусть он это все знает, какое ты имеешь право ему об этом говорить. Совсем традиций, что ли наших не знаешь? Все позабыл? – Зелимхан сокрушенно покачал головой – ну Адам с каждым днем, что я тебя знаю, удивляешь ты меня все больше и больше. –

- Сколько ты меня знаешь, ты бы уже давно лопнул от удивления, - с улыбкой парировал Адам.

- Прекращай Зелимхан. Ты же знаешь что все это бессмысленно. Такие люди все они умрут в разочаровании, – вдруг произнес Висхан.

- Это ты о чем уже? – недоуменно спросил Зелимхан, при этом посмотрел на брата через зеркало заднего вида.

- Да о том, что такие люди как Салман. Они же на самом деле вред создают сами себе. В своей слепой вере, что делают все правильно, они даже не понимают, что на самом деле их бдительность усыплена и вот когда наступит День Воскресения, будут они одарены светом, которым будут одарены и правоверные. Только свет правоверных будет до конца освещать им их дорогу, тогда как для лицемеров свет их погаснет. Они будут горько страдать от того, что оказались в вечной темноте и после того, как часть светлого пути уже была ими пройдена. А что может быть дурнее этого - разочарования утери после большой надежды? – Висхан закончил рассуждать.

-  Знаешь, о чем он меня еще попросил? - нарушил молчание Адам, - про какую-то девчонку разузнать. Адрес мне ее дал. Хотят с Саидом проверить какую-то информацию о ней. -

- Чего с тобой? Что это за своднические дела такие? И ты согласился брат? Адам так ты у нас теперь сводник! Надо будет запомнить это, – Зелимхан громко рассмеялся.

- Ну, он же не сказал мне о том, что я буду заниматься сводничеством. Попросил просто узнать, откуда она и кто она и что за семья и все. Он и Саид попросили. -

- Все-таки совсем одурел ты, пока здесь пожил. Ну конечно он не скажет. Кто тебе скажет об этом? Никто. Тебе сначала надо будет узнать, что у нее за семья, чтобы затем посвататься к ней или чтобы умыкнуть ее. – звучало логично. - Ты глупый совсем, что ли стал? Надо было тебе отказаться от этого. Я иногда удивляюсь тебе и твоей наивности и тому. Как глупо иной раз ты можешь поступать. Ты либо и в самом деле не видишь дальше своего носа, либо не хочешь видеть, либо просто в каждом земляке видишь брата. Зато собственных дядей хулишь за глаза. Хорош племянник, хорош земляк, слов нет. -

- Да не в этом дело? -

- А в чем тогда? Ну, скажи-ка мне тогда в чем дело? -

- Не знаю. – Адам остановился на полуслове.

- Говори уже давай, – нетерпеливо сказал Зелимхан.

- Помните, как мы все тут впервые оказались? Помните нас всех? Жуткая толпа, которая что только не вытворяла. Салман был совсем другой, как, наверное, и все мы отличались от себя теперешних. Вот я о чем. Я не смог ему отказать сегодня, хотя понимал, что дело какое-то не чистое. Блин, это же все-таки Салман. Для меня он навсегда останется тем парнем из нашего детства, и я видимо так и не смогу принять его как лицемера, как змею, – последнее Адам произнес достаточно грустно.

- Ну да, наверное, я один мало в чем изменился. Вы с Висханом все время какие-то тихие и задумчивые. Постоянно думаете о чем-то. Салман стал таким непорядочным. Один я все такой же. Каким я, каким был всю жизнь, каким родился таким, наверное, я и помру. Хотя нет, и я тоже немного изменился. Стал более злой и жестокий чем в детстве. Получается, этот город меня одного не переработал, а лишь прибавил мне нужных сил и как следует, закалил меня. – Зелимхан достал сигарету с дурманом.

- Может, хочешь? Мы тут оставили тебе немного, – поинтересовался Зелимхан у Адама.

- Нет. Лучше докинь меня до дома. Только осторожно веди. Я не хочу, чтобы мои останки соскребали с чьей-либо машины, – пробурчал недовольный Адам.

- Без проблем. -

- Бросали бы вы это дело. Не доведет оно вас до добра. Лучше меня это вы знаете. -  

- Я соображаю Адам, только ничего не могу поделать с этим. – Зелимхан затянулся. - Ведь это грех и искушение, эти маленькие трубочки с дурманной травой. Если бы я не знал насколько это сладко и притягательно, то я не знал бы цену праведности, верно? –

- Это же не так это вредно, как сигареты или алкоголь. Мы же не все подряд курим, а только полезный, чистый натуральный продукт. Я вообще так редко курю, - оправдывался Висхан. 

- Ладно, хватит агитировать нас Адам. Мы взрослые и сами знаем, то нам надо, а что нет, - перебил Зелимхан и передал сигарету Висхану.

- Как знаете, - Адам смотрел по сторонам.

- Кстати, - начал Зелимхан - совсем забыл тебе сказать, мне позвонил Мухарбек и кое-какое дело предложил? Интересно тебе? –

- Ну, я же тебе уже говорил. –

- В общем, есть один парень, и он раз или два в неделю получает огромные суммы и снимает их в определённых местах с определенных банкоматов. В общем, все эти детали не важны. Важно для нас то, что есть его определённый маршрут, который я знаю и информация о том, что парень к концу этого маршрута ездит один без охраны с достаточно крупной суммой денег. Такое вот предложение, - Зелимхан замолчал.

- Надо бы прекратить уже вот это. Посмотри на нас, что с нами происходит? – Зелимхан вопросительно посмотрел на Адама.- Эта жизнь, в этом месте, она превращает нас в преступников! – продолжил Адам.

- Согласен брат. Только тут сам понимаешь, каждый выбирает что его. Или мы молимся, как Сулейман, живем бедно и праведно без амбиций. Или мы делаем деньги, как можем в надежде, что и у нас во рту появится золотая ложечка. Третьего нам не дано. Вас с Висханом тут даже охранниками и уборщиками не берут. Тогда как ты собираешься жить дальше? Ну, хорошо, хотя бы ближайший месяц как ты собираешься жить? Родители помогают тебе, но и ты же должен им помогать или я не прав? Адам ты часом, не струсил ли? Нам же не в первой такое делать, –

- Не струсил я. Дело не в этом. Страх у меня совершенно иного толка. Мне кажется, что это нас и погубит. Мы тонем в этом все глубже и глубже и самое плохое, что я уже не хочу тебе перечить. Думаю, что и в самом деле другого выхода у нас нет. Я все больше и больше думаю, что ты прав и потому мне хочется прекратить это. Только это невозможно. –

- Может таков наш удел? – Висхан докурил сигарету и выкинул окурок в окно - Ну, знаете, есть же главный вопрос, для чего мы все живем. Так вот может быть, мы вроде как уравновешиваем всю доброту, что еще есть в этом мире? Люди же не все плохие, есть и хорошие, а мы вроде как родились, чтобы быть такими вот негодяями и для этого и живем. Только если это так, то это грустно. –

- Это ты у нас что ли негодяй? – Зелимхан издал короткий смешок. – Ну, так что? - Зелимхан обратился к Адаму.

- Я с тобой. Ты же знаешь, - ответил Адам. Боялся ли он перемен или просто страшился, стать таким же, как Салман или как другие его земляки настолько отличаться от себя прежнего, что однажды совсем себя не узнать? Может быть его пугало то, что он и его друзья стремительно окунались в пучину преступности? Никому это не было важно кроме него самого. Его братьям, его землякам было не до этого. На дороге с ними поравнялась дорогая машина, в которой была легкоузнаваемая молодежь.

- Смотри-ка Зелимхан, это же те детки, что пытались тебе нагрубить сегодня у чайхоны? – Висхан первым их заприметил.

- Точно. Едут, слушают музыку и ни о чем не беспокоятся. Сейчас я их испугаю немного. Всем приготовиться! – Зелимхан достал пистолет и резко вырулил к машине с ребятами. Почти столкнувшись с их автомобилем и изрядно устрашив богатых юношей и девушек, Зелимхан поравнялся рядом. На его лице красовалась коварная улыбка, которая означала о том, что он задумал нечто плохое.

 

ДЩЕРИ БЛАГОГО ОТЦА – О ЛАХЕСИС, КЛОТО И АТРОПА!

                Нравственная девушка – честь семьи, безнравственная – бесчестие народа.

(народная мудрость)

 

- Ну и что ты в этот раз провещала своим? – спросил Адам Мадину.

- Провещала, - ее позабавило само слово. - Да ничего такого. Как обычно, о том, что сегодня пойду в библиотеку. Якобы мне надо подготовиться, а материал есть в библиотеке. Сама только занятий всех не досидела. Приехала к тебе. – Мадина улыбнулась. Она очень нравилась Адаму. Красивая молодая девушка. Глаза цвета шоколада, аккуратные очерченные пухлые губы, длинные темные волосы, отличная спортивная фигура. Но не только визуально она привлекала его. Острый живой ум, хорошо развитый язык, отличное воспитание вот те качества, которые особо ценил Адам в Мадине. Она была особым человеком для него, и это не было никак связано с тем, что она была его землячкой. Вся такая невысокого роста по-спортивному ладная, для Адама она оставалась хрупкой, и даже беззащитной. Будучи самой младшей в семье она с детства была под чрезмерным попечением всех членов семьи и оттого она в чем-то была даже наивна и невинна.

Многие местные девушки были совершенно другими и Адам, имея гораздо больший опыт общения с ними, зачастую не знал, как именно ему себя нужно вести с Мадиной. Конечно, она привлекала его внешне, конечно он ценил в ней ее особые качества, но сама мысль о том, чтобы даже поцеловать ее была ему словно бы противоестественна и даже смехотворна. Мадина настолько казалось ему чистой и непорочной, что даже вот так, когда она сбегала из дому, чтобы его увидеть, он, соглашаясь на эти встречи с ней, опосля корил себя. Корил за то, что как ему казалось, он подталкивает ее к совершению тяжкого греха, вовлекая ее в нечто безрассудное. Адаму бы не хотелось, чтобы ее семья, а особенно старший брат Мадины знали, о том, что они видятся наедине. У них на родине молодые люди никогда не имели бы такую возможность провести свидание друг с другом наедине. Но здесь вдалеке от дома, молодежь иной раз уже и не соблюдала всех традиций предков. Правда Адам знал Мадина была чиста, и девственна, и даже не сомневался в этом. Ни один здесь земляк, пытавшийся сходить на свидание по всем отеческим правилам, не смог добиться ее расположения. Адам знал, что Мадина давно была влюблена в него. Ее он привлекал тем, что он отличался от всех здешних земляков, тем, что ее старший брат Салман с самого детства говорил о нем, как о хорошем парне и самом толковом из всей молодежи. Ее отец Ризван всегда говорил только хорошее об Адаме, его родителях и родителях его родителей. Притягивал ее он еще и тем, что Адам был физически ладным, сильным и даже внешне похож на ее любимого киноартиста. Ей не нравилось в нем его хоть и аккуратная, но по ее мнению длинная рыжая борода, а так же его поломанные уши. Еще не приходилось по нраву то, что иногда для нее он вдруг становился закрытым. Мадина привыкла уже к тому, что Адам всегда искренен и открыт для нее, а в последнее время он все чаще с ней был тихим и замкнутым. Раньше когда Адам приезжал к Салману, и они оба стояли во дворе возле их дома, она украдкой смотрела на них с окна. Мадина, уже тогда всматриваясь в его правильные черты лица и боясь, что они ее заметят, замечала его напускную грозность. Когда же он был с ней наедине, он всегда был веселым и шутливым ни намека на ту серьезность, которая была ему присуща. Теперь же он был почти всегда таким, что было невдомек Мадине. Ей нравилось подмечать когда Адам говорил на родном языке разные шутки при этом допуская речевые ошибки. Это ее умиляло. Конечно же, это было первое проявление чувств у молодой девушки, наполненной грезами и небольшими фантазиями, лирически украшавшими ее объект воздыхания. Безусловно догадываясь, что Адам уже был с женщиной, она с ненавистью отталкивала от себя эти мысли. Где-то в глубине души все-таки пытаясь смириться с тем фактом, что как бы то ни было, но он жил здесь давно и посему вкусил много чего запретного. Несомненно, Адам спал с девушками со многими местными девушками и даже девушками других национальностей, но ни разу со своими землячками. Адам не был идеальным молодым человеком, но в глазах юной Мадины, это был достойный юноша. Настолько достойный, что она готова была солгать своим наседкам в лице матери и старшей сестры, чтобы выбраться тайно куда-нибудь на встречу и провести несколько часов с ним наедине.

Вот и сегодня, девушка солгала о том, что после учебы она задержится, а сама, не досидев последнюю пару в местном престижном университете, сорвалась с кампуса и на городских автобусах отправилась к Адаму в назначенное место встречи. Вышла она ближе к району, где он жил. Здесь Адам мог встретить, чтобы она одна не ходила в тех местах, где он проживал, так как для нее это могло быть и небезопасно. Гулять они старались там, где меньше всего была вероятность натолкнуться на кого-нибудь из членов своей семьи.

- А ты обманщица оказывается. Я думал это не так. Обманывать не хорошо ты же знаешь об этом, – Адам улыбнулся и посмотрел на Мадину, после чего сделал большой глоток газировки из банки. Говорил он с нею осторожно, даже мягко каждый раз аккуратно подбирая слова и выражения, дабы не обидеть ее. Вообще Адам привык по-другому вести себя с девушками и мог позволить себе более смелые комментарии, и намеки в их адрес, конечно никак не опускаясь до того уровня, когда девушку на словах буквально приравнивают к порочной особе. Он уважал любую женщину, какая бы она ни была и каждую свою очередную пассию, он возносил до небес! Такая уж него была романтичная натура, которую он так тщательно скрывал ото всех, особенно от своих друзей. С Мадиной же все обстояло иначе, так как она была ему лучшим другом, и только ей он мог доверять все свои секреты и терзания. Он конечно особо не делился с ней всеми своими противоречиями, что буквально разрывали его изнутри, так как боялся, того что это может напугать ее, или станет непонятым ей. Если вдруг он и пускался в философские изъяснения, то это все он преподносил ей так, иносказательно и так дозированно как бы давая понять, что эти проблемы его хоть и волнуют, но никак не связаны с ним. Адам знал, когда-нибудь он поделиться с нею всеми своими тревогами и она, конечно же, его выслушает его и возможно даже примет его точку зрения. Было бы идеальным, если бы она его поддержала, но это все могло быть только в недалеком будущем, а пока. Пока данный момент в их отношениях не настал и большую часть времени, оба проводили в легкомысленных прогулках, разговаривая на незначительные темы. В этом, наверное, и заключалось то особое чувство, которое он к ней испытывал. Это не было ни любовью, ни привязанностью. Возможно, Адаму было боязливо самому себе признаться, что ему может нравиться его землячка, младшая сестра Салман. Мадина была хрупким, внимательным самым красивым цветком, так ярко контрастирующим со всеми, кого он знал.

- Почему ваш папа решил тут жить? Тут же просто ужасно! – Она указала в сторону молодежи, которая кидала камни в проезжающие машины. Такое у них было развлечение у здешних мелких сорванцов. Они кидали камни, пока какой-нибудь взрослый не выйдет, и они либо не убегут в разные стороны, либо не попробуют дать дерзкий отпор водителю, что, впрочем, случалось реже. В этот раз мимо них проехала патрульная машина со служителями закона, увидев которую один из них громко свистнул и все бросились врассыпную. – Как он разрешает вам тут жить? – продолжала сокрушаться землячка.

- Ну не знаю. Может, у них с матерью просто не было выбора, где жить. Вот они и попали сюда. Тут же такая трясина, как присел на немного, так и увяз навсегда. Хотя тут не так уж и плохо, как тебе может показаться. Во всяком случае, я уже ко всему привык. Происходящее здесь не сильно меня пугает, – естественно Адам лукавил.

- Как это привык? К такому разве можно привыкнуть? – Мадина удивилась. Для нее каждый раз все это было в диковинку. Возле дома, где они жили, не было такого, чтобы детей гоняли законники или чтобы, было такое огромное количество жутких на вид прохожих глазеющих на них с Адамом.

- Живешь, бок о бок со всем этим. Каждый день одно, и тоже и рано или поздно ты открываешь глаза с утра и понимаешь, что ты свыкнулся. Представь каждое утро за окном одно, и тоже. Так будет и завтра, и послезавтра и через неделю, и через месяц. Все это будет неизменно. Я же не такой как ты, и дело даже не в том, что ты девушка, а я парень. Мы хоть и земляки, но вроде как из разных социальных слоев. Меня не возил с детства в школу личный водитель. Школа у меня была в паре районов отсюда, и ходил я, в нее пешком проходя через все эти улицы. Пока идешь учить местный алфавит, с тобой по дороге всякое может произойти. Правда, мне было легче, я то как-никак пожил в боевых действиях. – Адам запнулся - Только ты не обижайся, я тебе это не в укор ставлю. Просто констатирую факт. Мы с тобой не виноваты, что мы такие и уж тем более не виноваты, что здесь наши земляки стали делиться на бедных и богатых. Ну а вообще потому я и свыкнулся. Когда ты живешь в нестерпимых жизненных условиях, тебе становится все равно. Ты перестаешь замечать все происходящее вокруг. В конце концов, большая часть мира живет, а наши земляки вообще войны две пережили и ничего, не жалуются, родину вон сейчас отстраивают. Где-то на земле всегда найдется тот, кому всегда будет еще хуже, чем тебе и нужно это помнить всегда! -

- Ты размышлял о том, чтобы уехать отсюда назад домой? – Мадина поправила платок, покрывавший ее голову аккуратно почти незаметно, после чего посмотрела на Адама. Ее вопрос застал его врасплох, и он обдумывал, как ей правильно дать свой ответ.

- Не знаю даже, – начал, было, он – Что не веришь, что я привык ко всему этому? –

- Нет, конечно, - спокойно ответила Мадина. Вопрос, заданный Адамом был, ожидаем для нее.

- Мне кажется, я так уже привык тут жить, что там уже просто не смогу. Ты же видишь, я иногда уже слова и предложения произношу на местном. Забыв понемногу родную речь, так долго я здесь. Думаю, родине достаточно и без меня наших современных парней, поведение которых отличается от традиционного. Спят до обеда, старшим не помогают, носят узкие штаны как у девушек. Раньше были ответственны друг за друга и помогали друг другу, теперь же чем круче машина у тебя, чем толще кошелек, тем больший ты мне брат и друг. Боюсь я не смогу уже жить с такими людьми у себя дома. Это не моя родина, которой я ее помню, – Адам грустно вздохнул, представляя себя дома. Все на него будут смотреть, словно на диковинного чужака. Он будет отличаться от всех такими еще старыми представлениями о своем народе. Вроде все его помнили еще ребенком, а он так вымахал, да еще и изменился пожив вне родины. Изменился, оставшись прежним себе и традициям, нежели они, переменившись, но думая, что остались неизменными. Этих людей война изувечила даже в этом.  

Служители закона схватили двух мелких ребят и буквально силой тащили в свой автомобиль, те же в свою очередь, очень громко ругались и кричали на них. Один попытался укусить схватившую его руку стража порядка, но не смог и ни на йоту выбраться из крепких сильных рук. Тогда он в нелепых попытках высвободиться из тисков взрослого продолжал извиваться и громко кричать, привлекая к себе все больше внимания. Кто-то, из взрослых проходя мимо, стал так же выкрикивать ругательства в адрес полицейских.

- Пойдем уже отсюда, – произнесла Мадина с отвращением. Ей было противно находиться при происходящем. Маленькие дети по ее мнению должны были быть милыми и послушными, но вместо этого она лицезрела каких-то маленьких грязных злобных существ, словно из фильма ужасов. Адам выбросил стакан с газировкой и повел Мадину подальше от случившегося. Она шла за ним, соблюдая небольшое расстояние между собой и Адамом. Изредка поравнявшись с ним она, пыталась как-нибудь ловко совсем украдкой прикоснуться к нему. Ей хотелось непроизвольно оступиться, чтобы дотронуться до Адама. Такой трюк Мадина видела в одном фильме, правда вот смелости у нее не хватало осуществить желаемое, потому она продолжила лишь изредка дотрагиваться до него.

Проследовав по длинной улице вдоль ряда одинаковых двухэтажных домов, пара перешла через дорогу, и оказались еще на одной улице с рядом таких же однообразных домов старой постройки. Кто-то окликнул с окна Адама, и тот махнул рукой в знак приветствия. Мадина с интересом рассматривала грязные улочки. Каждый раз как она оказывалась в здешних местах, каждый раз все это было для нее крайне диковинным.  

- Чего молчишь? – спросил Адам.

 - Не знаю, думаю, - Мадина разглядывала грязные окна местных домов.

- О чем думаешь, поделись со мной, – шутливо попросил Адам.

- Один земляк на днях мне написал –

- Правда?! И из-за этого, ты загрустила? Наоборот же должна радоваться этому. – Адам принялся загибать пальцы. - Пишут тебе, значит интересно как ты и что с тобой. Значит переживают. Значит не все равно на тебя. Значит, есть какие-то чувства к тебе. -

- Ну-ну…- она обижено надула губы, словно маленький ребенок, отчего Адам улыбнулся.

- Что же он там такого тебе написал? Говоришь с неохотой как-то об этом, – не унимался он.

- Много чего и это не имеет никакого значения, потому что я прекратила с ним всякое общение и вообще какую-либо возможность хоть как-то нам с ним контактировать. Он хотел, чтобы я делилась с ним всеми своими переписками и давала ему полный отчет о том, с кем я созваниваюсь и с кем общаюсь и прочее. Что же это такое получается Адам, а? – Мадина негодовала.

- Да непорядок ничего не скажешь, – шутливо ответил Адам.

- Вот именно. Как будто какие-то у нас с ним отношения. (Она хмыкнула) Отношения. Само слово для меня смешно. С нашими земляками современными, это вообще невозможно для нормальной девушки.

- Да и почему это? – удивился вдруг Адам.

- Ну начнем с того что ты правильно все сказал. В самом деле, мало, очень мало достойных парней, с которыми можно было бы связать свою жизнь. Более того для меня просто смешон тот факт, что вот этот самый мужчина садит дома свою возлюбленную, изображая из себя какого-то шейха, и контролирует каждый ее шаг и не разрешает ей ничего узнавать и саму себя как-либо развивать. В итоге вместо жены, у него какая-то серая мышка, без образования, без интересов, какая-то мебель, в общем. Он же сам смотрит по сторонам на других женщин или разглядывает картинки в интернете всех этих неестественных кукол. Наши землячки никогда не были такими. Всегда были свободны наши матери и были, прежде всего, надежными товарищами в жизни наших отцов. Земли свои защищали наравне с мужчинами. Это напускное религиозное мировоззрение, которые сами себе они сейчас навязывают и пытаются копировать, только уничтожают исторически сложившуюся модель поведения между мужчиной и женщиной у нас на родине. Если мне примером служит наша известная на весь мир канатоходка, то она так и останется для меня примером и пусть хоть кто-нибудь мне возразит! –

- Что ему сделаешь? – весело спросил Адам.

- Ты серьезно хочешь это знать? – Мадина недовольно взглянула на Адама.

- Нет, конечно. – Адам вмиг стал серьезным. – Это ты, конечно, глубоко копнула, - земляк был слегка ошеломлен - пример для подражания на самом деле хороший. Что плохого в ней? Да вовсе нет ничего? Одни положительные эмоции от нее. Я тоже горжусь тем, что она наша землячка, – Адам аж присвистнул. На самом деле он раздумывал насчет того согласен ли он со сказанным или все-таки стоило бы и опротестовать мнение Мадины о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной.

- Или вот еще пример, - Мадина не унималась - Ты ж знаешь, про ту девушку, что десять лет воевала в мужском обличии? С села, что было уничтожено в войну. Сейчас его название никто бы точно и не смог бы сказать. А тогда в давнее время, в эпоху, когда всюду правили монархи, было место таким землячкам. К своему стыду я и не помню уже точно, как ее имя. Помню вот только эту историю, но то, что это правда, и это была я в этом уверенна. Это давно доказанный всем факт, – Мадина призадумалась, силясь вспомнить имя упоминаемой ей героини в качестве примера. – Нет, не помню. – Она покивала головой.

- Думаю это все-таки красивая легенда. С другой стороны никакое предание не может возникнуть без какой-либо основы. Возможно, что-то подобное было, но обросло слухами и домыслами с течением времени, - Адам призадумался.

- И он тут мне снова пишет какую-то ерунду. Мол, он был не прав и хочет снова начать общаться со мною. Ты слушаешь меня? –

- Конечно, слушаю. Нравишься ты ему сильно, вот и все. Ты же не понимаешь этого или не хочешь понимать и выходит, что мучаешь его. -  

- Вот еще тоже новости. Когда человек нравится, так не поступают. Если же чувства безответные, то ты можешь проявлять заинтересованность, но делать это не так навязчиво. Что он думает, раз земляк, раз парень, то все ему можно? – Мадина нахмурилась еще сильнее. Насколько разнились эти оба. Детские тревоги, волнующие девушку были забавны для него. Адама тревожили иные проблемы. Конечно, он мог высказать ей, что все это пустой бред, что все это ерунда! Только какой от этого был смысл? Пусть пока надувает свои пухлые губки, пытается завладеть вниманием Адама и рассказывает такое. Со всей гадостью этого мира она еще столкнется и не раз. Так что пусть лучше еще побудет в своем простодушном изолированном мире. Может Адаму стоит больше уделять ей внимания? Скоро ей будет интересен кто-нибудь другой. Кто-нибудь ее круга, и Адам отойдет сначала на второй план, а позже и просто исчезнет из ее жизни и пока всего этого не произошло ему лучше пользоваться тем, что она влюблена в него.

- Может мне самому написать ему или позвонить? Я ему намекну, что не следует этого делать. Как ты на это смотришь? – предложил Адам.

- Нет. Не надо конечно. Все в порядке, он не потревожит меня больше, поверь. Так что и не переживай насчет этого – в ее голое было слышно, что она довольна предложением Адама. Мадина была самой лучшей из всех девушек, что он знал, Адам в этом не сомневался.

- Это хорошо. У меня даже отлегло от сердца не поверишь, – и Адам, дурачась, приложил руку к груди в область сердца и закатил глаза. – По совести скажи, кого ты любишь… - начал было он, но Мадина в шутку толкнула его.

- Иногда ты как маленький ребенок, – она широко улыбнулась Адаму, и вдруг что-то вспомнила и пристально посмотрела на Адама.

- Что? – удивленно спросил Адам, испугавшись такой ее реакции.

- Ты вот сейчас мне напомнил. Твои стихи. Помнишь, я как-то ненароком увидела ту твою большую тетрадь, всю исписанную. Ты ее постоянно таскал с собой. Где-нибудь сядешь в укромном месте, и начинаешь что-то карябать. Мне так сильно захотелось прочитать их, просто не поверишь как сильно. Ты долго еще отказывался показывать их мне. Только когда я все-таки уговорила тебя, точнее просто надоела, только тогда показал их мне. Ты уже и не помнишь этого? – Мадина была сильно удивлена.

- Ты про это. Это же давно как все было. Эдакая юношеская глупость, и ничего особенного, – Адам смутился. Он вспомнил как, в самом деле, пытался писать стихи, каждая строчка которых была проникнута болью и разочарованием. Теперь Адаму это его увлечение казалось смехотворным и даже глупым.

- Зря. Мне они очень нравились. В них столько было правды и даже казалось, что в них ты настоящий. Открытый. Я бы сейчас что-нибудь почитала. Я хочу сказать, что если бы ты сейчас что-нибудь написал, то это я бы с удовольствием почитала бы. Может, надо было продолжать развивать это свое занятие, а не бросать его? –

Адаму нечего было ответить, и он просто улыбнулся. В детстве он думал, что у жизни есть какие-то планы на него. Возможно, он мог быть кем-то важным, кем-то значим? Может быть, он чего-либо добьется? Лекарство от болезни? Спортивное достижение? Первый человек, сделавший шаг на далекой планете? Только время прошло, а ничего этого с ним не приключилось. Вместо этого появилось горькое послевкусие от детских грез в виде пустых мечтаний. В “цивилизованных” городах всякая молодежь сходила с ума по-разному. Словно какое-то заболевание разом уничтожало бунтарский дух, дух к стремлению переделать весь этот мир с ног на голову, совершать дерзкие поступки, на благо человечества, толкая его вперед по рельсам исторического пути. Молодежь в массе своей уже не наигрывала значимые аккорды по вечерам на гитаре с мыслью писать противоречивые тексты, выражающие их бунтарский дух. Они не пытались снимать на коленке домашнее видео, чтобы впоследствии стать знаменитыми режиссерами, имеющими свое видение, и не рисовали картины непонятные обществу. Не было больше и тех, кто писал красивые стихи. Боль разочарования вызывала только ненависть, с которой откладывался в долгий ящик любой способ выразить себя, ставя на этом пометку навсегда забыть. Адам, конечно, встречал на своем жизненном пути фанатичных индивидов, которые готовы были поставить на алтарь достижения своей мечты - все, но это было так редко, что в общем море серого человека, не было даже и заметно. Такие люди быстро исчезали, затерявшись в пучине пустоты. Предыдущие поколения забрали себе все и так отшумели, что в наследство новому поколению осталась только зола. И вот теперь эти наследники ступают по каким-то негативным путям, отбрасывая назад все мечты и чаяния людей прошлого, и вместо этого упивались наркотиками, алкоголем и развратом. Пагубные пристрастия занимали в их жизни все больше места, вытесняя духовное начало, которое присуще человеку вообще. Незаметно, но у юношей и девушек была заменена возможность реализовать себя наперекор судьбе. Одно дело, когда ты искушен грехами, но все же с ними борешься и, в конце концов, расставляешь правильные приоритеты, становясь при этом полноценным членом общества. И другое когда пораженная страшным недугом юность полностью упивалась искушающими пристрастиями, ни давая и малейшего намека на попытки бороться за свое счастье. Нет зарождения великих мыслей, нет страха перед религией и верой, никто не хочет разговаривать о насущных проблемах, и никто не хочет слышать другого человека. Деланные улыбки, взгляды и разговоры ни о чем. Бутылка, наполненная до краев алкоголем, аккуратно расфасованный пакетик с химическим дурманом, телевизор с музыкальными видео, где все это воспевается и ставится в Абсолют. Нет, жажды творить и созидать что-то новое и бессмертное, нет даже человеческого диалога и только всеобщее преобладание смертного - все получить и все истратить. Наслаждаться тем, чтобы прожигать свою жизнь в одних низменных удовольствиях. Все это так прочно обожгло Адама в новом мире, что из этой глины появился человек, не желающий больше писать стихи. Не желающий жить как его предки. Не добрый, не религиозный, не послушный. Таким он стал и был до сего момента, пока сейчас в нем что-то екнуло. Только что это было, он пока не понимал.

Мысли его были нарушены семейной разборкой свидетелями, которой они стали. Девушка выкидывала вещи молодого человека с окна и очень громко кричала на него, тот так же не молчал. Оба были нетрезвы. Желая, всячески принизить друг друга, они выкрикивали множественные ругательства, оскорбляющие достоинства каждого. Она утверждала, что слишком хороша для него и что она если захочет, то будет на вершине, пока он будет падать все стремительнее вниз. Было видно, что ей с трудом удается совершать какие-то действия. Ей было даже тяжело стоять прямо не то, что кричать и разбрасывать вещи не любимого. В квартире громко плакал ребенок, но молодая мамаша только и делала что кричала, совершенно не обращая на истошно вопящее чадо.

- В наших семьях такого не увидишь, верно? – подытожил наблюдаемое зрелище Адам.

- Ну да, – горько отозвалась Мадина брезгливо осматривая ссорящихся – Нелюди какие-то. Как так можно жить? Эти местные. – Она фыркнула. – Ты знаешь, что Салман встречался как-то с местной девушкой. Она была очень хорошая и очень красивая, и он даже подумывал жениться на ней. Мать как узнала об этом, сказала, что заплатит деньги любому земляку, чтобы он Салмана покалечил. Сказала, что это тогда послужило бы ему уроком, правда, если бы он все-таки решился совершить такую глупость. Он не решился. Теперь я думаю это правильно. – Мадина посмотрела на Адама.

- Ну, нельзя же всех людей осуждать. Я имею в виду то, что по отдельным представителям не судить же нам всех, – Адам кивнул в сторону ссорящейся парочки. – Разве все земляки такие как мы с тобой или как Зелимхан? Все мы люди и все мы разные, – констатировал он. - Думаю, ты все-таки права. –

- Ты о чем? –

- Да вот смотрю на это все. – Он еще раз кивнул в сторону бранящихся. - К такому никогда не привыкнешь. Я обманул тебя, когда сказал что это так. – Он вздохнул, - иногда жизнь здесь кажется, вообще ненормальной и мне думается, что все это рано или поздно сведет меня с ума. Все эти крики, и выстрелы, торговля наркотиками и людская несостоятельность. Как будто разом все самое плохое, что есть в человеке было воплощено в местных аборигенах. Ощущение полной безнадежности. Говорят, атмосфера происходящего, делает человека таким, каким он должен быть. То есть вроде как делает человека человеком, я же только чувствую сильнейшую тяжесть, и каждый день для меня начинается с борьбы. В общем, на самом деле я встаю с кровати и пытаюсь понять приму ли я сегодня этот ад еще раз или нет? Хватит ли у меня сил не сойти с ума?

- Правда? – Мадина искренне удивилась. Адам вдруг поделился личным, таким, что не предназначалось для чужих ушей, приоткрывая запретные частички своей души и делясь своими тревогами. Мадина решила, что выскажись он ей однажды, это сделало бы их гораздо ближе друг к другу.

- Правда, – грустно ответил Адам. – Вот я смотрю на них и думаю, почему бы ему бы не разозлиться в первую очередь на себя. Перестать кричать. Забрать свои вещи. Привести в порядок свою жизнь сначала. Он ведь мой сверстник, не старше меня это уж точно. Но ты только взгляни на него, выглядит как мужчина сорокалетний. Так сильно он угробил свой организм. Нашел бы нормальную работу. Перестал бы тратить деньги на дурь и алкоголь. Жизнь бы наладилась у него, и он смог бы разобраться с беспорядком в их личной жизни. Смог решить бы ее проблемы. Взял бы на себя ответственность за все как мужчина. Научился бы отвечать за все свои поступки. Путь правильного гражданина. Потом в голове у меня появляется такая мысль, а с какой стати он это должен делать. Какие условия, где он родился и где живет. Что у него будет завтра, и послезавтра? Что было вчера? Он слаб и потому не борется, но могу ли я осуждать его слабость, так как я сам не могу стать гражданином этой страны. Я в таких же тисках, как и он и с чего я вдруг решил, что даже мысленно могу решать, что лучше сделать такому парню как он? Если я сам нахожусь в этой черной дыре, из которой не могу найти выход. 

Мадина только хмыкнула:

- Зря ты сравниваешь себя с этими людьми?

Но Адам словно и не слышал ее, он продолжил твердить свое:

- Проблема в том, что он никогда не изменит свою жизнь. Они с ней помирятся через пару дней, снова будут кормить своей жизнью беса этих улиц. Образ жизни, образ мышления мечты желания и стремления этих людей, родившихся здесь, выросших здесь и умирающих здесь, очень ограниченны и низменны. Никакого тебе стремления ни к чему, только быстрее насладиться моментальным удовольствием без последствий и каких-либо поступков. И вроде все свыклись с этим давно и для многих это нормально. Ну да грязь из трущоб, что прожила просто так, и умерло просто так. Только вот самое обидное, что и наши с тобой земляки, попадая сюда, нередко подвергаются этому соблазну. У человека есть выбор? Может быть, есть еще надежда? Как бы ни так. Естественно мы в отличие от местных, имея в крови вековую борьбу против любой несвободы, не можем запереть себя в эти узкие рамки темных нищих улиц и пытаемся выбиться на свет, при этом совершая жертвы как внутри себя, так и на улицах по дороге убивая то, что в нас есть хорошее. Но понимаешь, пытаясь выбиться, мы так же подвергаемся соблазну этих улиц. Какой-то парадокс! Кто-то чтобы сделать свою жизнь лучше начинает грабить или торговать дурью, в итоге дурь или убийство его и поражает. Даже если и не сразу, то позже. Или сдаются как я? Что с ними? То есть ну ладно вот эти люди, которые с детства так живут и умрут такими. Ладно, уже я промолчу про многих наших земляков пытающихся выбиться куда-то и тоже пропащих, но что с другими-то? Полно молодых людей, которые живут разрушительно бесполезной жизнью. Так же ни к чему не стремятся и проживают жизнь в одних пагубных пристрастиях или бесконечной летаргии. Живые мертвецы. Вроде и есть они, а толку от этого никакого. Пустая бесцельно прожитая жизнь. Список свершений - ноль! Ни тебе великих поступков, ни великих потрясений, ни великих побед, лишь только жрать, потреблять, пить, курить.

- По-моему ты запутался Адам. Разве ты не пытаешься выбраться из трущоб? Почему ты причисляешь себе к кому-то? Ты один такой единственный. Ты пережил потрясения войны в детстве, как и многие наши земляки. Приехал сюда и снова попал в капкан. Живешь в тяжелейших условиях, но ты же пытаешься как-то изменить это. Во всяком случае, ты думаешь об этом. Все остальные, они свыклись, они не думают. Даже те наши земляки, что делают зло, в свое благо, они не думают об этом. Я хочу чего-то добиться? Таких мыслей у них нет. Они просто хотят много денег, чтобы быть, по их мнению, лучше других. Для них человек значимость имеет, только от количества его денег, но разве ты такой? Разве таких как ты не больше, чем плохих людей?  

Адам улыбнулся в ответ Мадине.

- Я просто хочу тебе сказать Адам. Что сдаться можно всегда? Жалеть себя ты тоже можешь всегда. Поэтому мы у вас есть, чтобы вас вытолкнуть из вашей ямы собственного сочувствия к себе. Папа, тоже иной раз сядет дома один и грустит. Я подойду к нему и говорю ему о том, что будет все хорошо. Я считаю это нормально, даже самый сильный мужчина на земле не может всегда все стойко переносить. Я хочу, чтобы ты делился со мною своими тревогами, потому что чувствую, как тебя это беспокоит. Я хочу, чтобы ты начал выговариваться, потому что и мне это нужно как твоему другу. Я всегда тебя поддержу, чтобы ты не подумал обо мне и чего бы ты мне не сказал. Я хочу, чтобы ты продолжил писать, так как в этом твоем увлечении ты находил отдушину и знаешь, я не сильна во всем этом, но как мне кажется, у тебя талант и нельзя зарывать его. Нужно пытаться и бороться и возможно, таким образом, ты пробьешь свой путь! – Мадина на минуту остановилась, замолчала. – Плакаты видел же кругом? С этим, с не местным что баллотируется? Выборы? Вот там самое главное и написано большими буквами. Надежда, она есть и это не вопрос. Это утверждение. Я утверждаю тебе, что надежда для тебя есть, как и для любого хорошего человека. –

- А знаешь что, я думаю. Хватит тебе уже сегодня успокаивать меня. – Адаму чувствовал себя не в своей тарелке. Девушка, которую он считал хрупким цветком и которую, по его мнению, саму нужно оберегать от злого окружающего мира, оказалась вдруг сильнее его. Более того она сейчас ему внушала надежду на веру в лучшее. – Давай пойдем, и я угощу тебя мороженым каким-нибудь. Идет? –

- Я только целиком и полностью за это. Но только в том случае, если ты пообещаешь мне одно. – Она подняла палец вверх.

- Что? –

- Ты что-нибудь да напишешь для меня. Идет? – Она передразнила Адама.

- Ладно, ладно. Идет, идет, – нехотя отмахнулся Адам. – И нечего дразнить мое «идет», - пробурчал земляк.

- Хорошо. – Мадина заулыбалась. – А если серьезно Адам, то поверь, ты сам не заметишь того, как это поможет тебе, и потом еще будешь благодарить меня за то, что я вовремя наставила тебя в этом. Пиши это хороший дар, не зарывай его. –

- Обещаю тебе. Обещаю. Пошли уже есть сладкое, - он желал как можно быстрее закончить разговор на эту тему.

- Ну, идем, раз тебе так не терпится сладкого – охотно отозвалась Мадина.

Вечером того же дня после очередной тренировки Адам прогуливался по району. Ему хотелось одному в тишине подумать над словами Мадины о том, чтобы снова пробовать себя в писательстве. Может быть, это не такая уж и плохая идея? В конце концов, можно и попробовать. Что он теряет?

Пока он взвешивал все за и против, Адам встретил одних знакомых, пересекся с другими, перекинулся парой слов с теми, с иными и уже готовился идти домой, как вдруг ему позвонил очередной его приятель. После непродолжительного разговора и уговоров Адама вытянули в центр города, чтобы покататься на новом приобретенном автомобиле. Он не желал этого, но отказывать приятелями, с которыми он давно не виделся, было не совсем правильно. Поэтому против своего желания Адам поехал с ребятами обкатывать автомобиль. Только как оказалось, езда по центру, была лишь предлогом, чтобы он поехал вместе с ними на домашнюю вечеринку к какому-то незнакомому богатому парню. Нет ничего лучше, чем когда ты встретился с хорошим знакомым, которого не видел давно отвезти его отдохнуть. Так они думали. В отличие от них, Адам, узнавший об их намерениях только лишь на полпути к гулянке, начал возражать. Но никого из находившихся в машине его доводы не убедили, а только лишь наоборот раззадорили. Ребята стали его уговаривать, высказывали все аргументы насчет того, что Адам просто обязан с ними поехать отдохнут и что они его не видели столько времени, и он не должен им отказывать. Ребята были навеселе.

Адам согласился и теперь коротал дорогу в беседе с новоиспеченным владельцем автомобиля. Они отправились на сопку, где располагались дома самых богатых жителей города. В месте, где был своего рода олимп, откуда не бессмертные, но считающие себя богами местные богачи взирали на снующий в своей непрекращающейся спешке город расположенный, как и все в этом мире под обычным звездным небом со светлым лунным полумесяцем.

- Ну и как успехи Нурлан? – спросил Адам, рассматривая шикарные дома.

- Да так, на соревнования надо ехать. Денег сам знаешь в последнее время, почти не выделяют, так что и не знаю, как мы будем. Тренер бьется там, но все равно пока не хватает. Будем заниматься делом, – выражение означало, что Нурлан со своим тренером, к которому он был очень близок, любым способом будут зарабатывать деньги. У тренера Нурлана было несколько магазинов и автомобильных стоянок в городе. Охрану его бизнеса обеспечивали подопечные. Нурлан в свою очередь по совместительству являлся начальником охраны и бы было у них худо-бедно, но терпимо, как вдруг настало тяжелое время. Капитал у всех катастрофически таял и отовсюду перестали выделяться деньги. Никому не нужен был спорт. Цены на все возрастали, и не хватало абсолютно всем. Ни большим, ни маленьким. Потому-то и решил тренер, своего протеже нацелить на что-то более существенное в плане заработка. Только это существенное было совершенно противозаконным.    

- Ты сам-то как брат? – спросил Нурлан – смотрю, тренируешься. Вон, какой огромный стал? – Нурлан говорил на местном языке с сильным среднеазиатским акцентом.- Ты просто машина для убийств, а не человек, – восхищенно произнес Нурлан.

- Шутишь. Мне кажется, я наоборот так сильно похудел. Как я говоришь?! Да никак. Денег нет. Работы нет. Родители говорят, чтобы я шел хоть на какую-нибудь работу. Я сам этого хочу. Правда, даже в охранники меня не берут. Начинают изучать фамилию и имя мое и откуда я родом и все. Конец. Двери передо мной все закрываются. Улыбаются, конечно, и не говорят, почему не берут меня на работу, но и так ясно в связи, с чем это. Я же не дурак. – Адам разочарованно вздохнул.

- Я тоже все пытаюсь, пытаюсь, но пока тоже никак не идут у меня дела в гору. Хорошо тренер помогает мне. Вот одну из своих машин дал мне ездить. Говорит, хватит на ногах ходить – Адам ничего не говорил Нурлану насчет заботы тренера, не желая конфликтовать с другом. Нурлан был хорошим парнем, хоть и недалеким. Глупость его Адам списывал на множественные удары по голове, которые тот получал на пути  к званию абсолютного чемпиона по кикбоксингу в регионе. Нурлан много раз показывал Адаму, как у него периодически трясутся руки, и жаловался на частые боли в голове, и оттого эта его слепая вера в доброту и святость его тренера, огорчала Адама. Нурлана просто прикармливали, чтобы получить его преданность. Это было довольно распространенной практикой здесь, различные хитроватые лидеры формировали ударные группы из спортсменов здесь сплошь и рядом. Днем они тренировались до изнеможения и завоевывали все новые и новые титулы по ночам же путем угроз отнимали машины, грабили мелких предпринимателей и участвовали в других каких-либо криминальных действиях по распоряжению своих наставников.

- Номер три на футболке у тебя, – отвлекся Нурлан- Что за номер три и лицо игрока какого-то? Я такого не знаю? Баскетбол да? высокий он? Кто это на футболке? -

- Номер три? – Адам не сразу понял о чем его спрашивает Нурлан–  Ах, это. Ну да. Номер три это частый игровой номер моего земляка. Он играл в баскетбол еще в сороковых, пятидесятых годах. Был одним из самых высоких людей на земле. Два с чем-то метра рост и вес около ста восьмидесяти килограмм. Представляешь, какой это был гигант?! Способствовал он популяризации баскетбола у меня на родине, ну а сам умер почти в безвестности и нищете и совсем молодым так и не получив широкой известности. Мы все носим номера, напечатанные на футболках каких-то чужестранных игроков, восхваляем их, а своих новаторов и героев даже и не помним. Обидно как-то. Поэтому решил напечатать такую футболку. Может, кто-то как ты будет знать теперь о нем. Я горжусь своими земляками. –

- Ты же помнишь. Вот носишь футболку с его изображением. Я кстати тоже горжусь своими земляками, у нас тоже много достойных. – Глуповато вымолвил Нурлан, совершенно не понимая того, какую именно информацию Адам хотел до него донести.

- Ну да. Ты прав. – Адам продолжил смотреть в окно на сменяющиеся один за другим роскошные дома богатых.

Шум громкой современной музыки, заразительный смех и восторженные крики все это было слышно издали. Автомобиль остановился у огромного забора шикарного двухэтажного особняка. Адам не переставал удивляться тому, настолько все здесь было помпезным и роскошным. Ряд одинаковых домов с бассейнами и аккуратно подстриженными лужайками, словно из дорогих кинофильмов. Огромное количество богатых спортивных автомобилей, припаркованных, как вздумалось их владельцам, стоимость каждой была больше стоимости квартиры, в которой Адам проживал с родителями. Выложенные во дворах маленькие аккуратные дорожки из природного камня. Огромные стеклянные витражи и беседки. Искусственные пруды и фонтаны. Обитатели всех этих особняков находились на вершине финансовой пирамиды этого города. Не теряйся Адам здесь! Не теряйся земляк! Среди этой дороговизны и толпы полуодетых молодых людей пусть не будешь ты смущен. Развязное поведение пьяных девушек и глупые выходки нетрезвых юношей не должны тебя стеснять.

- Ну как тебе тут? – попытался докричаться Нурлан сквозь громко звучащую музыку. Адам не услышал его вопроса. Он с нескрываемым презрением смотрел по сторонам. К домашним вечеринкам ему было не привыкать. Любитель он был покуролесить у себя на районе только в более скромных условиях. А здесь? Он никогда не видел такого не естественного какого-то искусственного налета глянца на людях прожигающих свою жизнь пусть, как и их ровесники с бедных окраин. Конечно так же здесь царила атмосфера безысходности, но совсем иная. Так как этим молодым людям нечего уже было желать, все у них было и не к чему было стремится, потому что все, что они желали им мгновенно это вручали. Поэтому они устраивали себе некое подобие веселья, на самом же деле являющееся обыкновенной оргии, чтобы забыться, где они вместо своих уставших от их безынтересной жизни в достатке лиц примеряли улыбающиеся маски. Безусловно, некоторых выручал допинг, коей здесь был в огромном количестве. Молодежь глотала, нюхала, выкуривала, выпивала все в огромном количестве пытаясь разбудить в себе хоть какое-то подобие чувств, единственное все их попытки были тщетно. Отчего они принимали внутрь себя яда все больше и больше.

Нурлан с кем-то поздоровался, кому-то помахал, с одними перекинулся парой слов. Он чувствовал себя здесь так же ка и Адам у себя на районе. Нурлан знал многих этих богатых мальчиков и девочек, хотя сам не был их круга. Он подошел к какой-то девушке, которая была абсолютно голая и нисколько не смущалась этого. Впрочем, как и все остальные посетители. Нурлан шепнул ей что-то на ухо, она громко рассмеялась в ответ и увела его в сторону к группе молодых людей, которые были так рады его видеть, что облили в шутку алкоголем. Кто-то из молодых людей пробежал мимо Адама с огромной квадратной бутылкой алкоголя, кто-то из незнакомцев предложил ему выпить, на что услышал от него отказ.

- Эй, не кипятись ладно, - ответил незнакомец и скрылся в толпе. У Адама закружилась голова и он решил найти укромное место. Согласие на то, чтобы приехать сюда было плохим его решением. В тщетной попытке вырваться он прошел в самую глубь веселья на импровизированную танцевальную площадку, где парни и девушки двигали разгоряченными телами в чувственном танце, и невозможно даже было понять, кто есть, кто, настолько они все сливались друг с другом. Кто-то хватал Адама за руку и что-то шептал на ухо, кто-то подбегал и здоровался, явно принимая его за кого-то другого. За Адамом увязывались все новые и новые посетители этой сумасшедшей вечеринки, и все они изъявляли дикое желание, чтобы тот разделил с ними их непотребство. Адам только и успевал отказывать каждому при этом, расталкивая всех, так много было здесь невменяемых тел, не видевших ничего вокруг себя.

Наконец он остался один среди толпы всей этой потерянной молодежи, единственный трезвый и адекватный и ему точно здесь нечего было делать. Адам растолкал толпу и проследовал в тихое место к маленькому пруду, который располагался на территории особняка рядом с небольшой беседкой. Голова готова была разлететься на множество частей. Такое веселье ему было не по нраву. Подойдя к пруду, он опустил руки в воду и омыл ладони, словно он только что прикоснулся к чему-то грязному. После того как тщательно промыл руки, н умыл лицо. Ему стало легче, и пока веселье набирало обороты и становилось все громче и громче, Адам пожелал вмиг очутиться в каком-нибудь другом месте. Туда где сейчас была тишина и покой, а не бесконечная череда однообразной электронной музыки, веселых мужских криков, дурного женского хохота. Туда где он мог расслабиться и побыть самим собой. Туда где не было всего вот этого. Ни бедных, ни богатых, ни бандитов, ни праведников, ни религии, ни безверия, ни вранья, ни горькой правды. Где не было бы всего этого, что разделяло бы людей.  

- Что одиноко и плохо тебе? – кто-то явно насмехался. Адам повернулся с твердым желанием нагрубить, той, что надсмехалась над ним. Подняв глаза, он застыл на месте совершенно растерянный. Адам обомлел, настолько была красивая перед ним девушка. Высокого роста, длинные светлые волосы, большие с легкой лукавостью голубые глаза, красно изогнутые очерченные пухлые губы. Разрез длинного платья бессовестно оголял ногу так, что Адаму почудилось, что он смог увидеть часть ее нижнего дорогого кружевного нижнего белья черного цвета. Он снова и снова рассматривал ее сверху вниз и снизу вверх, жадно пожирая глазами красоту девушки.

- Не помнишь что ли? Это из клипа, на вот эту песню, – кто эта девушка? Почему она сейчас стала напевать мотив какой-то незнакомой Адаму песни? - В общем, не так уж это и важно, забудь. – Шикарная особа махнула рукой. – Там просто на разных языках вначале клипа были надписи, мол ты потерялся или тебе плохо, одиноко и прочая белиберда. Как будто реклама какой-то международной горячей линии поддержки мужчин в беде. Красивая девушка, певица представлена в сюжете клипа как сотрудник этой горячей линии и намекает, что ты позвони мне, и я помогу тебе. Ну и пока поет свою песню, там, на экране то появляются, то исчезают все эти надписи с вопросами. – Она все же решила объясниться, видя каменное лицо Адама.

- Не помню! – пробормотал Адам. В горле у него пересохло.

- Ладно, говорю же тебе это не важно. – Она посмотрела куда-то в сторону. Затем вновь на Адама. - Ну, так и? Что здесь не так? Или что с тобой не так? – Вопросы она задавала хамовато.

- Да, я просто первый раз в таком месте. – Сразу же ответил Адам и удивился тому. – Непривычно мне, что ли от всего происходящего, – он попробовал дать ответ хладнокровно, выдержанно, а вместо этого у него вышел какой-то писк. Земляк был не уверен в себе? Голос его дрожал от чего-то недоступного, коленки так же затряслись, ноги стали ватными, а в желудке появилась какая-то тяжесть.  

- Да я поняла уже, что ты тут впервые. Те, кто не первый раз, они как-то быстро в толпе отдыхающих оказались. Не то, что ты, – и она деловито обсмотрела Адама с ног до головы. Это еще больше его ошарашило. Он привык сам с любой понравившейся ему девушкой так себя вести. Нагловато, слегка развязно, настойчиво. По его мнению, это сразу давало понять девушке кто из них хищник, а кто жертва и на кого в данном случае ведется охота. Думалось ему так ровно до этого самого момента пока девушка каждое движение, которой буквально излучало уверенность в себе, с каждой, секундой все больше и больше не стала манить его к себе. Манить невозмутимостью. Манить тем, что она не жертва и ее просто так не возьмешь. В ней Адаму виделся особо яркий обжигающий своей красотой запретный плод, источник какого-то желаемого порочного искушения в купе с ее загадочностью и самоуверенностью. Она напомнила ему холодных нордических дев, которые своей идеальной красотой растапливали в каждом мужчине сильнейшее первобытное страстное желание.

- Никогда не был на таких вечеринках вообще? – спросила девушка его. Голос у нее был мягким, обволакивающим усыпляющим бдительность. Чересчур самодостаточна. В повседневной жизни, он ни за что не смог бы с таковой поговорить. Такая как она даже и не посмотрела бы в его сторону. Но здесь и сейчас он будет дураком, если упустит выпавший ему сей шанс - она сама первая к нему обратилась. Было необычно. Она же настолько красива, что с легкостью вскружила ему голову заставив теряться в собственных мыслях и желаниях и думать несвязно.

- Похожих на эту - нет. На вечеринках вообще конечно был, а в месте вроде этого да еще, чтобы с таким размахом, и без полиции. Ни разу и если честно это немного не по мне.  –

Она рассмеялась.

- Значит, ты уже не можешь, если на шум не приезжают полицейские, и нет необходимости разбегаться в разные стороны? – тон у нее был игривый.

- А ты сама чего не в этой толпе? Хотя там все почти голышом, а ты в платье. Неудобно будет? – Адам думал было слегка нагрубить ей, пусть знает, с кем она имеет дело. Только это у него не вышло. Вопросы он задал ей как то беззлобно.  

- Ну, им надо пусть и будут голышом. Мне же это не нужно. Мне здесь некого привлекать. Всех их знаю. Да и скучно мне с ними будет. Тебе разве не стало здесь скучно с ними? – она отпила немного шампанского из бокала, который держала в руках, после чего приблизилась к нему. Рассмотрев ее лучше, Адам понял, что девушка была старше его и всех находящихся здесь. Ненамного конечно, но все же лет пять-семь разницы между ними было.

- Наверное, не то чтобы скучно, а просто все это не мое. Эта музыка и такие развлечения. Даже для меня это слишком! – ответил Адам и присвистнул.

- Да уж. Ты прав. Нормальному человеку среди этой толпы делать нечего. Наверное, когда будет конец света, такие как мы, будем держаться друг друга, пока остальные в последний раз предадутся греху. Я наблюдала как ты, и пяти минут не побыл в самом эпицентре этого (она улыбнулась и кивнула головой в сторону веселящихся). Сбежал где тише, как и я. Еще немного и барабанные перепонки лопнули бы. –

- Чего ты здесь тогда? – осведомился Адам.

- За младшей сестрой приехала. Нужно было ее забрать. Приезжаю, смотрю, а она пьяная уже вовсю. Девочке очень весело ну и думаю, пусть тогда отдыхает. Я же всех знаю тут. Все эти дети. – Девушка обвела пальцем танцпол. – Все они росли младше меня. Маленькие детки. Выросли и запросы у них не детские. – Она подмигнула Адаму. - Веселье у детей, ну и побуду с ними немного. Я же получается вроде как единственная здесь взрослая среди них. Ну, более или менее. Во всяком случае, я могу за ними присмотреть, чтобы они совсем уж не начудили. Вот, шампанского решила выпить заодно, – она подняла бокал, отпила немного и громко рассмеялась. – Дорогущее, а вкус никакой. Кислятина, кислятиной. -

- Раз ты все равно ждешь сестру, тогда может, пройдем, прогуляемся? Я не собираюсь искать тех, с кем приехал сюда и думаю свалить отсюда. Может быть, сделаешь мне тогда одолжение, дабы не был бессмысленным мой приезд сюда? – кажется, Адам взял верх над собой и появившейся незнакомой ему неуверенностью.

- Ого. Мальчик хочет погулять? – Да что за бред? Почему у нее было такое поведение? - Ты хоть узнай для начала, как меня зовут, ну а потом уже приглашай, - дерзко ответила девушка.

- Нужно ли это? – в шутку спросил Адам, при этом он обворожительно улыбнулся ей. Это был излюбленный прием, который Адам использовал каждый раз, когда он хотел очаровать девушку. Он знал, что обладает очаровательной улыбкой и от этого беззастенчиво пользовался ею. Сейчас он, конечно, был немного не уверен в том, удастся ли ему понравиться этой девушке. Больше всего он находился в недоумении, почему он с такой легкостью потерял голову от нее. Она была привлекательна, бесспорно, но все-таки она девушка, и ему не пристало с такой легкостью попадаться в ее сети. Наваждение какое-то и все тут! Адам никогда не мог подумать, что может так легко потерять голову, или даже влюбиться, но кажется именно это сейчас с ним и происходило.

- Конечно, нужно, – ответила она лукаво, после чего продолжила: - Без имени не интересно. Флирт без имени, это не флирт. Нужно знать с кем имеешь дело. – В глазах у нее разгорелось синее пламя. - Меня зовут Анна. – Девушка допила шампанское и выкинула бокал в пруд.

- Меня Адам, – ответил он и по глупости протянул ей руку.

- Да я знаю. – Ответила она и как ни странно, но пожала ему руку. Рукопожатие было нежным, мягким. По руке у Адама побежали мурашки, которые разбежались по всему его телу. – Ну, идем тогда Адам, – Анна взяла его под руку и провела через двор на другую сторону дома, где они вышли через маленькую неприкрытую калитку.

- Погоди-ка. – Вдруг опомнился земляк. – А откуда ты вообще знаешь, что меня так зовут? Ты сказала, что знаешь мое имя. Откуда? –

- Да я все о тебе знаю как о человеке. Потому и подошла к тебе, потому и решила с тобой пойти. Конечно, я тебя вижу в первый раз. Внешний вид у тебя такой мягко скажем не внушающий доверия. Футболка с изображением этого гиганта и странная цифра три, счастливая троица что ли? А твои спортивные штаны. Адам, где ты такое купил себе? На каком-нибудь рынке или все-таки в торговом центре? Все это неважно для меня, как твои глаза. – Анна посмотрела на Адама. - Вот они то и рассказали мне о тебе все, что для меня важно. - 

- Ничего не понимаю, - только и смог изречь Адам. Вот сейчас бы Зелимхан его увидел, тот то уж точно бы на смех его поднял. Пошутил бы над ним и над тем, что язык у него словно отсох. Еще бы посоветовал бы ему ответить что-нибудь внятное, пока не стало совсем поздно, и Адам не очутился под платьем у этой девчонки.

- А ты и не должен понимать Адам – ответила Анна чарующее мягко, оказывая на него гипнотическое действие.

- Ладно, в чем подвох? – силясь не поддаваться чарам, потребовал он ответа.

- Почему сразу подвох? Ну, заприметила я тебя сразу, как ты пришел сюда со своими друзьями. Сбежал стремительно, словно что-то или кого-то искал. Может утешение, может умиротворение, а возможно все это в чьих-то объятиях? Мне и стало интересно, молодой человек и вдруг не захотел побыть там, где полно нетрезвых молодых симпатичных девушек готовых повеселиться с ним. Ушел от шума и гама. Ты не местный, и зная вашего брата не понаслышке, думаю, ты один из немногих кто отказывается от такого соблазна, - Анна кивнула в сторону вечеринки. - Вот и захотелось разузнать, что не так с тобой. Подошла к тебе и украдкой посмотрела. Черт, а ты еще и довольно симпатичный оказался. Шампанское ударило в голову. Ищу приключений, потому что люблю рисковать. Такой ответ тебя устроит? - Она взяла небольшую паузу. Ожидала хоть какого-нибудь ответа от Адама, но тот лишь молчал, словно язык проглотил. В некотором смысле этого выражения, такое с ним и произошло. Адам ничего не мог сказать, потому что он так сильно был поражен этой девушкой.

- Ну, хорошо – начала она снова - Может я это просто твое искушение и тебе не нужно ни о чем задумываться, а немного увязнуть в слове соблазн, который кроваво-алого цвета? – она приподняла платье, оголив длинную изящную ногу. Взор Адама скользнул выше по ноге к интимной области. На минуту ему даже показалось, что он почувствовал вкус ее тела. После чего она и в самом деле стала для него наваждением, его запретным плодом, личным грехом который он непременно должен был вкусить. Анна сейчас врывалась в его жизнь так резко, сметая все на своем пути и будучи окутанная неведомым для него доселе ореолом страсти и желания, заставляла его дыхание быть сбивчивым, а сердце биться чаще. Адаму следовало бы сторониться этого искушения и смуты так явно греховно сладостной отвлекающей его как заблуждение глупца в правоте своих обетов и деяний. Только вот сил бороться с этим у него не было, и он, наоборот, с небывалым наслаждением все больше и больше поддавался соблазну до этого неведомому ему. Словно бы никогда он и не знал до этого девушек, словно и не видел ни одной из них прежде, словно бы эта Анна разбудила в нем нечто первородное. Чувства, которых он никогда не испытывал.

- Странно ты говоришь, - произнес он завороженно - Видишь меня впервые. Не знаешь меня. Говоришь про соблазн – Адам говорил размеренно, подбирая слова. - Что-то тут не так. Понимаешь, жизнь мужчину с детства учит, что красивым девушкам нельзя доверять, а особенно тем, кто сами говорят, что ты им нравишься. Первыми говорят об этом. В первую встречу говорят об этом.  – Адам замер.

- Красивым девушкам меньше достается вниманием, чем некрасивым. Нам тяжело рассчитывать на любовь хорошего мужчины. Если каждый мужик видит в тебе только лицо, грудь и ноги, что тогда можно от них еще желать. Эпоха рыцарей и поэтов прошла. Поэтому я давно решила, что если нравится мужчина тебе самой, то и надо его самой брать. Конечно, для тебя эти слова покажутся дикими. С твоим-то воспитанием ты посчитаешь меня распутной. Только сможешь ли ты мне отказать? – Анна подмигнула Адаму.

- Нет, не смогу. Похоже на то, что ты отлично знаешь, какой властью обладаешь над мужчинами. Во всяком случае, мной ты с легкостью уже можешь руководить к моему удивлению, - он был искренен. Кажется, Анна легким мановением руки могла заставить Адама плясать под свою дудку. – Если ты это знаешь, это, то позволь тогда задать тебе вопрос, что ты с этим будешь делать? – спросил он многозначительно. В ее больших ярких голубых глазах забегал огонек уличных фонарей делавших Анну еще более лукаво-притягательной. 

- Посмотрим, – ответила она на поставленный вопрос. Отчего Адаму подумалось, что нет на свете ничего страшнее чем красивая женщина, осознающая это и знающая то, что она может пользоваться своей красотой, как ей вздумается.

Адам проверил номер Анны в своем длинном телефонном списке. Сейчас он не мог вспомнить, как они вдвоем вернулись назад к разгульной молодежи. Когда веселящаяся толпа стала успокаиваться и покидать вечеринку Анна предложила им вернуться. Адам согласился и когда они оба подошли к тому месту, где встретились, Нурлан откуда-то из кустов, буквально наскочил на него. Оглушенный громкой музыкой он кричал Адаму, что им пора уезжать. Адам с тоской посмотрел на Анну. Ему было больно оставлять ее. Ее красоту кто-то мог видеть кроме него. Ее тело мог трогать кто-то другой. Адам даже не мог себе этого представить но, встретившись с ней взглядами, он почувствовал себя легче. Анна взмахнула длинными ресницами и словно подала ему знак, что ненадолго, но она его отпускает. Позволяет быть ему самому хозяином своих желаний деяний и слов.

- Дай мне свой номер телефона? – потребовал он, и Анна, молча к его удивлению, взяла его телефон в свои руки и молниеносно внесла в записную книгу цифры. – Я тебя наберу позже! – только и успел выкрикнуть он, когда Нурлан поднял его и потащил в сторону автомобиля. Всю дорогу он не слышал и не видел ничего вокруг себя перед глазами стоял образ пленивший его. Восторженные вопли его нетрезвых приятелей с сальными шутками, возбужденный Нурлан делящийся с ним своими подвигами, стремительно меняющийся пейзаж за окном автомобиля. Все сейчас было неважно для Адама. Все его мысли были заняты только этой особой. Он еще раз проверил номер ее телефона. Расстоянием сейчас между ним и ей был всего лишь один телефонный звонок, и что отделает его от простого нажатия на эти цифры, за которыми он снова услышит ее? Одно нажатие и сладкий чарующий голос снова заговорит с ним. Звонить он не стал. Вместо этого Адам убрал телефон в карман и с сожалением вздохнул. Позвони он сейчас и он окончательно бы перестал уважать сам себя. Так низко перед девушкой Адам по-своему мнение никогда еще не падал. Вот и он встретил ту, которая увлекла его и которая возымела власть над ним. От многих земляков он слышал истории о горькой любви между ними и местными девушками.   

Мучаемый жаждой Адам пулей заскочил в маленький магазин, чтобы купить воды. Он так стремительно подбежал к кассе, что не сразу обратил внимание на то, что рядом стояла молодая девушка, которая аккуратно расставляла купленные ею продукты в пакет. Наконец он заприметил ее. Лица, правда, он не сразу разглядел, но на темные длинные волосы, торчавшие из-под спортивной кепки, он сразу же обратил внимание. Девушка на первый взгляд была похожа на Мадину, на минуту Адаму даже показалось, что это она и есть. Возможно, что девушка показалось, ему знакомой, так как он видел ее в здешнем районе. Магазин находился рядом с его домом, так они и виделись сотню другую раз, просто-напросто в те разы она была очередным безликим прохожим, а сейчас она стояла рядом, и сейчас он обратил на нее свое внимание. А обратить было на что: фигура у девушки была хорошая, спортивная. Тонкая талия, маленькие плечи, аккуратная грудь и длинные спортивные ноги. Подозрительно хорошо, когда за вечер ты встречаешь двух красивых девушек, только вот про Анну Адам не смог бы сказать, что она просто красивая. Оценив по достоинству эту девушку, Адам сразу же подумал об Анне и ее достоинствах и это его насторожило. Даже на расстоянии она уже могла им легко манипулировать, не давая отвлекаться на иных девушек кроме себя. Неужто и в самом деле, он в нее влюбился? Это было бы смешно!

Расплатившись за банку газировки, Адам собрался уже выйти наружу, как вдруг девушка посмотрела на него, после чего он приостановился. Яркие, зеленые глаза, цвета первой травы покрывшейся влагой. Так сильно они были ярки и насыщенны. Пухлые темные губы и смуглая кожа заставившие обратить внимание Адама на эту девушку. Только после того как он поднял свои глаза и увидел надпись на ее кепке только тогда Адам понял почему это он остановился как вкопанный и отчего она показалась ему знакомой и даже в чем они была схожи с Мадиной. Вышитая надпись на его родном языке – название его родины. Такие здесь носили только земляки или их сестры.

- Землячка? – спросил Адам, употребив родное слово, и девушка вдруг отвела от него свои пронзительные зеленые глаза.

- Да, а ты откуда? - произнесла она с небольшим акцентом, причем произнесла это удивленно, явно не ожидая услышать родную речь. Не поняв до конца адресованный ему вопрос, Адам выпалил:

- Давай помогу тебе. Чего тяжесть держишь эту? – он выложил все продукты и снова стал их складывать в пакет, как ему это было удобно. Девушка не стала возражать, а лишь молча наблюдала за действиями земляка.

- Здесь живешь?  – спросила она, наконец.

- Да, – ответил Адам, после чего назвал ей улицу и номер дома, где жил он со своей семьей.

- Так это же почти рядом со мною, – удивилась девушка. - Выходит, что мы с тобой соседи. Как это я раньше тебя здесь не замечала? Сам давно живешь здесь? Если давно, то я бы точно знала, что земляк живет недалеко от меня? – девушка была похожа на счастливого ребенка засыпающего взрослого своими многочисленными расспросами.  

- Да довольно давно мы здесь, так что я и не знаю, как это ты, еще не знакома со мной. Что еще более удивительно, так это, то почему я тебя не знаю? Ни разу не слышал о тебе? – Адам был весел. Он всегда искренне радовался тому, когда встречал здесь на чужбине своих земляков. Наконец он сложил продукты в пакет, после чего оба вышли на улицу.

- Давай тебя провожу, а то уже достаточно поздно, чтобы ходить тут одной! – и Адам пошел вперед. Рядом последовала девушка.

- Да меня, правда, не стоило провожать. Я особо не боюсь здесь ходить. Идти не много ну, а если что я и сама отпор кому угодно могу дать, – она рассмеялась. При первом знакомстве эта землячка, уже так смеется с ним, это было удивительно для Адама. Как она себе такое позволила? Но он не стал судить ее строго. Вполне возможно, что она также жила здесь давно и как многие земляки не соблюдала родных традиций. Только вот когда так поступала девушка, Адаму становилось гораздо больнее, чем, если бы он застал за этим своего брата земляка.  

- Ты вон оказывается, какая девчонка бойкая. Как заразительно и громко смеешься! – но колкого замечания девушка не восприняла или сделала вид, что не восприняла, потому Адам продолжил - В любом случае проводить мне тебя все-таки нужно, так что пока время есть давай рассказывай, откуда ты и как давно здесь живешь? – поинтересовался Адам, сделав глоток газированной воды.

- Да лет пять уже, наверное, будет. Я вообще если так разбираться только наполовину твоя землячка. По матери я родом откуда-то со средней Азии, толком, правда не знаю, откуда именно. Она-то уже здесь всю жизнь прожила. Вроде как ассимилировалась давным-давно, а вот мой отец нет. Был он с родины и был чистокровным земляком, только я его, к сожалению почти не помню. Уехал он, когда я была совсем маленькая. С матерью моей поделился тем, что семью нужно навестить и любыми способами увезти их от войны. После того как покинул город, пропал, как раз тогда, когда война началась на родине и все. С его семьей моей родней у нас нет связи, да и я боюсь того что все погибли. В любом случае он дал мне жизнь и осознание того, кто я и это самое главное, – гордо произнесла она последнюю фразу.  

- Понимаю тебя! – произнес с тоской Адам. Как-бы им всем не хотелось, но война со всеми ее ужасами постоянно преследовала их. Даже здесь, казалось бы, вдали от всего этого она все равно настигала их. Конечно можно было бы сказать, что ее отец просто уехал чтобы жениться дома на девушке своей крови, только вот в любом случае ребенка бы своего он не оставил и забрал бы с собой на воспитание в свою семью. Мужчины раньше не оставляли своих детей. В них не было такого нагуляться вдалеке от родины, а потом уехать от временной возлюбленной к постоянной. Не было ни в ком никакого жесткого национализма, а тем более, мать ее матери была, скорее всего, одной с ними веры, так что препятствий жить с нею или на крайний случай завести вторую жену, если уж ему так бы приспичило, у него не было. Значит, он и в самом деле пропал, и это не было чем-то удивительным, такое происходило сплошь и рядом. Не было семей, которые не потеряли кого-либо в войне. Война не щадила никого ни жестоких убийц посвятивших свою жизнь ее горнилу ни защитников своего дома, отстаивающих кусок материнской земли, ни простых людей, желающих остаться в стороне, и старающихся не вступать в конфликт и попытаться каким-либо образом сторонне переждать эту катастрофу. Кровавым топором она выбивала дверь в каждом доме в каждой семье и чью-нибудь да проливала кровь в угоду своему безмерному аппетиту.

- Мы тоже уехали от войны. Не сразу и застав, самое пекло, но все-таки вовремя выбрались. Можно сказать, что почти не тронутыми! – Адам улыбнулся, после чего продолжил – Так получается, что на родине ты ни разу в жизни не была? – девушка только кивнула. - Там, правда еще не всегда и везде спокойно, но все же не так как раньше, да и порядок все-таки наводят постепенно, но наводят и возможно к тому моменту, как ты надумаешь поехать, там вообще будет спокойно. –

- После того как отец исчез я почти утеряла связь с исторической родиной. Я бы даже, наверное, и не знала, что да как, если бы отца не помнила. Так конечно поддерживаю теплоту воспоминаний об отце, через язык которому он выучил меня и мать. Ну и то говорю уже что более или менее помню. Маленькая я совсем была, но детский мозг избирательный и хорошо все впитывает и вроде не все запомнилось, но для того возраста как я считаю все равно достаточно. Мать вообще почти не говорит на отцовском языке. Так что я практикуюсь сама. Одна. Но забывать, кто я и какой мой язык я ни в коем случае не собираюсь. Я горжусь тем, кто я и откуда, – девушка снова гордо повторилась и указала на кепку, красующуюся у нее на голове.

- Друзья у тебя ту есть или знакомые земляки с кем поддерживаешь тут связь? – поинтересовался Адам.

- Немного! В основном с соседних с нашим регионом ребята. Я же хожу тренироваться на женские бои без правил. Там много ребят приходит заниматься, ну и интересуются мною. Видно же, что я не местная, – она мило улыбнулась Адаму. - Ну и общаются со мной. Разговаривают обо всем, рассказывают всякое мне про дом. Иногда вот привозят такие безделушки как кепка эта. А ты сам давно дома был? – спросила Адама девушка.

- Давно уже. – Адам даже призадумался, прикидывая, сколько его, не было в родных краях. - Побывал бы. Знаешь, ездил бы туда как на каникулы, на праздники там. Недели на две или на три и все. Не смог бы там жить дольше. Воспоминания душили бы меня каждый раз, да боль оттого что все разрушено и нет уже того моего мира детства. Короткий конечно миг был счастья, но все же он был. Это потом уже все эти бомбы, пули, смерти. Люди мне даже кажется, как-то изменились. До войны были прекрасными, в войну было всякое, но в любом случае хорошее преобладало, а сейчас. Сейчас много хороших, но много и тех, кому все равно. Как будто что-то атрофировалось у них за время войны. Война то была не длинная, но все равно кровавая. – Земляк хмыкнул. – Как будто какими-то другими могут быть войны? В любом случае ее было достаточно, чтобы изменить многих людей. Научить их быть разочарованными в жизни и не ждать от жизни ничего хорошего. У нас этого никогда не было в крови. Правда думаю тебе, наверное, это будет незнакомо и непонятно, но возможно это и к лучшему! Не так горько разочарование, – Адам вздохнул.

- Тяжело это слышать! – только и произнесла девушка.

- Тяжелее это чувствовать, но ты не забивай голову этому. Сейчас же говорю там уже гораздо лучше, и я верю, что все восстановится, как бы там ни было. Время все лечит, кроме рубцов в виде людей. Только люди пережившие уйдут, а им на смену я надеюсь, придут те, кто никогда не увидит войны, и не будет помнить что это. – Адам остановился, так как понял, он стал говорить лишнее, отчего и смутился. - Что же это со мною? Сразу же рассказываю о таком при первом знакомстве. Не думаю, что тебе это интересно? – Адам поразился своей открытости незнакомому человеку.

- Почему же? – возразила девушка. - Это и моя боль тоже. Во всяком случае, должна быть, раз я претендую на эту национальность. Даже если мне это не интересно, я все равно должна об этом знать. Это часть меня. -   

- Не стоит брать на себя думы и заботы того, что никогда не испытаешь, так что даже не задумывайся над моими словами. Все это что я сейчас рассказывал, это вроде как вырвалось, хорошо? Ничего не было? – Адам решил покончить с неприятным для него разговором. Мужчина ни в коем случае не должен показывать свои слабости.

- Конечно. Как скажешь, – ответила она и добавила – Ну все. Давай пакет сюда. Вот и мой дом, - с этими словами Адаму вступило в голову. Это был тот же самый дом, к которому его посылал Салман и Саид, и где ему нужно было найти какую-то определенную для них девушку по имени Айза.

- Слушай, а я ведь даже не представился, меня Адам зовут, -  произнес он. Какова вероятность, что эта девушка была Айза?

- Айза, – ответила она. Вероятность невозможная. Девушка ответила Адаму даже и, не подозревая о том, что тот совсем недавно разговаривал о ней со своим старым товарищем. Бывают же в жизни такие совпадения, подумалось Адаму. И он принялся рассматривать девушку лучше. Она была очень привлекательна, но только ли в одной ее привлекательности был заключен весь интерес Салмана к ее персоне?

 – Ну, я пошла? Рада была познакомиться! – проговорила она скороговоркой, словно бы чувствуя, что Адам надумывает в голове себе что-то не хорошее связанное с ней.

- Хорошо. Слушай, может, обменяемся номерами на всякий случай? Мы ведь с тобой почти соседи все-таки как ты сама заметила. А я здесь со всеми своими земляками и землячками стараюсь поддерживать связь, – так он думал облегчить себе задачу.

- Давай, я только за это! – Этим она напомнила ему Мадину. Так же радостно ответила Айза. Девушка достала свой телефон и продиктовала свой номер. Адам записал цифры  телефонную книгу, попутно надиктовав свой номер. После этого она попрощалась с ним и зашла в подъезд. Адам же в свою очередь продолжил стоять на месте. Он думал о том, что от этой милой девушки нужно Салману? Для чего он попросил узнать о ней информацию? Что в ней такого было, что так взволновало его и Саида? Вариантов, которые Адам перебирал у себя в голове, было немного, и он всячески продолжал успокаивать себя мыслью о том, что Салман уж точно никогда бы не попросил его о сводничестве. Каким бы ни был его земляк, чтобы он ни делал и как бы не поступал, в любом случае Салман точно бы никогда не опустился до такого. Все остальное для Адама было не таким уж по большому счету и важным. От Салмана он не ожидал ничего плохого в свой адрес и, пусть с ним произошли все эти его разительные перемены. Пусть Зелимхан и Висхан считают его змеей и предателем, пусть так. В конце концов, по большому счету, они и вправду все менялись, живя здесь, только как бы там ни было, Салман по-прежнему продолжал оставаться для Адама земляком.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: