ОБЪЕКТИВНАЯ И НОРМАТИВНАЯ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА ЯЗЫК

Бюлер К.

СТРУКТУРНАЯ МОДЕЛЬ ЯЗЫКА

1. Все еще существуют теоретики, которые одним махом пытаются определить понятие «язык» обычным способом — per genus proximum et differentiam specificam². Напротив того, современные логики осознали безнадежность таких попыток и поступают иным образом. Если немецкое слово Sprache французы переводят то как lа parole, то как la langue, то уже одного этого факта достаточно, чтобы признать правильность их позиции. Надо учесть, что речевая деятельность и язык — неравнозначные явления и структурный анализ обоих никогда не может дать полного совпадения. Возьмем для примера понятие предложения. Джон Рис приводит в своей прилежной книге 139 определений предложения. Если среди них было хотя бы шесть, которые давали бы специалистам что-либо существенное, то это должно было бы привести их в полное изумление и подвергнуть сомнению все традиционные методы. Что такое предложение? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо предварительно решить: имеете ли вы в виду явление, относящееся к области la langue или la parole.

Столь же проста в своей основе неразрешимая «загадка» понятия предложения. Существует много возможностей так оформить речевой поток и настолько однозначно включить в контекст поля, что мы, интерпретируя его, сможем сказать — это «предложение». Но существует только одна из этих многих возможностей, которая представляет интерес для грамматиков как таковых.

2. Напротив того, вопрос о функциях и строении языка будет еще раз подвергнут обсуждению. Модель органона языка изображает на схеме функции, а структурная модель языка призвана сделать наглядным строение. Функции и строение чего? Не случайно оказываются вынужденными устанавливать основные функции языка на основе обычной ситуации, когда некто говорит другому о чем-либо.

Демпе выступает против этого и отвлекает внимание языковедов на «образующую язык потребность» в функции наименования. Он относится к тем логикам, которые верят в старые методы и надеются постигнуть «образующую язык потребность» одним ударом. И он настолько привязался к этой идее, что вообще не допускает других возможностей. Поэтому его реферат о моей аксиоматике начинается предложением: «Аксиома А обнажает костяк человеческого языка» и далее: «Особое выделение знакового характера языка в аксиоме В обусловливается для Бюлера потребностью в обеспечении единого характера его трем чувственным и знаковым измерениям».

3. Положение о знаковой природе языка защищает от всяческих промахов и блужданий. То, что по воздуху передается от рта говорящего к уху слушающего, есть не Ousia⁴, а звуковые волны со знаковой функцией для психофизической системы участника речевого акта. Правда, все еще встречается магическое обращение со словами и предложениями, но к концепции теории языка оно имеет такое же далекое отношение, как и молитвы заклинателей погоды к метеорологии. С другой стороны, посредством принципа знаковой природы языка можно элегантно выудить flatus vocis номинализма. Этого достаточно и больше нечего ожидать, пока не будут исполнены требования всеобщей сематологии. Но ныне еще не существует всеобщей сематологии

Каждое из этих образований последовательно должно быть подвергнуто тщательному анализу и обсуждению со специалистами. Фонологи, например, достигли действительно решающих успехов, и вспомогательный принцип о знаковой природе языка блестяще оправдал себя в их области. Именем фонемы названы ведь звуковые знаки, образующие звуковой облик слова. Тот факт, что в каждом языке имеется ограниченное количество таких звуковых знаков и что они составляют внутреннюю систему, относится к важнейшим выводам, которыми мы обязаны языкознанию нашего времени.

4. Теперь краткое разъяснение о двуединстве слова и предложения. Никому из языковедов не придет в голову, что возможны предложения без слов, хотя это звучит не более парадоксально, чем предложение о существовании слов без предложения. В действительности слово и предложение — два коррелятивных фактора в построении речи. На вопрос, что такое слово, удовлетворительно может ответить только тот, кто держит в уме предложение, когда он произносит данное слово, и обратно. Не приходится возражать, когда о слове пер вым произносит суждение теоретик из школы Гуссерля¹ и преподносит нам краткие и меткие определения простых и сложных слов, почерпнутые из «Логических исследований». При этом должно полностью замереть благоговейное удивление относительно «образующей язык потребности». Ибо шагом по направлению к человеческому является уже то, что звуки подчинены вещам, процессам, качествам, отношениям в пределах языка. Но тогда, когда надлежащим образом окончится это вызванное своеобразием человека удивление, тогда на сцену выступят данные эмпириков о пестром многообразии слов. И если теории не хотят потерпеть кораблекрушения — будь это в центральных или периферийных областях языка, — то очень рекомендуется держаться поближе к поучениям эмпириков. Ведь и hier, jetzt, ich (здесь, теперь, я) также слова, а на границе языкового существуют еще так называемые междометия.

5. Понятие «поле» составляет обязательный компонент современной психологии; я рекомендовал его лингвистам и уверен, что оно постепенно заменит заношенный реквизит в языковедческих сокровищницах понятий. И в первую очередь аристотелевское понятие формы. Уже давно чувствовалась потребность избавиться от этого набальзамированного трупа и заполучить вместо него что-либо живое. Слово «форма» также часто являлось еще современникам Вундта, как и говорящим по-немецки вспомогательный глагол sein (быть); неутомимый Антон Марта заполнил больше сотни страниц своей «Всеобщей грамматики» доказательствами протееобразного изменения значения понятия формы в лингвистических работах Вундта. Должно ли сохраняться такое положение вечно?

Последнее подобно анализу внутренней сущности. Если мы обратимся к такому само собой разумеющемуся для языковеда вопросу, как способ проявления этой внутренней сущности, то возникает понятие поля. Какое-либо поле в широком смысле этого слова всегда наличествует; соотношение с ним имеется всегда, когда рождается речевой звук и когда он, наделенный значением, вступает в мир. В иных случаях оно находится в контексте определенного действия и в качестве эмпрактического выражения требует истолкования на основании местоположения в осмысленном поведении посылающего его (говорящего). Или же знак оказывается хотя и полностью изолированным от подобного жизненного опыта, но зато при крепленным к какой-либо вещи, подобно наименованию памятника и т. д. Здесь допустима такая симфиза¹. Или (еще по-другому): отдельный знак находит опору и смыслонаполнение в структурном образовании с себе подобными. В этом случае физическое окружение, в котором он всегда выступает, отходит на задний план и становится несущественным, точно так же как это имеет место с поверхностью бумаги, когда мы читаем книгу. Так же исчезает и жизненный опыт производителя знака, в котором этот последний занимает определенное место; он становится неузнаваем, например, тогда, когда знак производится печатной машиной типографии. Но зато всячески поддерживается и сохраняется синсемантическая опора знака; он толкуется и отлично понимается на основе контекста. В крайних случаях синсемантические факторы являются его единственным релевантным полем.

6. Подведем итоги: «образующих язык потребностей» существует больше, чем одна. Еще ни один теоретик не находил пути к логическому построению символического поля на основе «образующей язык потребности» в функции называния или (скажем мы) одной только символической функции. Он и не найдет такого пути, так как можно

доказать существование способных к функционированию символических образований, лишенных какой-либо синсемантики; я разумею при этом морскую сигнализацию флажками, привлекавшуюся уже мною для сравнения, или изучение так называемых однословных предложений в жизни детей. Убедительным, наоборот, представляется возникновение языка из полеобразования под влиянием требований, которые его потребитель ставит перед ним, когда все новые и новые предметы он намеревается уловить и фиксировать посредством ограниченного количества называющих и указывающих знаков. Убедительно также толкование фонем как совокупности знаков и средств связи предложений. Но логически получить эти явления нельзя, они должны быть отвлечены от языка, каков он есть. Поэтому структурная модель действительного языка должна быть синтетическая, а не аналитическая. Во всяком случае ни одному абстрактному теоретику до сегодняшнего дня не удалось дать такого построения, из которого могли бы извлечь какую-либо пользу или практические выводы знатоки бесконечно сложного строя действительного языка. Это относится и к идее (ценной в других отношениях) «априорной» грамматики в духе «Логических исследований» Гуссерля; это относится также и к опытам Демпе, которые, кстати говоря, сам заслуженный автор в другом месте своей статьи ограничивает монологичной речью. При этом следует иметь в виду, что монолог представляет редуцированную речевую ситуацию, а из более бедной (по своим отношениям) схемы логически нельзя вывести более богатую, скорее наоборот: из более богатой надо выводить более бедную.

А. М. ПЕШКОВСКИЙ

В.Гумбольдт

Моисеев А.И. Письмо и язык

РУССКИЙ алфавит с элементами слогового письма. Обслуживает русский язык (славянские языки индоевропейской семьи) с 18 в. Ныне в России применяется для более чем ста языков неславянских народностей (карелы с 1980 перешли на латиницу).

В 2002 российским парламентом внесена поправка в федеральный закон «О языках народов РФ», которая установила, что «графической основой государственного языка РФ и всех государственных языков республик РФ является кириллица». В 2004 Конституционный суд РФ признал право органа федерального законодательной власти устанавливать графическую основу государственных языков народов России.

Русское письмо можно считать первым алфавитом мира, носитель которого поднялся в космос. В 1961 Юрий Гагарин вывел русскую азбуку за пределы земного существования на корабле «Восток». Именно это название, написанное кириллицей, могли увидеть ангелы, если бы пролетали рядом с советским звездолетом.

Своеобразие русского письма в том, что из 33-х графем современного алфавита четыре буквы (е, ё, ю, я) могли читаться как мягкие гласные (ⁱе, ö, ü , ä после согласных) и как йотированные, своего рода слоги (je, jo, ju, ja – в начале слов, перед гласными, «ъ», «ь»). Буква «е» в середине слов могла читаться и как «э» (в иностранных словах). Графемы, у которых несколько фонетических значений (е, ё, и, ю, я) называются омофоны. Кроме того, в русской азбуке есть две диакритики (для ё, й) и два знака (ъ, ь), которые никакого звука не передают. Их можно назвать эписемами; это вспомогательные графемы. Ъ вместе с Ь выполняют разделительную функцию внутри слова (ср.: съел, пью). В последнее время в этом значении границы между Ъ и Ь стираются (ср. съел -[sjel/s'jel]). «Ер» теряет свои позиции и от его замещения «ерем» удерживает только традиция. Эписемы дополняют систему омофонов. Поставленные вместе они снимают многозначность прочтения: эписема перед омофоном указывает на слоговой характер гласной буквы (ср. сел/съел). " Ь" указывает еще и на мягкость согласного (ср.: мол/моль), а также на некоторые грамматические формы слов: инфинитив (ср.: пить), 2-е лицо ед. числа глагола (ср. пьешь), повелительное наклонение (ср. режь, ешь) и женский род (ср. ночь, но мяч).

Несколько слов о правописании. Безударные «о», «е» подвергаются редукции и читаются как «а», «и» соответственно (ср.: леса [lisa], лесом [lesam]). Знак ударения факультативен (ср. сó рок т.е. число; сорó к т.е. птиц). В конце слов звонкие согласные оглушаются (ср. бог [bok]). В скоплениях двух согласных первая из них подстраивается под звонкость/глухость второй (ср. отдел [addel], без сил [bissil]). В наиболее часто употребимых словах (особенно в именах собственных) может наблюдаться характерная для просторечия редукция: сейчас [ɕ as], сегодня [s^jodn^ja], здраствуйте [zdrasti], Александр Александрович [san sanɨ tɕ ].

Взаимодополняющая конструкция омофонов и эписем позволяет передавать 43 фонемы современного русского языка при помощи всего 33-х графем. Такая экономия букв уникальная в мировой практике.

Современное русское письмо по своему начертанию и составу восходит к древне славянской кириллице, которая была реформирована в 1708-10 царем Петром I. Из старой азбуки изъято 10 букв Ѫ Ѧ Ѭ Ѩ Ѱ Ѥ Ѯ Ѳ Ѿ З и добавлено 4 новых Э, Я, Ё, Й; это собственно и есть русские графемы, наличие или отсутствие которых отличает русское письмо от близкородственных болгарского, македонского, сербского, украинского и белорусского.

В русском алфавите все буквы можно разделить на три группы: АВГЕКМОПРТФХ – греческие буквы; ДЗИЙЕЛНСУ -видоизмененные греческие; ЖБЦЧШЩЫЭЮЯЪЬ – буквы неясного происхождения.

Петр I также отменил обычай ставить ударения (силы), придыхания, сокращения (титлы) и прочие надстрочные знаки. Вместе с гражданицей введены также арабские цифры взамен обозначения чисел буквами на греческий манер и новые графонимы по образцу латинских.

О сильном влиянии латиницы говорит и то, что Петр поначалу заменил 3 на S, И на I, Ф на Ө , но эти перегибы не прижились.

Языковед В. Виноградов назвал реформу азбуки 1708 «резким ударом по средневековому фетишизму в сфере церковнославянского языка». Новое, более простое письмо послужило толчком к развитию русской словесности. В 1757 М. Ломоносов издает «Российскую грамматику». Ей, правда, предшествовали труды Л. Зизания, М. Смотрицкого, В. Тредиаковского, В. Адодурова и А. Барсова. Первая книга, напечатанная гражданицей –«Геометриа словенски землемерие» в 1708. Позже появились зачинатели национального периода подъема русского языка: Г. Державин, И. Крылов, А. Грибоедов. Непревзойденной вершиной отечественной литературы считается А. Пушкин. Особое внимание за рубежом уделяется творчеству Ф. Достоевского, Л. Толстого и А. Чехова.

Почти все русские исследователи положительно оценивают графическую реформу письма. М. Ломоносов писал, что не одни бояре и боярыни поскидывали с себя широкие шубы, но и буквы нарядились в легкие одежды. И, как диссонанс этому «гимну простоте», «сыманию лаптей с отсталых букв» звучат слова философа Н. Федорова в статье «О письменах». Он видел в опрощении графических форм «мертвопись», усталость человеческого ума и начало конца письменной культуры. Как потеря русской самобытности, перестройка азбуки рассматривалась некоторыми славянофилософами и религиозными мыслителями. (Сравните трепетное отношение к «ижице» со стороны Д. Мережковского и даже С. Есенина в статье «Ключи Марии»). С древним письмом связано чувство необъяснимой ностальгии. Так, белорусский поэт М. Богданович в стихотворении «Книга» писал: «Перечитав рядки кириллицы пригожей, почуял ладан с воском пополам...»

Как бы там ни было, с 19 в. графика русских шрифтов развивалась параллельно с латинскими. Появлялись, правда, и надуманные шрифты, с неоправданными графическими схемами букв (стиль модерн). Если древняя кириллица была заимствована русскими из болгаро-македонских земель, то со времен Петра началось обратное влияние. На Балканах русская гражданина бралась за образец реформы национальных вариантов кириллицы (сербская и македонская кириллица лишена слоговых элементов и соответственно эписем).

Русское письмо – мировое, одно из немногих, бытующих сразу в нескольких частях света (в Европе, Азии и ранее в Америке).Именно в реформированном Петром виде оно охватило огромную территорию от Восточной Пруссии до Аляски и от Шпицбергена до Таджикистана. Однако к 1991 престижность русского письма резко снижается из-за центробежных процессов в СССР.

Последняя реформа русского письма 1918, предпринятая советским правительством, готовилась еще 14 лет назад в стенах Российской академии наук. Новое усекновение абевеги готовил академик А. Шахматов (1864-1920). Реформа неоднократно откладывалась, но все ж таки буквы ь, о, i, ъ (в конце слов после согласных) были упразднены. Хотя буквы Ѯ и Ѵ официально не отменены, но не используются по умолчанию. Ъ долгое время заменялся апострофом (ср. съезд = с'езд).

В 1956 русское правописание окончательно обусловлено «Правилами русской орфографии и пунктуации». После 1991 раздаются отдельные голоса к реанимации некоторых упраздненных знаков ѣ и особенно i). Все идет к тому, что «ё», придуманная еще Н. Карамзиным, будет окончательно восстановлена в правах (такое уже было в 1943-56 гг.). Предлагалось использовать эписемы для маркировки категории активности (ср.: Матьъ любит дочь; Заклятие зверяъ) и мужских фамилий (ср.: Моваъ, Стецкоъ, Бергъ, Мышьъ).

Историк А. Куник предложил в 1875 указал на возможность связи имени слова Rus с эпическим прозвищем готов Hreidhgotar, для которого он восстановляет более древнюю форму Hrô thigutans (славные готы). Однако остается неясным, каким образом прозвище готов, хотя бы в сокращенной форме, могло перейти к финнам (Швеция по-фински Ruotsi) и славянам для обозначения скандинавской династии. Мысль Куника развил в новом, не менее спорном направлении А. Будилович: он и исторически, и этнологически ставит Rus в связь с готской основой hrô th, (слава), пытаясь, таким образом, заменить «норманнскую» теорию «готской».

РУССКОЕ ПИСЬМО НА ФОНЕ АЛФАВИТОВ ЕВРОПЫ

Русское письмо отличается как от греческого, так и от латинского (несмотря на их обоюдное родство). В русской азбуке строчные буквы отличаются от прописных только размерами (но ср. а-А, б-Б, е-Е). Если форма греческих букв стремится к треугольнику, латинских – к кругу, то русских – к квадрату. Эта закономерность нагляднее всего проявляется на развитии букв типа Д (Δ → D → Д). Графический рисунок русского текста отличается лапидарностью. Греческие графемы наиболее симметричны, латинские наделены также правой асимметрией (ср. В, С, Е, Р...). Греко-латинская традиция левоориентированных букв не знает в отличие от русской (ср. 3, I, Ч, Э, Я). Буквы русского письма состоят из большего числа элементов. Стремление графем русского письма принять форму квадрата наложило отпечаток на развитие национальных шрифтов. По аналогии с Ш и Е формируются буквы Э и Т. Буква Ц стремится к форме перевернутой П (ср. специфические угловатые конфигурации букв ж, м, к, а, в, и, полусвастиковая форма у). В 20-е гг. под лозунгом «За латинизацию широким фронтом» готовились предложения о переводе русской графики с кириллицы на латиницу, «как более прогрессивный алфавит». Два таких проекта разработали известные языковеды Н. Яковлев и Б. Ларин. Интересно, что при этом возникли споры по оптимальной транслитерации шипящих (ж, ч, ш и особенно щ), йотированных и Э. Ларин предложил обозначать Щ через немецкую ß (в Библиотеке Конгресса США этот звук маркировали эксиграфом : shch: ). В 1951-56 Институт языкознания АН СССР разработал правила международной транскрипции русских собственных имен латинскими буквами. Эта система считается второй русской орфографией на латинской основе. Свой вариант латинизации русского письма предложила ISO.

В 1967 создана Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ), а в 1973 – Институт русского языка им. Пушкина. С 1980 выходит журнал «Русское языкознание».

Собственно, и в прежние эпохи индивидуальное словотворчество было важным фактором обогащения языка. М. Ломоносов ввел такие слова, как маятник, насос, частица, притяжение, созвездие, рудник, чертеж; Н. Карамзин - промышленность, влюбленность, рассеянность, трогательный, будущность, общественность, человечность, общеполезный, достижимый, усовершенствовать. От А. Шишкова пришли слова баснословие и лицедей, от Ф. Достоевского - стушеваться, от К. Брюллова - отсебятина, от В. Хлебникова - ладомир, от А. Белого - летчик, от И. Северянина - бездарь, от А. Солженицына - образованщина...

В языки мира из русского были заимствованы специфичные для отечественной культуры: водка, валенки, самовар, балалайка, степь, тундра. Единственное слово из научно-технической терминологии, разошедшееся по миру - спутник (сейчас его вытесняет синоним satellite с тем же значением. В отдельно взятые иностранные языки русских слов вошло гораздо больше, чем в международную лексику (например, проба в арабском - ب ر و ف ة ).

Русский язык советской эпохи породил непереводимые на иностранные языки сочетания слов: ударник производства, доска почета, недоперевыполнение плана.

К 2011 был разработан шрифт кириллизованной латиницы (Cyrila Sans Serif Bold), который предлагается к использованию на планшетниках платформы Андроид:
Дa, Бb, Сс, Dd, Эе, Ff, Gg, Hн, Ii, Jj, Kk, Ll, Mм, Ии, Оо, Pp, Qq, Яг, Ss, Tt, Uu, Ѵ ѵ, Шш, Хх, Чџ, Zz.

Этот шрифт отражает представления европейцев, пишущих латиницей, о кириллице. В их понимании кириллица и латиница похожи, только некоторые буквы зеркально симметричны друг другу.

Дирингер Д. Алфавит.

Поскольку письмо с той или иной степенью точности передает слова и звуки речи, оно теснейшим образом связано с языком. Письменность давно уже стала общеупотребительным средством контактов и взаимопонимания между людьми, обмена в рамках общества идеями, средством распространения информации, высказывания людьми своих мыслей. Письмо позволяет нести идеи через время и пространство, из прошлого в настоящее, из настоящего в будущее, от человека к человеку, от народа к народу, из страны в страну.

Письмо не только техническое средство передачи информации. Нередко сам процесс

начертания знаков становится искусством. Каллиграфия имеет много различных стилей, и у каждого из них есть свои исторические особенности. Этими замечаниями, которыми мы пока ограничимся, мы хотели пояснить еще раз, что письменность в значительной степени необходимо причислять к достижениям человеческой культуры, что возникновение или изобретение письменности стало решающим шагом на пути культурного развития. Предварительные ступени и ранние формы письменности обнаруживаются у истоков человеческой культуры. История письма — это история культуры. Вместе с тем она часть общей истории, как это станет ясно при рассмотрении излагаемого ниже материала.

Алфавит в нашем обычном понимании — это латинское письмо с 26 графическими знаками, расположенными в общепринятом порядке: А, В, С и так далее до Z. Другими видами

буквенного письма являются греческое, кириллица, или русское письмо, и арабское.

Существуют специфические формы букв, составляющие основу рукописных и печатных шрифтов. По стилистическим особенностям различают антикву, гротеск, фрактуру. Уже одно это многообразие свидетельствует об историческом развитии письма.

В целом же считается, что латинский алфавит является продолжением греческого. В свою очередь, греки позаимствовали алфавит у финикийцев. Вопрос о происхождении алфавита уводит нас в самые глубины истории, причем не только истории греков и римлян, но и истории Древнего Востока, всего Древнего мира.

Греки первыми заинтересовались вопросом о происхождении письменности. О финикийском буквенном письме в V в. до н. э. писал в пятой книге своей «Истории» греческий писа-

тель Геродот. Он много путешествовал, бывал в восточных странах Древнего мира. Не исключено, однако, что он лишь повторил более или менее распространенное в тот период среди образованных и грамотных людей предание.

Тацит набросал картину, которая слишком проста, чтобы быть исторически убедительной. Но она достаточно выразительна. Тем более, что мы вполне можем оставить в стороне самого Кадма — эту героическую и поэтическую фигуру греческого эпоса. Скажем лишь, что сын финикийского царя Кадм в поисках похищенной Зевсом Европы попал в Грецию и основал в Беотии (Центральная Греция) крепость Кадмею.

Греки охотно воспринимали все то, что при контактах с народами Передней Азии и Египта казалось им привлекательным и полезным. Позже, на рубеже IV и III вв. до н. э., когда Александр Македонский завоевал персидскую империю Ахеменидов и провозгласил в качестве одной из главных целей своей политики соединение эллинства с Востоком, в ряде восточных стран сложилось несколько государств греческого типа, оказавших глубокое воздействие на структуру и характер последующих государственных образований в данном регионе. Такое положение сохранялось до тех пор, пока большинство этих территорий не отошло к Риму. В процветавших на этих землях греческих городах — в первую очередь в Александрии (Египет) и Антиохии (Сирия) — приобрели новые черты и углубились плодотворные связи с Востоком во всех сферах социальных отношений, в экономике, в духовной жизни, в искусстве. Сложились специфические особенности эллинистической культуры. Эллинизм соединил культурное наследие Востока с совершенной культурой античного мира, в результате чего возникли тот космополитизм и тот синкретизм, которые, начиная с V в. н. э., способствовали растворению греко-римской культуры в новых формах жизни Европы средних веков и нового времени. Эта последовательность прослеживается достаточно ясно, несмотря на всевозможные частые отклонения и особенности, и позволяет нам говорить об истории Древнего мира в целом. Человеческое воображение с трудом преодолевает тысячелетия, отделяющие нас от древних эпох. Идеографическое и фонетическое письмо складывается на основе

развития унаследованных от доисторического этапа рисунков; оно представляется нам одним из самых значительных творений духовной культуры того времени. От него — путь к возникновению буквенного письма. В процессе дальнейшего развития эта форма письменности стала достоянием почти всего человечества, за исключением народов Восточной Азии.

Месопотамия — страна, располагавшаяся в междуречье Тигра и Евфрата, некогда была очагом вавилонской и ассирийской культуры; это в первую очередь относится к южной, прилегающей к Персидскому заливу территории, где в IV—III тысячелетиях до н. э. возникла ранняя культура шумеров. А за сирийскими и арабскими пустынями, на берегах Нила находился Египет. Именно в этих странах древней культуры — истоки зарождения письменности. Первые случаи пользования письменностью следует искать не на Ниле, как думал Тацит, а в Нижней Месопотамии, в древнем Шумере. Своими корнями история письменности уходит к длительному периоду доисторического раз

вития. В расположенных к востоку от Шумера соседних землях, Эламе и Сузиане, из деревенских племенных союзов, историю которых можно проследить вплоть до V тысячелетия, возникают первые похожие на города поселения; с ростом их жителей все четче вырисовывается разделение труда между земледельцами и ремесленниками, разложение первобытного образа жизни и переход к классовому обществу. В IV тысячелетии в связи с этим процессом возникает раннеклассовое государство.

Если в Сузиане это развитие было прервано войнами, то в Шумере оно продолжалось в IV тысячелетии и сыграло значительную роль в будущем. В процессе перехода от культуры неолита к переднеазиатскому халколиту, мед-но-каменному веку, который, возможно, начался в V тысячелетии и продолжался в IV, как это показывают древнейшие памятники возникают ремесла и искусство. Такие слои были обнаружены в районе тель-Халаф (северная часть Месопотамии).

Прогрессирующее разделение труда ведет к расчленению социальной структуры племенных союзов.Новые религиозные представления связываются с местными культами и усиливают социальное положение жречества, все более отчетливо выступающего в качестве носителя экономической и политической организации, духовного и культурного движения.

Одной из форм выражения новых условий, насущных вопросов жизни был рисунок, изображение образов, знаков. Вначале печати почти ничем не отличались от амулетов. Затем, по мере развития ремесла и торговли, их начинают «ставить» на сельскохозяйственных товарах и ремесленных изделиях для обозначения прав собственника на эти предметы. Жрецы метят печатями храмовое имущество, считавшееся собственностью местного божества. По своему значению для формирования отношений собственности и организации хозяйства, а также по характеру В тель-халафский период на печатях вырезали геометрические фигуры или беспорядочные комбинации из точек и штрихов. В последующие периоды — Обейд I и II — на печатях и керамических изделиях появляются довольно точные изображения животных, к примеру охотничьей собаки. В конце халколита и вплоть до периода Урук IV мы наблюдаем следующее явление: стремясь к простоте и единообразию, мастера отходят от конкретных изображений предметов и животных и вырезают лишь характерные очертания. Было бы весьма неуместным рассматривать раннеисторические печати в качестве основы письменных знаков последующих эпох, но в них уже обнаруживается тенденция абстрагирования от конкретного образа к общепринятому линейному знаку.

В IV тысячелетии начинается процесс, в результате которого вскоре появились города, а во II тысячелетии поднялась вавилоно-ассирийская культура. Экономической основой жизни этих древних городов являлось сельское хозяйство на орошаемых землях, потребовавшее централизованного руководства, в котором ведущую организаторскую роль играло жречество. Поэтому на первом этапе исторического развития храм становится центром шумерского города; в дальнейшем жрецы отстаивают свое политическое влияние в борьбе со «светской», царской властью в молодых городах-государствах. Вместе с тем храмы становятся средоточием духовной жизни городского населения.

На документах почти всегда обозначено имя писца, по-видимому, в качестве ручательства за надлежащее исполнение. По мере того, как на передний план выдвигалась дворцовая политическая организация, которая стремилась встать в один ряд с храмами, писцы начинали служить и светским властям, пока, наконец, не сформировалась самостоятельная профессия. В общественной и частной жизни жителей городов писец стал играть не меньшую роль, чем жрец. При дворцах функционировали школы, где учили будущих служащих администрации и писцов; существовали также частные школы для них. Они сидели на базарах и у городских ворот. По всей вероятности, шумеры создавали свою письменность без каких-либо образцов или импульсов извне. Вначале писали для того, чтобы зафиксировать те или иные события хозяйственного или управленческого характера. Строительство домов и храмов, укреплений, работы по орошению и осушению земель, торговля — все это требовало письменности. Первые записи религиозного и «исторического» характера мы встречаем лишь около 2600 г. до н. э.

Шумерские письменные знаки не были изображениями конкретных предметов, идеограммами; они являлись графическими знаками-эквивалентами слов и читались так, как звучали эти слова. Шумерское письмо было словесным; при этом знак не являлся идеографическим изображением предмета или понятия, которые любой человек мог бы воспринять вне зависимости от того, знал он шумерский язык или нет.

Эти графические структуры изображались и интерпретировались не как образы; их писали и читали как абстрактные знаки. Эта особенность присуща многим словесно-слоговым видам письма. Люди получили возможность читать бегло, письменные знаки соответствовали фонетическому строю языка и точно передавали смысл речи. Так начался процесс, в конце концов приведший к созданию звукового письма, алфавита.

Мы располагаем весьма неполными сведениями о языке древних шумеров, но все-таки можем предположить, что и в их словарном запасе появляются новые слова и выражения по мере развития культуры, возникновения новых предметов и понятий. Руководивший раскопками в Уре английский археолог Л. Вулли выдвинул гипотезу, согласно которой новые слова возникали посредством соединения старых, привычных слов в словосочетания, которые приближались к смыслу новых понятий. В этих новых много-слоговых структурах старые словесные знаки теряли свой первоначальный смысл, становясь слоговыми. После внедрения слогового письма, к 2500 г.

до н. э., количество знаков с 1600—1800 изначальных сократилось до 800, а к 2000 г. до н. э. — до 500. Фонетизация шумерского языка остановилась на этой слоговой ступени, не сделав следующего шага — к отдельному звуку как основному элементу слова, то есть к алфавиту.

На рубеже IV и III тысячелетий из сирийских и арабских пустынь на территорию Месопотамии перекочевали семитские племена, родственные по языку и происхождению предкам позднейших ханаанеев, финикийцев, евреев, арамеев. Шумеры продолжали сохранять свои особенности, однако они постепенно сливались с аккадцами и в конце концов образовали новую культурную и языковую общность, народ. столицей которого стал расположенный выше по Евфрату Вавилон.

В самом Шумере в этот период все настоятельнее становятся стремления к объединению городов-государств или к их превращению в более крупные государственные структуры. Борьба за власть между правителями городов — патеси, а также потребности интенсивного водного хозяйства привели к возвышению в середине III тысячелетия до н. э. города-государства Лагаш. Стремление к гегемонии, по-видимому, способствовало распространению письменности, по крайней мере в той степени, в какой общая письменность могла содействовать укреплению центральной государственной власти

Эти процессы способствовали возникновению крупных государственных образований. Около 2300 г. до н. э. правитель Уммы и Урука Лугальзагеси сокрушил власть правителей Лагаша и предпринял военные походы от Персидского залива до Средиземного моря. Этот первый крупный завоеватель из Месопотамии называл себя «властелином стран». В жреческих царствах древнего Шумера родилась мысль о создании мировой державы. Города-государства, в которых господствовала храмовая экономика, все более втягивались в складывавшуюся организацию крупного и могущественного государства. Вскоре место шумерского царства заняло царство семитского правителя из Аккада Саргона I. Он и его преемник Нарам-Суэн раздвинули границы аккадского царства до Средиземного моря, может быть, даже до Кипра.

Так, если знак, обозначавший понятие «отец», шумеры читали как «ад», то вавилоня не произносили его как «абу». Но если знак использовался для обозначения слога в семитском слове, то его произносили по-шумерски.

12 3 Следующая ⇒