ГРАММАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДИАЛЕКТОВ

6.1. Способы образования множественного числа существительных

6.1.1. Существительные мужского рода

Для системы формообразования существительных в немецких диалектах, как и в литературном языке, релевантным является четкое противопоставление и. разграничение форм единственного и множественного числа. Главные различия между литературным языком и диалектами, а также внутри диалектной макросистемы в данной сфере связаны с конкретными способами и фонетико-морфологическими средствами, при помощи которых осуществляется это противопоставление, и их распределение. Как и в литературном языке, в диалектах определенные суффиксы и способы образования множественного числа закреплены за существительными того или иного грамматического рода. Господствующим способом образования множественного числа существительных мужского рода в литературном языке является присоединение к основе существительного суффикса -e без умлаута или с умлаутом корневого гласного. Удельный вес данного суффикса в диалектах не столь значителен. Суффикс -e регулярно используется в восточносредненемецком и в части диалектов нижненемецкого ареала, где сохранился редуцированный гласный в абсолютном исходе, например: ю.вф. fisk — „Fisch“ — мн. fiskə, ǭ wə nt — ǭ wə ntə; тюр. š red „Schritt“ — š redə; с умлаутом: gå sd — gę sdə.

В большинстве нижненемецких и в основной группе верхненемецких диалектов редуцированный -e в абсолютном исходе отпадает, поэтому в них суффикс e не может служить средством дифференциации форм единственного и множественного числа, например: ю.фрк.

ед.мн. diš — „Tisch“, š rit — „Schritt“, dā il — „Teil“, gnę ç t — „Knecht“.

В подобных случаях в диалектах нередко представлена вторичная фонетическая дифференциация, основывающаяся на различиях в развитии ударного гласного и конечного согласного корня в формах единственного и множественного числа.

В юго-восточной группе немецких диалектов в односложных словах перед группой согласных происходит удлинение корневого гласного, которое отсутствует в исторически двусложных формах. Возникшее в результате удлинения закономерное чередование гласных корня используется в диалектах этого региона как средство разграничения грамматических форм единственного и множественного числа, например: вост. фрк. fī š „Fisch“ — мн. fiš; š drī k „Strick“ — š drik; то же при умлауте: nū s „Nuß “ — nü s; sǭ k „Sack“ — sę k.

Как средство морфологической дифференциации форм числа выступают и чередования согласных корня, обусловленные их различной трактовкой в интервокальной и конечной позициях, причем, несмотря на последующее отпадение конечного -e, в форме множественного числа нередко сохраняется интервокальный вариант согласного, например: в.гесс. hond „Hund“ — мн. hon (< hunde), š reɐ t „Schritt“ — š rer, wā ld „Wald“ — мн. wä l.

Отпадение конечного e в большинстве верхненемецких диалектов и отсутствие в ряде случаев других, вторичных признаков множественного числа стимулирует в диалектах широкое использование умлаута как дифференциального признака формы множественного числа. В этой функции умлаут охватывает в верхненемецких, особенно в южных диалектах, гораздо более широкую лексическую сферу, чем в литературном языке, распространяясь почти на все слова мужского рода, корневой гласный которых способен подвергаться умлауту. К числу особенно ярких отклонений от литературной нормы относятся, например: tä g — „Tage“, hä mmer — „Hammer“, nä me(n) — „Namen“, wä ge(n) — „Wagen“. Лексический состав слов с умлаутом колеблется по говорам.

Значительно у́ же круг лексики, охватываемой грамматическим умлаутом в нижненемецком ареале и в восточносредненемецких диалектах, в особенности — при сохранении конечного -e.

Суффикс множественного числа -en, первоначально свойственный слабым существительным мужского рода, в некоторых диалектах переносится и на слова сильного склонения, не имеющие другого признака множественного числа, например: гесс.мн. feɐ ŋ ə rn (ед. feɐ ŋ ə r) — „Finger“, dę lə rn — „Teller“, khę ̄ fə rn — „Kä fer“. Особенно широкое распространение суффикс множественного числа -en получил в баварско-австрийских диалектах, например: н.австр. wē i „Weg“ — мн. wē iŋ (из ⁺wegen), wiɐ d „Wirt“ — wiɐ dn, sē „See“ — sē n, š lisln „Schlü ssel“.

В нижненемецком ареале в многочисленных случаях, когда форма множественного числа осталась без дифференцирующего признака, стал широко использоваться суффикс -s, ср.: kerl — kerls.

В современных нижненемецких диалектах с помощью суффикса -s образует множественное число большинство двусложных существительных мужского рода на -el, -er, -en, а также уменьшительные среднего рода на -ken, не имеющие другого показателя множественного числа, например: вф. appə ls — „Ä pfel“, bä kə rs — „Bä cker“, kindkə ns — „Kindchen“, miakə ns — „Mä dchen“. Суффикс -s распространился, помимо уменьшительных, и на небольшое число других слов среднего рода, преимущественно двусложных на -el, -er, -em, -en, например: вф. eovə rs — „Ufer“, lā kə ns — Laken“, då irs — „Dirnen“.

При помощи суффикса -s образуют множественное число и некоторые существительные женского рода, главным образом, имена родства, например: сев.сакс. mudə rs — „Mü tter“, doxtə rs — „Tö chter“.

По аналогии с формами множественного числа на -s от сильных существительных, основа которых оканчивалась на -en, окончание -ns могло переноситься на слабые существительные мужского рода, например: вф. hā nə „Hahn“ — hā nə ns, hā zə „Hase“ — hā zə ns.

Среди восточносредненемецких диалектов множественное число по этому типу образуется в говорах северной Тюрингии, где суффикс -s принимают слова с основой на -el, -er, -en, окончание -ns — слабые существительные мужского рода, например: Bratens, Funkens.

В верхнесаксонском множественное число на -s ветречается в ограниченной группе слов, преимущественно антропонимов: Kinderchens, Damens, Frä uleins, Brä utigams.

6.1.2. Существительные среднего рода

У существительных среднего рода как главное морфологическое средство используется суффикс -er, аналогическое распространение которого в верхненемецких диалектах значительно шире, чем в литературном языке.

Лексический состав слов, образующих форму множественного числа при помощи суффикса -er, частично совпадает, частично различается по говорам, причем различия между диалектами проявляются особенно ярко в группах слов, формообразование которых отличается от грамматической нормы литературного языка, например: нфрк. bedə r — „Betten“, hemdə r — „Hemde“, š tü kə r — „Stü cke“, š pī lə r — „Spiele“; в.гесс. sā lə r — „Seile“, š eɐ fə r — „Schiffe“, menš ə r — „Menschen“ (ед. menš = „Weibsperson“).

В восточносредненемецком формы с -er представлены не столь широко, хотя и здесь встречаются отдельные случаи несоответствия литературной норме.

Наряду с продуктивными формами множественного числа на -er в верхненемецких говорах имеются и формы множественного числа существительных среднего рода с нулевым суффиксом, например: н.австр. ед. мн. joɐ — „Jahr“, tiɐ — „Tier“, š ouṿ — „Schaf“, sī w — „Sieb“, rā tsl — „Rä tsel“, faintstɐ — „Fenster“.

При наличии у одного и того же слова двух форм множественного числа на -er и без суффикса в диалектах нередко проводится дифференциация между двумя грамматическими значениями — собственно множественности (у первых) и собирательности (у вторых), например: тирольск. hǭ r „Haar“ — „hā rə r „einzelne Haare“, š ö if „Schiffe“ — š ö ifə r „einzelne Schjffe“.

В консервативных швейцарских говорах во множественном числе продуктивно окончание -i, например: Ури bet „Bett“ — beti̧; š tų kx — „Stü ck — š tų kxi̧; brō t „Brot“ — brō ti̧; tō r „Tor“ — tō ri̧.

В нижненемецких диалектах суффикс -er не получил широкого распространения.

В диалектах данного региона, сохраняющих конечный редуцированный, для образования формы множественного числа существительных среднего рода используется суффикс -e, например: ю.остф. š å ̄ p „Schaf“ — š å ̄ pə, jå ̄ r „Jahr“ — jå ̄ rə; с умлаутом: š ap „Schrank“ — š ę pə, få ̄ t „Faß “ — fö ̧ ə. При отпадении -e на передний план выдвигаются, как и в мужском роде, вторичные фонетические признаки формы множественного числа, в прошлом двусложной (чередования гласных и согласных корня), например: остф. — сев.сакс. bret „Brett“ — мн. brê ̧ (ḍ ), š ip „Schiff,, — š ę ̄ ḅ; с умлаутом: blat „Blatt“ — blê ̧ (ḍ ).

Суффикс множественного числа, соответствующий суффиксу -en литературного языка, характерен в диалектах, прежде всего, для немногочисленных слабых существительных среднего рода, например: ю. австр. harts — hartsə, oug — ougə, ǫ ɐ r — ǫ ɐ rə, woŋ ŋ — woŋ ŋ ə; ннем. hat — hatn, ō x — ogn, ō ɐ — ō ɐ n.

Этот же тип образования множественного числа распространяется и на некоторые сильные существительные, ср.: в. гесс. deiə rn — „Tiere“, hǭ rn — „Haare“, fī sdern — „Fenster“.

В нижненемецких диалектах также наблюдается расширение сферы применения суффикса -en за счет отдельных сильных существительных, например: вф. hiemdə — hiemdə n; остф. stü kə — stü kə n. Наибольшее распространение суффикс -en получил в тех нижненемецких диалектах, которые утратили редуцированное -e, и где в силу этого увеличилось число слов, не имеющих дифференциального признака в форме множественного числа, например: глшт. dak „Dach“ — dakŋ, bę t — bę tn, š ap „Schrank“ — š apm, finstɐ „Fenster“ — finstɐ n.

6.1.3. Существительные женского рода

Типичному для существительных женского рода суффиксу множественного числа -en, преобладающему в литературном языке, в некоторых диалектах также соответствует суффикс -en. Данный суффикс присоединяется в нижненемецких диалектах к существительным, которые в единственном числе сохранили конечное -e, например: ю.остф. tuŋ ə „Zunge“ — мн. tuŋ ə n, frå ̄ ʒ ə „Frage“ — frå ̄ ʒ ə n, dę kə — dę kə n.

Суффикс -en служит также для образования форм множественного числа от существительных, у которых редуцированный в единственном числе отпал, например: сев. брдб. dû ṿ „Taube“ — dū m̥, frå ʒ „Frage“ — frå ̄ ŋ, hü t „Hü tte“ — hü tn, š ulɐ ̤ „Schulter“ — š ulɐ ̤ n, nå ̄ dl „Nadel“ — nå ̄ dln.

Во многих диалектах различие между формами единственного и множественного числа оказалось нивелированным в группе слов женского рода благодаря распространению окончания -en с косвенных падежей на именительный падеж, по типу ед. мн. zungen. Это явление характерно для западной группы южнонемецких диалектов. Оно представлено и в верхнегессенском, частично в южногессенском и верхнефранкском, а также в тюрингенском, например: в. гесс. ед. мн. rū sə — „Rose“, brekə — „Brü cke“, drauwə — „Traube“ (с отпадением конечного n в неударном окончании en > ə ); dī rn — „Tü r“, ū rn — „Uhr“, mī n — „Mü hle“ (с сохранением n после r, l). Среди южных диалектов этот тип широко представлен в верхнеалеманнском, например: ед. мн. aš š ä — „Asche“, xi̧ llxä — „Kirche“, fę də rä — „Feder“, xę tə nä — „Kette“.

Наиболее многочисленна группа слов женского рода, у которых -en проникло в именительный падеж единственного числа, в баварско-австрийских диалектах. При этом в форме единственного числа конечное -n, в зависимости от характера предшествующего согласного, отпадает или сохраняется с ассимиляцией предшествующему согласному, тогда как множественное число обычно дифференцировано при помощи так называемого «потенцированного суффикса» (= en + en), например: н. австр. biksn „Bü chse“ — biksɐ n, wouxɐ „Woche“ — wouxɐ n, drepm „Treppe“ — drepɐ n.

6.2. Падежные формы существительных

Одной из важнейших особенностей морфологии и синтаксиса, резко отличающей современные немецкие диалекты от литературного языка, является отсутствие в них грамматической категории родительного падежа. В большинстве диалектов родительный падеж вышел из употребления как в приглагольной, так и в приименной сфере. Вместо родительного при имени с основным значением принадлежности в них употребляется аналитическая конструкция с предлогом von, например: юфрк. s-ent fun də m lī t — „das Ende vom Lied“ (=„das Ende des Liedes“). Для обозначения отношений владения в диалектах используется особая конструкция, включающая дательный притяжательный (possessiver Dativ), который имеет при себе артикль или другой местоименный показатель, и обозначение предмета принадлежности с обязательным местоимением, например: юфрк. maim fadɐ saiⁿ haus — „meinem Vater sein Haus“ (=„das Haus meines Vaters“).

Наряду с данными аналитическими конструкциями в диалектах встречаются иные неграмматизованные синтаксические сочетания, синонимичные родительному принадлежности, например, оборот с предлогом zu, ср.: в. гесс. n feɐ rə r tsou maim braurə r — „ein Vetter zu meinem Bruder“ (=,, ein Vetter meines Bruders“).

В нижненемецких диалектах, где формы винительного падежа артикля и аттрибутивных местоимений вытеснили дательный (den вместо dem), и в поссесивных конструкциях дательный лица заменяется винительным, например: сев. брдб. dä n̥ man zī n kou — „den (=dem) Mann seine Kuh“ (=„des Mannes Kuh“).

Аналогичное явление при употреблении den вместо dem наблюдается в восточносредненемецком и в баварско-австрийском, например: тюр. dn̥ få də r sai rok — „den (=dem) Vater sein Rock“ (=„des Vaters Rock“); ю.австр. ə n š uə str sä i ǫ rwə t — „den (=dem) Schuster seine Arbeit“ (=„des Schusters Arbeit“).

Конструкции с родительным принадлежности от антропонимов сохранились в южных диалектах (баварском, швейцарском), где они используются, главным образом, для обозначения родственных отношений, например: швц. ts fatə rs brü ä də r — „des Vaters Bruder“; с перенесением формы мужского рода на женский ts muä tə rs brü ä də r — „der Mutter Bruder“.

Значительно реже конструкции подобного типа встречаются в средненемецком, причем в форме родительного падежа выступают почти исключительно имена собственные, например: ю.моз. baxmeç ə ls hous — „Bachmichels Haus“.

Форма родительного на -s в словах женского рода (именах родства) представлена и в нижненемецких диалектах в поссесивных оборотах при отсутствии артикля, например: брдб. mudə rš hū s — „das Haus der Mutter“. Несмотря на сильное воздействие фонетической редукции диалекты частично сохраняют дифференцированную форму дательного падежа, например: с окончанием -e вф. м.р. gast — дат. gastə; средн.р. sxǭ p „Schaf“ — дат. sxǭ pə; тюр. м.р. š wå ̄ m „Schwamm“ — дат. š wå ̄ mə; средн. p. land „Land“ — дат. lanə; со вторичными чередованиями. нфрк. dax „Tag“ — дат. dā: x; ю.тюр. khō pf — khå pf; сев. брдб. dag „Tag“ — дат. bī då ̂ ʒ „bei Tage“.

В нижненемецких диалектах, где форма винительного падежа вытеснила дательный у артикля и атрибутивных местоимений, у существительных при отпадении -e дательный также выравнивается по аналогии с винительным, сохраняя свои фонетические признаки только в ограниченном числе предложных сочетаний.

Многие верхненемецкие диалекты в результате редукции и аналогических воздействий утратили морфологические признаки дательного падежа единственного числа, например: ю.фрк. им. дат. вин. ед. diš „Tisch“, š lā k „Schlag“, khint, dax.

В некоторых южных диалектах (швейцарском, частично баварско-австрийском) сложилась особая аналитическая форма дательного падежа с предлогами in или an, например: ю.австр. с предлогом in, i „in“: in fǭ tə r — „dem Vater“, i də r muə tə r — „der Mutter“, i miə r — „mir“; швц. с предлогом a „an“: am fattə r — „dem Vater“, а miä r — „mir“, a dę mm — „diesem“.

Слабые существительные мужского рода (преимущественно антропонимы) частично сохранили окончание -en в дательном и винительном падежах единственного числа, как отличие косвенных падежей от прямого, причем конечное -n может отпадать, например: вф.им. hā zə „Hase“ — дат. вин. hā zə n, bouə rə „Bauer“ — bouə rə n; тюр. mä nš „Mensch“ — mä nš ə; шваб. ogs „Ochs“ — ogsə, grō ̧ f „Graf“ — grō ̧ fə.

Дательный падеж множественного числа сильных существительных мужского, женского и среднего рода в ряде диалектов маркирован специализированным окончанием, восходящим к свн. -en, например: остф. м. р. им. вин. мн. wę ̄ ʒ ə „Wege“ — дат. wę ̄ ʒ ə n; средн. р. kinrə „Kinder“ — kinrə n; ж. р. nö ̨ tə „Nü sse“ — nö ̨ tə n.

В тех нижненемецких диалектах, где конечное n не сохранилось, дательный падеж множественного числа унифицируется по аналогии с винительным. Дифференцированная форма дательного падежа множественного числа представлена в ряде средненемецких диалектов (мозельском, нижнегессенском, восточносредненемецком), в значительной части швейцарского и баварско-австрийского.

Так, в нижнеавстрийском она отмечена у части слов сильного склонения, например: м. р. им. вин. мн. fiš „Fische“ — дат. fī š n; средн. р. glī dɐ „Glieder“ — glī dɐ n; ж. р. maī s „Mä use“ — maī sn. В других словах, в особенности после гласных или носовых, -n может отсутствовать или заменяется (преимущественно у существительных мужского рода) потенцированным окончанием -ɐ n (< =en+en) — форма, получившая название «усиленного дательного» (Kraftdativ). Например: м. р. им. вин. мн. buš n „Buschen“ (=Blumensträ uß e) — ед. buš n (из busch — en) — дат. мн. buš ɐ n (из busch — en + en). В севернобаварском с простым дательным всюду конкурирует потенцированная форма на -nɐ ̤ ⁿ (nɐ ̤ n) из en + en, например: tō x — to^ŋ, tō ŋ nɐ ̤ ⁿ, bę ç „Bä che“ — bę ç n, bę ç nɐ ̤ ⁿ.

Потенцированный дательный выступает и в восточносредненемецком рядом с обычными формами сильного склонения на -n, например, тюр. heŋ g „Hä nde“ — heŋ gə, ä kə r „Ä cker“ — ä kə rn, bē ç ə r „Bü cher“ — bē ç ə rn; в предложных конструкциях с окончанием -en + en > -nə: å n dn hå rnə — „an den Haaren“.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒