Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Возникновение городского ландшафта



Крепость — ядро большого города — могла возводиться на высоком берегу (уступе террасы) большой реки, в долине ее не­большого бокового притока. Не меньшей популярностью пользо­валось местоположение на берегу озера или в долине впадающей в озеро реки. В первом случае строители стремились контролиро­вать крупную водную артерию, во втором — как бы прятали посе­ление от незваных гостей. Справедливости ради надо заметить, что в центре и на севере России славяне часто занимали под горо­да места городищ и селищ финно-угорских племен.

Внутри расширившихся в XI —XIV вв. крепостных территорий (кремлей) крупных городов обнаруживаются малые более ранние укрепления города (кром, предградье). Это видно на планах Рос­това Великого, Переяславля, Чернигова, Твери. Возле главных от

49П


внешней крепости ворот всегда существовало незастроенное про­странство (которое можно было обстреливать со стены в случае осады), но в мирное время здесь обыкновенно размещался глав­ный городской торг, который служил связующим звеном между крепостным ядром и посадом с дворами горожан, располагавши­мися по сторонам улиц. Пространство позади дворов занимали огражденные сады и огороды, ведь жители русского города на протяжении долгих веков сохраняли свои пристрастия к сельско­хозяйственным занятиям.

Итак, первоначальная природная приуроченность города: по­ложение относительно реки или озера, а также соотношение с пластикой природного рельефа (холмами, уступами, долинами и оврагами) — задавали местоположение городского ядра. В свою очередь, размещение крепости и связанного с нею торга опреде­ляли направления развития посада и, следовательно, общий ком­позиционный план города.

Разумеется, в старые времена возможности человека по «пере­делыванию природы» были не столь велики, как ныне, поэтому первые русские города всецело подчинялись природной пластике рельефа и гидрографии и вследствие этого имели нерегулярную планировку, весьма далекую от нынешнего членения городской ткани на правильные прямоугольники кварталов.

Часто планировка города задавалась сочетанием сооружений укреплений и природных черт местности. Расположение города на берегу озера подсказывала его жителям возможность отгородить город от окружающей равнины полукруглым рвом с валами за ним, так задавалась полукруглая планировка, например, Ростова

Великого (рис. 9.1).

Когда города возникали на стрелке, где две реки сливались под широким углом, возникала так называемая сегментная планиров­ка, в которой развитие посада шло вдоль обеих рек, при этом край­ние улицы были развернуты друг относительно друга на 140— 170°. Сегментный тип характеризуется постановкой крепости между двумя водными преградами, в соответствии с чем посад форми­ровался с двух противоположных сторон крепости. Такие города иногда имели два торга. Примерами могут служить Клин, Кашин,

Козельск, Торжок.

Если реки сливались под острым углом, возникала секторная планировка, причем для крепости выбиралось место на мысу, но посадские постройки оказывались как бы зажатыми между двумя реками, которые играли роль ограничивающих планировочных осей, сходящихся под углом 70— 120°. Тем не менее именно такая схема наилучшим образом защищала город от вторжений: между двумя реками по дуге прорывался защитный ров внешних укреп­лений. Неслучайно секторную первоначальную планировку имело наибольше число древнерусских городов, среди них Туров, Пере-



яславль, Чернигов, Псков, Рязань, Пронск, Брянск, Ярославль, Нижний Новгород, Тверь, Москва. Лишь более позднее развитие посада, перешагнувшего за реку, расширяло первоначально уз­кий сектор жилой застройки сначала до сегмента (Ярославль), затем до полукруга (Нижний Новгород) или полной окружности (Москва).

С ростом поселения как естественные речки и овраги, так и искусственные препятствия (рвы и валы) чаще всего становились помехой для застройки, которая все более удалялась от торга и кремля. Уже поэтому судьба их была предрешена: отрицательные формы рельефа засыпались (не случайно именно на бывших рвах мы обнаруживаем наиболее мощный культурный слой), положи­тельные — срывались и выравнивались как утратившие свои фор­тификационные качества и служившие помехой новому этапу ос­воения.

Та или иная планировочная система закладывалась с самого начала развития древнерусского города. Однако по мере даль­нейшего развития города вступало в действие множество факто­ров, корректировавших его структуру. Возникали необходимые улицы и переулки, трассы которых занимали наилучшие для пе-422


редвижения положение на местности. Кроме того, при располо­жении дворов учитывалась необходимость устройства естествен­ного водостока. Территория равнины лишь кажется плоской. На самом деле на ее поверхности существует сложная система таль­вегов (линейно вытянутых понижений — ложбин и лощин, до­лин ручьев) и «ребер», т.е. местных складок рельефа — неболь­ших водоразделов, которые разделяют тальвеги. Строители ста­рых городских улиц очень тонко понимали эти различия, распо­лагая жилые дома вдоль ребер-водоразделов, а тальвеги оставляя

свободными от застройки.

Наилучшим образом этот принцип градостроительного осво­ения сохранился в тех частях русских городов, которые возведе­ны на поверхности обширных равнинных пойм крупных рек, на­пример Волги. Так, в заволжской части Ярославля можно ясно наблюдать линии улиц, протянувшиеся параллельно берегу Вол­ги. При этом дома поставлены (все, как один, — «в линеечку») на гребневой высокой части пойменных грив, в то время про­странства межгривных понижений никогда не застраивались и использовались под сенокосы и пастбища. Сухие песчаные гривы поймы Волги служили хорошим основанием для фундаментов домов, которые вдобавок к этому еще и «сажались» на высокий подклет, что позволяло жителям переживать нередкие «буйные» волжские паводки с выходом воды за пределы пойменных бро­вок. В межгривных понижениях, где уровень грунтовых вод прак­тически всегда находился у дневной поверхности, для лучшего дренажа откапывали пруды, а для спуска излишков воды про­кладывали по днищу ложбины искусственные русла так называ­емых волушек.

Поскольку линии застройки диктовались пластикой природно­го рельефа, постольку они отклонялись от идеальной прямой — этим можно объяснить возникновение различного рода изгибов улиц, которые первоначально могли быть (как нам теперь пред­ставляется) и более прямыми. В общем можно сформулировать следующее правило: чем более ярко были выражены природные осо­бенности местности, тем больший отпечаток они накладывали на планировку городов и тем больший шанс имели сохраниться в их об­лике до нашего времени.

На монотонной равнине характер планировки более зависел от перекрестья торговых путей. Если на эту равнину накладыва­лись русла одной-двух значительных рек, то перекрестный пря­молинейно-прямоугольный характер уже нарушался секторами и сегментами городской селитьбы. Если же арена градостроитель­ства обладала выраженным рельефом в виде холмов, седловин между ними, оврагов и речных (озерных) террас, то характер планировки и вовсе подчинялся диктату природы, приобретая сложные, порою прихотливые очертания.


Со временем происходило органическое приращение все но­вых частей города в дополнение к старым. Нельзя забывать, что города прошлого были деревянными и их как рок многие годы преследовала одна и та же беда — пожары. Однако принося несча­стье и разорение жителям, пожары поневоле становились факто­рами эволюции (обновления и развития) городов. После перио­дических пожаров и следовавших за ними перестройках города отбрасывалось все лишнее, отжившее, оставалось все рациональ­ное и необходимое. В итоге вся планировочная система города формировалась в единстве с функциональными потребностями, соответствовала условиям социальной жизни, процессу живой пульсации всего городского организма.

9.1.2. Русский город в XVI —XVIII вв.

С возникновением единого государства по завершении процес­са собирания княжеств вокруг Москвы замосковские города по­степенно утрачивали значение военных крепостей и стали разви­ваться как центры торговли и ремесла. Хотя ядро города по-пре­жнему составляла креп ость-кремль и расположенный у ее стен торг, начинается строительство крупных жилых посадов.

Если первые небольшие посады городов-крепостей, состояв­шие из 100 — 200 дворов, были чрезвычайно просты по своей пла­нировочной структуре и не получали дополнительного внутрен­него членения, то более поздние крупные посады делились на ряд обособленных общин. В городах с сохранившейся исторической структурой общины до сих пор представляют собой перестроен­ные, но существующие в прежних пространственных границах городские микрорайоны, многие сохранили даже исторические названия. Обычно посад состоял:

• из дворов черного (т.е. несущего тягло) населения;

• дворов беломестцев, размещающихся на государевой земле
(военных служивых людей, духовенства, купцов, городской зна­
ти, свободных от тягла, но владеющих, однако, тоже государевой
землей);

• небольших слобод (вотчин монастырей, патриарха, владык).

Посады небольших городов имели от 150 до 300 дворов. С та­ким посадом могли соединяться небольшие слободки, сохраняв­шие свой первоначальный статус поселения свободных от тягла людей (это слободы стрелецких сотен, монастырские, владычные, патриаршие и ямские). Кроме того, в качестве отдельных, но уже тяглых слобод во многих городах выделялись рыбацкие сло­бодки (например, в городах Галиче, Переславле-Залесском, Ро­стове, Шацке, Владимире). В некоторых подмосковных городах встречаются дворцовые черные слободки, исполнявшие службы для Государева двора. Слободы также сохранились в планировке 424


i


современного города и дали начало отдельным городским мик­рорайонам.

Яркой особенностью русских городов было сохранение внутри городской застройки многих элементов природного или культур­ного ландшафта — незастроенных луговых, садовых и огородных земель, а также принадлежащих городу пашенных, выгонных зе­мель и лесных охотничьих угодий, находившихся за границами посада, но используемых горожанами. Поэтому планировку по­садов и слобод целесообразно рассматривать в связи с природ­ными характеристиками, чтобы увидеть связь между планиро­вочной формой посадов и средой, в которой она возникла и

развивалась.

Наращивание посада происходило вдоль основной планиро­вочной оси — посадской улицы — по длиннику. Каждый вновь осваиваемый под застройку участок добавлялся как новый отре­зок вдоль линии застройки; глубина участка отмерялась поперек улицы и именовалась поперечником. Таким образом, каждый жи­тель получал отведенный ему земельный участок (двор), на кото­ром размещались все необходимые для жизни постройки: жилые, хозяйственные (иногда торговые лавочки и мелкие производствен­ные помещения). Часть двора обязательно составляли огород и сад, поскольку горожане прошлого были еще во многом сельскохо­зяйственными производителями. Двор — первичная структурная

единица жилого посада.

Эта система планировки, возникавшая как следствие исход­ной разбивки участков посадских дворов по длиннику и попере­чнику, называется порядковой, т.е. по порядку. Порядковую систе­му развивали многие старые города, преимущественно северной зоны Руси: Романов, Вологда, Каргополь, Устюжна и другие, почти не подверженные военным опасностям; ее можно встре­тить как в небольших городах (Сызрани, Саранске, Инсаре), так и во многих более крупных (Тамбов, Пенза, Белгород, Воронеж, Тула, Харьков, Тюмень, Тобольск).

Однако многие старые города в XVI—XV11 вв., переходя от порядковой системы планировки в следующую стадию, развива­ли веерную систему, и в них новые посады снаружи кремля полу­чали четкий веерный планировочный рисунок.

На третьей стадии планировочного развития в нескольких круп­ных городах, таких как Москва, Углич, Суздаль, Нижний Новго­род, Псков возникала ветвистая система, при которой город «вы­стреливал» в окружающее пространство какую-то одну или не­сколько наиболее длинных и развитых ветвей, состоящих из длин­ной продольной улицы и впадающих в нее под разными углами поперечных переулков. Причем ветви могли отходить как от ста­рого центра, как в Москве, так и от вновь возникшего значимого функционального узла на периферии города. Примером такого


образования может служить Углич, где одна из ветвей выросла из Московских ворот в наружной посадской стене города, а другая имела своим началом мост через Каменный ручей.

На всех этапах сохранялась органическая связь планировки рус­ских городов со вмещающим ландшафтом: крепости продолжают использовать естественные преграды и препятствия, сохраняя на­сыпные валы, рвы, овраги; улицы трассируются, изгибаясь плав­но или круто, повторяя своими изгибами линии местных водо­разделов, уступы террас. Порядковое наращивание посадов по-прежнему вписывалось в элементарные водосборные ячейки: кра­сные линии застройки вытягивались вдоль гребней склонов, в ме­стах водостоков дворы «расступались».

Начиная с этого времени можно говорить и об эстетике рус­ских городов. Сегодня трудно уже судить о том, насколько стро­ители старых городов руководствовались соображениями красоты и насколько эти соображения отвечали требованиям целесообраз­ности. Однако очень похоже, что разрывы в линиях улиц часто оставлялись с таким расчетом, чтобы в образовавшийся «прозор» можно было видеть красивый участок противоположного берега реки или храм на холме, опушку далекого леса. Во всяком случае считается, что планировка древнерусских городов, особенно при веерной и ветвистой системах, способствовала раскрытию живо­писных панорам.

Ткань городской застройки в XVI —XVII вв. начинает заметно дифференцироваться, т.е. различаться соответственно знатности и состоятельности обитателей, а также функционально — по на­значению. Если ранее жилые постройки в слободах подавляющем в большинстве своем были деревянными, а в их основе лежала простая рубленая клеть, то начиная с этого времени происходит постепенное увеличение числа каменных построек. Каменные жилые палаты повторяют схему деревянного жилого дома: чаще всего они разделяются сенями на две равные половины. Богатые беломестные дворы, включенные в ансамбли посадских улиц, безусловно, влияли на их композиционный строй внесением иного масштаба построек, более крупного ритма, выразительностью и богатством форм верхних жилых этажей главного дома.

Но появляются и принципиально новые конструктивные типы зданий и построек, возникают явственные различия между част­ной и государственной архитектурой. Одновременно возводится большое число культовых сооружений, что приводит к появле­нию новых архитектурных форм. Вообще строительство из камня и кирпича производит настоящие перемены во внешнем облике города за счет расширения палитры в наружных покрасках цер­ковных, гражданских и жилых построек.

Так, из сочетания главных культовых построек и башен город­ских стен формируется силуэт древнерусских городов.


 


В старых русских городах функциональные зоны появлялись вследствие разделения территории города естественным граница­ми (реки, водоразделы) транспортной сетью (улицы, социальные границы), а также в результате дифференциации посадов.

К концу XVIII в. сложилась основная композиционная струк­тура русских городов. Свойственная всем городам независимо от их величины принципиальная общность композиционной струк­туры позволяет предложить единую классификацию комплексов (ансамблей) и сооружений по их роли в градостроительной струк­туре:

• узлы и границы городской структуры — сооружения и их ком­
плексы, формирующие композицию города и стратегических под­
ступов к нему;

• ансамбли жилого посада — целостные архитектурные комп­
лексы, образующие жилую застройку города;

• пригородные ансамбли — архитектурно организованные ком­
плексы ближайших поселений пригородов, связанные функцио­
нально и композиционно с самим городом.

К узлам и границам городской структуры относятся:

• ансамбли, формирующие композицию города в границах стен
(административный и религиозный центр города, главный торг,
крепостные стены с примыкающими к ним открытыми простран­
ствами и системой узловых площадей у воротных башен, укреп­
ленные монастыри);

• стратегические укрепления в слободах за городскими стенами
(в основном это укрепленные монастыри, выполняющие также
роль крепостей — сторож);

• дозорные сооружения и ориентиры на путях, подходящих к
городу (они подразделяются на дозоры и ориентиры долин рек и
сухопутных дорог).

К ансамблям жилого посада относятся:

• ансамбли улиц, которые подразделяются по виду улиц на
ансамбли главных веерно-ветвистых улиц, ведущих от окраин го­
рода к центру, и ансамбли периферийных улиц — связок;

• ансамбли кварталов, переулков, посадских предхрамовых пло­
щадей (микроансамбли).

К пригородным ансамблям относятся:

• ансамбли загородных дворцовых слобод и усадеб;

• центры композиций пригородных сел и деревень.

В городах, имеющих ярко выраженные природные рубежи (ов­раги, долины рек и ручьев), членящие городскую территорию, возникают самостоятельные системы уличных ансамблей в каж­дой из обособленных зон города. Целостные функционально и композиционно связанные системы образуют стратегические ук­репления на подступах к городу, дозорные путевые сооружения на сухопутных дорогах и по берегам рек.427



9.1.3. Регулярная планировка и новые тенденции в градостроительстве

Во второй половине XVIII в. города в России переживают эпо­ху переустройства и перепланировки. Старые, «кривые» улочки с домами, стоящими в глубине участка, спрятанными за полисад-никами и хозяйственными постройками постепенно уходят в про­шлое. Возникает мода на прямые и параллельные улицы, на кото­рых дома ставились не в глубине участка, как раньше, а выходили на «красную линию» — воображаемую ось, вдоль которой выстра­ивались фасады зданий. Собственно идеи регулирования жилой застройки для создания «правильных» гражданских кварталов за­рождаются еще в конце XVII в., однако масштабная работа по преобразованию русских городов падает на период 1760—1790 гг., именно в это время сотни губернских и уездных центров, крепо­стей, портов и промышленных поселений получили новую пла­нировку.

При проектировании поселений предполагалось обязательное соблюдение «регулярства». Под ним в «Комиссии о каменном стро­ении» подразумевали ряд требований: «... чтобы улицы были ши­роки и прямы, площади большие, публичные здания на способ­ных местах..., все дома, в одной улице стоящие, строить надле­жит на всю улицу с обеих сторон, до самого пересечения другой улицы, одною сплошною фасадою...». Так в русских городах по­явились красные линии, т.е. линии, вдоль которых выстраивались фасады всех зданий и сооружений улицы.

В отношении каждого города архитекторы Комиссии опреде­ляли общую форму поселения — начертание его границ, стремясь при этом сделать поселение возможно более компактным и гео­метрически правильным. Поскольку во всех случаях поселения должны были ограничиваться прямыми линиями, расходящиеся к окраинам сектора застройки «подрезались», в результате чаще всего исторически сложившиеся города получали форму много­гранников (Владимир, Тула, Вышний Волочек и др.).

Там, где порядковая посадская система занимала значитель­ную площадь, ее разбивали в виде геометрической фигуры, обык­новенно прямоугольника или квадрата (Кашин, Боровск, Вытег-ра, Юхнов и др.). Зачастую такие фигуры «обрезались» берегом реки (Новоржев, Валдай и др.).

Новую планировочную структуру во многих городах компози­ционно привязывали к древним сооружениям исторического цен­тра: кремлю, собору, храмовому комплексу, монастырю. Так было сделано, например, в проектах Казани, Твери, Ярославля, Кост­ромы, Хлынова, Ростова Великого. Однако прихотливая живо­писность уличной сети древнерусских городов, ее связь с пласти­кой рельефа и гидрографией далеко не всегда устраивала сторон-


ников регулярного принципа. Улицы трассировались по-новому — выпрямлялись, перекрестки сводились под прямыми углами. Об­щий рисунок планировки неузнаваемо менялся; исчезали целые фрагменты посада; архитекторы действовали без пощады и сожа­ления, расчищая место под новые площади, ансамбли админист­ративных зданий, производственные территории.

Принцип регулярности предполагал расчленение территории на определенные, четко ограниченные элементы прямолинейных очертаний: кварталы, сгруппировавшиеся вдоль улиц, площади, бульвары, специально выделенные пространства для крупных зда­ний или их комплексов. Обязательным стало установление сопод­чинения этих частей в последовательности от центра к периферии. Планировщики попытались создать и определенное соотношение элементов уличной сети: улицы, расчленявшие кварталы, райо­ны и другие части города, делались различной ширины; выделя­лись главные магистрали, обычно служившие осями новой ком­позиции.

Создатели регулярных планов, как правило, использовали шаб­лоны, основанные на прямолинейно-прямоугольной планиров­ке, радиально-лучевой планировке либо на сочетании той и дру­гой, поскольку в некоторых городах было достаточно трудно сле­довать одному какому-либо приему (рис. 9.2). Тогда возникали ве­ерные системы, сходящиеся не к одному, а к двум или более городским центрам; на периферии веерных систем складывались прямоугольные участки линейной планировки. Отнюдь не всегда учитывались в должной степени природные особенности и старая планировка, порой проектировщики вовсе не считались с реаль­ностью существующих улиц; в исторически сложившихся городах это привело к тому, что многие проекты не были осуществлены.

Безусловно, в новой практике были реализованы и каноны живописности города: особое значение приобретало создание ви­довых точек, которые раскрывали наиболее выигрышные панора­мы поселения. Эти панорамы с фотографической точностью вы­рисовывали позднее первые пейзажисты русской художественной школы. В итоге по замыслу реформаторов поселения должны были представлять собой регулярное, целостное, художественно орга­низованное пространственное единство, созданное намеренно.

9.2. Кризис городского ландшафта: изменение городской среды в XIX —XX вв.

Столкновение (не во всем удачное) идей регулярной плани­ровки с природой российских городов не могло не привести к формированию собственного стиля русского градостроительства, который в полной мере проявился в XIX в. в эпоху так называемо-


го позднего классицизма. Утвердившиеся регулярные прямоуголь­ные планировочные сетки постепенно адаптировали, приспосаб­ливая их к фактуре городов. Архитекторы научились лучше пони­мать пластику рельефа: территорию города делили на части, впи­санные в ту или иную крупную форму (пойма, терраса, склон до­лины, водораздел, сводовая и склоновые части холма и т.д.). В каж­дой из этих частей прямоугольные сетки улиц нарезались уже не­случайно и не по прихоти планировщика, а в соответствии с эк­спозицией и крутизной склона, при этом учитывалось речные излучины и очертания берегов, уступы плато и бровки коренных склонов, конфигурация привершинных поверхностей, препятствия вроде оврагов и другие обстоятельства. Неуклонность линейной перспективы перестала быть довлеющим фактором: для соедине­ния различных элементов городской ткани выстраивались улицы самой различной, но целесообразной формы: кольцевые, лома­ные, прямые. Значимые детали природного ландшафта: русла рек, гребни местных водоразделов стали играть роль планировочных осей и притягательных мест, «силовых линий» городского поля. Появились сетки улиц, выстроенные вдоль набережной, или буль­вары, сбегавшие с вершины холмов, или площади, выстроенные на ступенчатых уступах рельефа.

Возникло и укрепилось понимание важности открытого про­странства, так как стало ясно, что созерцание значительных ар­хитектурных сооружений требует не скученности, а, напротив, раскрытое™ на ближайшее окружение. Сформировались ансамб­ли из площадей, административных или культовых сооружений, развернутые на «пейзаж». Даже на городских окраинах вокруг при­ходских церквей иногда делались дополнительные торговые пло­щади.

Классицизм удивительным образом вписался в контекст рус­ской природы и в ткань русского города. Именно в эту эпоху офор­мился облик провинциального русского города с его «присутствен­ными местами»: белоколонными административными зданиями, купеческими особняками улиц, палисадниками с цветочными клумбами и садами возле мещанских домиков.

Жилые кварталы старых русских городов формировались как закрытые ячейки с фасадами домов по красным линиями, высо­кими заборами и редкими арочными проездами, во внутреннее пространство. Эта особенность планировки сохранялась чрезвы­чайно долго — в Ярославле и Костроме, Владимире и Иванове, Твери и Вологде такие кварталы в центральной исторической ча­сти уцелели вплоть до конца XX в. Для нас она важна еще и тем, что такая планировка создавала уютную, соразмерную ритму ежед­невной обыденности среду, городскую и в то же время чрезвы­чайно патриархальную, которая служила фоном для хорошо из­вестных сюжетов Островского, а чуть позднее Чехова.


Стены домов и высокие заборы служили как бы оболочкой этой среды, обеспечивая неспешность и; приватность, закрытость и медлительность, мягкость и традиционность обывательской жизни. Многочисленные постройки, дровяные склады, сараи и амбары, палисадники и беседки наполняли внутреннее простран­ство квартала. Ввиду тесноты и скученности строений пожары были злым роком города, поэтому во второй половине XIX в. появилась и утвердилась традиция крестообразного членения внутреннего пространства кварталов так называемыми брандмайерными, т.е. противопожарными, кирпичными стенами, которые достигали, например в центре старых городов высоты 3 —4 м и действитель­но помогали изолировать очаг возгорания, не позволяя пожару перекинуться на соседние дома.

Неслучайно и сам термин «городская среда» (ныне широко используемый и даже несколько заштампованный архитекторами) впервые возник именно во второй половине XIX в. Ученые люди той эпохи (например, И. Е. Забелин) трактовали его как выражение нераз­рывной взаимосвязи архитектуры и жизненных процессов.

XX в. ознаменовался уже иными тенденциями. Развернувшееся промышленное строительство, активное возведение казенных, культурных и общественных зданий, а также появление много­этажных, т.е. выше двух —четырех этажей, домов в очередной раз до неузнаваемости изменили облик русских городов.

Новый тип городской застройки в виде многоэтажного жилого дома внес значительные изменения в пространственную структу­ру улиц. Улица превратилась в сплошной коридор, прерываемый лишь поперечными переулками и улицами.

Появляются новые типы зданий, такие как банки, пассажи, гостиницы. К массовому типу застройки добавляются больницы, богадельни, земские школы, городские училища, железнодорож­ные здания в маленьких городах.

Города, расположенные вдоль железных дорог, испытали на себе влияние этого нового типа транспорта, поскольку железно­дорожные пути породили линейные элементы планировки вместе с зонами отчуждения. Привокзальная площадь становится при, вычным элементом планировки города, также как и магистраль­ная улица, связывающая эту площадь и вокзал. Точно также ак­тивное развитие судоходства (как пассажирского, так и грузово­го) вызвало развитие по особому сценарию прибрежных террито­рий — здесь появляются причалы, речные порты, склады, стро­ятся верфи, устраиваются затоны.

Большое влияние на гражданскую и промышленную архитек­туру оказывает в это время стиль «модерн». К началу XX в. сложил­ся основной фонд застройки городов, представляющий собой смешение зданий различных эпох и стилей, при количественном преобладании застройки второй половины XIX в.


Нарисованная нами идиллическая картина может создать лож­ное впечатления о том, что все проблемы экологии городского ландшафта возникли совсем недавно, и это будет ошибкой. На самом деле буквально с самого начала своего формирования го­рода просто были «напичканы» экологическими проблемами, хотя долгое время эти проблемы воспринимались как недостаточная обустроенность городов.

Начавшийся бурный рост промышленности привел к вовлече­нию в хозяйственную деятельность огромных масс ископаемых сырьевых ресурсов. Если до конца XIX в. города использовали по­чти исключительно возобновляемую часть ресурсов (древесину, сельскохозяйственное сырье, торф, гидроресуры и лишь в неболь­шой части металлосодержащие руды), то с этого времени город стал мощным фактором, вносящим ничем не компенсируемый дисбаланс в природные биогеохимические процессы, в экологи­ческий круговорот вещества и энергии. Кроме того, природные системы и, прежде всего, биоценозы стали получать из окружа­ющей среды, загрязненной промышленными отходами, громад­ное количество элементов и соединений минерального и органи­ческого происхождения. Эти последние, попадая различными пу­тями в организм человека, вызывали различные заболевания, ко­торые далеко на сразу обнаружили свою связь с загрязнением ок­ружающей среды. В середине XIX в. в провинциальных городах Рос­сии впервые отмечаются экологически обусловленные случаи за­болевания населения (например, свинцовые отравления).

Следующий этап экологической истории городов (совпавший с урбанизацией, начавшейся приблизительно в 1930-х годах и про­должающейся до настоящего времени), характеризуется резким увеличением численности населения, неконтролируемым «распол­занием» городских земель, постепенно поглотивших сотни и ты­сячи исторических поселений. В эту эпоху города России стано­вится индустриальными центрами с развитыми отраслями маши­ностроительной, химической, нефтеперерабатывающей, лако­красочной, легкой промышленности, всеми видами современно­го транспорта.

В довоенные годы застройка городов велась в основном на тер­риториях пригорода, преимущественно в виде рабочих поселков. В соответствии с появляющимися в 1930— 1950-х годах генераль­ными планами наиболее значительных городов начинают осва­иваться новые жилые массивы. Начало крупномасштабного жилищ-но-гражданского строительства советского периода развития горо­дов относится к концу 1950-х — началу 1960-х годов; именно тогда происходило формирование основных промышленных зон наших городов, а также новых селитебных районов и жилых массивов.

Ландшафтная структура городов во многом зависит от сложив­шегося пространственного сочетания различных функциональных


зон. Под функциональными зонами понимают участки городской территории, выполняющие однородные функции. Среди после­дних принято выделять следующие функции:

• селитебную функцию — размещение жилых зданий;

• производственную функцию — размещение производств са­
мого разного профиля;

• транспортную функцию — дороги и трассы различных видов
транспорта;

• коммунально-складскую — размещение предприятий инфра­
структуры, складирование и хранение;

• рекреационную функцию — размещение мест отдыха и рек­
реации населения.

Характерной особенностью городов России, во многом опре­делившей современную экологическую ситуацию, является то обстоятельство, что промышленные предприятия середины и вто­рой половины XX в. возводились в непосредственной близости от районов жилой застройки. Непосредственное соседство селитеб­ной и промышленной зон обусловило нынешнюю остроту многих экологических и градостроительных проблем. Вообще опыт после­дних лет показал, что в основе многих проблем городского ланд­шафта лежит одна и та же общая причина: неэффективное ис­пользование территории города, вызванное чрезмерно разросши­мися промышленными предприятиями и коммунально-складски­ми объектами, расположение которых во многих случаях затруд­няет организацию структурных планировочных связей. Отсюда и ощутимые недостатки в системе озеленения, и невыгодная транс­портная схема, и отсутствие целостной рекреационной зоны, и наличие в пределах городской черты обширных территорий, за­нятых промышленными бедлендами, нерекультивированными объектами и пустырями.

Таким образом, ускоренное территориальное развитие горо­дов не стало однозначным благом и вызвало к жизни целый ряд экологических проблем, среди которых важнейшими на сегодняш­ний день являются следующие:

• дестабилизация геологической среды и частое вторжение в
ландшафт в связи с ремонтом старых и прокладкой новых инже­
нерных сетей;

• недоучет исторической топографии и гидрологии территории,
что приводит к развитию неблагоприятных экзогенно-динамиче-
ских процессов: подтоплению, плоскостному смыву и эрозии, суф-
фозионно-карстовым явлениям, угрожающим разрушению отдель­
ным элементам городского ландшафта;

• значительное увеличение транспортных потоков, заставив­
шее работать на пределе возможностей городскую уличную сеть
и усиливающее техногенный пресс и нагрузку на зеленые на­
саждения;


 

• застройка зеленого «частного сектора» и освоение городских
пустырей в межмагистральных клиньях;

• загрязнение городского воздушного бассейна и усиление вслед­
ствие этого геохимического пресса на почвы и растительность в

ландшафте;

• утрата важнейших элементов природного комплекса города, в
особенности ландшафтов, обойденных при первичном освоении и
застройке — пойм крупных рек и долин малых рек, небольших
луговин и самосевных насаждений, фрагментов городских лесов;

• деградация и старение системы зеленых насаждений и не-
сформированность рекреационной системы в целом.

9.3. Изменение компонентов городского ландшафта

9.3.1. Трансформация морфолитогенной основы урбанизированных территорий

Краткий экскурс в историю городов помог нам убедиться в том, что горожане изменяли рельеф территории, на которой они создавали поселение. Первоначальный характер рельефа опреде­лялся положением старых городищ на речных террасах или мысах коренного берега, холмах или сводах возвышенностей, равнин­ной слабоволнистой поверхности или плато.

Строители городов в лесной зоне России вырубали леса и со­здавали искусственные формы рельефа — городские валы и рвы с водой вокруг кремля. Так как жители городского посада продол­жали активно заниматься земледелием, окрестные территории подвергались распашке, и лишь позднее по мере роста города выровненные в ходе векового использования в качестве выпасов, огородов и сенокосов участки поступали под застройку. Рельеф выравнивался для строительных целей, срывались отдельные гри­вы и бугры, заполнялись грунтом овраги (следствие размыва рас­паханных земель), русла мелких речек, заодно засыпались утра­тившие фортификационное значение крепостные рвы.


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-03-22; Просмотров: 2130; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.069 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь