Система буквенных значков для обозначения фенофаз

Вегетация до цветения.................................................... Вег.

Бутонизация у трав, колошение

осок и злаков................................................................... Бут., клшн.

Начало цветения и спороношения.................................. Зацв., сп.

Полное цветение и спороношение.................................. Цв., сп.

Отцветание и конец спороношения................................ Отцв., кс.

Созревание семян (плодов) и спор................................. Пл., сп.

Семена, плоды, а также поры

высыпаются (опадают).................................................... Осып.

Вегетация после цветения

и спороношение (вторичная вегетация)......................... Вт. вег.

7. Характер размещения растений. Часто можно наблюдать, что в тра­
востое тот или иной вид распространен неравномерно — куртинами,
группами, пятнами, одиночно.

8. Аспект — внешний вид растительного лугового сообщества — свой­
ство, которое постоянно меняется в связи с цветением и созреванием
трав, злаков и осок. Поэтому при описании луга важно определить рас­
тения, создающие аспект, и дать правильные цветовые характеристики,
например: «желтый, вызванный цветением лютика едкого» (можно потре­
нироваться на импрессионистах — они были большие мастера по пере­
даче аспектов).

9. Использование луга и замеченные нарушения. Луга в пределах лес­
ной зоны всегда так или иначе находятся в использовании — в против­
ном случае они зарастают. Сенокошение ведет к неоднократному за се­
зон отчуждению массы зеленых частей растений. Выпас оказывает еще
более серьезное воздействие, приводя иногда к полной смене ассоци­
аций. Описание экологического состояния луга под влиянием хозяйствен­
ной или рекреационной (туристско-рекреационной деятельности челове­
ка) — особая задача и мы к ней вернемся, но позднее.

10. Название лугового сообщества дается также по доминантам —
преобладающим видам, при этом доминант с наибольшим обилием ста­
вится на последнее место, доминант, имеющий второе по величине оби-

лие, — ^на предпоследнее и т.д. Например, луговое сообщество с доми­нантами: щучкой дернистой, лютиком ползучим и осокой заячьей с явным преобладанием щучки — может быть названо осоково-лютиково-щучко-_вым. Однако для ландшафтоведа важнее установить тип луга по преоб­ладанию той или иной ботанической группы. Здесь используется такой

же порядок:

• разнотравно-злаковый (разнотравье на фоне злаков);

• злаково-разнотравный (наоборот);

• бобово-разнотравно-злаковый (преобладают злаки, поменьше раз­
нотравья, встречаются бобовые).

11. Экологические ряды луговых сообществ наблюдать не менее ин­тересно чем, сообществ лесных. Для этого нужно заложить профиль по поверхности хорошо «скульптурированной» поймы с выраженными гри­вами и межгривными понижениями. Можно взять в качестве пробных пло­щадок следующие точки:

• сухая вершина гривы на легких супесях (злаково-разнотравный луг);

• склон гривы с утяжеленными супесями (нормально увлажненный

разнотравной злаковый луг);

• подножье склона гривы на переходе в межгривное понижение на
аллювиальном суглинке (бобово-влажнотравно-злаковый луг);

• дно гривы с заиленными суглинками (осоково-влажнотравный луг).

7.5. Культурный ландшафт русской поземельной

общины

7.5.1. Фрагменты культурного ландшафта в составе общинных земель

Культурный ландшафт на огромных пространствах России за­давался ритмом и смыслом хозяйственной жизни сельской общи­ны. Община — название особого крестьянского социума, офор­мившегося в сельской России, имеющего очень давнюю историю. С XIII в. христианское население русских земель начинают назы­вать крестьянами, позднее это название закрепляется за незнат­ными сельскими людьми. Свободные землепашцы, осваивавшие пространства Русской равнины, владели участками пашни, сено­косов и выпасов на правах первоначального освоения, затем по мере заселения земля распределялась между членами рода. Посте­пенно с утратой родственной связи люди объединялись по про­стейшему принципу соседства и составляли территориальную об­щину — вервь.

Крестьянское землевладение и землепользование в XIV—XVI вв. было представлено в основном участками свободных (незакрепо-щенных) крестьян. Такие земли назывались черными в отличие от белых (феодальных) земель — вотчин и поместий, а сами кресть­яне именовались черносошными, поскольку они, полностью рас-

поряжаясь своими землями, выплачивали феодалу посошную по­дать. Позднее, в XVIII в., черносошные крестьяне стали назы­ваться государственными.

Часть крестьянских земель находилась во владении отдельной семьи, но основная их площадь — в пользовании крестьянской общины. Каждая крестьянская семья (взрослый работоспособный мужчина и женщина), наделенная земельным участком, состав­ляло тягло, которое, в свою очередь, входило в состав более об­ширного семейного союза — двора. Как правило, во двор входили два и более тягл, но были и однотягловые дворы, которые состав­ляли обычно молодые брачные пары. До середины XIX в. тягло было и единицей рабочей силы, и мерой крестьянского земель­ного надела, и податной единицей взимания натуральной и де­нежной повинности.

В крестьянской общине существовала скидка и накидка тягл, т. е. наделение возникающих тягл упразднившимися или вновь об­разуемыми тягловыми участками — такая операция называлась частным переделом и производилась в случае утраты работника или возникновения новой брачной пары. Общий передел кресть­янских земель предполагал изменение величины и состава тягло­вых участков. Крестьянская община управлялась «миром», т.е. все­ми жителями, входившими в ее состав; мир самостоятельно ре­шал вопросы скидки и накидки тягл, общего передала, распреде­ления податей и сборов, а также разрешал внутренние споры.

Впервые сколько-нибудь систематические материалы по сель­ским общинам были собраны двумя «учеными обществами»: Им­ператорским Вольным экономическим и Русским географическим, которые в 1870-е годы разослали в разные губернии специали­стов, получивших задачу объективного исследования жизни сель­ской поземельной общины в связи с отменой крепостного права и освобождением крестьян. Материалы собирались по стандарт­ному, весьма скрупулезному плану, включавшему в себя описа­тельную часть и опросники (составлены Е.И.Якушкиным), в ре­зультате были получены бесценные характеристики жизни сельс­кой общины в различных по природным и социальным условиям регионах пореформенной России. С особым блеском справились со своей задачей П.П.Семенов, П.А.Соколовский, А.В.Полов­цев и другие географы и экономисты.

К середине XVIII в. села, сельца и деревни начинают объеди­няться в своеобразные территориально-административные общ­ности — волости. Территория волости, как правило, была одно­родна в хозяйственном и природном отношении и тяготела к круп­ного торговому селу. Роль естественных границ между волостями играли реки, крупные болотные или лесные массивы. Средняя по размерам волость имела площадь 10—15 тыс. десятин. Внутреннее пространство волости было ограничено, и расширение пашни 328

могло быть осуществлено только за счет лесов, расположенных между селениями.

Общины различались по размерам: сельская община могла со­стоять из одного селения или нескольких. В некоторых общинах, состоявших из нескольких селений, можно было выделить одно главное и несколько выселившихся из него «поселков» (почин­ков, выселков, двориков), в других были объединены поселения равноценные по людности и времени возникновения.

Зачастую общинная земля принадлежала всей волости. Так, Ни-коло-Кормская волость Ярославской губернии охватывала 90 селе­ний, составлявших общину. По всей видимости, подобная ситуа­ция складывалась в тех местах, где казенные крестьяне жили (до реформы 1861 г.) целыми волостями и составляли поземельные общины, никогда не переделявшие земель между отдельными се­лами и деревнями.

В состав принадлежащей общине земли входили различные виды угодий, в пределах которых осуществлялись те или иные виды сельскохозяйственных работ, что, по сути, и определяло направ­ление антропогенной трансформации ландшафта в том или ином месте освоенных территорий. Эти угодья можно подразделить на две группы, первая составляла усадебные земли (т.е. селитьбу), вторая — собственно сельскохозяйственные земли.

К усадебным землям относились:

• дворовые места, т. е. земля под домом и ближайшими хозяй­
ственными постройками;

• огуменники, или гуменный двор, — место, где находилось гум­
но — сарай для сжатого хлеба, и обыкновенно соседствовавшая с
ним площадка для молотьбы — ток, и овин (рига) — строение для
сушки хлеба в снопах;

• огороды, овощники — отдельные и обычно огороженные участ­
ки, обработанные под подсадку овощей (зелени, капусты, свек­
лы «с ботвой», репы, моркови, картофеля, лука);

• сады — участки земли, засаженные плодовыми деревьями и
ягодными кустами;

• коноплянники — обычно участки лучшей и удобриваемой зем­
ли «на задах» между двором и гумном, на которых высаживали
коноплю — растение из семейства тутовых, из стеблей которого
изготовляли пеньку, а из семян добывали масло (конопляное);

• капустники — капустные огороды (часто выделялись отдель­
но от прочих огородных культур);

• хмельники — место в огороде, где разводили хмель.
Усадебные земли огораживались только частично, и городьба

возводилась «кругом огородной части усадебной оседлости», здесь же для спуска сезонных излишков влаги прокапывались дренаж­ная канава, грунт из которой отсыпался в параллельный вал. На валу крестьяне часто высаживали ветлы, по прошествии вре-

мени эти деревья разрастались и превращались в мощные «соли­теры» с живописными кронами, составляющие непременный эле­мент пейзажа русской сельской местности. К хозяйственным землям относились:

• выпуски — скотный выгон или пастбище для общественного
стада;

• выгоны — пастбище или место сбора для скота, откуда его
погонят на дальнее пастбище по прогону,

• телятники — выгон для телят «под деревней», т.е. находя­
щийся в непосредственной близости от селитьбы;

• пахотные поля — основной тип сельскохозяйственных угодий;
поля были невелики и делились на многие части «по достоин­
ству» земли, т. е. по плодородию, удалению от села, удобству, кру­
тизне склона и другим обстоятельствам, достаточно тонко разли­
чаемым хозяевами;

• сенокосы — угодья, на которых заготавливалось сено;

• леса — в общинных лесах велась заготовка дров на различные
нужды, по полянам выкашивалось сено, по недостатку пастбищ
здесь часто пасли скот.

К миру сельской общины относились также и земли, несущие промысловые функции: рыбные ловли, охотничьи места и пути-ки (тропы).

Картина землепользования и общая мозаика культурных ланд­шафтов складывалась на протяжении столетий и обладала извест­ной устойчивостью. Даже на российском Севере в пределах таеж­ной зоны все поземельные общины волостей образовались весьма давно. Е.И.Якушкин [50] отмечает, что «впервые по сохранившимся преданиям местности в верховьях рек были заселены еще в XVI в., когда были выселены дети боярские и дворяне со своими людьми и им жалованы были земли, в то время еще незанятые и заросшие дремучими лесами. В некоторых волостях часть села и доныне еще носит название Городка и в ней сохранились дворянские и одно­дворческие фамилии, происходящие от детей боярских, выселен­ных сюда для защиты местности. Первые селения возникли веро­ятно в конце XVI — начале XVII в., некоторые в начале XVIII в. как выселки из тех прежних и самое позднее — около 1840 г. для заселения пустоши, образовавшейся вследствие специального межевания. Разделение в селениях на общества происходило вслед­ствие разделов между сонаследниками имений, причем раздель­ная линия могла проходить по улицам села так, что одна сторона могла входить в состав одной общины, а другая — в состав дру­гой».

1861 г. стал стартовым для практически повсеместного переде­ла земли в связи с отменой крепостного права. На протяжении многих десятилетий до этого срока вся картина землепользования определялась характером взаимоотношений между крестьянами 330

общины и помещиком. Беспристрастное исследование этого воп­роса (вне «краеугольных» положений о классовой борьбе) свиде­тельствует о том, что взаимоотношения эти бывали разнообразны не только в различных регионах России, но даже и соседних воло­стях.

Двести лет — с середины XVII до середины XIX в. — огромные пространства обрабатываемых земель находились во владении по­мещиков.

До начала XVIII в. формально различались: вотчина — безу­словное наследственное отчуждаемое владение и поместье — вре­менное условное держание, дававшееся царем дворянину на ус­ловиях службы и на срок службы. Однако фактически во второй половине XVII в. поместье также превратилось в наследственное постоянное держание, а указ о единонаследии 1714 г. формально уравнял вотчины и поместья. С тех пор дворянское земельное вла­дение называется поместьем, имением, вотчиной. До 1861 г. под имением подразумевалась земля, населенная крепостными кресть­янами, в дальнейшем же — любое земельное некрестьянское вла­дение независимо от принадлежности.

Имение включало в себя усадьбу, деревню или несколько де­ревень с крепостными, крестьянами, поля, выделявшиеся вла­дельцем для обеспечения жизни крестьян, а также сенокосы, вы­гоны для скота, леса и неудобные для хозяйствования земли. В имении могли быть также водоем (река, пруд, озеро или сажал­ка), мельница с крупорушкой, рыбные ловли, охотничьи угодья,

церковь.

Различались барщинные имения в которых была барская запаш­ка, и оброчные имения, в которых барской запашки не было и вся полевая земля была в пользовании крестьян.

Барщина как форма феодальной повинности крестьянства, включавшая в себя полевые и другие хозяйственные работы (руб­ка леса, перевозка грузов и т.п.) на помещика, была преимуще­ственно распространена в черноземных губерниях с развитым зем­леделием. В XVIII в. в отдельных хозяйствах достигала в страду шесть дней в неделю, затем формально была ограничена тремя днями, но фактически помещики обходили не четко сформулированный указ, например увеличивали количество барщинных дней в стра­ду, компенсируя их зимой. Производительность труда на барщине была примерно в полтора раза ниже, чем на крестьянских полях. После отмены крепостного права в 1861 г. барщина временнообя­занных крестьян была резко сокращена и строго регламентирова­на, могла заменяться по требованию крестьян оброком, что бы­стро привело к ее исчезновению.

Беспристрастный исследователь П.П.Семенов отмечал, что из общин, находившихся на барщине, «некоторые выделялись про­должительностью почти полувековой патриархальной образцовой

заботливостью помещицы о благосостоянии своих крестьян, вслед­ствие чего они принадлежали потом к числу наиболее зажито­чных в волости. Применение барщины и вообще крепостного пра­ва ко всем остальным общинам отличалось большею или мень­шею суровостью смотря по личным свойствам владельцев, а еще больше — часто сменявшихся управляющих их имениями, но во­обще нельзя сказать, чтобы крестьяне этих общин были очень зажиточны» [41].

Оброком называли форму феодальной повинности крестьян, которая могла быть натуральной (в виде сдачи владельцу в опре­деленном размере хлеба, льна и других продуктов) или денежной (в виде уплаты определенной суммы), а также смешанной, когда выплачивалась небольшая сумма денег и сдавалось некоторое ко­личество продуктов. Натуральный (продуктовый) оброк был от­менен Положениями 19 февраля 1861 г., денежный сохранялся для временно-обязанных крестьян до 1883 г.

Сенокосы, особенно луга, нередко были в совместном пользо­вании помещика и крестьян, а укос делился. Даже в барщинных имениях, т.е. при наличии барской запашки крестьяне обычно пользовались правом выпаса скота на барских полях после уборки хлеба, получения дров и строевого материала, сбора ягод и гри­бов (кроме заповедных лесов), ловли рыбы. Но бывали помещи­ки, которые не пускали своих же крестьян в свои угодья или бра­ли с них за это деньги; правда, такая практика обычно вызывала неодобрение соседей.

Захватного права (т. е. права на землю первоселенцев, подняв­ших целину) в России не было уже с середины XVIII в. Так как все залежные земли и пустоши принадлежали помещикам, кре­постные общины пользовались только отводимыми им наделами, за основание отвода принималось до 1861 г. во всех общинах тягло. Обычный тягловый надел до середины XIX в. составлял 2 сороко­вые десятины или 2 и 2/3 десятин казенной меры (около 2, 9 га), но тягловый надел никогда не находился на одном сплошном участке в каждом поле, а был разбит на несколько отдаленных друг от друга полос.

По мере увеличения числа тягол вновь возникающим тяглам отводились новые тягловые наделы из общего запаса свободных помещичьих земель, если таковые имелись, в таком случае раз­множение тягол поощрялось помещиком, который с увеличени­ем числа тягловых наделов увеличивал и свою запашку, в боль­шей части случаев равнявшуюся по пространству крестьянской запашке. Когда же эта система достигала своего предела, т. е. исто­щались свободные запасы владельческих залежей и пустошей и не представлялось более возможным делать расчистки лесных зарос­лей, тогда «помещик полагал обыкновенно предел умножению подлежащих наделу тягол, что достигалось боле поздним образо-332

ванием тягла, т.е. более поздними браками подростков, ранним снятием тягол со стариков, еще способных к работе, отпуском наиболее зажиточных семей на волю путем выкупа, отправкою некоторых семей на отхожие оброки, дозволением зажиточным крестьянами покупать на имя помещика собственные земли, при­чем тягло с этих семей снималось, т.е. надельная земля отбира­лась и они переводились на оброк» [41]. Тот же результат дости­гался снятием тягл и переводом на оброк крестьян, занимающих­ся какими-либо прибыльным для них промыслом — продажей избытка крепостных семей на своз или выселением их на соб­ственные пустопорожние земли в другие губернии, а в небольших имениях иногда и лишением всех крестьян их наделов и обраще­нием их в батрачество, причем крестьянские запашки присоеди­нялись к господскими.

В многих имениях число тягол держалось постоянным и для этой цели тягла налагались на возникающие пары, только когда смерть тяглового работника или его старость делали одно из тягол вакантным. Только в редких случаях помещики продолжали наде­лять прибылые тягла из своей собственной запашки до ее истоще­ния, а уменьшение через это состоявшего в его распоряжении крепостного труда вознаграждали денежным оброком, на кото­рый помещики переводили наиболее достаточные дворы, остав­ляя на барщине только то количество тягол, которое соответство­вало размеру владельческой запашки. При этом с оброчных дво­ров и тягол требовалось еще некоторое количество сгонных дней. При такой системе число оборонных тягол постепенно увеличива­лось, а барщина с уменьшением господской запашки постепенно уменьшалась, вплоть до перехода всего имения на оброк [41]. В та­ком переходном положении (на смешанной повинности) застало освобождение крестьян многие сельские общины. Некоторые об­щины состояли уже на чистом оброке, причем все земли малозе­мельных имений могли состоять в пользовании крестьян. Часто это случалось с второстепенными отдаленным имениями, в кото­рых помещик не желал вести хозяйство сам.

При крепостном праве наделы крестьянских общин во всех барщинских имениях, т. е. таких, в которых существовала и бо­лее или менее обширная господская запашка, не были приуро­чены к крестьянским усадьбам. Вся пахотная земля имения была поделена на три поля: ближняя половина этого поля составляла господскую запашку, а дальняя — крестьянскую. Если у владель­ца существовали еще залежи, то наделы прибывающим тяглам нарезывались не непосредственно из этих залежей, а от конца господских полей к границам крестьянских; взамен утрачива­емых частей господской запашки поднималась помещиком нови­на в тех местах, где существовали залежи. По истощении почвы таких новых расчисток помещики во избежание чересполосицы

 

своей запашки обменивали истощенные нови на ближайшие в его полях части крестьянского надела, предоставляя общине де­лать коренной передел.

После 1861 г. из состава имения выпали деревни и крестьян­ские надельные земли; леса, водоемы, отрезки и барская запаш­ка, если она была. Лишь сенокосы остались частично во владении помещиков. Помещики начали быстро разоряться: «не имея при­вычки к самостоятельному ведению хозяйства и не умея приспо­собиться к новым условиям, значительная часть вела хозяйство по старинке, с помощью отработок» [41]. Огромная масса имений была по частям распродана крестьянам и лесопромышленникам, усадьбы продавались на слом или в лучшем случае превращались в дачи.

Вообще размеры крестьянских земельных наделов различались по регионам и категориям крестьянства. Наделом называлось зе­мельное угодье, формально находившееся в собственности поме­щиков, государства или удельного ведомства, но поступавшее в длительное фактические бессрочное пользование крестьян для исполнения ими повинностей. Леса, воды и недра в состав наде­лов обычно не входили. Размеры наделов должны были быть таки­ми, чтобы обеспечивать потребности хозяйства, а там, где был натуральный оброк, его уплату. В регионах с развитым земледели­ем в крепостной деревне была тенденция к сокращению наделов при расширении барской запашки, относительное сокращение наделов происходило ввиду прироста населения.

С 1860-х годов наделы юридически стали принадлежать кресть­янской общине или сельскому обществу, от которого крестьяне получали землю для индивидуального пользования — традицион­но на уравнительных началах и часто с периодическими уравни­тельными переделами. Позднее в результате Столыпинской аграр­ной реформы 1906 г. наделы стали закрепляться за крестьянами в частную собственность.

Пореформенные земельные наделы в среднем составляли око­ло 4, 4 десятины на душу (4, 8 га), колеблясь от 0, 2 до 28 десятин (от 0, 2 до 30 га) в различных регионах; предполагалось довести размер наделов до 9 десятин, но до конца эта работа не была доведена. При освобождении удельные крестьяне (категория крестьян, состоящих в ведении уделов с 1797 г.) получили наделы большие, чем поме­щичьи крестьяне, — в среднем 4, 8 десятины на душу (5, 2 га).

Положениями 19 февраля 1861 г. для каждой местности опре­делялся размер душевого (только для мужских душ) земельного надела: высший и низший (в 1/3 высшего). Если дореформенный надел превышал высшую норму, то помещик имел право оста­вить излишек себе в виде отрезка. Хотя по закону отрезке подле­жали только низкокачественные земли: пустоши, выгоны, прого­ны, в крайнем случае дальние пашни (правда, закон нередко на-334

рушался), крестьяне остро нуждались в них для нормального ве­дения хозяйства. В ряде случаев даже ненужная с хозяйственной точки зрения земля оказывалась необходимой: при «вырезании» отрезков из крестьянских угодий отрезки врезались в них и «за­тесняли» крестьян, а обычная пастьба скота на парах и жнивье вела к потравам на помещичьей земле, скандалам и штрафам, во избежание чего отрезки приходилось снимать. Помещики быстро поняли роль отрезков и широко пользовались ими, вынуждая кре­стьян за аренду обрабатывать свои поля (так называемая отрабо­точная система).

Специальное межевание было сопряжено с коренной ломкой как господской, так и крестьянской меж. Для разверстки земли мерили и нарезали полосы, полосы на полях и на огородах изме­рялись саженями. Поземельною мерой служили десятины, на ко­торые все полевые земли правильно были разбиты еще при кре­постном праве. В одних общинах земли были измерены и разбиты на продольные широкими и узкими поперечными межами на прямо­угольники — казенные десятины (тридцатки — 30x80 сажень — 1, 092 га), в других — на хозяйственные (сороковые — 40x80 са­жень — 1, 456 га), эта готовая разбивка земель была удержана кресть­янами.

Далеко не везде, конечно же, можно было распланировать пра­вильными прямоугольниками всю пашню, поэтому часть ее еще оставалась в разных углах и клиньях. Неправильные формы полей также способствовали усилению чересполосицы. Крестьяне не умели точно определять и делить площадь неправильных геомет­рических фигур, поэтому последние разбивались на четырехуголь­ные клинообразные неправильной форм участки — отсеки, кли-

нушки.

Так как при переделах пашня сортировалась по качеству, то не в каждой части полей бывали одинаковые жеребьевые паи (уча­стки, достающиеся по жребию группе хозяев — обычно десятку, т.е. 10 душам). Поэтому земли одного сорта назначались по 4 деся­тины (около 4, 4 га) на пай, другого — только по 2 десятины, а третьего — и вовсе по 1 десятине (приблизительно 1, 1 га).

Географы, изучавшие русскую поземельную общину, отмеча­ли, что общее правило хлебопашества крестьян — трехпольный севооборот, т. е. каждый участок пашни бывает одно лето под ози­мым хлебом, другое — под яровым, а на третье лето оставляется паром и подготавливается для озимого посева.

Порядок пользования усадебными землями находился в тесной зависимости от планировки селений (рис. 7.9).

На опольях и в давно обезлесенных местах вдоль рек в селах с одной или двумя улицами дворовые места образуют неширокую полосу, параллельную реке и отходящую о нее на некотором рас­стоянии.

 

Крестообразные спланированные крупные села вдоль пере­крестья дорог имели разные части, называемые концами. Кроме того, группы дворовых мест могли быть отделены от основной части сел оврагами, помещичьей усадьбой или садом, кладби­щем или даже пустырем. Иногда улицы с домами располагались вдоль дороги, пересекающей реку, или вдоль ее небольшого при­тока ручьевого или овражного типа. Так расположены были селе­ния уже до освобождения крестьян, причем распланирование было сделано помещиком или управляющим, большей частью еще до строительного устава. Вновь возникающие дворы выстра­ивались в одну линию по ряду дворовых мест или улице и селе­ние растягивалось до встречи каких-либо естественных препят­ствий. По пополнении улицы строились новый порядок, новая улица или приселок.

Огородные земли были разделены по тяглам параллельными полосками от заднего фаса дворовых мест к реке, а в верхней части огорода продолжением этих полосок к линии, ограничива­ющей верхнюю огородную полосу со стороны выгона или поля. При этом каждый двор имел непременно свою полосу как в вер­хнем, так и в нижнем огороде, что вполне соответствовало по­нятиям крестьян об уравнительности разверстки земли, так как «огородная земля почиталась у них тем более ценною, чем ближе она была расположена к пойме реки» [41]. Помещики во владение крестьянами огородной землей почти не вмешивались, представ­ляя по отношению к ее разверстке полную свободу крестьянской общине.

При разверстке в пространстве ландшафта пытались уклады­вать правильные прямоугольные участки — коны, а небольшие и неправильные оставляли, какими есть, приближая их формы к геометрически правильным (треугольники, трапеции). Рубежи был всегда природными: на пустоши вдоль неглубокой и пологой ло­щины (т.е. самого верхнего звена гидросети) была поднята новь или участок упирался в овраг.

В каждом поле крестьянские полевые десятины нарезались ко­роткими фасами к выгону, а длинными — вдоль длины дачи. При разверстке земель и делении полей на коны принимались во вни­мание следующие обстоятельства:

• отдаленность (или близость) к селитьбе;

• качество почвы, заставляющее выделять в отдельные коны
участки земли исключительно худшего или лучшего качества;

• доступность для потравы, заставляющая выделять в особые
коны, постоянно подвергающиеся потраве, и вырезать в них
все душевые полоски начиная от рубежа открытого для потра­
вы;

• неправильность очертания некоторых обрезков, вынуждающая
крестьян делать из этих отрезков особые коны.

7.5.2. Топология ландшафта и межевание угодий в крестьянской общине

К сожалению, история не сохранила нам крупномасштабных топографических карт, в которых межевание дореволюционной эпохи было бы показано на фоне рельефа, изображенного гори­зонталями. Поэтому о характере соотношения различных частей сельскохозяйственных угодий с пластикой рельефа мы можем су­дить только по текстовым описаниям, опираясь на информацию, в них содержащуюся, и на собственное воображение.

Важнейшая особенность полей в русском культурном ландшафте доиндустриальной эпохи (особенно, если говорить о полях лес­ной зоны) — их небольшие размеры: масштаб хозяйствования, определявшийся социальным устройством сельской общины уди­вительным образом совпадал с условиями мозаичного природно­го ландшафта средней и северной России.

Вся пахотная земля сельской общины делилась на части, при­чем в этой структуре явно выделяются хозяйственные единицы (угодья) трех иерархических уровней и несмотря на то, что в раз­ных губерниях России для этих единиц существовали различные наименования (часто совершенно местного происхождения, упот­реблявшиеся только в данном уезде), пространственное соотно­шение этих единиц было повсюду аналогичным.

Контур полевой запашки делился на крупные части — коны (а так­же ярусы, клины, гривы, кряжи, круги, холмы, череды, гоны). В силу понят­ного стремления к простейшему расчленению контура на клетки конам обычно пытались придавать прямоугольную форму, так воз­никали полосы, гоны, запутки (рис. 7.10). Однако зачастую пластика рельефа не позволяла осуществлять прямоугольную нарезку, осо­бенно по краям полей, где обычно выделялись коны иной формы: треугольной {клины или косяки), трапециевидной (творилы).

Отметим, что все три типа плановой формы ярусов-конов оче­видным образом связаны с огрубленной формой элементарной ячейки стока (или элементарного бассейна), образованного че­тырьмя сторонами: верхней линией уступа или гребнем привер­шинной поверхности, двумя боковыми линиями ребер склона и нижней линией вогнутого перегиба (подножья) склона, находя­щейся в створе додолинной эрозионной формы. Понятно также, что на мысовидных округлых рассевающих склонах нижняя сто­рона склона всегда была длиннее верхней, отчего весь участок приобретал трапециевидную форму. В другом варианте приходя­щаяся в середине такого участка гребневая (или килевая — с та­ким же успехом) линия могла поделить трапецию на два почти треугольных «косяка» (рис. 7.11).

Особо крупные пространства пашни, вмещавшие не один кон, назывались столбами, или греблами, а также улежами. Возможно,

улежи имели место на выровненных привершинных поверхностях, где отсутствие характеристических линий позволяло иметь контур пашни, значительно превышающий обычный; то же самое может быть отнесено к высоким террасам крупных рек и озерно-ледни-

ковых равнинам.

Коны-ярусы в свою очередь делились на более мелкие участки — полосы, которые принадлежали конкретным хозяевам — членам

крестьянской общины (рис. 7.12). Вообще слово «полоса» употреб­лялось в двух значениях: 1) доля земли, приходящаяся в одной части поля на принятую в общине единицу распределения (на душу или на тягло); 2) вся земля, приходящаяся одному двору (т. е. одной семье) в одном месте. В разных местностях крестьяне делили между собой землю «по ревизским душам», «по тяглам», «по братам», «по лбам», «по едокам», «по земельным душам», «по копейкам», «по сохам» и т.д. Полосы в пахотных полях или лугах мерялись шестами, саженями, косами, сохами, ступнями, лаптями.

Однако в любом из этих вариантов полоса — небольшой, уз­кий и, как правило, прямоугольный участок земли. Крестьяне помечали доставшиеся им полосы особыми знаками, которые вычерчивали косулей (крест в кругу или восьмерка); каждому двору был свойственен свой знак и он передавался по наследству. Поло­сы «разгонялись» вдоль склона (от его верхней части к подно­жью), во-первых, потому, что пахать поперек склона не пред­ставлялось возможным, во-вторых, чтобы обеспечить удобный сток воды с борозд. О фактической ширине полос в разных регионах мы можем судить вполне определенно: так, в Ярославской губер­нии разновидность полосы, называемая загон, означала полосу, на которой можно было сделать четыре оборота косулей.

Хозяйственное чутье земледельца подсказывало нецелесообраз­ность объединения в одном контуре двух или трех участков пашни с резко различными почвенными условиями, поэтому подобная «мелкоконтурность» была выражением своеобразной экологиче­ской нормы, отражавшей не только трудный путь разработки уго­дий, но и природную пластику холмистого моренного и водно-ледникового рельефа центра и севера России. Лишь по проше­ствии многих десятилетий, когда под воздействием эксплуатации агроландшафт терял естественную контрастность (моделировался рельеф, запахивались границы между почвенными разностями, делювиальные шлейфы опускались в ложбины между холмами), становилась возможной компоновка отдельных угодий в более крупные контуры.

Исследователи поземельной общины повсеместно отмечали узость полос, но при этом подчеркивали, это неудобство искуп-лялось тщанием и аккуратностью крестьянина, который, «рабо­тая на себя, ограничиваясь одним тщательным паханием вдоль, отделывает свою полосу если не лучше то, не хуже крупного зем­левладельца» [41].

Одному хозяину (или одной крестьянской семье) принадлежа­ли, как правило, несколько полос, однако они практически всегда были несмежными — это и называлось чересполосицей. В несмежно­сти — залог понимаемой и принимаемой всем общинным миром справедливости земельного раздела, в противном случае все по-

лосы одного хозяина могли оказаться на «худой» земле, а другого — на «доброй» и они, следовательно, надолго (если не навсегда — в рамках продолжительности жизни двух-трех поколений) оказа­лись бы в неравных условиях. Только после реформы 1861 г. кре­стьяне, чтобы собрать свои полосы в единый контур, стали обме­нивать их с соседями или брали в наем за деньги.

Соприкасающиеся коны разделялись дорогами, или межника­ми (головниками). Межники были довольно широкими, во всяком случае по ним можно было проехать с телегой или сохой. Более узкие границы между подворными полосами назывались межами, или гривками, впрочем использовались и другие (региональные) названия: засека, грань, рубеж:, брод.

Исследователи сельского хозяйства второй половины XIX в. отмечали, что разделение земель было сделано еще в старину, однако иногда крестьяне находили такое деление неудобным и разбивали поля на новые. Отчасти это произошло там, где кресть­яне при разверстании (т. е. размежевании угодьев с помещиками после отмены крепостного права) получили в надел вместо пре­жних другие земли.

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. B. Основной кодекс практики для всех обучающих тренеров
2. Cyanocobalamin, крайне важного вещества для здоровья тела. Для многих
3. D. НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ДЛЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ХРАНЕНИЯ И ДОСТУПА К ИНФОРМЦИИ О ПРОМЫШЛЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ
4. D. СОЦИОИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ВЕЩЕЙ И ПОТРЕБЛЕНИЯ
5. E. Лица, участвующие в договоре, для регулирования своих взаимоотношений могут установить правила, отличающиеся от правил предусмотренных диспозитивными нормами права.
6. I. АНАЛИЗ И ПОДГОТОВКА ПРОДОЛЬНОГО ПРОФИЛЯ ПУТИ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ТЯГОВЫХ РАСЧЕТОВ
7. I. Методические принципы физического воспитания (сознательность, активность, наглядность, доступность, систематичность)
8. III. Приёмы приготовления начинок и фаршей для тестяных блюд: пирогов, пельменей, вареников, пирожков
9. III. Узлы для связывания двух тросов
10. III.3. Система классификационных единиц
11. IX. Узлы для рыболовных снастей
12. L-карнитин для похудения: эффективность, свойства и дозировки