Ментальный лексикон. Ассоциатиыне связи между словами в сознании носителя языка.

Ментальный лексикон

Ментальный лексикон (mental lexicon, vocabulaire mental), судя по описаниям многочисленных экспериментов, представляется как сложная многоярусная система пересекающихся полей, представляющих собой упорядоченную по разным основаниям информацию как о явлениях действительности, так и о связанных с ними языковых единицах (Aitchison; Залевская).

При этом предполагается наличие множества пересекающихся иерархий, в которые входит та или иная единица лексикона по каждому из характеризующих ее признаков. Авторами отмечается «вертикальная» и «горизонтальная» упорядоченность элементов лексикона и их взаимодействие, когда «элементы каждого яруса или подъяруса включаются в линейные связи разной протяженности, обеспечивая тем самым контакты между различными иерархиями» (Залевская, 1992, 62).

А.А. Залевская, обсуждая идеи Дж. Эйтчисон (Aitchison), считает, что ментальный лексикон в целом – это «сложная сеть взаимосвязей, увязывающая огромное количество знаний в памяти, при этом невозможно сказать, где кончается значение слова и начинаются знания о мире. Поскольку каждое слово имеет связи со многими другими и с общей информацией в памяти, все эти связи в определенном смысле составляют сумму того, что мы понимаем под словом» (Залевская, 1990, 87-88).

В контексте вышесказанного есть все основания говорить о темпоральной составляющей индивидуального тезауруса, определяемой содержательными структурами эпизодической и семантической памяти.

Эпизодическая память касается событий, непосредственным участником которых человек являлся. Согласно Э. Тулвингу, эпизодическая память помогает нам вспоминать события, которые мы лично пережили или свидетелями которых мы являлись, в то время как семантическая память содержит разного рода знания. Благодаря семантической памяти, считает автор, мы располагаем, например, сведениями о том, что Эйфелева башня является достопримечательностью Парижа и что Париж – столица Франции. В свою очередь, благодаря эпизодической памяти мы способны (можем) вспомнить свою поездку в Париж, а также связанные с этим события (Tulving, 1999).

По мнению Э. Тулвинга, эпизодическая памятьявляется источником самопознания и по своему характеру она аутоноэтична (от греч. ν ό η σ ι ς – «мышление»). Эпизодическая память отличается от семантической своим рефлексивным характером. Эпизодическое же воспоминание автор сравнивает с формой мысленного путешествия по субъективному времени.

Семантическая память имеет опосредованный характер и представляет собой систематизированное знание субъекта о словах и других языковых символах, их значениях, о том, к чему они относятся, о взаимоотношениях между ними, о правилах, формулах и алгоритмах манипулирования этими символами, понятиями и отношениями.

Эпизодическую память можно, таким образом, рассматривать как основу психологического времени личности в силу того, что, согласно принятому в психологии событийному подходу особенности психического отражения человеком времени, его скорости, насыщенности и продолжительности «зависят от числа и интенсивности происходящих в жизни событий – изменений во внешней среде (природной и социальной), во внутреннем мире человека (мыслях и чувствах), в его действиях и поступках» (Головаха, Кроник, 14).

16. Потенциальное и окказиональное словообразование (+ 10 признаков слова)

В поисках выразительных средств художественной речи писатели иногда прибегают к словотворчеству. Создание индивидуально-авторских неологизмов обычно связано с использованием словообразовательных ресурсов родного языка. Эстетическая ценность таких новообразований определяется искусством автора, его умением применить наиболее яркие и стилистически оправданные экспрессивные краски тех или иных словообразовательных моделей.

В поэзии стихотворчество открывает путь к демократизации стихотворной речи и неограниченные возможности для новаторства. Художественная проза нашего времени также характеризуется обилием окказионализмов, отражающих экспрессивные функции русского словообразования.

Современные художественные окказионализмы можно разделить на две группы: одни построены по законам книжного словообразования: Машина укатила в синеватую прозрачность полей (В.Б.); «Вся моя юнь с этим бревнышком закадычным», - рассказывал Смоляков (Триф.); другие «скроены» из разговорных и просторечных аффиксов: За ним… с недетской тяжельцой трусил его мальчонка (Наг.); Под ухмылки и веселые перегляды товарищей (Абр.). По экспрессивной окраске окказионализмы также неравноценны: одни обладают яркой выразительностью: Массы карусельно несущейся воды; Суперметаллические стены (Кат.); Распоследние гости (Абр.); другие выполняют смысловую функцию, называя предметы, понятия: Ночью во время просыпа… (Сол.); Он не хозяин, а проживала… Проживает все дотла (Н.Д.).

В чем же секрет эстетического воздействия окказионализмов на читателя? В чем источники их экспрессии?

Многие окказионализмы создаются на основе образного осмысления их словообразующей модели. В них могут быть «скрыты» эпитеты, метафоры, сравнения: Лунный свет бледно голубел в рыхлом инее (Бер.); Чистоглазый мужичок растет, Тинушка. Ох, чистоглазик парень! (Вас.); Сходни муравьино кишели приезжим народом (Е.Н.); Загорелый… с огромными руками, которые он сразу же медвисто растопырил (Ан.).

Немало окказионализмов обязано своей выразительностью экспрессивным аффиксам или особым словообразовательным моделям, которые усиливают интенсивность качества, динамизм действия. Стилистическое использование экспрессивной аффиксации при создании индивидуально-авторских неологизмов можно иллюстрировать примерами из поэзии В. Маяковского. Поэт создавал яркие определения наращением экспрессивных приставок и суффиксов к основе прилагательных: разбольшущий, распронаиглавный, ньюсячемиллионокрыший, шепотоголосый. Среди неологизмов Маяковского множество экспрессивных глаголов с необычной аффиксацией: изыздевываться, испавлиниться, испозолотить, расколоколивать, извыться. Не менее выразительны и его окказиональные существительные: адище, громоверзила, громадье, дамье, лбенки, любеночек, чаишко и др. Поэты наших дней также ценят экспрессивные возможности словообразования: Девочкой была огромноглазою (Евт.).

В современной прозе использование аффиксации отмечается прежде всего для создания образных глагольных форм: …Вербовка была на целину, заегозила: поеду и поеду… Нацелинничалась (Е.Н.). Реже она используется в именном словообразовании: Что он смотрит на меня, этот очкастый! Ненавижу смотрельщиков (Пауст.); А Марья такая была чистоплотка (Лихон.). Велика продуктивность окказиональных прилагательных, образованных путем сложения основ: Пласмассово-застывший океан (Евт.); Ослепительно-полуденный солнечный свет (Кат.).

Создание некоторых окказионализмов диктуется юмористической установкой автора: - Ваша профессия? - спросил клоун партнера. - Я жюрик. - Это еще что такое? - Новая профессия: член жюри (Я. Остр.). Комизм подобного словообразования обусловлен необычным сочетанием морфем: Воробей приклювил полбокала (Мих.); сходством новых слов с известными, образованными по тем же словообразовательным моделям: людовед, ср. людоед; душелюб, ср. душегуб («ЛГ»); омонимией окказионализма и слова, имеющего совершенно иное значение: Я кофейница… я без кофе и дня не могу начать.

В особых случаях экспрессивную функцию выполняют даже не слова, а отдельные аффиксы, с которыми связывается возможность образования новых слов: Книги отца с матерью и дедушки с бабушкой, а иногда - и прапра (М. Шаг.); Это уже не просто деликатность, а нечто, сверх, супер, экстра!

В контексте иногда даются словообразовательные модели, объясняющие процесс создания окказионализма, что усиливает его экспрессию: Если бы у него был собеседник, но Таню и вообще так не назовешь, она сомолчальница (Наг.); Но Сережа никогда не мог уйти вовремя, ему всегда казалось, что надо что-то доделать: допить, доесть, дообъяснить или же доругаться (Триф.); …Много тратит на библиотеку, фонотеку и прочие «теки» («ЛГ»).

Для стилистического использования окказионализмов большое значение имеет функционально-стилевая окраска словообразовательных моделей, по которым создаются новые слова. Так, юмористический оттенок появляется у шутливых слов, если они образованы посредством книжных аффиксов: Доктор выслушал младенца, а потом и говорит: «Инфлюенца - симуленца, притворенца, лодырит» (Марш.). Такой же стилистический эффект создает сочетание разностильных морфем: козлодром - место, где играют в домино, т.е. «забивают козла»; пародирование канцеляризмов: Запомните: любой носовой платок - это кляп! Хватайте этого кляпоносца прежде, чем он успеет законопатить ваш рот своим гнусным оружием. Обескляпьте его… (из журн.).

Использование словообразования с установкой на языковую игру свидетельствует о творческом подходе к применению языковых ресурсов. Причем каламбурное словотворчество характерно не только для художников, преследующих определенные эстетические цели, - языковая игра доступна всем. Изучение экспрессивных свойств разговорной речи убеждает в широком распространении индивидуального словотворчества. Желание говорящих пошутить реализуется в создании таких, например, забавных окказионализмов в живой речи: - Вы живете в академятнике // Я пробовал было образовать с другим суффиксом / но не получается // Академарий // не звучит [разговор происходит в академическом городке]; Мы с вами лужепроходцы.

ЛЕКСЕМА (от греч. lexis – слово, выражение), слово, рассматриваемое как единица словарного состава языка в совокупности всех его конкретных грамматических форм и выражающих их флексий, а также всех возможных значений (смысловых вариантов); абстрактная двусторонняя единица словаря. Представляя собой совокупность форм и значений, свойственных одному и тому же слову во всех его употреблениях и реализациях, лексема характеризуется как формальным, так и смысловым единством.

Термин «лексема», предложенный в 1918 А.М.Пешковским и вошедший в Грамматический словарь Н.Н.Дурново (1924), в дальнейшем получил содержательное наполнение в трудах В.В.Виноградова (1938, 1944, 1947), А.И.Смирницкого (1954, 1955) и А.А.Зализняка (1967), разрабатывавших критерии парадигматического разграничения и отождествления реально встречающихся в речи «эмпирических» слов, т.е. отнесения их к одной или к разным лексемам. При сохранении единства понятия «слово» термин «лексема» дает возможность разграничить его парадигматические свойства (и тогда употребляется термин «лексема») и его синтагматические свойства (в этом случае употребляется термин «словоформа»). Термин «лексема» в этом смысле употребляется большинством отечественных авторов (Т.В.Булыгиной, И.Г.Милославским, А.К.Поливановой и др.).

Лексема как абстрактная единица языка реализуется в тексте своими конкретными вхождениями (экземплярами); текстовый экземпляр лексемы иногда называют «лексом» (Ю.С.Маслов); количество лексов (т.е. словоупотреблений) одной лексемы в данном тексте (или в корпусе текстов, или в речевом фрагменте) называется ее частотностью, измеряется в лексической статистике и описывается в частотных словарях.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒