Геостратегические аспекты геополитики

Геостратегические аспекты геополитики разра­батывали многие российские военные исследователи. Доста­точно бурное развитие военных наук в России в XIX в. было обусловлено множеством военных кампаний. За время семи ан­тифранцузских коалиций географы собрали солидный факти­ческий материал, который потребовал обобщений. Простран­ственный размах операций — от Парижа до Москвы — заставил по-новому взглянуть на проблему пространства в политике.

На основе обобщения указанных материалов получила рож­дение военная география. Так, в 1837 г. полковником А.А. Язы­ковым был опубликован « Учебник по военной географии », который был предназначен для русской Академии генерального штаба. Обращает на себя внимание тот факт, что предмет военной географии русские ученые не ограничивали изучением только физико-географического фактора, как это складывалось в западных странах. А.А. Языков предлагал добавить в число актуальных факторов сведения из политики и экономи­ки, социологии и философии, этнологии, статистики и даже бо­гословия. Следует подчеркнуть, что именно концепция Языкова выдержала проверку временем и утвердилась в современной во­енной географии.

Значительный вклад в развитие новой научной области внес Дмитрий Алексеевич Милютин (1816-1912). Он родился в родови­той дворянской семье, получил блестящее образование: вначале в пансионате при Московском университете, а затем — в Акаде­мии генерального штаба, которую закончил с малой серебряной медалью. Уже в Академии Милютин начал заниматься научными исследованиями, сотрудничал в «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара, «Военно-энциклопедическом лексиконе» Зеллера, «Воен­ном журнале» и «Отечественных записках».

По окончании Академии принимал участие в боевых дей­ствиях на Кавказе. По возвращении в Петербург в чине полков­ника возглавил кафедру военной географии в Академии Ген­штаба. В 1860 г. Д.А.Милютин был назначен военным министром. В последние годы жизни Александ­ра II, после отставки канцлера Горчакова в 1878 г., фактически под его началом оказалось и министерство иностранных дел.

В истории русской школы геополитики Милютин остался прежде всего как родоначальник геостратегии для России . Пред­мет геостратегии Милютин определил в своей работе « Крити­ческое исследование значения военной географии и военной ста­тистики » ( 1846 ). Он пишет, что « стратегия должна обнимать все те разнородные соображения и данные, которые могут иметь влияние на ход войны », и потому всякое суждение стратегическое было бы неизбежно односторонним, если бы, например, исклю­чительно зависело от одних местных данных. Следовательно, необходимо значительно распространить круг изучения геостра­тегии, включив в него, кроме местности, и все те данные, кото­рые в каждом государстве вообще определяют его средства и способы к ведению войны, выгоды и невыгоды географическо­го, этнографического и политического положения, а через эти исследования распространяются почти на весь состав государс­тва и будут вести уже к общей цели — «определению силы и мо­гущества государства в военном отношении ».

Геостратегия — политическая наука. «Предмет общий для всех наук политических — есть человечес­тво в жизни гражданской, следовательно, — государство, во всех разнообразных проявлениях сложного его организма». Понятно, что геостратегия должна исследовать также влияние местных особенностей каждой страны. Это означает, что следует учитывать зависимость человека от внешней среды, с одной стороны, а с другой — и действие самого человека на природу, т.е. все то, что человек сделал силой разума и воли, чтобы под­чинить себе силы природы.

Политическая природа и политический характер геострате­гии не отменяет того простого факта, что она должна основы­ваться на требованиях военного искусства . Теория военного искусства в своих стратегических аспектах тесно связана и даже слита с предметом наук политических, ибо сама война есть одно из проявлений политической жизни государства. А это значит, что геостратегия относится к разряду как политической, так и военной науки. При этом геостратегия должна занимать как бы среднее место между двумя крайними подходами: она не долж­на опускаться на уровень простого описания геополитических данных или явлений, ибо ее задача — аналитическое исследова­ние ; одновременно она не должна переходить в разряд наук теоретических, предоставляя политологии выводить общие за­кономерности.

Ключевая цель геостратегии — исследование в данный мо­мент сил и средств государства в военном отношении.

В большинстве случаев под термином «военные силы» по­нимают собственно «вооруженные силы», а потому ограничи­ваются исчислением войск и описанием их устройства, тогда как это составляет лишь часть геостратегии, точно так же, как одно лишь перечисление фабрик и заводов не может дать эко­номической стратегии. Военные силы охватывают все вообще средства, которыми государство располагает для обеспечения своей безопасности и для достижения своих политических це­лей во внешней политике. Следовательно, геостратегия вклю­чает в себя изучение всего состава государства с военной точки зрения, под углом зрения ведения войны.

Заслугой Д.А. Милютина является и детальная проработка содержания того, что мы называем геостратегическим анализом . Он включает в себя исследование трех главных элементов госу­дарства:

• страны (или территории);

• народонаселения;

• государственного устройства и постановлений.

Особое внимание при проведении геостратегического ана­лиза должно быть уделено тем свойствам земной поверхности, которые определяют средства государства к успешному веде­нию войны. Точно так же следует действовать относительно на­родонаселения, его материального и морального состояния, государственного устройства, положения финансов.

В геостратегии используются следующие основные методы исследования:

1) каждое государство изучается отдельно, и только в частнос­тях сравнивается с некоторыми другими государствами;

2) затем проводится сравнительный анализ по всем геострате­гическим позициям.

Для того чтобы оценить военную силу государства, Милютин предлагает геостратегам ответить на вопрос: имеет ли государ­ство все средства для успешного ведения войны, наступатель­ной или оборонительной, с той или другой державой?

Для ответа на такой вопрос необходимо проанализировать:

• вооруженные силы и все, что имеет влияние на их устройство, снабжение, содержание, образ действий против не­приятеля;

• местные условия, которые при ведении войны против той или иной державы могут влиять на план военных действий, а значит, и на успех войны.

Представляет интерес разработанный Д.А. Милютиным подробный план геостратегического анализа.

Вступление:

• общее обозрение целого государства в военном отношении, т.е. рассмотрение общих основных его сил, или так называ­емых элементов, с военной точки зрения и в той степени, в какой они могут оказывать влияние на военную силу це­лого государства;

• собственно исследование вооруженных сил, сухопутных и морских, равно как и всех способов их устройства, снабже­ния, содержания и приготовления к военному времени;

• частное исследование стратегического положения государ­ства по театрам войны против той или иной державы, с раз­личными правдоподобными целями и обстоятельствами.

План первого раздела:

• представить общий взгляд на политическую судьбу госу­дарства, на постепенное его развитие и настоящее положе­ние в общей политической системе государства; проанализировать, соответствуют ли его политическому по­ложению те основные силы, которые определяют военные средства государства;

• рассмотреть территорию (т.е. поверхность земли, занимаемую государством) по всему пространству, по географичес­кому положению и основным топографическим свойствам;

• исследовать очертания границ в отношении ко всей террито­рии, так же как к соседним государствам, весьма важно в общих военных соображениях: иное государство растянуто на большое протяжение или разбросано отдельными частя­ми, другое — округлено и составляет сплошную массу; одно по своему положению есть государство исключительно кон­тинентальное, другое — исключительно морское; одно при­нуждено для обороны иметь сравнительно гораздо больше войск, чем другое;

• рассмотреть топографический характер края , который иногда может иметь значительное влияние в военном отношении; он указывает иногда на самое устройство и состав вооруженных сил: одно государство имеет преимущественно сухопутные войска, другое усиливает флот и пр.;

• исследовать производительность почвы, климат и другие свойства местности, которые определяют собственные средства государства к снабжению и содержанию армии и флота, указывают систему расположения войск в мирное время и пр.;

• проанализировать сообщения водные и сухопутные , которые также влияют на общие военно-административные сообра­жения, облегчая или затрудняя перевозку военных и продо­вольственных запасов, передвижение самих войск как в мирное время, так и перед началом военных действий: с этой точки зрения должны рассматриваться общие свойс­тва путей в государстве и система их направлений;

• рассмотреть народонаселение: численность, распределение, степень материального благосостояния, моральное положе­ние — эти данные определяют не только численность воору­женных сил, но и существенные их свойства, а также указы­вают, в какой степени в случае войны правительство может
полагаться на содействие народа и на благонадежность самих войск;

• проанализировать государственное устройство, постановле­ния и финансы, отношение правительства к народу и всего государства к другим державам, что оказывает чрезвычайно важное влияние на военную систему, на сам ход войны и на военно-административные меры, как в мирное, так и в во­енное время: в одном государстве можно держать сравни­тельно больше войск, чем в другом; в устройстве одного — сильная централизация, в другом — части государства име­ют связь слабую, и все это непосредственно связано с воен­ными соображениями.

Таким образом, первый раздел геостратегического анализа охватывает в сжатом виде сущность всей геостратегии, но ис­ключительно с военной точки зрения.

План второго раздела:

• исследовать преимущества и недостатки военной системы, сильные и слабые стороны;

• определить, сколько именно и каких войск выставлять про­тив неприятеля;

• рассмотреть, как быстро армия сможет встать на военное положение;

• проанализировать, имеет ли государство в готовности все вспомогательные и хозяйственные средства к содержанию войск и ведению войны;

• определить, каково состояние войск хозяйственное и мате­риальное, строевое и нравственное;

• сравнить преимущества и недостатки тех государств, между которыми могут быть предполагаемые военные действия; выяснить, каково состояние теории военного искусства и господствующих идей относительно образа военных дей­ствий.

План третьего раздела должен быть посвящен исследованию тех территорий государства, которые действительно могут быть театром войны. Эти исследования должны основываться на су­ществующих политических прогнозах относительно планов тех или иных держав. Каждый театр войны необходимо анализиро­вать особо, сообразно с географическим положением соседних государств. При разграничении театров войны необходимо опи­раться на реальные факты, имея в виду действительно отноше­ния между государствами и не выходя из границ возможного.

В этом разделе используется преимущественно сравнитель­ный метод, позволяющий яснее и полнее исследовать взаимные стратегические расположения государств, а разбор театра вой­ны между ними охватывает территории обоих государств и вследствие этого имеет больше полноты и единства. Ключевая цель стратегического исследования театра войны — определе­ние общего значения местных данных в отношении к первона­чальным военным предположениям и планам кампании. При этом в стратегическом анализе следует учитывать только те дан­ные, которые имеют отношение к самому театру войны или целому государству и потому могут быть исследованы заблаго­временно. Это именно те данные, на которых предварительно основывается план военной кампании и на которые даже в мирное время указывают правительству, какие меры являются наилучшими для усиления системы обороны и для приготовле­ния к войне.

Важное значение в стратегическом разборе театра войны имеет анализ преимуществ и недостатков для обеих воюющих сторон важнейших географических факторов и свойств целого края вообще . Естественные рубежи: реки, хребты гор, морские берега, политические границы, населенные пункты, важные в политическом отношении или как сильные укрепления, доро­ги, в том числе и железные, общее и относительное расположе­ние различных частей театра войны, средства к снабжению и действию войск — все это может иметь то или иное влияние на военные действия в известных обстоятельствах.

Милютин осознавал огромное практическое значение гео­стратегии в мирное время. Геостратегические приоритеты должны служить ключом для решения многих административных, экономических и политических задач для правительства .

Эти идеи Милютина стали основой геостратегического пла­нирования в России царской и России советской. Весьма актуально и сегодня звучат слова Милютина, ска­занные им 150 лет назад: «... несмотря на все миролюбивые на­правления нашего века, на всеобщее стремление Европы к улучшению материального и нравственного быта народов, все государства Европы следуют древней поговорке: si vis pacem, para cellum[6] ; все усиливают свои армии, строят крепости и ко­рабли, и как будто постоянно готовятся к скорой войне. Это, без сомнения, поглощает огромные денежные средства, а через это имеет неизбежно влияние на весь ход государственного устройства и администрации».

Весь ход современного политического развития убедительно демонстрирует известную истину, заключающуюся в том, что самым значимым аргументом в мировой политике остается сила. Ни международное право, ни существование такой влия­тельной организации, как ООН, не смогли стать ограничителями политики США, которая получила свое выражение в операциях в Афганистане и Ираке, Югославии.

Наша страна в последние два десятилетия получила суровые геополитические уроки. А потому сегодня она нужда­ется в возрождении геостратегических приоритетов во внутрен­ней и внешней политике .

Неоевразийство

У основоположников евразийства — Н.С. Трубец­кого и П.Н. Савицкого было немало последователей. Но только с конца 1960-х гг. разрозненное течение евразийцев получило новый мощный интеллектуальный толчок, сформировавшись в качественно иное течение — неоевразийство. И связано это с именем историка, этнографа, географаЛьва Николаевича Гуми­лева (1912-1992), его идей евразийской пассионарности.

В 1967 г. Гумилев защищает докторскую диссертацию, опуб­ликованную затем в виде монографии «Древние тюрки». После создания НИИ географии при ЛГУ Л.Н. Гумилев, доктор исто­рических наук, переходит туда на работу в качестве младшего научного сотрудника. В 1974 г. он написал вторую докторскую диссертацию, на этот раз по географии: «Этногенез и биосфера земли». Защита прошла успешно: 20 голосов «за», два_> — «про­тив». Но Высшая аттестационная комиссия признала, что рабо­та по своему уровню «выше, чем докторская, а потому не может быть признана таковой». В этом институте Гумилев проработал до выхода на пенсию (1986 г.) в должности ведущего научного сотрудника.

Главной научной заслугой и делом всей его жизни стало со­здание новой науки — этнологии. Существовавшая до него эт­нография изучала народы и народности главным образом опи­сательными методами. Она решала и проблемы происхождения, исторических путей развития народов, взаимо­действия их культур.

Л.Н. Гумилев по-новому сформулировал задачи этнологии. По его мнению, этнология — это наука о взаимосвязи географи­ческого, исторического и человеческого факторов в биосфере.

Л.Н. Гумилев был близок с П.Н. Савицким, с которым он встретился в 1966 г. на археологическом конгрессе в Праге.

Теория этногенеза и этнических циклов, которую сформу­лировал Гумилев, явно продолжает линию «органицистского» подхода и отчасти «географического детерминизма» Ратцеля, Челлена, Хаусхофера и др.

Труды Гумилева дают возможность иметь совершенно новое видение политической истории, в которой евразийский Восток выступает не просто как варварские земли на периферии циви­лизации (приравненной к западной цивилизации), но как само­стоятельный и динамичный центр этногенеза, культуры, поли­тической истории, государственного и технического развития. Гумилев доводит до логического предела общеевразийскую идею о том, что этнические великороссы, русские представляют собой особый этнос, сложившийся на основе тюркско-славянского слияния, что, в общем-то, обосновывает русский контроль над землями, населенными тюркскими этносами. Историческая сущность России, по Гумилеву, состоит в геополитическом соче­тании Леса и Степи. Это предопределяет характер ее культуры, цивилизации, идеологии, политической судьбы.

Гумилев, вслед за Шпенглером и Тойнби, выделяет циклы цивилизаций и культур, а также соответствующих этносов. На­ции, государства, религиозные общины, с его точки зрения, подобны живым организмам. Они проходят периоды рожде­ния, юности, зрелости и старения, а потом исчезают или пре­вращаются в так называемые «реликты». В этом находит выра­жение влияние «органицистской философии», общей для всех континенталистских геополитических школ.

Для описания причин этногенеза Гумилев вводит термин «пассионарность», или «пассионарный толчок».

Пассионарность («страсть»), по Гумилеву, — э то атрибут подсознания, врожденная способность организма абсорбировать энергию внешней среды и выдавать ее в виде работы. Пассионарность — это эффект избытка живого вещества биосферы у человека. Энергетическая природа пассио­нарности посредством ее носителей создает и разрушает ланд­шафты, народы и культуры. Проявление пассионарности — это есть способность жертвовать собой ради идеала.

Именно пассионарные толчки, по Гумилеву, определили ритмы Евразии. Они обусловили приоритет тех или иных сил в разные периоды формирования единого мегаконтинента — Евразии. Особенно четко сформулированы эти идеи в его ста­тье « Горе от иллюзий ». Он утверждает, что « можно, конечно, продолжать считать, будто история определяется социально-экономическими интересами и сознательными решениями. Но... в жизни человеческой нет ничего более нестабильного, чем социальное положение. ..

Но никакими усилиями и желаниями не может человек сме­нить свою этническую принадлежность. .. Не заставляет ли это предположить, что в недрах многообразной этнической стихии человечества сокрыты глобальные и объективные закономер­ности исторических процессов? ».

Как считает Гумилев, отличия одного этноса от другого оп­ределяются не «способом производства», «культурой» или «уровнем образования». Этносы отличаются друг от друга сте­реотипами поведения, которые человек усваивает еще от роди­телей, а затем использует всю жизнь. В этносе, в отличие от общества, на переднем плане находятся не осознанные реше­ния, а ощущения и условные рефлексы. И человек как предста­витель своего этноса приспосабливается к географической и этнической среде.

Для создания этноса, как, впрочем, и для того, чтобы этот этнос смог приспособиться к новому окружению, нужна потен­циальная энергия, нужны силы. И эти силы этнос черпает из пассионарности, из способности людей «поглощать биохимическую энергию живо­го вещества биосферы», открытую В.И. Вернадским.

Способности разных людей поглощать эту энергию различ­ны. Гумилев считал, что по этому признаку люди делятся на три типа: 1) наибольшее число людей располагает этой энергией в ко­личестве, достаточном, чтобы удовлетворить потребности, дик­туемые инстинктом самосохранения. Эти люди (их чаще всего называют гармоничными) работают, чтобы жить — никаких иных потребностей у них не возникает. 2) Однако есть определен­ное число людей, наделенных «экстремальной энергетикой». Этот избыток и есть пассионарность. Если пассионарности больше, чем требуется для спокойной жизни, человек пассио­нарный живет, чтобы работать ради своей идеальной цели. 3) Если пассионарности у человека меньше, чем необходимо для обыч­ной жизни, индивид, называемый субпассионарием, живет, чтобы не работать, и ориентируется на потребление за счет дру­гих людей.

В каждом этносе соотношение людей разных типов меняет­ся со временем. Существует как своеобразная совокупность пассионарности на популяционном уровне. Биологической нормой организма считается приспособление ради воспроиз­водства потомства. Значит, популяция, воспроизводящая био­химическую энергию на уровне нормы, является неагрессивным, вполне довольным в жизни этносом. Но если в такой популяции появляется определенное число пассионариев, то поведение этноса меняется. Избыток энергии на что-то должен быть истра­чен. Он может быть истрачен на какие-либо социальные идеи или достижение определенных материальных, политических и других целей.

Л.Н. Гумилев утверждает, что , стремясь к своему идеалу, пассионарные люди часто жертвуют своей жизнью ради других. Происходит синхронный всплеск биологической и духовной энергии, который приводит в движение вялотекущее истори­ческое существование «старых» народов и культур. Высокая и полноценная пассионарность приводит к возникновению суперэтноса, который соответствует не столько национально-государственной форме политической организации, сколько империи.

Вся последующая этническая история связана с обратным процессом — разрушением создавшегося суперэтноса вслед­ствие спада пассионарности. Этот спад предопределяется тем, что энергичных пассионарных людей с каждым поколением становится все меньше, а социальная система, созданная ими, не успевает за этими переменами, так как более инерционна, чем природная среда. Пассионарность постепенно убывает. На смену «пассеизму» (для Гумилева это позитивная категория, которую он приравнивает к «героизму», этническому стремле­нию к бескорыстному созиданию во имя верности националь­ной традиции) приходит «актуализм», т.е. озабоченность лишь настоящим моментом в отрыве от традиции и без оглядки на судьбы будущих поколений. В этой фазе происходит «пассио­нарный надлом» и этногенез входит в отрицательную стадию консервации и начала распада. Далее следует «футуристичес­кая» фаза, в которой доминирует тип бессильных «мечтателей», «фантазеров », «религиозных эскапистов», которые утрачивают веру в окружающее бытие и стремятся уйти в «потустороннее». Гумилев считает это признаком окончательного упадка. Этнос деградирует, суперэтносы распадаются на составляющие, импе­рии рушатся.

Таким образом, согласно Гумилеву, каждый этнос после пассионарного толчка проходит в своем развитии следующие фазы:

• подъема — акматическая (когда выделяется наибольшее ко­личество этнической энергии, выражающейся в стремлении к успеху, победе, экспансии своих идеалов, неподчинении общим установкам). Обычно она заканчивается граждан­скими войнами;

• надлом — резкое снижение пассионарности, которое выражается в рассеивании энергии, кристаллизующейся в памят­никах культуры и вообще в расцвете культуры;

• инерционную — когда этнос существует благодаря вырабо­танным ранее ценностям;

• обскурации — в обществе начинают доминировать люди с пониженной пассионарностью, субпассионарии, эгоисти­ческие потребители;

• мемориальную — этнос сохраняет лишь смутные представле­ния о своей героической истории, существуя в реликтовом состоянии. Такая ситуация продолжается вплоть до нового «пассионарного толчка», когда появляется новый свежий этнос и провоцирует новый этногенез, в котором переплав­ляются остатки старых конструкций.

Процесс распада этносов может длиться 150-200 лет и более [7].

С помощью приливов и отливов пассионарности и вытека­ющей из них цикличности жизни любого этноса Гумилев объ­яснял смену геополитических картин в мире, т.е. постепенное, но неуклонное перемещение границ, исчезновение одних стран и появление новых. Применяя свою теорию к истории России, он сделал вывод, что Киевская и Московская Русь — «два раз­ных потока русской истории», первый из которых, более ори­ентированный на Византию, уже выработал свою пассионар­ность и отпущенное ему время жизни. Что касается второго потока, ориентированного на Монгольскую империю, то он, испытав пассионарный толчок ( около 1200 г.), пройдя фазу подъема ( 1200—1500 гг.), заключавшуюся в формировании но­вого русского суперэтноса, и объединения Великороссии, акматическую фазу ( 1500-1800 гг.), когда Москва объединила под своей властью многие народы Евразии, находился до последне­го времени ( до 2000 г.) в фазе надлома, характеризующегося нарастанием внутренних конфликтов. После 2000 г., по Гуми­леву, Россия вступила в инерционную фазу, в которой пассио­нарность убывает медленно и постепенно, а субпассионарии живут спокойно, наслаждаясь благами цивилизации.

Л.Н. Гумилев никогда не называл себя геополитиком. В то же время Гумилева явно роднит с представителями этой науки его географический и историчес­кий подход, поиск ответов на вопросы появления и исчезнове­ния с лица земли целых наций и народностей, изменений границ их проживания, перестройки картин мира.

Особенно важно утверждение Гумилева относительно того, что великороссы являются относительно «свежим» и «моло­дым» этносом, сплотившим вокруг себя «суперэтнос» Россия-Евразия или евразийской Империи. А. Дугин делает следующие выводы из евразийства Гумилева:

1. Евразия представляет собой полноценное «месторазвитие», плодородную богатейшую почву этногенеза и культурогенеза. Следовательно, взгляд на мировую историю не может огра­ничиваться рамками атлантистов — «Запад и все остальные». Мировая история характеризуется многополярностью, а се­верная и восточная Евразия являются альтернативным Запа­ду источником планетарных цивилизационных процессов.

2. Геополитический синтез Леса и Степи, лежащий в основе великорусской государственности, является ключевой ре­альностью для культурно-стратегического контроля над Азией и Восточной Европой. Такой контроль способствовал бы гармоничному балансу Востока и Запада, тогда как культурная ограниченность западной цивилизации (Лес) при ее стремлении к доминации, сопровождающейся полнейшим непониманием культуры Востока (Степи), ведет лишь к
конфликтам и потрясениям.

3. Западная цивилизация находится в последней нисходящей стадии этногенеза, являясь конгломератом «химерических» этносов. Следовательно, центр тяжести обязательно пере­местится к более молодым народам.

4. Возможно также, что в скором будущем произойдет какой-то непредсказуемый и непредвиденный «пассионарный тол­чок», который резко изменит политическую и культурную карту планеты, так как доминация «реликтовых» этносов долго длиться не может.

Новые русские евразийцы

В 1990-е гг. в России формируется новая геопо­литическая идеология. Она получила наименование неоевра­зийства, которое имеет несколько разновидностей. Одна из них - идеология национальной оппозиции, которая сло­жилась в 1990—1994 гг. вокруг газеты «День» (позже «Завтра») и журнала «Элементы».

Это неоевразийство основывается на идеях П.Н. Савицко­го, Г.В. Вернадского, Трубецкого, а также идеолога русского национал-большевизма Николая Устрялова. Национальная идеократия континентального масштаба этого геополитическо­го направления противопоставляется и либеральному западни­честву, и узкоэтническому национализму. В их исследованиях Россия — это ось геополитического «Большого Пространства».

На социально-политическом уровне это направление одно­значно тяготеет к евразийскому социализму. Советский период истории рассматривается как форма традиционного русского национального стремления к планетарной экспансии и «евра­зийскому антиатлантистскому универсализму».

Идеи традиционалистов — «кризис современного мира», «деградация Запада», «десакрализация цивилизации» и т.д. — входят важным компонентом в неоевразийство, дополняя и развивая те моменты, которые были представлены у русских ав­торов лишь интуитивно и фрагментарно.

Следует со всей определенностью подчеркнуть, что неоевра­зийцы признают стратегическую важность Европы для геопо­литической законченности и полноценности евразийского «Большого Пространства».

Другой особенностью неоевразийства является выбор ис­ламских стран (особенно континентального Ирана) в качестве важнейшего стратегического союзника. Идея континентально­го русско-исламского альянса лежит в основе антиатлантистской стратегии на юго-западном побережье евразийского мате­рика.

Одним из видных представителей неоевразийства является Александр Гельевич Дугин (р. 1962 ). Он работал главным редактором геополитического журнала « Элементы. Евразийское обозрение ». Работы этого направления широко освещаются в сети Интер­нет.

А.Г. Дугина отличает высокая издательская активность. Он является автором нескольких десятков крупных работ, во многих из которых присутствует геополитическая проблемати­ка. В их числе « Основы геополитики » ( 1997 ) — первый россий­ский учебник геополитики, « Консервативная революция » ( 1994 ), « Мистерия Евразии » ( 1996 ), « Наш путь » ( 1999 ), « Мыслить про­странством » ( 2000 ), « Основы евразийства » ( 2002 ).

Антизападник, антилиберал, консерватор, правый национа­лист, Дугин в 1990-е гг. неизменно находился в оппозиции пра­вящему режиму. В последние годы избегает крайностей, пози­ционируется центристом и сторонником президента. Основал идейное течение неоевразийства, создав на его основе политическое движение, а затем и политическую партию «Евразия» (2002), которая пока не имеет большого политического веса.

Главным социально-философским методом неоевразийства, по Дугину, является цивилизационный подход. В своих иссле­дованиях Дугин ссылается на представителей германской кон­сервативной революции (О. Шпенглер, В. Зомбарт, К. Шмитт, Э. Юнгер, Ф. Юнгер, Э. Никиш), европейского традициона­лизма (Р. Генон, Ю. Эвола, Т. Бургхарт, Ф. Шуон), критиков западного капитализма (Ж.-П. Сартр, Г. Дебор, М. Фуко, Ж. Делез), «новых правых» (А. де Бенуа, Р. Стойкерс и др.). Общим моментом в подходах таких разнородных по взглядам авторов является критика западного общества как с «левой», так и «правой» точек зрения. При этом своеобразным общим знаменателем указанных теорий и направлений является крити­ка либеральной политической философии и рыночного капита­лизма, попытка найти альтернативу доминирующим тенденциям окружающей действительности, направить поток событий в иную сторону.

Дугин озадачен поиском «третьего пути», т.е. пути между капитализмом и коммунизмом. Для этого надо найти не только привлекательную идеологию, но и мощную общественную силу. Такая сила может опираться только на неисчерпаемые ресурсы и огромное геополитическое пространство, противостоящее морским, торговым, либеральным державам. В этом Дугин со­гласен со своими европейскими единомышленниками, далее создавая философию неоевразийства на базе собственных ми­ровоззренческих установок.

По существу Дугин создал идеологию крайне правых для Рос­сии, а геополитику использовал как один из основных методов обоснования крайне правого политического со­знания.

Что же лежит в основе геополитических представлений Дугина в отношении России? Он, в частности, выделяет пять уроков для России:

• шмиттовское понимание истории — «почвенное», «укоре­ненное», «органическое»; наличие «воли единого народа»;

• определенность поляризации российского общества на «друзей» и «врагов», включая «врагов народа»;

• признание «исключительных обстоятельств» и необходи­мости принятия решения;

• ясное осознание, что «врагом» для России являются США и Англия;

• необходимость «партизанских действий» («только фигура русского Партизана показывает нам путь к русскому будуще­му через крайнюю форму сопротивления, через переступание искусственных юридических норм, не соответствующих ис­тинным канонам Русского права»). Автор пишет: « Но наибо­лее полным и тотальным воплощением Третьего пути был герман­ский национал-социализм ».

Нужно сказать, что в работах дугинского направления анти­западничество носит абсолютный характер. Такая убежденность определяется неснимаемым конфликтным противоречием, су­ществующим во все эпохи и на всех уровнях, между цивилизаци­ей Моря и цивилизацией Суши, между талассократией (совре­менный атлантизм) и теллурократией (современная Евразия ).

Политическая платформа евразийского движения, как по­нимает ее Дугин, включает следующие понятия:

• идеократия , понимаемая как обязанность каждого гражда­нина и государства в целом служить высшей духовной цели. «Высшей духовной целью», «идеей-правительницей», т.е. единственной идеологией, которая будет носить госу­дарственный характер, должно стать евразийство;

• евразийский отбор , который вытекает из особых «ландшафт­ных условий» Евразии и требует особой этики, включающей такие качества, как коллективная ответственность, беско­рыстие, взаимопомощь, аскетизм, воля, выносливость, бес­прекословное подчинение начальству. Только эти качества помогут евразийцам обеспечить контроль и завершить осво­ение евразийского пространства;

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Аспекты (виды) лексического значения: сигнификативное, структурное, эмотивное, денотативное.
2. Аспекты и разделы языкознания
3. АСПЕКТЫ И СТРУКТУРА ИНФОРМАЦИОННОГО РЫНКА
4. Аспекты изучения слова и разделы лексикологии
5. Атлантизм как школа американской геополитики.
6. Введение, происхождение геополитики
7. Внешнеполитические аспекты истории Великой Отечественной войны
8. Вопрос 3. Психологические аспекты судебных прений
9. География и политика как начало геополитики
10. Геополитика: наука, политическая практика и идеология. Законы геополитики. Основные категории современной геополитики. Основные геополитические факторы, эволюция их соотношения.
11. Геополитики Великобритании 189
12. Геополитики Великобритании X. Маккиндер (1861-1947)