Краткое изложение программного материала(сокращенный курс лекций)

Лекция 1.Тема «Научная парадигма в лингвистике. Смена научных парадигм»

Научная парадигма в лингвистике как результат выделения определенных свойств языка. Смена научных парадигм в истории лингвистики как отражение изменения уровня науки в целом и уровня научных знаний в конкретной области науки.

Логическая парадигма в Античности. Учение Аристотеля. Учение стоиков. Александрийские грамматики. Значение античного языкознания.

Средневековье и Новое время. Языкознание в средневековой Европе. Развитие арабского языкознания.

Возникновение филологии как науки. Изучение живых языков.

Создание логической или универсальной грамматики. «Всеобщая рациональная грамматика», или «Грамматика Пор-Рояль» (1660 г.). Попытки и проекты создания международных языков. Зарождение исторической и сравнительной точки зрения на язык.

Возникновение общего языкознания. Лингвистическая концепция Вильгельма фон Гумбольдта (1767 – 1835).

Развитие языкознания в славянских странах. «Российская грамматика» М.В. Ломоносова (1775 г.).

ЗАРОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ОБЩИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

О ПРИРОДЕ, СТРУКТУРЕ И РОЛИ СЛОВА И ПРЕДЛОЖЕНИЯ.

НАИБОЛЕЕ ВАЖНЫЕ

ЭТАПЫ

У нас нет полной уверенности в том, что можно выстроить некую “прямолинейную” историю/хронологию развития предикатоцентрических тенденций в мировом языкознании. По крайней мере, попытки подобного обзора еще не предпринималось. Ниже, в кратком историческом экскурсе мы затронем лишь некоторые наиболее важные этапы, так, как они видятся нам. Анализируя тексты, которые уже стали историей, мы в какой-то мере занимаемся “предикационистской герменевтикой”, фильтруя их содержимое на предмет выявления идеецентрических или приближенных к ним/предваряющих их воззрений.

Следует отметить самое главное:

1) отдельные фрагменты и, соответственно, отдельные цитаты, выдержанные в предикатоцентрическом духе или как-то ему отвечающие, отдельные требования изучать “целостное предложение”, онтологически предшествующее слову ( морфеме, фонеме и т.д.) можно найти практически в любых лингвистических трудах, вплоть до самого “предикационно-индифферентного” сочинения — “Курса общей лингвистики” Соссюра,

2) тем не менее, насколько нам известно, никто никогда не пытался построить целостную предикатоцентрическую концепцию, иными словами, отдельные фрагменты/цитаты, или даже манифесты никогда ни у кого не становились чем-то, имеющим реальное и значительное продолжение.

Разрозненные элементы предикатоцентрических воззрений могут быть найдены в трудах различных ученых, представляющих различные школы языкознания или философии в русле как западной, так и восточной традиций.

Например, в средние века в китайской науке укоренилось разделение слов на пустые (“сюйцзы”) и значимые (“шицзы”), что полностью соответствует духу китайского языка, однако в дальнейшем это направление не получило развития, а в XIX в. с появлением грамматики “Ма ши вэнь тун” (“Грамматический компендиум господина Ма”, 1898) на китайский язык были перенесены категории и свойства классической латинской грамматики, и в дальнейшем язык исследовался традиционными европейскими методами.

Прослеживается следующая приблизительная концептуальная хронология развития, или, лучше сказать, закрепления отдельных, временами практически незаметных предикатоцентрических представлений в общем потоке науки о языке.

Основы были заложены в древности в русле античной синтетической науки, но в средние века предикатоцентризм был практически подавлен номинативистскими представлениями. Возвращение к отдельным элементам (весьма незначительное, если не сказать, незаметное) наблюдается в русле универсальных грамматик (типа грамматики Пор-Рояля, 1660 г.). С появлением концепции В. фон Гумбольдта создаются предпосылки для его воссоздания, и отдельные принципиальные положения фигурируют в трудах учеников немецкого мыслителя, прежде всего А.А. Потебни. Уже в ХХ в. развитию предикатоцентрических взглядов способствуют идеи К. Фосслера и школы эстетического идеализма, возникновение порождающих грамматик и анализ по непосредственно составляющим (Н. Хомский), деятельность Пражского лингвистического кружка, лингвистика текста, типологические концепции Чжао Юаньжэня и Ч.Ли - С.Томпсон, а также определенное возвращение к концепции В. фон Гумбольдта в противовес соссюрианской доктрине.

Язык и письменность древней Греции.
Европейская культура в основных своих истоках восходит к тому, что было создано древними греками на протяжении большого ряда веков. Грекам мы как европейцы обязаны не только своими системами письма, но и философией языка, риторикой, поэтикой, стилистикой. Созданная греками грамматика оказалась праматерью всех европейских грамматик.
Протогреческие племена, среди которых особенно выделялись ахейцы и ионийцы, появляются на территории нынешней Греции (как на материке, так и на островах) к концу 3-го тыс. до н.э., оттесняя и частью ассимилируя пеласгов. Они создают большой ряд государств, из числа которых наибольшего прогресса достигают государства на о-ве Крит (Кнос, Фест, Агия-Триада, Маллия). Здесь, у носителей минойской культуры, возникает и быстро (в течение 23—17 вв. до н.э.) эволюционирует от пиктографического к иероглифическому критское письмо. Оно было сходно с египетским. Около 18 в. была выработана новая система — курсивное линейное письмо А слогового типа. Оно использовалось, как свидетельствуют памятники, в 1700—1550 гг. до н.э.
Критяне подчиняют себе ряд островов Эгейского моря. Они поддерживают торговые и дипломатические связи с Египтом и государствами Передней Азии. Но тектоническая катастрофа 1470 г. привела к разрушению городов и деревень, к гибели населения и флота, к запустению острова.
На материке, где происходит складывание элладской культуры, формирование греческих государств началось позже, лишь с 17 в. до н.э. (Микены, Тиринф, Пилос и др.), и шло медленнее. Только к середине 17 — концу 16 вв., при власти ахейских династов могущества достигли Микены. В 16—13 вв. материковая Греция достигает наивысшего расцвета. Микенская культура ахейцев оказала влияние и на соседние страны, в том числе Египет. Ахейцами в 15—14 вв. была предпринята попытка приспособить к своему диалекту критское письмо, завершившаяся появлением слогового письма Б.
Примерно в 1200 г. ахейцы совершают воспетый Гомером поход на Трою, которую они разрушают до основания. С конца 13 в. происходит быстрый упадок элладских государств. С севера вторгаются греческие племена дорийцев, стоявших на более низком уровне развития. Свою независимость смогли сохранить только Афины, куда и бежали многие из побеждённых ахейских государств.
С началом экономического и культурного роста городов-государств стал ощущаться избыток городского населения, возникла необходимость создания многочисленных колоний за пределами Греции, в том числе и в южной Италии, Сицилии, Малой Азии, на побережье Чёрного моря.
Решающее для всей греческой и европейской цивилизации имело создание на основе финикийского письма греческого алфавита со специальными знаками для гласных (9 или 10 в. до н.э.). Древнейшие дошедшие до нас его памятники относятся к 8 в. до н.э. Появление письменности привело к бурному росту поэтики, риторики, философии, пробудило интерес к проблемам языка.
Попытки осмысления значения слов отмечаются, начиная с Гомера и Гесиода. Этимология оказывается первым проявлением рефлексии над языком в истории греческой лингвофилософской мысли. Первоначально господствовало убеждение в наличии неразрывной, естественной связи между словом и обозначаемым им предметом, коренящееся в мифологическом мышлении. В этимологическом анализе слова мыслители искали ключ к постижению природы обозначаемого предмета. Греки верили, что у каждого предмета есть два названия — в языке богов и в языке смертных. В философии 5 в. до н.э. начинают выдвигаться утверждения о чисто условной связи между предметом и его названием. Споры древних греков о природе имён послужили источником для формирования древнейшей в Европе философии языка.
Высок был интерес к практическим аспектам использования языка. В 5 в. до н.э. зарождается наука об ораторском искусстве — риторика. Главным методом обучения языку в этот период становится чтение классических и уже устаревающих поэтических текстов с их комментированием. Так формируются зачатки филологии. Начинается деятельность по собиранию и объяснению глосс (старинных или инодиалектных слов). В связи с теорией музыки, ритмикой и метрикой (особенно в пифагорейской школе с её углублённым интересом к проблемам акустики) проводится интенсивное изучение звукового строя языка.
Для лингвистических занятий была характерна замкнутость на материале только греческого языка, свойственная и дальнейшим этапам развития античной лингвистической мысли. Для начального этапа становления науки ещё была свойственна разрозненность и несистематизированность наблюдений над языком.
Главная тема споров древнегреческих философов — характер связи между словом и предметом (между сторонниками принципа наименования physei ‘по природе’ и принципа nomo‘по закону’ или thesei ‘по установлению’). Гераклит выражал веру в истинность речи, Парменид признавал речь людей ложной с самого начала, Демокрит был сторонником наименований по установлению, но выступал против крайностей представителей этой точки зрения. Софист Горгий утверждал глубокое различие между словами и предметами. Продик проповедовал безразличие имён самих по себе, приобретение ими ценности лишь в правильном употреблении. Антисфен, ученик Сократа, видел в исследовании слов основу обучения.
В ходе этих споров формулировались и первые лингвистические наблюдения. Так, Продик первым занялся проблемой синонимов, а софист Протагор выдвинул проблему языковой нормы и первым стал различать три рода имени и четыре типа высказывания — вопрос, ответ, просьбу и поручение.
Ценнейший вклад в развитие языка и в теорию языка внёс Платон (420—347 до н.э.). Ему принадлежит наиболее интересный для истории лингвистической мысли диалог “Кратил”, центральное место в котором занимает вопрос об отношении вещи и её наименования. В диалоге Платон сталкивает позиции Кратила (сторонника правильности имён от природы) и Гермогена (проповедующего договор и соглашение), привлекая в качестве судьи Сократа (устами которого говорит сам Платон, высказывающий немало противоречивых суждений и не принимающий полностью ни одной точки зрения). Платон признаёт не прямые, а отдалённые связи слова с предметом и допускает возможность употребления имён по привычке и договору.
Он открывает понятие внутренней формы (мотивировки) слова, разграничивая слова непроизводные (немотивированные) и производные (мотивированные). Ему принадлежит идея об ассоциации между отдельными звуками слова и качествами и свойствами вещей (идея звукосимволизма).
В последующих произведениях возрастает скепсис Платона относительно того, что слова могут служить источниками знаний о предметах, и, наоборот, более категоричными становятся утверждения о тождестве между выражаемой мыслью и словом.
Аристотель первым исследует типы связи значений внутри полисемичного слова, а также многозначность падежей и др. грамматических форм. Им делается утверждение о соответствии значения внеязыковой реальности.
Аристотель проводит разграничение трёх “частей словесного изложения”: звука речи, слога и слов разных разрядов. Он выделяет четыре разряда слов (имена, глаголы, союзы и местоимения вместе с предлогами). Правда, в определении имени (onoma) и глагола (rhema) смешиваются морфологические и синтаксические критерии. Впервые осуществляется описание отдельных классов глаголов. Но значимые части слова ещё не вычленяются.
Аристотель указывает на случаи несовпадения предложения (logos) и суждения. В качестве типов предложений он различает утверждения и отрицания. Им признаётся наличие безглагольных предложений. Ему присущи зачаточные представления о словоизменении и словообразовании (различение имени и падежа как только косвенной формы, распространение понятия падежа и на глагольные словоформы). Аристотелю принадлежат также многочисленные высказывания по вопросам стилистики.
Существенный вклад в формирование основ языкознания внесли философы эллинистического периода (3—1 вв. до н.э.), особенно представители стоической школы (Зенон, Хрисипп, Диоген Вавилонский). Стоики были по преимуществу философами и логиками, но они разрабатывали свои учения на базе языкового материала (и особенно явлений грамматической семантики). В строении предложения и в классах слов они искали отражение реального мира. Отсюда вытекали признание ими “природной” связи между вещью и её названием и увлечение этимологическим анализом. Значения “вторичных” слов объяснялись связями в предметном мире. Стоики разработали первую в истории науки о языке типологию переноса названий (перенос по сходству, смежности, контрасту).
В целом греческая философия 5—1 вв. до н.э. сыграла значительную роль в формировании логицистского подхода к языку, который на протяжении более двух — двух с половиной тысяч лет характеризовался острым вниманием к онтологическим и гносеологическим аспектам изучения языка, подчёркиванием приоритета функциональных критериев в выделении, определении и систематизации явлений языка, невниманием и безразличием к изменениям языка во времени и к различиям между конкретными языками, утверждением принципа универсальности грамматики человеческого языка. Философы искали гармонию между языковыми и логическими категориями.
Древнегреческим философам этого времени принадлежат идеи о сопряжении обозначающего, обозначаемого и предмета. Для них нет отдельных теории суждения и теории предложения, они не разграничивают логическое и лингвистическое знание. Им присущ синкретизм термина logos, обозначающего и речь, и мысль, и суждение, и предложение. Они не расчленяют логические, синтаксические и морфологические характеристики единиц речи (хотя и могут акцентировать в той или иной концепции один из аспектов взятого в целостности явления).
На базе достижений философов и языковедческой практики в эллинистический период возникает филология, призванная изучать, готовить к критическому изданию и комментировать памятники классической письменности. Сферой её интересов является смысловая сторона текстов.
В её недрах создаётся грамматика как самостоятельная дисциплина, изучающая по преимуществу формальные аспекты языка (а не его смысловые аспекты, в отличие от философии). Она обособилась в самостоятельную науку благодаря деятельности Александрийской грамматической школы, сыгравшей гигантскую роль в закладывании основ европейской языковедческой традиции. Грамматика того времени представляет собой по существу аналог современной описательной лингвистики. В борьбе со сторонниками принципа аномалии (пергамскими философами-стоиками Кратетом Малосским и Секстом Эмпириком) александрийцы активно отстаивают принцип аналогии как основы описательно-классификационной и нормализаторской деятельности.
С их деятельностью связан также расцвет лексикографии. В это время активно собираются и подвергаются толкованию глоссы (устаревшие слова — glossai и слова, ограниченно понятные, — lekseis. Выдающимися лексикографами эллинистического периода были Зенодот Эфесский, Аристофан Визан-тийский, Аполлодор из Афин, Памфил, Диогениан.
Алексадрийцы прослеживали языковые регулярности в классических текстах, стремясь отделить правильные формы от неправильных и выдвигая на этой основе принцип аналогии (Аристофан Византийский, особенно авторитетный в языковедческих проблемах Аристарх Самофракийский). Ими детально разрабатываются парадигмы склонения и спряжения.
В александрийской школе была создана первая в европейской науке систематическая грамматика (Techne grammatike ‘Грамматическое искусство’) ученика Аристарха Дионисия Фракийца (170—90 до н.э.). В этом труде определяются предмет и задачи грамматики, излагаются сведения о правилах чтения и ударения, о пунктуа-ции, приводится классификация согласных и гласных, даётся характеристика слогов, формулируются определения слова и предложения, даётся классификация частей речи (8 классов, выделенных главным образом на морфологической основе, с учётом лишь в отдельных случаях синтаксического и семантического критериев). Автор тщательно описывает категории имени и глагола, приводит сведения о словообразовании имён и глаголов. Он различает артикль и местоимение, выделяет предлог и наречие в самостоятельные части речи, подробно классифицирует наречия, отнеся к их числу частицы, междометия, отглагольные прилагательные. Большинство понятий иллюстрируется примерами. ЕВРОПЕЙСКАЯ ЛИНГВИСТИКА XVI—XVII ВВ. ГРАММАТИКА ПОР-РОЯЛЯ

После Томаса Эрфуртского в течение примерно двух столетий теоретический подход к языку не получил значительного развития. Однако именно в это время шло постепенное становление нового взгляда на языки, который в конечном итоге выделил европейскую лингвистическую традицию из всех остальных. Появилась идея о множественности языков и о возможности их сопоставления.

Разумеется, о том, что языков много, знали всегда, бывали и единичные попытки сопоставления языков. Однако, как выше уже отмечалось, каждая из лингвистических традиций явно или неявно основывалась на наблюдениях над каким-то одним языком, которым всегда был язык соответствующей культурной традиции. Можно было переориентироваться с одного языка на другой, как было в Древнем Риме и в Японии, можно было, особенно на раннем этапе развития традиции, переносить на язык своей культуры категории другого, ранее уже описанного языка, но всегда становление традиции или даже ее варианта сопровождалось замыканием в изучении одного языка. В средневековой Европе греческий и латинский варианты традиции почти не соприкасались друг с другом. В Западной Европе даже в XIII—XIV вв., когда на ряде языков уже существовала развитая письменность, единственным достойным объектом изучения все еще считалась латынь. Отдельные исключения вроде исландских фонетических трактатов были редки.

Положение стало меняться в одних странах с XV в., в других с XVI в. К этому времени в ряде государств завершился период феодальной раздробленности, шло становление централизованных государств. На многих языках активно развивалась письменность, появлялись как деловые, так и художественные тексты, в том числе произведения таких выдающихся авторов, как Данте, Ф. Петрарка, Дж. Чосер. Чем дальше, тем больше распространялись представления о том, что латынь не является единственным языком культуры.

Национальная и языковая ситуация в позднесредневековой Европе имела две особенности, которые повлияли на развитие дальнейших представлений о языке. Во-первых, Западная Европа не составляла единого государства, а представляла собой множество государств, где в большинстве случаев говорили на разных языках. При этом среди этих государств не было ни одного, которое бы могло претендовать на господство (как в прошлом Римская империя и недолго существовавшая империя Карла Великого). Уже поэтому ни один язык не мог восприниматься как столь же универсальный, как латынь. Французский язык для немца или немецкий для француза были иностранными языками, а не языками господствующего государства или более высокой культуры. Даже в Англии, где в XI—XV вв. языком знати был французский, затем все же окончательно победил английский язык, включивший в себя много французских заимствований.

Во-вторых, все основные языки Западной Европы были генетически родственны, принадлежа к двум группам индоевропейской семьи — романской и германской, и типологически достаточно близки, обладая, в частности, сходными системами частей речи и грамматических категорий. Отсюда достаточно естественно возникала мысль о принципиальном сходстве языков, обладающих лишь частными отличиями друг от друга. Вместо идеи о латыни как о единственном языке культуры возникала идея о нескольких примерно равных по значению и похожих друг на друга языках: французском, испанском, итальянском, немецком, английском и др.

Кроме этого главного фактора было еще два дополнительных. Хотя и в средние века понаслышке знали о существовании, помимо латыни, еще двух великих языков: древнегреческого и древнееврейского, но реально владели этими языками очень немногие, а выражаясь по-современному, в базу данных для западноевропейской науки о языке они почти не входили. Теперь же в эпоху гуманизма два этих языка начали активно изучаться, а их особенности — учитываться, причем довольно большие типологические отличия древнееврейского языка от европейских расширяли представления ученых о том, какими бывают языки. Другим фактором были так называемые великие географические открытия и усиление торговых связей со странами Востока. Европейцам пришлось сталкиваться с языками других народов, о существовании которых они не подозревали. Нужно было общаться с носителями этих языков, и встала задача их обращения в христианство. И уже в XVI в. появляются первые миссионерские грамматики «экзотических» язы-. ков, в том числе индейских. В то время однако европейская научная мысль еще не была готова к адекватному пониманию особенностей строя таких языков. Миссионерские грамматики и тогда, и позже, вплоть до XX в. описывали эти языки исключительно в европейских категориях, а теоретические грамматики вроде грамматики Пор-Рояля не учитывали или почти не учитывали материал таких языков.

Гораздо большее значение для развития европейской традиции и преобразования ее в науку о языке сыграли первые грамматики новых западных языков. Грамматики испанского и итальянского языков появились с XV в., французского, английского и немецкого — с XVI в. Поначалу некоторые из них писались на латыни, но постепенно в таких грамматиках описываемые языки одновременно становились и языками, на которых они написаны. Эти грамматики имели учебную направленность. Стояла задача формирования и закрепления нормы этих язы-' ков, особенно важная после изобретения в XV в. книгопечатания. В грамматиках одновременно формулировались правила языка и содержался учебный материал, позволяющий выучить эти правила. В это же время получила активное развитие лексикография, ранее составлявшая отсталую часть европейской традиции. Если раньше преобладали глоссы, то теперь в связи с задачей создания норм новых языков создаются достаточно полные нормативные словари. В связи с подготовкой такого словаря для французского языка в 1634 г. была создана Французская академия, существующая до настоящего времени; она стала центром нормализации языка в стране.

Ранее единая западноевропейская традиция стала разделяться на национальные ветви. Поначалу, примерно до конца XVII в., исследования языков наиболее активно развивались в романских странах. В XVI в. после некоторого перерыва вновь начинает развиваться теория языка. Выдающийся французский ученый Пьер де ла Раме (Рамус) (1515— 1672, убит в Варфоломеевскую ночь) завершил создание понятийного аппарата и терминологии синтаксиса, начатое модистами; именно ему принадлежит дожившая до наших дней система членов предложения. Теоретическую грамматику, написанную еще на латыни, но уже учитывающую материал различных языков, создал Ф. Санчес (Санкциус) (1550—1610) в Испании в конце XVI в. У него уже содержатся многие идеи, потом отразившиеся в грамматике Пор-Рояля.

В XVII в. еще более активно ведутся поиски универсальных свойств языка, тем более что расширение межгосударственных связей и трудности, связанные с процессом перевода, оживляли идеи о создании «всемирного языка», общего для всех, а чтобы создать его, надо было выявить свойства, которыми обладают реальные языки. На развитие универсальных грамматик влиял и интеллектуальный климат эпохи, в частности, популярность рационалистической философии Рене Декарта (Картезия) (1596—1650), хотя известное благодаря Н. Хомскому наименование «картезианские грамматики» в отношении грамматики Пор-Рояля и подобных ей не вполне точно, поскольку многие «картезианские» идеи присутствовали у Ф. Санчеса и др. еще до Р. Декарта.

Языкознание XVII в. в основном шло в области теории двумя путями: дедуктивным (построение искусственных языков, о котором речь будет идти ниже) и индуктивным, связанным с попыткой выявить общие свойства реально существующих языков. Не первым, но самым известным и популярным образцом индуктивного подхода стала так называемая грамматика Пор-Рояля, впервые изданная в 1660 г. без указания имен ее авторов Антуана Арно (1612—1694) и Клода Лансло (1615—1695). Эта грамматика неоднократно переиздавалась и переводилась на разные языки. В нашей стране несколько дет назад почти одновременно вышли два ее издания: Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля. М., 1990; Грамматика Пор-Рояля. Л., 1991 (ниже цитаты приводятся по московскому изданию).

Грамматика вошла в историю науки под не принадлежащий авторам названием («Грамматика общая и рациональная» — начал очень длинного подлинного названия). Женский монастырь Пор-Ро в те годы был центром передовой мысли, с ним был связан кру; ученых, в который входили и авторы грамматики. Книга была рез; татом содружества двух специалистов разных профессий. А. Арно логиком и философом, соавтором известной книги по логике, а К. Л; л о — одним из первых во Франции профессиональных лингвистов, преподавателем языков и автором грамматик; в частности, он первым во Франции преподавал латинский язык как иностранный, с объясне! ми на французском языке. Такое сочетание дало возможность объ< нить высокую для того времени теоретичность с достаточно xopoi знанием материала нескольких языков.

Авторы грамматики считали недостаточным чисто описатель; подход к языку и стремились создать объяснительную грамматик; ней говорится, что стимулом к ее написанию послужил «путь ПОР разумных объяснений многих явлений, либо общих для всех язы; либо присущих лишь некоторым из них». В целом в книге объя< тельный подход преобладает и над описательным, и над нормативн Однако ряд разделов, посвященных французскому языку, содерж! нормативные правила. К 1660 г. нормы французского языка бьи общих чертах сформированы, но многие детали еще оставались н шлифованными. Поэтому в грамматике не раз говорится о том, кг обороты надо «рекомендовать к употреблению». Однако значение «Г] матики Пор-Рояля» прежде всего не в предписаниях, а в объяснен ранее уже описанных явлений языка.

Авторы грамматики исходили из существования общей логичес; основы языков, от которой конкретные языки отклоняются в той иной степени. Сама по себе такая идея была в XVII в. не новой и во дила к модистам. Эта идея для А. Арно и К. Лансло была столь of ной, что не требовала особых доказательств. Например, в граммап говорится о «естественном порядке слов» без доказательств сущее вания такого порядка и даже без его описания (хотя достаточно я что «естественным» для них, как и для модистов, был порядок «по жащее — сказуемое — дополнение»).

От модистов авторы «Грамматики Пор-Рояля» отличалис! столько самой идеей основы языков, сколько пониманием того, чтс бой эта основа представляет. У модистов, выражаясь современным i ком, соответствие между поверхностными и глубинными структур оказывалось взаимно однозначным или по крайней мере очень б ким к нему. Они старались каждому явлению, зафиксированноп грамматике Присциана, приписать философский смысл. В данной г] матике этого уже нет прежде всего из-за расширения эмпириче( базы. Если модисты исходили из одной латыни, то здесь почти в каждой главе рассматриваются два языка: латынь и французский, достаточно часто упоминаются также испанский, итальянский, древнегреческий и древнееврейский, а изредка речь идет и о «северных», то есть германских, и о «восточных» языках; что имеется в виду в последнем случае, не вполне ясно. С современной точки зрения количество языков невелико, но по сравнению с предшествующим временем это был крупный шаг вперед.

Ориентация на латинский эталон была еще не вполне преодолена в грамматике, что особенно заметно в разделе о падежах и предлогах. Хотя и сказано, что «из всех языков только греческий и латынь имеют падежи имен в полном смысле этого слова», но за эталон принимается латинская падежная система, именно она признается «логической». В древнегреческом языке, где по сравнению с латынью на один падеж меньше, предлагается считать, что отсутствующий аблатив «есть и у греческих имен, хотя он всегда совпадает с дативом». Для французского же языка выражение тех или иных «глубинных» падежей видится в употреблении предлогов или опущении артикля. Более сложный случай составляют для А. Арно и К. Лансло прилагательные. В латинских грамматиках было принято считать существительные и прилагательные одной частью речи — именем, но для французского и других новых языков Европы данные два класса необходимо было различать. В грамматике принят компромиссный подход: выделяется одна часть речи — имя — с двумя подклассами. Такая трактовка проецируется и на семантику: у слов выделяются «ясные» значения, разъединяющие существительные и прилагательные, и «смутные» значения, общие для них: слова красный и краснота имеют общее «смутное» значение и разные • «ясные». Введение «ясных» значений указывает на отход от латинского эталона, введение «смутных» — на частичное его сохранение (впрочем, есть и другая трактовка, согласно которой выделение двух видов значений имеет глубокий философский смысл).

Лекция 2. Тема: «Сравнительно-историческое языкознание ХIХ в.»

Сравнительно-историческое языкознание ХIХ в. Создание сравнительных грамматик европейских языков.

Истоки и начальный этап сравнительно-исторического языкознания. Основоположники сравнительно-исторического метода: Франц Бопп (1798 – 1867), Расмус Раск (1787 – 1832), Яков Гримм (1785 – 1863), А.Х. Востоков (1781 – 1864).

Сравнительно-историческое языкознание в середине XIX в. Принципы и методика сравнительно-исторического исследования.

§ 2. ПРЕДИКАТОЦЕНТРИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

В ЛИНГВИСТИКЕ ХVII-ХIХ СТОЛЕТИЙ

Формальные грамматики, создававшиеся во времена раннего и позднего средневековья, например, грамматика Пор-Рояля (1660 г.) [Арно-98] и предшествующие ей, исходили из безусловного слово- или морфологоцентизма: их авторы полагали, что язык строится из слов, которые, свою очередь, организуются в сочетания или в линейную цепь в соответствии с грамматическими правилами. Безусловно, в подобных грамматиках отмечалось, что части речи, например, следует разделить на слова “представления” (номинативы и производные от них в современном понимании) и “суждения” (предикативы и производные от них в современном понимании), что в тексте выделяются т.н. “периоды” (современные СФЕ), в рамках которых реализуется суждение (“основная форма мысли” [Арно-98, 92]), что “люди гораздо чаще следуют смыслу, т.е. внимательней следят за смыслом и содержанием своей речи, нежели за словами, служащими для ее выражения” [Арно-98, 209] и т.д., однако подобными утверждениями центральная роль слова в языке не ставилась и не могла ставиться под сомнение (см. даже само построение работы: авторы начинают с букв, звуков, слогов, затем переходят к частям речи и формам слова; лишь последняя, 30-я по счету (XXIV-я II части), глава посвящена более высоким уровням организации речи, она начинается со следующей фразы: “Нам остается лишь сказать несколько слов о синтаксисе, или о сочетании слов в речи” [Арно‑ 98, 204] — комментарии излишни.).

Подобная тенденция сохранилась и позже, однако постепенно в отдельных учениях стали утверждаться элементы и категории, связанные с анализом предложения/высказывания как органического и даже исходного целого и признанием онтологической значимости реально протекающих процессов порождения и понимания. Прежде всего следует упомянуть концепцию внутренней формы языка выдающегося немецкого мыслителя В. фон Гумбольдта (1767-1835). Безусловно, и в его представлении язык — сумма слов (“.. сумма всех слов, язык - это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека..” [Гумбольдт-84, 304]), но в то же время задачей исследователя является не препарирование этой суммы всеми возможными способами, а исследование “функционирования языка в его широчайшем объеме — не просто в его отношении к речи и к ее непосредственному продукту, набору лексических элементов, но в его отношении к деятельности мышления и чувственного восприятия.” Гумбольдт требует подвергнуть рассмотрению “весь путь, по которому движется язык — порождение духа, чтобы прийти к обратному воздействию на дух” [Гумбольдт-84, 75] и изучать язык как “орган, образующий мысль” [Гумбольдт-84, 75], неотделимый от интеллектуальной деятельности человека. Немецкий мыслитель выделяет два “конститутивных принципа: внутреннее языковое сознание (.. совокупность духовных способностей относительно к образованию и употреблению языка..) и звук — постольку, поскольку он зависит от свойств органов и основывается на уже усвоенном” [Гумбольдт-84, 75]. Форма языка таким образом, трактуется как не только деятельностное, но и структурообразующее начало. Многие исследователи отмечают, что именно в трудах Гумбольдта заложены основы понимания высказывания как функции [напр., Кузнецов-91, 86], и, шире, основы современного коммуникативно-динамического подхода к изучению явлений языка [Мельников‑ 90; 94]. Огромное значение имеет намеченное Гумбольдтом противопоставление языкового и внеязыкового сознания и постоянно проводимые аналогии между миром визуальных образов и знаками языка [напр., Гумбольдт-85, 370-381].

Одним из наиболее значительных достижений в области онтологии языка в XIX в. явились труды Александра Афанасьевича Потебни (1835-1891), прежде всего “Мысль и язык” (1862) и курс лекций “Психология поэтического и прозаического мышления” (опуб.1910).

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒