Правосознание и правовая культура

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 20Следующая ⇒

Первая попытка описания феномена правосознания и введения в научный оборот самого этого термина для обозначения отношения людей к правовым явлениям и правозначимым ситуациям была предпринята в 60-х годах ХХ в. отечественными философами (И.Е. Фарбер, В.А. Чефранов), работающим в рамках концепции общественного сознания. В дальнейшем проблематика правосознания начала активно прорабатываться исследователями и специалистами разных, в первую очередь юридических, отраслей советской науки (А.Д. Бойков, А.И. Долгова, К.Е. Игошев, И.И. Карпец, В.Н. Кудрявцев, Г.М. Миньковский, И.Б. Михайловская, В.Б. Никитин, Н.Я. Соколов, А.М. Столяренко и др.). Современная психолого-правовая научная теория, являющаяся в настоящее время общеупотребительной, была разработана сотрудниками ВНИИ Прокуратуры СССР под руководством А.Р. Ратинова. Именно тогда было дано, ставшее сегодня классическим, определение правосознания, выявлена его структура и выработана функционально-уровневая модель (А.Р. Ратинов, 1974, А.Р. Ратинов, Г.Х. Ефремова, 1988).

Правосознание – сфера общественного сознания, отражающая правовую действительность в форме юридических знаний, оценочных отношений к праву и практике его применения, правовых установок и ценностных ориентаций, регулирующих человеческое поведение в юридически значимых ситуациях. Структурные компоненты правосознания включают: когнитивный (гносеологический), эмоционально-оценочный (аксиологический) и поведенческий (праксиологический) уровни. Соответствующие функции правосознания – познавательная (комплекс правовых знаний и представлений), оценочная (система оценок и мнений по правовым событиям и ситуациям) и регулятивная (социально-правовые установки и поведенческие позиции в правозначимых ситуациях) – находятся в диалектическом единстве и осуществляются по принципу прямых и обратных связей.

Разработка теории правосознания стала возможна благодаря применению ценностно-нормативного подхода в качестве одного из методологических принципов исследования проблем правовой психологии (А.Р. Ратинов, 1979), который в свою очередь опирался на психологический механизм интериоризации – экстериоризации и учение Л.С. Выготского о культурно-исторической обусловленности психики и высших психических функций человека. Согласно этому подходу, при рождении человек вступает в мир культурных ценностей, охраняемых и поддерживаемых системой социальных норм, правил, предписаний, запретов и санкций, которые обеспечивают жизнь и стабильность данной общественной системы. Ребенок, постепенно взрослеет, социализируется, и все более активно и глубоко осваивает культурные ценности, а внешние нормативы поведения интериоризируются, входят в сознание личности, оформляясь в определенную иерархию ценностей, или ценностно-нормативную модель поведения.

Наблюдая предметы и явления внешнего мира, поступки других людей и совершая (планируя) собственные действия, человек соотносит их с существующими правилами и нормами, оценивает, т.е. придает им определенный личностный смысл-значение, и они, таким образом, становятся личностной ценностью. В свою очередь, социальные и правовые нормы сами подвергаются оцениванию, и в конечном итоге приобретают для субъекта определенную ценность, либо ниспровергаются, и в таком виде нормы уже могут выступать в качестве важного мотивирующего фактора того или иного правового поведения индивида. Выделяют следующие правовые ценности: правоохраняемые (личные, имущественные, гражданские, политические права человека, его общественные и государственные интересы) и правозащитные (право, правопорядок, государственные и правоохранительные органы и их деятельность по защите прав граждан, общественной и государственной безопасности).

Важным фактором ценностно-нормативной регуляции поведения является юридическая ответственность, которая в психологическом смысле предполагает осознание субъектом своих обязанностей, внутреннее самопорицание и признание вины при их нарушении. Существующая в обществе система ценностей служит основой социального контроля, средствами которого выступают общественное мнение, социальные санкции и правовые меры воздействия. Усвоение человеком правовых ценностей, их интериоризация есть результат процесса вхождения в правовую культуру – исторически сложившегося комплекса правовых представлений, ценностей и регулятивов, на основе которых строится практика социальных отношений и действий людей. В современном обществе правовая культура выступает в трех ипостасях: культура законодательства, правовая культура власти и правовая культура населения.

Культура законодательства заключается в соответствии законов основным социокультурным потребностям, в демократическом обществе, в частности, она базируется на следующих положениях: принципе социальной справедливости, принципе равноправия, принципе охраны прав личности, принципе единства прав и обязанностей и презумпции невиновности. Суть правовой культуры власти в том, что она должна ограничивать себя законом и исполнять свои функции строго в рамках этого закона. При этом «правовое государство» обязано гарантировать неукоснительное соблюдение законов. В свою очередь, правовая культура населения определяется по трем важным признакам: знание законов (незнание законов не освобождает от обязанности их соблюдать), уважение законов и обращение к ним (практика решения споров и конфликтов правовыми способами).

Таким образом, в состав правовой культуры входят: а) право как система норм, выражающих государственные веления; б) правоотношения, т.е. система общественных отношений регулируемых правом; в) правовые учреждения как система государственных органов и учреждений, обеспечивающих правовой контроль, регулирование и исполнение права; г) правовое поведение (как правомерное, так и противоправное); д) правосознание как система духовного отражения правовой действительности.[12] В последнее время к правовой культуре принято относить также правотворческую деятельность и правовую науку. Следовательно, правовая культура, как более широкое понятие правовой психологии, включает в себя и правосознание, и реализуемые в правовом поведении все формы его проявления. Элементы правовой культуры входят в другие структуры: право входит в систему социальных норм; правоотношения – в систему общественных отношений; правовые учреждения – в систему социальных институтов; правосознание – в систему общественного сознания; правовое поведение – в систему всей социальной деятельности людей. Взаимодействие правовой и других областей культуры происходит в результате взаимосвязи и взаимовлияния однотипных культурных комплексов, принадлежащих к разным культурным сферам (политической, хозяйственной, нравственной и пр.).

В перечисленных выше элементах правовой культуры необходимо обратить внимание на включение в ее состав разных форм правового поведения – в частности, правомерного и противоправного (разделение, традиционное для юридических наук). При этом под правовым поведением человека понимается социально значимое осознанное поведение субъекта в системе определенных правоотношений, регулируемое нормами права и влекущее за собой юридические последствия. Соответственно, правомерным поведением обозначается социально-правовая активность и действия гражданина, соответствующие принятым нормам права и правовым требованиям и способствующие укреплению законности и правопорядка в государстве, а противоправным поведением – действия и поступки, которые не соответствуют правовым предписаниям, ущемляют субъективные права других людей, не согласуются с возложенными на лиц юридическими обязанностями.

И хотя в быту часто пользуются оценочными суждениями по поводу культуры поведения человека (высокая – низкая), само понимание феномена культуры, в том числе и правовой, как правило, не подвергается оценке ее носителем, поскольку факт принадлежности человека к определенной субкультуре уже есть результат его оценочных суждений в отношении явлений социальной действительности, а также длительного и не всегда осознанного процесса социализации. Культура – это определенная иерархия ценностей, которая у разных социальных групп и сообществ может заметно различаться. Например, криминальная субкультура, или некоторые виды подростковых субкультур, где противоправное с точки зрения обывателя (или государства) поведение субъективно может выступать определенной ценностью. Собственно осознанное вхождение человека в ту или социальную группу предполагает принятие определенных групповых ценностей и норм поведения, т. е. степень развития (уровень) его правосознания, как формы общественного сознания, или сложившаяся в результате комплекса внутренних и внешних условий некая разновидность правосознания, и определяет разделяемые индивидом правовые ценности – принадлежность определенной правовой субкультуре.

Функционально-уровневая модель правосознания предполагает наличие пяти критериев для описания, анализа и классификации его основных видов:

– субъект отражения правовой действительности (уровни индивидуального, группового и общественного правосознания);

– предмет отражения (сферы правосознания, соответствующие разным отраслям права и различным видам правоотношений);

– способ отражения (познавательный уровень – опора на правовые знания и представления и социально-психологический – опора на переживания, установки и субъективно-оценочные суждения);

– глубина отражения (уровень обыденного правосознания, стихийно формирующегося в повседневной жизни и уровень теоретического, сущностного правосознания, хорошо структурированного и системного);

– широта отражения (распространения) – уровни массового, специализированного (характерного для определенных профессиональных групп) и локального (существующего в определенных районах и территориях)[13].

Таким образом, правосознание индивида, его правовая психология и поведение зависят от целого ряда психологически обусловленных факторов внутреннего и внешнего социального контроля, которые и предопределяют мотивацию правомерного поведения граждан. В частности, к мотивирующим факторам относятся: внешние – экономические, политические, финансовые, социально-правовые, управленческие и др., и внутренние (социально-психологические) – представления людей о жизненных идеалах, социальном устройстве, способах удовлетворения своих потребностей и т.п.; групповые мотивы и нормы поведения, общественное настроение, традиции и обычаи, ценностные ориентации; авторитетность государственной власти и государственных институтов, общественные оценки их деятельности; уровень социальной активности населения, представления о перспективах жизни и доминирующем образе жизни и многое другое[14].

В реальности, в юридически значимой ситуации, в т.ч. конфликтной, человек руководствуется обыденными правосознанием и психологией. Выбирает законопослушную форму поведения, опираясь на собственные нормы (нравственные, этические, обыденные и др.) и не вдаваясь в оценку возможных последствий (эта ориентация выражается в том, что он солидарен с правом, поддерживает его или просто привык подчиняться правилам и нормам), либо принимает правомерный вариант поведения, подчиняясь требованиям общества, страшась наказания, общественного порицания и морального осуждения, из-за боязни нежелательных последствий, по расчету.

Согласно функциональной теории правосознания, именно высокий уровень его развития (подразумевается, что для этого у человека имеются все основания: правовые знания, которыми он может овладеть, аргументированная с точки зрения целесообразности система правовых оценок и образцов правового поведения, которым следует подражать) является главным мотивирующим фактором правомерного поведения. Собственно, сама модель наглядно демонстрирует, как в идеале должен формироваться высокий, с точки зрения общественной значимости, уровень правосознания: от знания соответствующей нормы права и через признание (осознание) ее социальной значимости к ее соблюдению, а в своей совокупности, знания правовых норм ведут к законопослушному поведению гражданина. И в этом аспекте, показательным примером может выступать, как частный случай, правосознание людей, объединенных профессиональной (в правовой сфере) принадлежностью и обладающих определенной социально-правовой идентичностью.

Действительно, профессиональное сознание юристов и сотрудников правоохранительных органов качественно отличается от правосознания рядового гражданина: обладает системностью, полнотой, детальностью, зрелостью, глубокой осознанностью и убежденностью. Это – совокупность их правовых взглядов и представлений, выражающих знание и понимание правовых норм, отношение к событиям в сфере правопорядка. Таким образом, профессиональное правосознание, с одной стороны, играет определяющую роль в осознании работником целей и задач своей деятельности, ее мотивации, а с другой – служит гражданам неким ориентиром, образцом для подражания.

Но правоохранительная деятельность, и в этом ее особая специфичность, нередко содержит в себе элементы неблагоприятного воздействия на личность сотрудника. Это – наличие властных полномочий, физические и психические перегрузки, повышенная ответственность, корпоративность деятельности, необходимость регулярно вступать во взаимодействие с правонарушителями, обладающими опытом нарушения законности и способами его маскировки. В результате, правосознание сотрудников правоохранительных органов часто подвергается деформации и характеризуется рядом негативных особенностей: преобладание установок на ужесточение репрессий в уголовном законодательстве; обвинительный уклон и переоценка роли уголовных санкций в борьбе с преступностью и в правоприменительной практике; склонность к профессиональному упрощенчеству; стремление к чрезмерной регламентации, запретительным способам правового регулирования и др. Своевременное выявление и устранение имеющихся деформаций правосознания работников правоохранительных органов является актуальной задачей для установления режима законности в стране.

Собственно практическая значимость функционального подхода к проблеме правосознания как раз и заключается в возможности объяснения причин правонарушений и преступного поведения людей наличием у них определенных дефектов правосознания под воздействием тех или иных обстоятельств, а учение о деформациях правосознания является важной составной частью этой концепции[15]. Деформация правосознания – это нарушение его функционирования на одном из уровней: познавательном, аксиологическом или регулятивном. Возможны варианты, когда индивид а) не знает содержание нормы права; б) знает содержание нормы, но относится к ней отрицательно; в) знает содержание нормы и признает ее социальную ценность, но не выполняет ее предписания. Соответственно, можно говорить о трех видах дефектов (деформациях) правосознания: правовом инфантилизме, правовом нигилизме и правовой безответственности.

Правовой инфантилизм выражается в несформированности и пробельности правосознания, имеет две степени: незнание права (правовая безграмотность) и отсутствие правового оценочного правового мышления (практический инфантилизм). Правовой инфантилизм служит серьезной предпосылкой для возникновения общего неуважения к закону и деятельности правоохранительных органов – правового нигилизма, который понимается как отрицание норм права и роли законодательства, сведение права к совокупности произвольных действий представителей исполнительной власти, оправдание беззакония. Правовой нигилизм проявляется в двух крайних формах: правовая индифферентность (равнодушие к праву) и правовой негативизм (отрицание права). Правовая индифферентность объясняет многие формы социально-правовой пассивности населения (отсутствие интереса к правовым явлениям; нежелание использовать права, предоставленные законом; терпимость к правонарушениям; отказ от сотрудничества с правоохранительными органами в борьбе с преступностью и т.п.) и часто детерминирует противоправное поведение. Правовой негативизм – это активная противоправная направленность личности: закон воспринимается в качестве преграды, которую надо обойти или преодолеть.

Правовая безответственность – это особый тип отношения к исполнению правовых предписаний, который характеризуется внутренней убежденностью индивида в свободе от ответственности за нарушение правовой нормы. Здесь имеется в виду не отрицательное отношение к необходимости соблюдать право, свойственное негативизму, а оценка своих конкретных преступных действий как обыденных, традиционных, широко практикуемых и другими людьми, субъективное оправдание их более важными обстоятельствами.

Таким образом, согласно функциональному подходу к проблеме правосознания, где во главу жесткой иерархической системы поставлено «торжество закона» (существующего законодательства), деформации правосознания часто считают одной из основных детерминант преступного поведения. Однако в этом случае, как правило, игнорируются особенности формирования и противоречивость бытующих представлений и суждений людей о праве и практике его применения. В силу собственной специфичности обыденное правовое сознание как раз и характеризуется неизбежной пробельностью и деформацией, если сравнивать его с абстрактным «правильным правосознанием». Кроме того, как показывает практика, отдельные компоненты житейского правосознания могут находиться в рассогласовании друг с другом, однако человек даже не замечает противоречия между существующими у него правовыми представлениями и взглядами (например, человек соглашается с аргументами против наказания в виде смертной казни и одновременно поддерживает ее применение). Отдельные элементы правосознания могут быть не связаны друг с другом – изменение одного из них не обязательно приводит к изменению другого, т. е. часто на практике правосознание человека не выглядит как целостное и структурированное образование.

И именно на этой проблеме сконцентрированы другие современные теоретические подходы к изучению правосознания. В отличие от функционального подхода, который рассматривает обыденное правосознание лишь как один из частных, «низших» разновидностей, другие теории, где главный объект исследования – обыденное правосознание, можно обозначить как феноменологические. В этом случае феномен правосознания – как явление, данное нам в опыте – определяется и описывается преимущественно через ряд его проявлений и составных, но не иерархических выстроенных, частей.

Собственно, подобный подход существовал и в самых ранних попытках научного осмысления правового поведения, а также присущ западной научной традиции второй половины ХХ века[16]. Именно в этой традиции явления социально-правовой действительности, тематически относящиеся к сфере правосознания, раскрывались и описывались через закономерности, выявленные в ряде эмпирических исследований, посвященных, например, знанию людьми законов; представлениям о справедливости; приписыванию причин преступлений, оценке их серьезности, страха перед ними; атрибуции ответственности и мифам о преступлениях и т.д., а также существующим установкам (аттитюдам) к закону, преступлениям и преступникам, наказанию, работникам правоохранительных органов и суда[17]. При этом прикладные исследования проводились в рамках различных общепсихологических подходов (бихевиоризм, психоанализ, когнитивизм и др.) и не предполагали специального обращения к теоретическому анализу природы правосознания и его структуры. Более того, в западной традиции не существовало единого определения правосознания как целостного феномена. Приоритет в этом аспекте принадлежит именно российской науке.

Однако выявленные в разных исследованиях закономерности правового поведения и бытования правовых суждений, проработка самого понятия правосознание, а также современное развитие общего социально-психологического знания – появление частных теорий: социального познания, социальных представлений и социальной идентичности – вновь актуализировали феноменологические подходы к проблеме правосознания. Согласно этому направлению исследований, правосознание определяется как совокупность социальных представлений о праве, практике его применения и социальных установок – отношения людей к преступлениям и преступникам, закону, наказанию, правоохранительной, судебной и пенитенциарной системам (О.А. Гулевич, Е.О. Голынчик, 2003, О.А. Гулевич, 2009). И хотя в данной концепции предполагается, что структура правосознания соотносится со структурой социальных установок, включающих в себя три компонента: когнитивный (правовые представления, знания, оценка правовых явлений), аффективный (эмоциональное отношение к правовым явлениям) и поведенческий (намерение вести себя определенным образом в ситуациях, значимых с правовой точки зрения), но в отличие от функционально-уровневой модели, элементы которой не противоречат друг другу, совокупность правовых социальных представлений не имеет жесткой согласованности и состоит из центральных и периферических по степени осознаваемости элементов. И если правосознание как форма общественного сознания является результатом процесса познания, то современный феноменологический подход делает акцент на структурах и аспектах этому процессу предшествующих[18]. Кроме того, в концепции правосознания как совокупности социальных представлений подчеркивается договорной характер обыденных знаний и представлений, формирующихся в ходе повседневной коммуникации – основной источник и способ возникновения правосознания, а в качестве главного субъекта выступают большие социальные группы, выделяемые на основе национальной или расовой принадлежности, пола, возраста, гражданства и рода деятельности. При этом главный акцент в исследованиях делается на процессах, преимущественно стихийных, освоения индивидом социально-правовой идентичности и обретения тех или иных социально правовых представлений и установок. Очевидно, что противодействие такому стихийному опыту, дополнение, исправление и структурирование полученных в его результате представлений – решается задачами правового просвещения и воспитания.

Правовое просвещение и воспитание – это специально организованная деятельность по передаче новым поколениям правовых знаний на основе существующего общественно-исторического опыта. Это планомерное и целенаправленное воздействие на сознание и поведение человека с целью введения его в правовую культуру и формирования определенных правовых установок, понятий, принципов, ценностных ориентаций, обеспечивающих необходимые условия для развития его правосознания, подготовки к жизни и принятым в данном обществе правоотношениям. Традиционно к воспитательным учреждениям – официальным институтам целенаправленной правовой социализации – относят учебные заведения, при этом подразумевается, что и другие институты, например, суд, правоохранительные органы, также могут выполнять воспитательные функции, которые, однако, не являются для них ведущими.

Методами правового воспитания в образовательных учреждениях являются: преподавание основ права и факультативные беседы; информирование о практике и особенностях правонарушений и преступлений, в т.ч. как не стать жертвой или их участником; информирование о правилах правомерного поведения; организация встреч школьников и студентов с представителями правоохранительных органов, пенитенциарных и реабилитационных учреждений, бывшими правонарушителями; введение в правовую культуру посредством знакомства с художественными произведениями и демонстрацией кинофильмов, с обязательным последующим обсуждением и т.д. Результатом такого воспитания должно стать знание и понимание исходных правовых понятий, которые выполняют роль правовых аксиом, а также знание некоторых институтов и норм уголовного права и представление о структуре, функциях и полномочиях правоохранительных органов, правах и обязанностях гражданина по отношению к ним и т.п.

Главная задача правового просвещения заключается не только в накоплении некоторого запаса знаний, а в формировании способов ориентирования человека в значимой для него правовой информации. При этом правовая компетентность индивида достигается не только посредством его правовой осведомленности, но и выработке у него определенных навыков и умений осуществлять правовую регуляцию своего поведения в соответствии с принятыми законами, а также формированием направленности личности на правомерное поведение с опорой на правовые взгляды и убеждения, основанные на принципах равноправия, законности, справедливости, единства прав и обязанностей. И это является основной психологической особенностью правового воспитания. Проблема здесь заключается в том, что, как правило, простого информирования о праве не достаточно: важен перевод соответствующих правовых и, в частности, уголовно-правовых понятий на уровень бытовых терминов и понятий в единстве их юридического и психологического содержания. Отсутствие адекватной интерпретации ключевых понятий (вина, мотив, ответственность, умысел, неосторожность, необходимая оборона и др.) может приводить к непониманию учащимися различий между преступным и непреступным поведением, особенно в случаях определенной распространенности в бытовой среде некоторых событий и мелких правонарушений, которые обычно не воспринимаются школьниками как противозаконные. Именно разрыв между усвоением общих понятий и переводом их на язык повседневности представляется одним из серьезных дефектов правового воспитания несовершеннолетних и молодежи.

Нельзя также забывать, что приемлемая с точки зрения государства и общества правовая социализация подрастающего поколения не решается исключительно методологией правового воспитания в образовательных учреждениях. Ярким примером этого заблуждения может служить советское прошлое нашей страны и советская система правового воспитания, надо признать, довольно продуманная и тщательно выстроенная, но базирующаяся исключительно на государственной идеологии и идеальных представлениях о должном законопослушном поведении граждан. В результате, существующий разрыв между идеологией и реальной жизнью неизбежно приводил к разрыву между правом и нравственностью, появлению двойной морали, неуважению к закону и пренебрежению правами личности, недоверию властным и правоохранительным (карательным, с позиции обывателя) органам, неумению (и нежеланию) защищать свои права, чувству правовой незащищенности и т.д. Следовательно, сама правовая политика, осуществляемая государством, в т.ч. и в процессе правового воспитания, должна соответствовать реальной социально-правовой обстановке в стране, подкрепляться деятельностью его институтов и органов по поддержанию правопорядка в стране и состояния законности.

Кроме того, очевидно, что правовое воспитание и просвещение не исчерпывается периодом взросления человека, а его правовая социализация не заканчивается с вступлением во взрослую жизнь. Здесь, уместно отметить ситуации пребывания человека в длительной социальной изоляции (в т.ч. содержание в пенитенциарных учреждениях), после чего он вынужден проходить длительный и болезненный процесс ресоциализации. Но особенно это необходимо учитывать при анализе процессов правовой социализации современного российского гражданина, т.е. в период быстрых и бурных социальных изменений. Проблема здесь в том, что сегодняшние молодые люди всю свою сознательную жизнь живут в одном и том же государстве с определенными, хотя и несколько видоизменяющимися, но не коренным образом, политическими, экономическими и правовыми условиями и отношениями, в то время как их родители, т.е. большая часть взрослого населения страны, на рубеже 90-х годов пережили известные социальные изменения и стали жить фактически в другом государстве. Таким образом, современный российский гражданин (старше 20–25 лет) должен был пройти гораздо более интенсивный и сложный процесс правовой социализации, чем дети и молодежь, для которых этот процесс был более естественным и органичным, сопоставимым с процессом обучения, взросления и постепенного освоения социального мира. Известно, какой мощной трансформации подверглось правосознание бывших советских граждан, включая ломку самих его устоев, глубинных концептуальных оснований, а также всей системы ценностей через трудный процесс вынужденной ресоциализации.

Сама жизнь заставила многих людей приобретать правовые знания и обучаться вопросам правового регулирования. Например, это касается заключения разного рода договоров и контрактов: на работу, на платное лечение, платное обучение, приобретение недвижимости и т.п. Немало проблем юридического характера возникает и в финансовой сфере, связанных с вложением денег, уплатой налогов, получением кредитов и др., а также расширяется практика отстаивания своих нарушенных прав. В итоге, правовые знания, представления о праве и практике его применения стали в современных условиях важнейшими для россиян. При этом нельзя не отметить, что даже та, социально активная часть населения, которая демонстрирует повышение правовой грамотности, приобретала свои навыки правового поведения и правовые знания в процессе правовой социализации, в большей степени носящей адаптивный, стихийный, чем целенаправленный, институализированный характер. В результате чего, их правовые представления и правовое сознание подчас выражено индивидуалистичны и отмечаются явными перекосами, искажениями и деформациями, т.е. также нуждаются в правовой просветительско-воспитательной коррекции.

Основными принципы и задачами правового просвещения и воспитания взрослого населения страны являются:

– укрепление законности и правопорядка в стране;

– повышение правовой грамотности и правовой информированности населения, в т.ч. включая основы и правила регулирования правоотношений, а также знания о назначении, структуре и функциях российской правоохранительной системы;

– привлечение максимально широкого контекста внутриполитической и социально значимой информации; апелляция к «порядочности», «патриотизму» и «законопослушанию» как важным человеческим качествам в ценностной иерархии российских граждан; использование ярких образов и воздействие на эмоциональный компонент правовых представлений; преодоление существующих в обществе правовых предубеждений и мифов:

– повышение уровня доверия населения суду и правоохранительным органам, поддержание их репутации и позитивного имиджа с акцентом на регулирующем и правозащитном характере деятельности этих учреждений;

– формирование убеждений людей в ценности права и способов правовой охраны интересов личности;

– повышение активности граждан в использовании и защите своих прав;

– формирование гражданского общества и повышение активности его институтов в законотворческом процессе и исполнении законодательства (Организация работы органов прокуратуры по правовому просвещению. Методические рекомендации, 2010).

Такое правовое просвещение и воспитание населения должно осуществляться с использованием СМИ, поскольку в современном мире именно масс-медиа в силу своей тотальной распространенности являются мощным средством информационно-психологического воздействия на личность и важным агентом ее правовой социализации. Психологический же смысл передачи информации в массовом коммуникативном процессе, заключается в возможности влиять на формирование у аудитории определенных взглядов, убеждений, ценностных ориентаций и установок, и, таким образом на ее сознание и поведение. В основе такого влияния – психологические механизмы социальной идентификации, социальной мифологизации и внушения путем формирования особого эмоционально-чувственного контекста транслируемых сообщений. Однако формирование правового сознания и высокого уровня правовой культуры должно проводиться государственными органами и учреждениями посредством массовых информационных источников, но не должно перекладываться на СМИ, в деятельности которых воспитательная функция не является ведущей.

Таким образом, несмотря на очевидную логичность соотнесения проблем правового просвещения и воспитания, в первую очередь, с периодом взросления человека, его становления как личности нельзя забывать, что формирование его правосознания и вхождение в правовую культуру никакими возрастными рамками не ограничивается. Именно поэтому некоторые исследователи пытаются создать модели правового обучения (обретения правовых знаний) и правового развития без жесткой привязки к возрасту человека. Такой подход присущ в основном западной традиции, базирующейся на идеях Ж. Пиаже и Л. Колберга[19], при этом в современных концепциях акцент делается либо на познавательных (когнитивный подход), либо на поведенческих (бихевиоральный) аспектах.

Один из наиболее известных когнитивных подходов – модель правового развития Дж. Тапп и Ф. Левина, состоящая из трех уровней: правопослушания, правоподдержания и правотворчества[20]. Человек, находящийся на уровне правопослушания, считает, что основной функцией законов является предотвращение преступлений путем их запрещения, а люди исполняют законы потому, что избегают наказания и подчиняются власти. Человек, проходящий уровень правоподдержания, полагает, что законы – результат договора людей между собой, они необходимы для поддержания структуры общества. А находящийся на правотворческом уровне правового развития, регулирует свое поведение, в первую очередь, системой моральных норм, соотнося их с существующими законами. При этом человека интересуют не сами законы, а общие принципы, лежащие в основе правовой системы. Несоответствие этих принципов моральным нормам приводит его к неподчинению законам и желанию их изменить. Авторы модели подчеркивали, что правовое развитие является результатом формирования познавательных процессов (в частности, человек не может достичь уровня правоподдержания до тех пор, пока его мышление не достигло уровня формальных операций) и обладает выраженной культурной спецификой. Однако само правовое развитие многовариантно, поскольку иерархия его уровней не является жестко выстроенной и заданной изначально, уровни могут следовать один за другим в разной последовательности.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒