ГЛАВА 4. Психология следственных действий

Допрос

Допрос – следственное действие, направленное на получение в соответствии с установленной законом процедурой от допрашиваемого лица сведений, имеющих значение для расследуемого уголовного дела. Порядок его проведения регламентирован статьями 187–191, 275, 277, 278, 280, 282 УПК РФ.

Допрос может производиться в отношении достаточно широкого круга лиц, занимающих разное процессуальное положение. Ему подлежат подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, свидетель, потерпевший, эксперт и специалист. Допрос осуществляется как в процессе предварительного расследования уголовного дела, так и в ходе рассмотрения его в суде. Процедура допроса может быть разделена на ряд взаимосвязанных этапов, включающих подготовку к допросу, установление контакта, собственно допрос, фиксацию его результатов.

Необходимым условием эффективности допроса является его предварительное планирование, выделение тех узловых моментов, информацию о которых предполагается получить в его ходе. План допроса должен быть обоснованным, то есть опираться на уже имеющуюся информацию; быть выполнимым и реалистичным, формироваться с учетом реальных возможностей; индивидуальным, ориентированным на конкретную ситуацию, стадию расследования, личность допрашиваемого; наконец, он должен быть гибким, предполагатьи просчитыватьразличные варианты развития ситуации допроса и поведения допрашиваемого[72].

Подготовка к допросу включает в себя создание информационной базы, изучение всего собранного по делу доказательственного материала и вспомогательной непроцессуальной информации, касающейся обстоятельств расследуемого преступления, его участников, которая содержится в материалах оперативно-розыскной деятельности, иных документах, характеризующих допрашиваемого. Наибольшее значение имеют сведения, относящиеся непосредственно к предмету допроса.

Важнейшим элементом подготовки является изучение личности допрашиваемого, данных биографии, образе жизни, социальном и профессиональном статусе, характере контактов, практикуемых способах поведения в конфликтных ситуациях. Значительный интерес представляют сведения об индивидуально-психологических и личностных качествах лица, подвергаемого допросу, его сильных и слабых сторонах, интересах, ведущих жизненных ценностях. К примеру, такие характерологические особенности как замкнутость, застенчивость, подозрительность недоверчивость субъекта, подвергаемого допросу, равно как и испытываемые им выраженные эмоции – страх, волнение, гнев могут препятствовать продуктивной работе с ним. Указанная информация является основой для установления психологического контакта с допрашиваемым, построения оптимальной тактики допроса.

Большое значение для получения правдивых достоверных показаний имеет установления психологического контакта с допрашиваемым. Под психологическим контактом понимают создание такой атмосферы допроса, при которой достигается возможность конструктивного взаимодействия партнеров. На установление контакта влияет поведение допрашивающего, его тон, манеры, общий облик.

Человек, производящий допрос, должен сохранять самообладание, сдерживать внешние проявления эмоций, быть максимально корректным, уважать права допрашиваемого и его достоинство. Предубежденность, раздражение, негодование, пренебрежение, излишняя критичность могут спровоцировать протестные реакции, создать психологический барьер в общении, привести к нарушению контакта, перевести отношения в конфликтную плоскость.

Допрос представляет собой одно из самых сложных следственных действий. Это обусловлено тем, что некоторые лица, имеют право отказываться от дачи показаний против себя и своих близких (подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, свидетель), а также говорить неправду. Кроме того, даже субъекты, добросовестно старающиеся изложить известные им обстоятельства, могут заблуждаться, неосознанно искажать информацию, домысливать отдельные элементы произошедшего.

Таким образом, задачей допрашивающего является не только получение необходимых для расследования сведений, но и оценка их достоверности, диагностика и распознание лжи или добросовестного заблуждения, использование приемов правомерного психологического воздействия на допрашиваемого для получения правдивых показаний.

С точки зрения психологии допрос представляет собой особым образом организованное общение, взаимодействие допрашивающего и допрашиваемого, которое зависимости от психологической позиции и мотивации субъекта, подвергаемого допросу, может носить различный характер. Оно может быть бесконфликтным, если цели и интересы участников допроса совпадают. Подобная ситуация складывается при работе с добросовестными участниками допроса, готовыми давать правдивые показания, сообщить всю известную им информацию об интересующих следствие обстоятельствах. Примером этого может служить оказание помощи допрашиваемому в припоминании запамятованных деталей произошедшего. В этом случае отношения участников допроса носят характер кооперации и сотрудничества, партнеры по взаимодействию стремятся оказать друг другу содействие в реконструкции истинной картины произошедшего. В то же время необходимо учитывать, что субъект, даже сотрудничающий со следствием, в силу особенностей действия механизмов психологической защиты, склонен осознанно или неосознанно искажать сообщаемую информацию, преуменьшать или приукрашивать собственные побуждения, смещать смысловые акценты, представляя свое поведение как вынужденное, оправданное, спровоцированное потерпевшим или непреодолимыми обстоятельствами.

Принципиально иные, конфликтные отношения складываются, если интересы участников процесса являются противоположными, несовместимыми (или воспринимаются таковыми). В подобной ситуации участники конфликтного взаимодействия стремятся максимально затруднить достижение целей противоположной стороны путем создания всевозможных помех, активного или пассивного противодействия усилиям противника. При этом процессуальный статус допрашиваемого значения не имеет, это может быть не только обвиняемый (как виновный, так и невиновный), но и недобросовестный, заинтересованный в деле свидетель, потерпевший.

При анализе конфликтных ситуаций расследования особое значение приобретает понимание закономерностей мыслительной деятельности ее участников. Соперничающие стороны в ходе интеллектуального противоборства вынуждены «просчитывать» и моделировать рассуждения противника, прогнозировать его поступки, и решения, анализировать собственные рассуждения. То есть осуществлять рефлексию – отражение в сознании субъекта собственного и чужого поведения. Подобные логические построения описаны в теории рефлексивных игр[73]. «Преимущество в рефлексивных рассуждениях позволяет следователю не только предвидеть поведение своего соперника, регулируя тем самым собственное поведение, но и активно влиять на его рассуждения, формировать у него основания для принятия желательного для следователя решения»[74].

Одной из важнейших задач, стоящих перед допрашивающим, является выявление, разоблачение и предотвращение лжи. Ложь является средством дезорганизации усилий партнера по конфликтному взаимодействию путем передачи ему недостоверной информации. Посредством лжи противник вводится в заблуждение относительно интересующих его обстоятельств – данных о конкретных людях, событиях, предметах или явлениях. В результате принятия ложной информации умозаключения и выводы субъекта оказываются дефектными, его решения основываются на неверных посылках. Таким образом, достигается управление поведением другого человека, создаются препятствия для достижения им поставленных целей.

Ложь является наиболее распространенным средством защиты заинтересованных лиц в ходе расследования и судебного разбирательства. Она может содержаться в показаниях как подозреваемых и обвиняемых, так и в сведениях, предоставляемых недобросовестными свидетелями и потерпевшими. В редких случаях заведомо ложные сведения могут содержаться и в показаниях других участников процесса – например, в экспертном заключении.

Отметим, что недостоверные данные, сообщаемые участниками процесса, могут быть не только ложью, но и следствием добросовестного заблуждения. Их отличие коренится в мотивах и целях лгущего и ошибающегося, характере психических процессов, «ответственных» за искажение информации. Ложь является произвольным сознательным актом, субъект понимает, что сообщает неверную информацию и желает этого. Ошибка является следствием неадекватного отражения действительности, она может возникать на различных стадиях формирования показаний (восприятия, оценки и интерпретации, запоминания, припоминания, словесного воспроизведения).

Психические процессы, участвующие в формировании правдивых и ложных показаний, существенно различаются. Добросовестные показания являются результатом воспоминания, воспроизведения и словесного оформления (вербализации) ранее воспринятой информации. Эта деятельность носит репродуктивный характер, в то время как создание вымысла является сложной продуктивной, творческой работой. «В отличие от добросовестного допрашиваемого, который при даче показаний обращается к единственному мысленному образу воспринятого события, у лжеца конкурируют два варианта мысленных образов: 1) действительно произошедшее и ранее воспринятое, которое он желает извратить и которое является исходным; 2) вымышленный, воображаемый образ события, которым он хочет подменить подлинную картину произошедшего»[75]. Нетрудно заметить, что задача лгущего значительно сложнее. В его сознании одновременно сосуществуют два конкурирующих образа события – реальный, который он стремится утаить и вымышленный, который он собирается выдать за истинный. Субъект вынужден постоянно оттормаживать более яркие реальные воспоминания, заменяя их придуманными[76]. Он тратит больше времени и сил на запоминание деталей легенды, согласование их с объективной картиной произошедшего, известными следствию фактами. Тем не менее, создание идеально непротиворечивой ложной картины является задачей крайне сложной, почти невыполнимой. Человек, говорящий неправду, постоянно рискует проговориться, сообщить фрагмент правдивой информации, кажущийся ему не существенным, но противоречащий вымыслу.

Каковы же признаки, свидетельствующие о том, что допрашиваемый лжет? Они имеют различную природу, относятся как к содержанию самих показаний, так и к поведенческим проявлениям, сопровождающим ложь. Существует ряд содержательных критериев, позволяющих оценить соответствие показаний описываемой действительности:

– виновная осведомленность об обстоятельствах или деталях, которые должны быть известны лишь участнику события;

– наличие «речевых штампов», несвойственная субъекту лексика, изложение «с чужих слов», текстуальное повторение прежних показаний, стремление не выйти за их рамки;

– шаблонность, схематичность описаний, отсутствие уникальных деталей и подробностей;

– эмоциональная скудность сообщения.

Важную ориентирующую информацию может дать анализ невербальных поведенческих проявлений. Хотя они не имеют доказательственного значения, но могут дать ценные сведения о личности и состоянии субъекта, подвергаемого допросу, его состоянии и отношении к действиям допрашивающего. В то же время необходимо четко осознавать, что не существует однозначных признаков обмана. «Нет ни единого жеста, выражения лица или непроизвольного сокращения мышц, которые единственно и сами по себе означали бы, что человек лжет»[77]. Исследования показывают, что лгущий человек в наибольшей степени контролирует содержание своей речи и выражение лица. В то же время такие признаки как наличие слишком продолжительных или частых пауз между словами, слишком быстрый либо замедленный темп речи, изменение высоты голоса свидетельствуют о волнении, переживании отрицательных эмоций и могут сопровождать ложные высказывания. Также внимания заслуживают особенности позы и моторики говорящего, тремор рук, непроизвольные движения, слишком размашистая или, наоборот отсутствующая жестикуляция.

В то же время необходимо помнить, что любая эмоция может испытываться по различным причинам. Добросовестный допрашиваемый может опасаться, что ему не поверят, а его страх может интерпретироваться следователем как боязнь разоблачения, испытываемая преступником. Существует достаточный риск спутать сильные эмоции, вызванные фактом подозрения или обвинения в преступлении невиновного лица с поведенческими признаками обмана.

Столь же осторожно следует относиться к интерпретации вегетативных проявлений – покраснению или бледности лица, изменению темпа дыхания, появлению испарины. Они действительно являются физиологическими коррелятами сильных эмоций, в том числе, и сопровождающих ложь, но отнюдь не обязательно. Подобные проявления необходимо замечать и учитывать, но только в комплексе с другой информацией по делу.

Поиск дополнительных средств получения правдивой информации от допрашиваемых в последние десятилетия привел к повышенному интересу к так называемым нетрадиционным методам. К ним относится использование полиграфа (детектора лжи); применение методов гипнотического внушения для активизации следов памяти, а порой такие совсем уж экзотические, околонаучные как привлечение астрологов, экстрасенсов. Само по себе стремление расширить арсенал средств раскрытия и расследования преступлений является естественным и закономерным. Однако их введение в практику может быть допустимым при выполнении нескольких обязательных условий – оно не должно противоречить положениям Конституции, нормам действующего законодательства и морали; не приводить к росту числа судебных ошибок.Наиболее активно в последние десятилетия выступают сторонники использования в уголовном процессе полиграфа – прибора для фиксации психофизиологических реакций человека на специально подобранные вопросы или тест[78]. Применение полиграфа в различных сферах практики в последние годы расширяется. Он используется при отборе сотрудников в ряд силовых и коммерческих структур, некоторых госучреждений, при проведении оперативно-розыскных мероприятий.

Вместе с тем, существует ряд весомых аргументов против использования полиграфического исследования в уголовном процессе. По нашему мнению, внедрение психофизиологических исследований с применением полиграфа в уголовном процессе неприемлемы как с правовой, так и с научной точки зрения.

Уголовно-процессуальным законодательством России вообще не предусмотрено проведение какого-либо психофизиологического исследования, тем более с использованием полиграфа. В перечне судебных экспертиз они также отсутствуют. Отечественные сторонники применения полиграфа обычно ссылаются на Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности», однако и в этом документе полиграф не упомянут. Кроме того, лица, допрашиваемые по уголовным делам, – подозреваемые, обвиняемые, потерпевшие, свидетели субъектами оперативно-розыскной деятельности не являются. Их юридический статус определен не законом «Об оперативно-розыскной деятельности», а уголовно-процессуальным кодексом.

Как отмечает А.А.Закатов «Во-первых, специфического комплекса психофизиологических реакций, адекватно соответствующих ложности показаний, не существует. Во-вторых, психофизиологическое тестирование на полиграфе суть средство подавления свободной воли допрашиваемого, превращение его из субъекта уголовного процесса в объект»[79]. В соответствии со статьей 51 Конституции РФ, человек имеет право не давать показания против себя и своих близких, тогда как допрос с применением полиграфа по сути дела является получением показаний помимо или против воли и минуя сознательный контроль допрашиваемого, представляя собой своего рода санкционированный «взлом подсознания».

Обсуждая проблему научной обоснованности метода психофизиологического обследования, следует подчеркнуть, что полиграф «ложь как таковую не обнаруживает. Единственное, что он делает, – измеряет интенсивность возбуждения вегетативной нервной системы, то есть физиологические изменения, происходящие от эмоционального волнения человека»[80]. Физиологические признаки эмоционального возбуждения могут свидетельствовать с равной вероятностью о целом ряде эмоций – гневе, страхе и пр. Ошибочно заподозренный в преступлении человек может возмущаться, опасаться предвзятости оператора или следователя, несправедливого обвинения, сбоя техники, то есть испытывать сильные эмоции, которые будут зафиксированы аппаратурой и могут интерпретироваться как страх ответственности виновного в преступлении.

Столь же упречными с правовой и психологической позиции представляются и попытки использования гипнотического метода в частности, для активизации памяти. На современном этапе развития психологической науки и практики результаты вторжения в подсознание субъекта носят вероятностный и непрогнозируемый характер, а достоверность полученных с помощью гипноза сведений – весьма проблематична. Возможность непреднамеренного внушения, активизации не памяти, а, скажем, воображения достаточно высока. «Снижая или выключая сознательный волевой контроль со стороны участвующих лиц, следователь всегда рискует толкнуть их на объективно неправильный образ действий, который в силу увлеченности или предубеждения лишь представляется ему соответствующим истине, не являясь в действительности таковым»[81].

Коротко остановимся на особенностях процедуры допроса отдельных участников уголовного процесса.

При проведении допроса обвиняемого и подозреваемого особое значение имеет позиция, которую он занимает в отношении к подозрению или предъявленному обвинению.

Принятие обвиняемым и подозреваемым решения о признании или отрицании своей вины является результатом острой борьбы мотивов, побуждающих его к выбору той или иной стратегии поведения в ходе расследования и судебного разбирательства. Задачей лица, проводящего допрос, является побудить допрашиваемого давать правдивые показания, отнюдь не обязательно заключающиеся в признании вины в совершенном преступлении, усиливать и подкреплять мотивы субъекта, побуждающие его говорить правду. Следует отметить, что признание подозреваемым или обвиняемым своей вины в ряде случаев может не только носить ситуативный характер, и впоследствии сменяться ее отрицанием, но и быть ложным, носить характер самооговора[82].

Подозреваемый или обвиняемый (в случае его действительной причастности к совершению преступления) обладает наиболее полной, а зачастую (при отсутствии свидетелей произошедшего) уникальной информацией о произошедшем, в том числе о субъективной стороне преступления, его мотивах и целях. Правдивые показания могут помочь восстановить истинную картину произошедшего.

В процессе расследования и судебного разбирательства осуществляющие его лица постоянно оказывают процессуальное и психологическое воздействие на поведение и сознание участников процесса. «Правомерное психическое влияние само по себе не диктует конкретное действие, не вымогает показание того или иного содержания, а вмешиваясь во внутренние психические процессы, формирует правильную позицию человека, сознательное отношение к своим гражданским обязанностям и лишь опосредованно приводит его к выбору определенной линии поведения (добровольность выбора отличает, например, допрос, направленный на получение правдивых показаний, от домогательства признания»)[83].

Этим психологическое воздействие коренным образом отличается от психического насилия, при котором субъект теряет или существенно ограничивается в свободе волеизъявления, произвольности выбора того или иного способа действия или защиты.

Для побуждения допрашиваемого к даче правдивых показаний, в арсенале криминалистической науки имеется широкий спектр различных тактических приемов. Их использование строго индивидуально, зависит как от личности допрашиваемого и занимаемой им позиции, так и от опыта и профессиональной интуиции лица, проводящего данное следственное действие. Во многом они основаны на использовании механизмов воздействия на различные сферы психической деятельности подозреваемого или обвиняемого и направлены в случае необходимости на преодоление его противодействия следствию. Целью используемых приемов является изменение мотивации и поведение подозреваемого или обвиняемого, формирование у него убеждения в бесполезности для него запирательства, неэффективности избранных средств защиты.

Тактические приемы нередко реализуются в конфликтной ситуации, приводя допрашиваемого в состояние стресса, фрустрации. Известно, что в указанных состояниях у субъекта происходит ослабление интеллектуального контроля над своими высказываниями, возрастает вероятность проговорок, спонтанного сообщения фрагментов истинной информации, правдивых деталей произошедшего.

Остановимся кратко на некоторых приемах, используемых при допросе обвиняемых и подозреваемых, дающих ложные показания.

Воздействие на мотивационную сферу допрашиваемого может осуществляться посредством апелляции к положительным чертам его личности, актуализации имеющихся у него просоциальных мотивов, гражданских или гуманистических чувств.

Мишенью тактических приемов может быть и аффективная сфера. В отдельных случаях бывает эффективно искусственное создание ситуации эмоционального напряжения, открытого конфликта, конструктивное разрешение которого способно заставить допрашиваемого переосмыслить собственную позицию, изменить выбранную линию поведения.

Ряд тактических приемов преимущественно воздействует на когнитивную сферу допрашиваемого. Так, в ходе допроса используется метод убеждения. При этом происходит апелляция к логике и здравому смыслу подозреваемого или обвиняемого, ему с использованием рациональных аргументов доказывается неэффективность запирательства, неотвратимость раскрытия преступления, практические преимущества дачи правдивых показаний.

Для противодействия лжи весьма эффективными являются приемы, направленные на формирование у допрашиваемого преувеличенного представления об объеме информации, которым располагает следствие. Подобная тактика применяется обычно на ранних этапах расследования в отношении подозреваемых и обвиняемых при недостаточности собранных по делу доказательств. Используется и обратный прием, основанный на умолчании об ставших известных конкретных деталях произошедшего, для того, чтобы субъект в своих показаниях не ограничивался признанием уже установленных фактов, а сообщил и иную известную ему информацию об значимых обстоятельствах по делу. Весьма эффективной является тактика косвенного допроса, при котором информация, действительно представляющая значение, маскируется, представляется уже известной или незначимой, а акцент при расспросе переносится на выяснение и уточнение ее второстепенных деталей и подробностей, отвлекая тем самым внимание допрашиваемого.

Различные приемы, препятствующие субъекту выдерживать избранную линию защитного поведения, воспроизводить продуманную заранее ложную версию основаны на создании помех в изложении ложных показаний, припоминания деталей легенды. Для этого используются эффекты неожиданности, внезапности при предъявлении доказательств или проведении следственных действий, искусственное отвлечение или переключение внимания допрашиваемого, ведение расспроса вне хронологической последовательности, ускорение его темпа.

Количество тактических приемов и их возможных вариаций весьма велико и расширяется с развитием науки и практики. Вместе с тем существует ряд требований, определяющих правомерность их использования в процессуальной деятельности. Эти требования состоят в том, что тактические приемы должны полностью соответствовать духу и букве закона, принципам морали и профессиональной этики, характеризоваться научной обоснованностью и практической эффективностью. Необходимо также, чтобы используемый прием отличался избирательностью действия, т.е. давал положительный результат в случае его применения к субъектам, скрывающим правду, и был нейтрален в отношении к невиновным и незаинтересованным допрашиваемым.

Допрос свидетелей и потерпевших.

Свидетелем является лицо, которому могут быть известны обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела (ст. 56 УПК РФ); потерпевший – лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный или моральный вред (ст. 42 УПК РФ).

Показания потерпевших и свидетелей во многом сходны по механизму формирования и включают в себя этапы восприятия, запоминания и воспроизведения информации, ее сообщение лицу, производящему допрос, с последующим процессуальным закреплением этих данных допрашивающим, повторное свидетельствование. Вместе с тем, необходимо учитывать, что психическое состояние этих участников процесса может существенно отличаться, что сказывается на характере их показаний.

Эмоциональное состояние потерпевших (особенно если совершенное преступление было сопряжено с посягательством на их жизнь, здоровье, половую неприкосновенность или достоинство) характеризуется наличием острых отрицательных переживаний. Они могут возникать как в момент посягательства, так и быть результатом его негативных последствий. У лиц, потерпевших от действий преступника, наряду с физическим или материальным ущербом, образуется глубокая психологическая травма. В отдельных случаях интенсивность переживаемых негативных эмоций может достигать даже клинического уровня, порождая временные болезненные расстройства психики. Иногда в ряде случаев пережитая острая психологическая травма приводит к последующей полной или частичной амнезии (забыванию) произошедшего события. Все это не может не сказаться на объеме и точности информации, сообщаемой потерпевшими.

Как свидетельствует анализ следственной практики, чаще всего в показаниях потерпевших встречаются искажения и преувеличения отдельных деталей пережитого; генерализация, излишняя обобщенность показаний о действиях преступников; выпадение отдельных значимых деталей и обстоятельств произошедшего; заблуждения относительно последовательности событий или перестановка деталей при воспроизведении действий конкретных лиц[84].

Учет психического состояния потерпевшего крайне существенен и при установлении контакта с ним, и при проведении допроса, и при оценке достоверности и точности его показаний. Необходимо отметить, что состояние потерпевшего может сказываться на его показаниях и по иным причинам – при сохранном запоминании у него могут возникать чисто психологические трудности при воспроизведении и рассказе о пережитом. Актуализации травмирующих воспоминаний может вызывать душевную боль, гнев, стыд. Допрос потерпевших (в особенности несовершеннолетних) предъявляет повышенные требования к профессионализму и тактичности допрашивающего.

Свидетели хотя и могут быть непосредственно вовлечены в произошедшее криминальное событие, однако в большинстве случаев испытывают менее острые эмоции, чем лица, на которых было направлено преступное посягательство. В силу этого они способны более точно запомнить и воспроизвести картину случившегося.

Как отмечалось выше, специфика допроса потерпевших и свидетелей достаточно сходна. После установления психологического контакта с допрашиваемым следует этап свободного рассказа, в ходе которого он сообщает известные ему факты в той последовательности, в которой они происходили. По его окончании допрашивающий путем постановки напоминающих, уточняющих и дополнительных вопросов выясняет те факты и обстоятельства, которые представляют интерес для расследования уголовного дела[85].

«Теорией и практикой разработаны специальные приемы оказания помощи допрашиваемому в припоминании забытых фактов. Они заключаются в постановке вопросов и словесных описаниях, активизирующих у свидетеля ассоциативные связи, применении на допросах планов, схем, рисунков, фотоснимков, моделей и макетов, а также предъявлении свидетелю различных объектов в расчете на пробуждение ассоциаций и оживление памяти. В тех же целях с участием свидетеля могут проводиться и специальные следственные действия (осмотр вещественных доказательств или места происшествия, выход на место, предъявление для опознания и др.)»[86].

Допрос несовершеннолетних свидетелей и потерпевших имеет свою специфику, обусловленную: а) установленным законом особым порядком допроса; б) психологическими особенностями; в) вытекающими из вышеуказанного приемами допроса, обеспечивающими получение достоверных показаний. УПК РФ (ст. 191, 280) предусматривает, что допрос свидетеля в возрасте до 14 лет, а по усмотрению следователя и в возрасте от 14 до 18 лет проводится с участием педагога. При допросе вправе присутствовать его законный представитель.

Практики нередко склонны недооценивать или, напротив, переоценивать значение показаний детей: их возможности правильно воспринимать события и давать показания либо преувеличиваются, либо полностью отрицаются. Однако правильная организация допросов детей позволяет получить надежные и объективные показания, в том числе о таких сложных обстоятельствах, значение которых может не осознаваться самим ребенком в полной мере[87].

При построении тактики допроса малолетнего и несовершеннолетнего необходимо учитывать возрастные и индивидуальные особенности психического развития ребенка, такие как специфика восприятия, памяти, воображения, повышенная внушаемость, склонность к фантазированию и т.д. Для этого специалист-психолог, участвующий в допросе, может использовать обширный материал, накопленный в детской психологии по этим вопросам.

При проведении допроса несовершеннолетних прежде чем ставить перед ними вопросы, относящиеся к делу, необходимо установить с ними психологический контакт и взаимопонимание. Учитывая повышенную внушаемость детей и подростков, от допрашивающего требуется особенно тщательно формулировать вопросы к ним.

Высокая подверженность несовершеннолетних внешним влияниям, нередко приводит к тому, что они могут пересказывать услышанное от других лиц, утверждая, что видели и слышали это сами. Поэтому для правильной оценки показаний в процессе допроса необходимо выяснить, кому ребенок или подросток ранее рассказывал о фактах и событиях, по поводу которых он допрашивается, разговаривал ли он об этом со знакомыми или родственниками, не обсуждались ли взрослыми эти обстоятельства в его присутствии, не расспрашивали ли его по этому поводу другие лица, что он сообщил им, не подсказывали ли ему ответов.

Если в ходе повторных допросов ребенок или подросток дословно воспроизводит свои предыдущие показания, необходимо выяснить, не научил ли его этому кто-либо из заинтересованных лиц. Допрашивающему следует насторожиться, если в речи несовершеннолетнего присутствуют не свойственные данному возрасту словесные конструкции и обороты, она носит слишком гладкий, заученный характер, имеются противоречия в сведениях, сообщенных при свободном рассказе и при ответах на вопросы. Указанные признаки могут свидетельствовать о том, что показания ребенка или подростка даются под чьим-то влиянием.

Несовершеннолетние отличаются более высокой по сравнению со взрослыми утомляемостью, в связи с чем в ходе допроса следует делать перерывы. При допросе детей и подростков важно учитывать их эмоциональное состояние, поскольку переживания волнения, тревоги, смущения, стыда могут негативно повлиять на содержание, полноту и качество показаний свидетеля или потерпевшего.

В тех случаях, когда показания несовершеннолетнего или малолетнего свидетеля или потерпевшего имеют решающее значение для вынесения решения по делу, целесообразно предварительно при подготовке к допросу получить консультацию у специалиста по детской психологии об особенностях выработки оптимальной методики и тактики допроса с учетом возрастных, индивидуально-психологических и личностных особенностей допрашиваемого.[88]

«Общая стратегия оценки показаний свидетеля и потерпевшего включает три последовательных этапа:

– установление способности правильно воспринимать факты и обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.

– изучение особенности личности свидетеля, склонности к внушаемости, фантазированию и т.д.;

– оценка содержания показаний и проверка, насколько они свободны от внутренних противоречий и в какой степени связаны с жизненным опытом допрашиваемого и другими доказательствами, имеющимися по делу»[89].

При допросе эксперта (за редким исключением случаев, когда есть основания подозревать указанных лиц в даче заведомо ложного заключения) его процедура носит относительно бесконфликтный характер и направлена на уточнение ранее предоставленных сведений (экспертного заключения) или получение дополнительной информации из области, в которой компетентно сведущее лицо (ст. 282 УПК РФ). В то же время, как показывает практика, порой возникают ситуации, когда в ходе допроса осуществляющие его лица подталкивают эксперта к нарушению пределов их компетенции, ставят перед ними вопросы правовой природы, не всегда критически оценивают экспертные оценки и выводы. От лиц, проводящих расследование и судебное разбирательство, требуется сохранять критичность при оценке заключений и ответов экспертов, не перекладывая на них решение вопросов, являющихся прерогативой юристов.

Литература

1. Доспулов Г.Г. Психология допроса на предварительном следствии. М., 1976.

2. Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 2001.

3. Ратинов А.Р., Адамов Ю.П. Лжесвидетельство. М., 1976.

4. Ратинов А.Р., Ефимова Н.И. Психология допроса обвиняемого. М., 1988.

5. Ратинов А.Р., Скотникова Т.А. Самооговор. М., 1973.

6. Ситковская О.Д. Психология свидетельских показаний. М., 2007.

7. Соловьев А.Б., Центров Е.Е. Допрос на предварительном следствии. М., 1986.

8. Шиханцов Г.Г. Юридическая психология. М., 1998.

Контрольные вопросы

1. Каковы основные стадии допроса?

2. Чем характеризуются бесконфликтная и конфликтная ситуации допроса?

3. Каковы признаки ложных показаний?

4. Какие тактические приемы могут использоваться для побуждения подозреваемого или обвиняемого к даче правдивых показаний?

Очная ставка

Очная ставка – следственное действие, которое проводится при наличии существенных противоречий в показаниях ранее допрошенных лиц и заключается в их одновременном допросе для установления истины по спорным обстоятельствам дела. В ходе ее проведения после выяснения у субъектов, между которыми проводится очная ставка, знакомы ли они между собой и в каковы их отношения[90], допрашиваемым лицам поочередно предлагается дать показания по тем обстоятельствам, для выяснения которых назначено это следственное действие, затем следователь может задавать вопросы каждому из допрашиваемых лиц. Лица, между которыми проводится очная ставка, могут с разрешения следователя задавать вопросы друг другу. Ход очной ставки фиксируется в протоколе (192 УПК РФ).

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒