ТРАНСФОРМАЦИОННАЯ ГРАММАТИКА

Отметим прежде всего некоторые недостатки грам­матики НС, не отказываясь, впрочем, от этого под­хода вообще. Эти недостатки и вызвали появление транс­формационной грамматики, которая тоже не отказы­вается от грамматики НС, а просто добавляет еще один уровень грамматического описания. Грамматика НС еще понадобится нам как один из компонентов общего описа­ния грамматики языка.

Грамматика НС основана на правилах образования, при помощи которых одни символы переписываются в другие символы, например известное нам правило: S —> NP + VP. Еще один уровень, предложенный Хомским и его последователями, основан на правилах пре­образования, правилах перераспределения элементов. Например, рассмотрим уже знакомое нам предложение и вопрос к нему:

[22] The boy hit the ball.

[23] What did the boy hit?

Эти два предложения явно связаны между собой, но грамматика НС не в состоянии отразить эту связь. Ка­ким же образом вопрос [23] связан с утвердительным предложением [22]? Вопросительное слово what ставит вопрос об объекте глагола hit. В предложении [22] объек­том этого глагола является the ball, следующее сразу за глаголом. В [23] нет объекта, а вопросительное слово стоит в начале предложения. Видимо, the ball и what играют в этих двух предложениях одну и ту же роль по отношению к глаголу. В терминах трансформационной грамматики подобный вопрос образуется путем замеще­ния именной группы объекта соответствующим вопроси­тельным словом и перемещения этого слова в начало предложения. Отметим, что в данном случае элементом, подвергающимся преобразованию, является именная группа, то есть элемент, выявляемый в результате ана­лиза по составляющим, входящего в грамматику НС. То­гда становится ясно, что в трансформационной грамма­тике языка необходимо иметь два типа правил и два уровня описания: грамматику, порождающую глубинные структуры, и правила преобразования, превращающие глубинные структуры в поверхностные.

Рассмотрим всю последовательность шагов, необходи­мых для преобразования утвердительного предложения [22] в вопросительное [23] (опустив ряд более тонких деталей). Мы произвели следующие операции: The boy hit the ball -> The boy hit what -> What the boy hit? По­следнее предложение еще не полностью совпадает с [23] (хотя именно в такой форме задают вопросы двухлетние дети на определенной стадии развития). Необходимо произвести дополнительные преобразования. В предложении [23] имеется еще слово did. Откуда оно взялось? Рассмотрим следующую пару предложений:

[24] The boy had hit the ball.

[25] What had the boy hit?

Чем эта пара предложений отличается от предыду­щей? Порядок элементов в обоих вопросах [23] и [25] один и тот же: вопросительное слово — вспомогательный глагол прошедшего времени — группа существительного— глагол. В последнем случае вспомогательный глагол про­шедшего времени (had) имеется также и в утвердительном

предложении. В этом случае последовательность шагов такая: The boy had hit the ball => The boy had hit what? ==> What the boy had hit? => What had the boy hit? Здесь прибавляется еще один шаг, которого не было в первой паре предложений. После перестановки вопросительного слова в начало предложения необходимо по­менять местами подлежащее и вспомогательный глагол: the boy had => had the boy. Образование вопроса тре­бует, таким образом, по меньшей мере три операции преобразования: (1) заменить группу существительного на what; (2) поставить what в начало предложения; (3) поменять местами подлежащее и вспомогательный глагол.

А теперь снова вернемся к слову did, которое неиз­вестно откуда появилось в (23). Двумя абзацами выше мы останавливались на детской фразе: What the boy hit? Следующая инструкция: поменять местами подлежащее и вспомогательный глагол, но последнего нет. Значит, в этом случае необходимо ввести вспомогательный глагол, «болванку» вспомогательного глагола — do. Этот вспо­могательный глагол ставится в своей правильной пози­ции перед подлежащим, и это место сохраняется и тогда, когда глагол принимает форму прошедшего времени, как в предложении [23].

Все это кажется весьма сложным, но на самом деле это лишь сильное упрощение реальных процессов преоб­разования. Отметим, что мы объяснили загадочное втор­жение did в первом вопросе. А сможете ли вы объяснить, как появились формы глагола do в других предложе­ниях, связанных с [22], например, в таких:

[26] The boy didnt hit the ball.

[27] What didnt the boy hit?

[28] Did the boy hit the ball?

[29] Didnt the boy hit the ball?

[30] The boy DID hit the ball.

Анализ всех этих предложений (который мы не будем здесь проводить) позволяет нам открыть несколько важ­ных аспектов грамматических преобразований: преобра­зование — это операция, которая превращает одну структуру предложения в другую. Это осуществляется при помощи таких простых операций, как замещение (например, what вместо ball), перемещение (what ста­вится на первое место), перестановка (например, подлежащего и вспомогательного глагола), а также некоторых других операций, Эти операции являются лингвистиче­скими универсалиями, свойственными всем известным человеческим языкам.

Анализ предложения [22] открывает нам еще один важный аспект трансформационной грамматики. Хотя в этом предложении нет в явной форме вспомогательного глагола, в глубинной структуре этого предложения должен присутствовать некий абстрактный вспомогатель­ный глагол, потому что этот глагол появляется в соот­ветствующих отрицательном и вопросительном предло­жениях. Таким образом, как уже указывалось выше, не все, что нам известно о предложении, явно выраже­но в цепочке слов, которую мы произносим вслух. Это различение скрытой и явной, или «глубинной» и «по­верхностной» лингвистических структур является важ­нейшим вкладом трансформационной грамматики как в лингвистику, так и в психологию. Приведем еще несколько примеров для иллюстрации этого важного различия.

Первое, что говорит о способности интерпретировать предложения, — это наше умение обнаруживать логиче­ское утверждение, лежащее в основе высказывания: попросту говоря, кто что делает и на что направлено действие? Активное предложение Police club demonstra­tors (Полиция разгоняет демонстрантов) означает тоже самое, что и соответствующее пассивное предло­жение Demonstrators are clubbed by police (Демонстран­ты разогнаны полицией). В каждом случае мы можем определить, где субъект, а где объект глагола, хотя по­рядок слов различен. Однако в рамках грамматики НС невозможно объяснить тот факт, что эти два предложе­ния с разными поверхностными структурами имеют тем неменее одинаковые глубинные структуры.

Чтобы у вас не создалось впечатление, что только положение в поверхностной структуре позволяет нам интерпретировать предложение, рассмотрим следующие пассивные предложения:

[31] They were blocked by police. (Их задержали полицейские)

[32] They were blocked by force. (Их задержали силой)

С точки зрения грамматики НС нет никаких основа­ний для различных репрезентаций этих двух предложе­ний. Согласно этой грамматике, данные предложения имеют одинаковые структуры составляющих. Но мы знаем, что эти структуры по-разному понимаются, и грамматика должна объяснить этот факт. Police — логи­ческий субъект, или действующее лицо в первом пред­ложении; force во втором предложении не выполняет такой синтаксической роли. Наше знание структуры английского предложения подсказывает нам, что во втором предложении действующее лицо не названо, хотя мы знаем, что это именно оно применило силу. Поэтому эти два предложения можно связать с разными парафразами: [31] может быть перефразировано как Police blocked them (Полиция задержала их), а [32] — как Somebody blocked them by force (Кто-то задержал их силой). Эти предложения по-разному понимаются, потому что они имеют различные «трансформацион­ные биографии». Внешне их структуры одинаковы, но эти структуры возникли из разных скрытых, или глу­бинных, структур. Краеугольным камнем трансформа­ционной грамматики является выделение этих двух уровней интерпретации предложения: поверхностного уровня, непосредственно связанного с той формой пред­ложения, в которой мы его слышим, и глубинного уровня, непосредственно связанного со значением пред­ложения. Вы уже встречали в этой книге пример не­совпадения поверхностной и глубинной структур [11] и [12]: John is easy to please и John is eager to please.

Грамматика НС неадекватна также, когда она имеет дело с предложениями типа [15]: Visiting relatives can be a nuisance. Вот еще один пример такого предложения: The shooting of the hunters was terrible.

В подобных предложениях на первый взгляд нет никакого основания для выявления двух различных структур непосредственно составляющих, и нет ни одного слова, которое бы имело два значения. Поэтому нужно снова обратиться к различиям на уровне глубинных структур.

Это различие между глубинной и поверхностной структурами проявляется в самых разнообразных фор­мах. Рассмотрим последний пример:

[33] John was looking the word up.

Должно существовать какое-то указание на то, что look up — это единица, что эти два слова — части одного глагола, хотя в предложении они и не следуют друг за другом, и что-то должно указывать на единство was и -ing. Пришлось бы строить безнадежно запутанное «де­рево», чтобы отразить эти отношения.

Можно привести еще множество подобных примеров. У сторонников трансформационной грамматики особый «нюх» на такие вещи, и их работы полны остроумных и увлекательных примеров такого рода. И — что очень важно — подобные факты побудили Хомского сказать следующее:

«Короче говоря, совершенно ясно, что поверхностная структура часто обманчива и неинформативна и что на­ше знание языка включает знание о свойствах, гораздо более абстрактных по природе и не выраженных явно в поверхностной структуре. Кроме того, даже такие ис­кусственно упрощенные примеры показывают, на­сколько безнадежно было бы пытаться объяснить язы­ковую способность в терминах «навыков», «предраспо­ложений», «ноу-хау» и прочих понятий, связанных с изучением поведения, которое в последние годы, по непонятной причине, носило весьма ограниченный харак­тер» (1968, р. 32).

Языковая способность понимается в данном случае как система правил, соотносящих семантическую интер­претацию предложения с его акустико-фонетической формой. Иначе говоря, синтаксис — это устройство для соотнесения звуков и значений. Подобная модель подво­дит нас к серьезным психологическим проблемам. Если значение высказывания не выражено прямо в звуках, которые мы слышим, то психология должна разработать сложную когнитивную теорию внутренних мыслитель­ных структур, которые делают возможным порождение и понимание предложений. Эта теория не может осно­вываться только на доступных прямому наблюдению «стимулах» и «реакциях», потому что в наблюдаемом поведении не содержится всей информации о речевых процессах. И психологи, изучающие развитие, не могут рассматривать овладение речью детьми только в терми­нах таких переменных, как «имитация» и «подкрепле­ние», потому что ребенок овладевает не набором выска­зываний, а системой правил для обработки высказыва­ний. Эти вопросы будут подробнее рассмотрены в следующих двух главах.

В этой главе речь шла в основном о синтаксическом компоненте трансформационной грамматики. Мы гово­рили о глубинной и поверхностной структурах предло­жений. Эта грамматика имеет еще два компонента, ко­торые мы не будем здесь подробно рассматривать. Это, во-первых, фонологический компонент, который преобра­зует поверхностные структуры в звуковую форму произносимых высказываний. Этот компонент подробно описан в работе Хомского и Халле (Chomsky, Halle, 1968), и в этой книге в гл. 3 мы лишь кратко коснемся его в связи с проблемой овладения фонологией ребен­ком. Второй основной, семантический, компонент до сих пор еще не получил удовлетворительного описания. Этот компонент соотносит глубинные структуры со зна­чениями. Вопросы семантики являются в настоящее время предметом горячей дискуссии в трансформацион­ной грамматике. Связь синтаксиса и семантики, несом­ненно, будет в центре внимания новых исследований в лингвистике в ближайшие годы. (Некоторые проблемы семантики рассмотрены в гл. 4.)

Заканчивая этот краткий очерк столь сложного круга проблем, я приведу слова Хомского о сущности транс­формационной порождающей грамматики. Эта характе­ристика может, по-видимому, относиться ко всем челове­ческим языкам.

«Грамматика в целом может, таким образом, рассма­триваться в конечном счете как устройство, соотносящее фонетически выраженные сигналы с семантическими интерпретациями, причем это соотнесение осуще­ствляется через систему абстрактных структур, порож­денную синтаксическим компонентом. Этот синтаксиче­ский компонент предназначен, следовательно, для того, чтобы для каждого предложения (точнее говоря, для каждой интерпретации каждого предложения) создавать семантически интерпретируемую глубинную струк­туру и фонетически интерпретируемую поверхностную структуру и, в случае несовпадения этих двух структур, устанавливать отношения между ними... Грубо говоря, «обилие структуры», по-видимому, свойственно или по крайней мере не противоречит всем теориям порождаю­щей грамматики, но на этом незначительном общем свойстве сходство кончается и начинаются серьезные различия» (1964, р. 52).

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. ГРАММАТИКА НЕПОСРЕДСТВЕННО СОСТАВЛЯЮЩИХ
2. Грамматика Пор-Рояля и ее продолжатели
3. Образец: Известный лингвист Г.Степанов утверждал: «Словарь языка свидетельствует, о чём думают люди, а грамматика – как они думают». Попробуем разобраться в смысле этого афоризма.
4. Стилистика, грамматика и язык вопроса
5. Трансформационная грамматика и «хомскианская революция»
6. ТРАНСФОРМАЦИОННО-ГЕНЕРАТИВНАЯ ГРАММАТИКА Н.ХОМСКОГО
7. Формальная и функциональная грамматика
8. ЧР в вузовских и научных грамматиках (или проблема современных классификаций)