Социальное измерение одиночества

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 38Следующая ⇒

Понятие «социальное» имеет здесь значение, часто подразумевающееся в американской социологии. Это построение организованных связей, отношений, образо вывающих структуру, внутри которой взаимодействуют 1индивиды и группы. При изучении социального измере ния одиночества понятие «социальное» в первую очередь применимо к особым группам в обществе, а не к самому обществу в целом. Данный вид одиночества широко из вестен. Особенно острые его формы обозначены такими понятиями социальной изоляции, как изгнание, остра кизм, неприятие и с недавнего времени отставка. Под разумеваются также более тонкие формы социальной изоляции, включая случаи, когда социальная исключен ность лишает людей членства в группах, которое они считают очень важным и желательным для себя. В дру гом случае этот тип одиночества может возникнуть, когда человек чувствует свое неприятие группой. В при мерах космического и культурного одиночества индивид ощущает, что потеряна связь, сопричастность; в социаль-

1 «Социальное> > в смысле системы нормативных значений, которые влияют на действия субъекта, часто ассоциируется с европейской тра дицией в социологии, представленной именами М. Вебера и Э. Дюрк гейма. В таком широком значении социальное одиночество оказыва ется включенным в категорию культуры.

ном измерении одиночества человек очень остро чувству ет, что его оттолкнули, покинули, исключили, отослали, не допустили или же не оценили. Сам себе он видится изгнанником, посторонним, одиночкой, лишним челове ком. Этот вид одиночества чаще всего появляется, когда роли индивидов не учтены; например, когда человек уво лен, забаллотирован, исключен из команды, не принят в колледж, клуб или на работу в понравившуюся ему фирму; или когда человека избегают, потому что его поведение, класс, к которому он принадлежит, или цвет кожи признаны социально нежелательными.

К перечисленным общим факторам, содействующим

возникновению социального одиночества, добавляются и

другие факторы, широко распространенные в современном обществе, которые и помогают объяснить рост этого типа одиночества сегодня. Самые значительные из них- увели чивающаяся раздробленность общества вместе с растущей социализацией, высокая степень мобильности, неопреде ленность традиционных социальных границ, распад тради ционных групп и короткая жизнь групп, претендующих на свое место, высокий уровень ожидания, связанного с социальной позицией, и пренебрежительное третирова ние точки зрения отдельного индивида. Общее наблю дение показывает, что современные люди чрезвычайно за ботятся о своем социальном положении. К беспокойству о социальном положении и лице добавляются сомнение, тревога относительно социальной идентичности и значе ния повседневных столкновений с другими людьми. Что касается стабильности общества, то очень серьезным является факт распада многих традиционных групп. Предостережение Дж. Хоманса, прозвучавшее несколько десятков лет назад, актуально и сейчас: «Цивилизация, которая ради прогресса и роста разрушает малые жизнен ные группы, сделает людей одинокими и несчастными» [Homans, 1950, р. 457]. Одно из следствий гигантских социальных изменений состоит в появлении этого особого типа одиночества в огромных масштабах. К сожалению, в оценках движущих сил и последствий тех факторов современной жизни, которые содействуют значительным социальным изменениям, его появление не учитывалось должным образом.

Существует много очевидных примеров социального

одиночества людей, которые вследствие каких-то социаль

ных изменений оказались отторгнутыми обществом или

определенной группой. На таких людей наклеиваются унизительные ярлыки преступников, неудачников, гомо сексуалистов, предателей, неудобных чужаков. Однако острое социальное одиночество переживают и люди, жи вущие не в «стороне», а на грани общества. Эти люди нуждаются в социально значимой включенности. К ним относятся старики, бедняки, эксцентричные по своей при роде люди, те, чьи занятия имеют сомнительное достоин ство, как принято считать, и в некоторых случаях под ростки и женщины. Отчасти социальное одиночество переживают люди, которые ощущают политическое и эко номическое бессилие, которые чувствуют, что и в расцвете лет они удалены от процесса принятия важных решений. Но такие люди не столько одиноки, сколько просто пассив ны в общественной и политической жизни. Ссылки на

«забытого американца» часто передают этот тип одино чества; это относится также к содержанию студенческих плакатов во время университетских демонстраций, гла сящих: «Мы чувствуем себя отторгнутыми от общества». Проявления подобного одиночества не ограничиваются выступлениями студентов или радикалов; этот аспект, как показали произведения Колеса и других писателей, является дестабилизирующим фактором в среднем классе американцев - среди «белых» и «голубых воротничков». Показав, что уровень ожиданий, касающихся социально значимого участия в демографических обществах, растет наряду с их увеличивающимся объемом и сложностью, которые делают проблематичной такую включенность, мы должны обнаружить, что этот тип одиночества ста новится все более преобладающим. Так как социальные институты все более расширяются, а роли личностей в них становятся все более нечеткими и размытыми, уве личивается возможность испытать одиночество в социаль ном измерении для всех типов индивидов. Это огромная проблема, которая должна привлечь внимание- гораздо больше внимания, чем она привлекала до сих пор.

Цель данной статьи -представить точную модель

возникновения одиночества на основании данных, объяс няющих одиночество человека в современном мире. Осо бое преимущества этой модели состоит в том, что она дает возможность освободиться от прежних пониманий одиночества, которые повели не в ту сторону из-за своей близости к неясным, проблематичным теориям. Одно такое понимание связано с известным ныне аргументом Д. Рис-

мена и его сотрудников [Riesman, Denny & Glazer, 1950] о неожиданно появляющемся социальном характере, сфор мированном под влиянием страха одиночества. Не ка саясь сомнительной ценности этой концепции социального характера, особенно с точки зрения его корреляции экономическими и демографическими структурами, отме тим, что в работе «Одинокая толnа» нигде нет точного определения и описания одиночества. Важнейшее теорети ческое положение данной концепции, особенно если ис пользовать терминологию Рисмена, состоит в том, что

«террор одиночества» (р. 186] смягчается при включении в толпу. Во многих случаях Рисмен признавал, что он в долгу перед исследованиями Э. Фромма по проблемам одиночества и социального характера. Однако совершенно

ясно, что Э. Фромм и Д. Рисмен говорили не об одном и том же типе одиночества. «Управляемый другими» индивид Рисмена в отличие от своего «ориентированного изнутри» предшественника боится не того измерения оди ночества, которое загоняет фроммовского современного человека в движение масс. Новый американец, каким Рисмен и другие исследователи описали его, беспокоится главным образом об отношении к нему группы. В резуль тате он больше озабочен своей идентичностью и статусом, чем личность Фромма, отчаянно ищущая смысл и ценности жизни. Типичный европейский социальный характер в этом отношении отличен от типично американского. Гарри Гал лер Германа Гессе и Вилли Ломан Артура Миллера оба мучительно одинокие люди, но каждый характер олицет воряет различные измерения одиночества. Природа рас стройства личности и вид его разрешения различны в каждом конкретном случае.

Подобные разграничения важны с точки зрения объ яснения явления, а также для конструктивных социаль ных действий и терапии. Разрешение одиночества того типа, на который указал Рисмен, находится в одобрении группы, соглашении внутри нее. Симптомы этого одино чества -беспокойство, страх по поводу непризнания груп пой. Насколько нам известно, Рисмен был одним из пер вых, кто предположил, что стремление американцев к успеху претерпело изменения: «добейся этого» стало часто определяться как «заводи друзей», «нравься», «до бейся признанию>. Если Д. Рисмен прав, то нужно ожидать очень широкого распространения одиночества в социаль ном измерении, так как многие люди сами осознают, что

мало преуспели немногого добились в жизни. Литерату ра, повседневным опыт, семинары по проблеме одиночест ва выявили, что этот тип одиночества уже преобладает. В современном обществе различные факторы отягчают его настолько, что он грозит породить серьезные проблемы, так как американцы отождествляют успех с общим при знанием, социальное одиночество увязывается со стыдом человека: одиночество является индикатором неудачников, которые попали в разряд «руководимых другими», «ру ководимых извне». Последствия такого неразрешимого одиночества -тревога, раздражение, депрессия. Тща тельное изучение данного типа одиночества, особенно в соединении с изучением других форм расстройства лич ности, приведет к большему пониманию мучительных проблем современного общества и более эффективным средствам борьбы с ним.

Переживанин социального одиночества оказываютс достаточно сложными. Обдумаем, например, проблему смятения личности, которая может быть интегральной частью социального измерения одиночества. Роман Ралфа Эллисана «Невидимка» ( 1952) ярко рисует рассматри ваемый особый тип одиночества и его последствия. Неви димка -это чернокожий человек, измученный общим не признанием, которое привело его к гнетущему одино честву. Он довольно легко «принимает на себя» различ ные роли, но находит, что его воспринимают не как инди видуальность, личность, а как воплощение стереотипа. Люди оценивают его с точки зрения выполняемой им социальной роли. Это неверное восприятие другими делает его одиночество еще более острым.

Предложенная модель одиночества помогает понять всю сложность и серьезность различных форм одиноче ства, как, например, переживания жертв общего пред убеждения, выразительно описанные Р. Эллисаном и дру гими авторами. Эта модель предполагает и некоторые требования, необходимые для разрешения одиночества. Люди хотят не просто быть включенными в общество, но желают такого участия в нем, когда уникальность личности, ее многогранность признаны и поощряются.

Вышеприведенные рассуждения о трех измерениях одиночества хотя и неполны, но достаточны для изложения природы этой феноменологической модели и средств, ко торые можно применять при различных формах пере живаний, до сих пор не оцененных с точки зрения «доли

одиночества» в них. Обратимся теперь к краткому обзору одиночества в его наиболее частом контексте межлично стных отношений.

От одиночества к аномии

Наиболее важным моментом в нашем исследовании было открытие того, что люди часто испытывают не про сто неопределенное одиночество. Существуют по крайней мере четыре основных типа одиночества, и многие испы тывают одиночество в нескольких измерениях, не осо знавая этого. Человек, когда на него обрушивается оди ночество только в одном измерении, обычно способен жить с тем страданием, которое оно приносит. Однако когда одиночество возникает в двух или более измере ниях одновременно, то стресс достигает иногда масшта бов серьезного расстройства личности, особенно если индивиды не осознают значения этого стресса для их личностного мира и, следовательно, не могут бороться непосредственно с ним. Весьма часто у человека, испыты вающего одновременно многомерное одиночество, по являются чувства безнадежности и бессилия, которые связаны с ощущением, что все жизненные связи в форме межличностных отношений ослаблены или разорваны. Предложенная феноменологическая модель дает нам возможность считать одиночество потенциальным источ ник? м стресса и причиной индивидуальных трагедий во всеи их сложности. Проблема аномии намного сложнее чем. по,: Лагали ранее. По нашему мнению, аномия, п краинеи мере во многих случаях, является следствием одиночества, испытываемого в двух или более измере ниях личностного мира.

Работая исследователем в одной из лабораторий в Сан-Франциска, Джансон [Johпson, 1969] попытался понять, как группа одиноких подростков, отторгнутых обществом, стала аномичной. Свое исследование он про вел в 1968 году на примере 75 таких подростков. Про извольно им были отобраны юноши в возрасте 16-25 лет, которые оставили высшую школу между 9-м и 12-м годами обучения и которые не посещали других школ и не имели постоянной работы. Основной упор в то время джансон сделал на вычленение индивидуальных и со циальных переменных аномии.

Во время подготовки исследования различные вспомо гательные службы города пришли ему на помощь и проинформировали Джонсона, что большинство моло дых людей, приехавших в Сан-Франциска из других городов США, находились в подавленном состоянии, были недовольны собой и одиноки. Многие из них вели уединенный образ жизни, включающий частое употреб ление наркотиков, занятие проституцией, нежелание использовать возможности получения образования или профессии. Во время опроса молодые люди описывали свои чувства отчужденности, опустошенности и одиноче ства. Некоторые из них рассматривали свой приезд в этот город положительно: в тот момент они чувствовали, что Сан-Франциско даст им возможность покончить со своим одиночеством. Гоуэн и другие респонденты отметили, что их приезд в Сан-Франциско был, как правило, ре зультатом ухода из дома или миграции. Средства мас совой коммуникации и молва действуют как магнит на неудовлетворенных юношей, ищущих свободы и утон ченной культуры. Многие до этого читали в популярных журналах, что Сан-Франциско - веселый, открытый, живой город, предоставляющий много возможностей встретить других молодых людей.

В ходе своего исследования Джонсон столкнулся со случаями, когда одни молодые люди становились очень аномичными, а другие - нет, хотя и испытывали одино чество. Он обнаружил, что те из них, кто становился аномичным, имели отличительные черты. Им было свой ственно общее неприятие себя и других и тяго тение к действиям, обусловленным внешним контролем, поэтому они чувствовали, что вся их жизнь идет благо даря внешним факторам, как-то: влияние Бога, дьявола или судьбы. Они были убеждены, что их собственные усилия могут лишь в очень незначительной степени повлиять на общее направление их жизни. Наоборот, те, кто в малой степени или совсем не подвержен аномии, тяготели к приятию себя и других и действиям под внут ренним самоконтролем. Поэтому такие молодые люди считали, что все случившееся с ними в большей степени зависело от них самих.

Особую трудность представляли респонденты, более

восприимчивые к терапевтической профилактике. Не которые из них могли описать свои чувства одиночества

и под влиянием тепла, заботы, дружеских отношений

находили, что стали менее одиноки. Другие же, описывая свое одиночество, казалось, становились еще более оди нокими. Согласно теории Карла Роджерса [Rogers, 1961], такой результат можно объяснить следующим образом: врач недостаточно долго работал с клиентом, и поэтому клиент не способен был ощутить всю пользу терапевтических условий сочувствия, заботы и искрен ности.

Другое объяснение двум последним наблюдениям

дает предложенная нами модель одиночества. Если при

нять четырехмерную модель одиночества, то мы можем

предположить, что те молодые люди, чье одиночество

переросло в аномию, испытывали одиночество в несколь

ких измерениях одновременно, не осознавая этого. Те же респонденты, кто получил консультации, сосредоточенные на клиенте, были одиноки в основном в межличностном или социальном измерении. Вид и сложность одиноче ства, вероятно, образуют дифференцирующий фактор появления аномии.

Эта точка зрения поможет внести ясность в сами концепции аномии, используемые в данном исследовании.

Некоторые ученые описывали аномию в общем и целом очень схоже с интерпретацией отчужденности и одино чества. В отличие от одиночества, которое воспринимает ся как отстранение от некоей жизненной связи или основ ного источника существования, аномия -более широкое явление, она есть общее состояние бытия. Концепция аномии, развитая Р. Мертоном [Merton, 1964], Лоуэ и Даманкасом [Lowe & Damaпkos, 1968], представляет ся хорошим психологическим дополнением к социологи ческой концепции аномии Дюркгейма, введенной автором в идею социальной солидарности (Д ю р к гей м Э. О разделении общественного труда, 1900). Так, если социальная солидарность есть состояние коллектив ной идеологической интеграции, то аномия есть состояние беспорядка и незаконности. Дюркгейм предполагал, что 1; 1номия развивается тогда, когда быстрые социальные и экономические изменения нарушают порядок в общест венном устройстве. Из-за этих нарушений ожиданиям человека не суждено осуществиться. Опрокидывание традиционных норм и утрата ограничений ведут к по явлению у людей чувства, что они существуют в пустом пространстве без ориентиров. Не найдя ориентиров, не которые люди устают от существования; их усилия ста-

46 47

новятся бесполезными, жизнь теряет ценность, и след ствием этого может быть аномичное саморазрушение (Дюркгейм Э. Самоубийство, 1912).

Лео Сроле [ Sro\e, 1956] впервые преложил рассмат

ривать аномию как индивидуальный опыт. Он полагал, что этот процесс относится к индивуально вырабатывае мому всеобъемлющему чувству вовлеченности во все общую антигравитацию между людьми, доходящую до всеобщей отчужденности людей друг от друга. Клоски и Сшаар, следуя этим выводам, развили позже данную концепцию до понимания аномии как состояния мозга, суммы отношений, верований и чувств в сознании инди вида. Особенно чувства, что мир и сам человек... лишены ясных правил и стабильности. Основным в этой теории является чувство морального опустошения. Используя работы Сроле, Клоски и Сшаара, а также средства фак торнаго анализа, Лоуэ и Даманкос предложили измерить аномию. Они утверждают, что главными факторами, обусловливающими аномию, становятся обессмыслива ние, обесценивание, бессилие и отчуждение людей. Шка ла Лоуэ содержит 22 деления, например таких: «Как я теперь вижу, будущее совсем пусто для меня», «Все в мире угаснет», «Как бы ты ни старался, ты все равно в конце концов придешь туда, откуда начал свой путь». (Для страдающих аномией все эти утверждения кажутся верными.)

Анализ научной литературы по проблеме аномии

показывает, что большинство ученых занимается ее со циально-культурными истоками. Например, было обна ружено, что низкий социально-экономический статус,

.падение мобильности, возраст и низкий уровень социаль ного участия являются важными социальными со ставляющими аномии. Несколько исследователей пыта лись найти физиологические составляющие аномии, но, насколько нам известно, никто не рассматривал возможные связи между одиночеством и аномией, не выработаны даже какие-либо ориентиры в этой

области.

Логично предположить, что те, у кого аномия достиг

ла высокой степени, утратили более одного источника

равновесия личности. Поэтому мы думаем, что аномии

предшествует одиночество в нескольких измерениях.

И наоборот, те, кто испытывает одиночество только в

одном измерении, например в межличностном, не ста-

новятся аномичными. Исследования подтвердили это предположение.

Рассмотрим, например, следующий случай. Санди - молодой гомосексуалист из маленького городка на Сред нем Западе, недавно приехал в Сан-Франциска. Санди

и прежде с трудом приспосабливался к традиционным и

общепринятым устоям своего родного городка. Он видел

в Сан-Франциска возможность встретить других людей,

которые разделяют его ценности и с кем он сможет про

должить свои особые отношения. В юности Санди жил

в страхе, что семья и знакомые узнают о его сексуальных

привычках. Он немного музицировал и любил театр, но

даже эти его интересы родители воспринимали с трудом, так как надеялись, что их сын достигнет успехов в спорте. Наконец, ·когда Санди поссорился с родителями и рас сказал им о своих гомосексуальных наклонностях, они были шокированы этим известием и показали его семей ному врачу, который порекамеидавал немедленное лече ние у психиатра. Но вместо лечения Санди предпочел уехать в Сан-Франциска. Только через несколько меся цев ему удалось устроиться работать официантом и по ступить на курсы, где он совершенствовал свои музы кальные способности. Санди смог ближе познакомиться с субкультурой гомосексуальной ориентации и почувство вал, что принимает ее в большей степени, чем раньше. Несколько его друзей помогли ему вновь обрести хри стианскую веру, которой он раньше придавал большое значение. Санди привлек внимание Джонсона, когда самостоятельно обратился к нему за помощью после измены своего партнера. На первой стадии консультаций он сосредоточился преимущественно на острых чувствах потери и одиночества в результате разрыва этой связи. Под влиянием консультаций он много работал над преодо лением одиночества и даже вступил в новую удавлетва рящую его связь. Санди никогда не был аномичным. Он поддерживал себя гомосексуальной субкультурой и глубокой религиозной верой.

Согласно модели четырех основных измерений одиноче

ства, те клиенты, чье одиночество не уменьшалось во время

терапевтических консультаций, едва ли страдали от оди

ночества в межличностном измерении, но испытывали его

в нескольких измерениях, вследствие чего наступала ста

дия аномии.

Эту точку зрения иллюстрирует случай Линды. Она

48 49

4-1219

выросла в богатом пригороде Детройта. У нее были школьные друзья, она участвовала в развлечениях своей семьи и знакомых, регулярно посещала церковь. Но где-то между выпускным годом в высшей школе и пер вым годом обучения в колледже она разочаровалась в ценностях своей семьи. Линда почувствовала, что занятия социологией и философией позволили ей увидеть лицемерие всего стиля жизни ее семьи и деятельности церкви, прихожанкой которой она была. Пытаясь по рвать с ними, Линда решила уехать в Сан-Франциска. Позже она стала употреблять наркотики, и галлюцина ции, вызванные ими, еще более отдаляли ее от ценностей ее семьи.

Во время консультации Линда рассказала, что чув

ство одиночества ассоциируются у нее с потерей семьи и веры в религию. Она всячески старалась подавить в себе эти чувства. В поисках смысла жизни и общения она переходила от одной группы своих сверстников к другой, даже толком не познакомившись с ними. После ряда консультаций Линда стала аномичной. Порвав с рели гией, бросив семью, знакомых и поняв, что она не может добиться серьезной дружбы, Линда почувствовала себя одинокой и покинутой. Консультации, имевшие целью помочь Линде ослабить ее отчужденность и одиночество, не имели успеха. Поэтому она решила лечь в больницу, чтобы получить интенсивное лечение и добиться более эффективных изменений своего состояния.

Другой пример -случай Мишеля -тоже хорошо иллюстрирует упомянутую выше точку зрения. Мишель вырос в ирландской католической семье с достатком

ниже среднего на юге Новой Англии. Он многого достиг в высшей школе и колледже, позднее собирался получить степень бакалавра юридических наук. Семья и друзья Мишеля очень гордились его успехами, и он чувствовал себя обязанным «делать карьеру». Однако в первый год юридической практики Мишеля произошел случай, когда он, защищая клиента, использовал совершенно нетради ционную тактику. В результате он был лишен звания адвоката и возможности продолжать какую-бы то ни было юридическую практику. Мишель, чувствуя глубо кий стыд и отчужденность от своей семьи и религии, решил покончить жизнь самоубийством. Но друг посове товал ему поехать в Сан-Франциска и начать там новую жизнь. Мишель сделал несколько попыток найти работу,

но обнаружил, что просто не может работать в этих местах. Случайно один из работодателей Мишеля на правил его в клинику на консультацию у врача-психолога. Во время консультации Мишель описьшал свои чувства бесцельности и одиночества, но, оказалось, был не спо собен бороться с ними. Его чувства безнадежности и бессилия были так всеобъемлюще сильны, что консуль тации могли дать ему очень мало. Поэтому Мишель был направлен в больницу для дальнейшего лечения.

Мы считаем, что консультации и стратегия внешнего вмешательства, используемые в аналогичных случаях, должны учитывать типы одиночества, содержащие ано мию, ведущую в итоге к страданиям людей. Например, люди, страдающие космическим одиночеством, должны использовать консультации по духовному общению и религиозные консультации. Те, кто подвержен социаль ному одиночеству, должны прибегать к аутотренингу или группам психотерапии. Роджерс [Rogers, 1973, р. 106- 116] добился успеха, работая со специальным типом одиночества в группах соперничества, где люди, страдав шие аномией, подвергались всеобъемлющему одиночеству в нескольких измерениях.

Заключение

Итак, одиночество- это характерное для человека очень важное явление, требующее гораздо более внима тельного изучения социальными и медицинскими наука ми, чем оно изучалось до сих пор. Мы показали слабости и недостатки некоторых подходов к исследованию одино чества. И, что более важно, представив работоспособную модель потенциального одиночества в нескольких изме рениях, мы попытались продемонстрировать эффектив ность этой модели для понимания динамики интенсивно го, всеобъемлющего одиночества в появлении расстрой ства личности - аномии.

Надеемся, что предложенная нами модель послужит ключом к пониманию многих важных разрушающих лич ность явлений, связанных с одиночеством. Это понимание стало источником терапевтической помощи и идей для социологического анализа современного общества и со циального планирования. Надеемся также, что эта мо дель принесет науке и обществу ясность в проблемах личности, вытекающих из одиночества.

50 51

Одиночество:

Бен Миюскович

То, что я выбрал предметом своего интереса в даль нейшем, - это не простой обзор концепций человеческой природы -хорош ли человек, плох он или нечто среднее между тем и другим; рациональное он существо или же изначально только чувственное; была ли природа чело века «вечной и неизменной» или же человек «творит себя

междисциплинарный подход

Психологические обоснования природы человека, в силу которых она есть именно то, что она есть, концеп ции, с помощью которых можно «объяснять», понимать других людей, сопереживать им или предугадывать их и самих себя, - какое разнообразие всевозможных прин ципов было предложено философами и психологами! Все люди стремятся к счастью, говорил Арнетотель («Этика»), так же как все они наслаждаются подража нием («Поэтика») и находят удовольствие в познании («Метафизика»). В этом смысле правомерно утвержде ние, что все разнообразие человеческого поведения или действий обусловлено самоочевидным фактом: все люди хотят быть счастливыми. Согласно Гоббсу, каждый чело веческий атом движим личным интересом, если не эгоиз мом, и каждый индивид преследует свое собственное

«благо» путем насилия над другими людьми. Бентам, напротив, рассматривает человека как подданного двух господ-близнецов -удовольствия и страдания, власть которых простирается на все человеческие поступки. Фрейд прослеживает путь возникновения симпто ов наших личностных проблем вплоть до накопленнон и подавленной сексуальности и энергии либидо, результа том сдерживания которой становятся явно выраженные неврозы. Адлер использует шопенгауэровскую и ницше анскую «волю к власти» как модель для понимания универсального чувства ущербности, изначальное про нехождение которого скрывается в детском чувстве не полноценности. Юнг же бесцеремонно подразделяет весь род людской на экстравертов и интровертов, космопо литов И «ОСТрОВИТЯН».

сам». Мне, скорее, интересно, что движет человеком, я

ищу универсальный принцип, посредством которого мы сможем понять, почему человек делает то, что он делает, почему человек есть то, что он есть. Тем очевиднее ста новится тот факт, что для выработки нашего согласован ного мнения о человеческой природе необходимо само по себе соотнесение с теорией человеческой мотивации. Столкнувшись с впечатляющим разнообразием интер претаций личности, я затрудняюсь сказать, смогу ли предложить общий критерий сравнения, но попытаюсь сделать это. Одним словом, искомый критерий -одино чество. Итак, я считаю, что после того, как человек удов летворит свои наиболее насущные физиологические и биологические потребности - в воздухе, воде, пище, он стремится облегчить свое безнадежное одиночество 1 • И дело не столько в том, чтобы, следуя, например, К)нгу, подразделить нас на экстравертов и интровертов, но скорее в том, что все мы изначально стремимся к духовному общению, привязанности и дружбе, однако многим из нас, к сожалению, не удается этого достичь; и те, кого постигнет неудача, становятся фрустрирован ными экстравертами или сдавшимися интровертами; если же мы не можем наслаждаться обществом других людей и добиться их признания, мы обращаемся (что ненормально), к самим себе- что ж, в таком случае мы будем довольствоваться своим собственным обществом.

В своем исследовании я хочу с самых различных точек зрения последовательно рассмотреть одиночество, уединенность, изоляцию (я считаю данные понятия сино нимами и поэтому буду использовать их попеременно). Идея, на которой, подобно радиусам в центре окружно сти, сходятся эти различные аспекты, остается неизмен ным смысловым ядром, предметным моментом сознания,

1 Ср. с Дж. Ховардом (Howard, 1975, р. X XI, 9 10, 17 18, 69,

74 и ел., 94 и ел., 147 и ел.]. В своей поразительной модели одино чества Ховард представляет это состояние человека как психологи ческий аналог силы гравитации в физике [там же, с. 203].

52 53

ноэматическим центром (по Гуссерлю) или же, слегка изменяя парадигму, тем, что А. Jiавджой называл

«идеей-целостностью» (unit-idea). И хотя понятие оди

ночества встречается во многих контекстах, употребляет

ся с различными целями, само по себе оно остается не

изменным по своей сущности.

Я не намерен -и, вполне возможно, не способен -

предложить здесь концептуальное определение одино

чества, отчасти потому, что считаю одиночество в такой

же мере чувством, как и понятием. Следуя методологии Гоббса, Юма и Шефтсбери, я думаю, что мы можем

«наблюдать» это нечто, если заглянем внутрь себя. Так же

как и внешне наблюдаемая физическая гравитация, оди

ночество -я берусь это утверждать -оказывается той

утонченной силой в психологической сфере, зачастую весьма коварной и вероломной, которая движет нами. Далее я буду рассматривать одиночество как такой пси хологический мотив, интернальность и «имманентность» которого независимы от конкретных физиологических фак торов, подобно тому как нами движет насущное желание или потребность дышать, пить, есть и спать. Но мой инте рес к мотиву протеста против изоляции исходит из того, что я рассматриваю его как чисто психологический мотив, не обусловленный инвайронментальными ( средовыми) или физиологическими факторами. Отсюда вовсе не сле дует, что я отрицаю наличие, значимость или даже не обходимость внешних факторов. Я уверен, что, например, эксперименты по сенсорной депривации могут дать массу данных, которые вполне способны согласовываться с на шими положениями и выводами. Тем не менее цель наше го исследования - показать одиночество как явление, характерное прежде всего для сознания, доказать, что оно есть «самосознательное осознание» изоляции; модель

«Я», или «ego», которая принимается мною как бесспор ный принцип, предпосылка теории и ее парадигма, в

основном сходна с картезианским рефлексивным созна нием. Я бы оставил в стороне бихевиористские подходы. Не стану отрицать, что в определенных обстоятельствах человек не склонен замечать собственное одиночество или собственную глупость. Как подметил Сартр, человек не склонен замечать свой антисемитизм или свою тру сость, пока не увидит свое «чувство» страха струящимся по ноге теплым желтым ручейком («Стена»). Мы плачем не потому, что мы печальны, говорит Уильям Джемс, но

мы печальны потому, что мы плачем. И хотя нечто по добное случается и, если хотите, происходит довольно часто, тем не менее я буду открыто утверждать, что подобный тип «позитивистской» точки зрения несостоя телен, если он не заложен в первичной, изначальной модели самосознания, само-осознания значения, напри мер фанатизма, страха, тоски и одиночества. Мы не всег: да способны определить или выразить свои чувства, но мы должны уметь ощущать наши чувства как эмоции, мы должны (само-) сознательно осознавать переживание чувства. А электрохимическая вспышка в мозгу или центральной нервной системе не есть сама по себе «не нависть к евреям», «чувство паники», «Признание утра ты» или «осознание заброшенности».

Как станет ясно из дальнейшего изложения, я при держиваюсь того мнения, что человек не только психо логически одинок, но и метафизически изолирован. Го воря это, я совсем не имею в виду, что мы постоянно думаем или чувствуем, что мы постоянно, каждую минуту одиноки; я считаю, что мы действительно одиноки, но не всегда осознаем свое одиночество. В моем понимании проблемы это важное положение, ибо оно предполагает, что существует возможная и значимая противополож ность одиночеству, а именно «общность», объединен ная интересом (когда наше сознание направлено вовне

«экстра-рефлексия»), преследованием «целю> или удо

вольствием от близости друзей. Таким образом, одино чество в принципе верифицируемо, поскольку оно имеет свою осмысленную противоположность. Когда я на хожусь в обществе близкого друга и мы оба н_аслаж даемся общением, вполне очевидно, что я не одинок.

Следовательно, всякий раз, когда мы испытываем истинное чувство дружбы, одиночество не осознается нами, хотя оно тем не менее служит как «структурное» (или «трансцендентное») условие возможности друже ских отношений. Как полагает Фихте, отдельное «ego» («ТЫ») структур но предшествует осознанию «другой».

И, наконец, последнее замечание, прежде чем при ступить к изложению данной проблемы по существу. Поскольку я не считаю, что человек психологически всегда одинок (хотя метафизически он таковым и оказы вается), то я не слишком интересуюсь случаями экстре мальной изоляции, представленной кататоническим, аути ческим или депрессивным состоянием. Я убежден, что

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒