Судебно-психологическое исследование фонограмм и видеозаписей

⇐ ПредыдущаяСтр 35 из 36Следующая ⇒

Что касается обычной экспертизы аудио- и видеопленок на подлинность, то еще во времена СССР КГБ разработало специальное программное обеспечение. В дальнейшем оно было усовершенствовано специалистами ФАПСИ и ФСБ. Общая методика экспертизы сводится к построению аудио- и видеоряда, выделению его и сопоставлению с программным обеспечением.

Данная программа отсеивает все имеющиеся искусственные наслоения на аудиопленке. При экспертизе видеопленки на дополнительную пленку записываются объекты, изображенные на первоначальной пленке. В дальнейшем выстраивается видеоряд и сопоставляются параметры изображения. Когда подобную систему нельзя применить, то к экспертизе могут быть подключены различные проверки, наподобие установления нахождения изображенного лица, предмета к моменту съемки именно в том месте, где указано на пленке.

Поскольку подобная экспертиза находится в основном в компетенции органов Федеральной службы безопасности, то при необходимости пленки направляются на экспертизу в специализированный институт УФСБ Ленинградской области или в Москву.

Основными направлениями для проведения данной экспертизы служат сопоставления голосовых сообщений в органы МВД, ФСБ о готовящихся, совершенных и совершаемых преступлениях.

В последнее время на психологическое исследование стали поступать фонограммы и видеозаписи допросов и иных следственных действий для установления факта психического воздействия на допрашиваемого со стороны следователя или третьих лиц. Как правило, подобные экспертные исследования проводятся в случаях, когда допрашиваемый утверждает, что непосредственно в процессе допроса на него оказывалось давление, поэтому он сообщал информацию, требуемую следствием.

Очевидно, что задача судебно-психологической экспертизы в таком случае состоит лишь в установлении наличия или отсутствия признаков психического воздействия на испытуемого именно в процессе допроса. При этом анализу подвергаются такие факторы, как удержание вопросов допрашивающего с точки зрения их внушающего воздействия, интонационные характеристики речевого взаимодействия, а если анализируется видеозапись, то и невербальные компоненты общения.

Следует особо подчеркнуть, что в рамках психологического исследования аудио- и видеозаписей обязательно проводится экспериментально-психологическое обследование подэкспертного, в ходе которого устанавливаются его интеллектуальные, личностные, эмоционально-волевые особенности, а также склонность к фантазированию и устойчивость к внушающему воздействию.

На разрешение экспертизы ставится вопрос: имеются ли в тексте допроса на аудио- или видеозаписи признаки психического воздействия на испытуемого со стороны допрашивающего либо третьих лиц?

В.Ф. Енгалычев и С.С. Шипшин [11] приводят пример подобного исследования.

Так, Б. обвинялся в том, что с группой сверстников он совершил изнасилование несовершеннолетней. В ходе предварительного следствия он дважды допрашивался с применением аудиозаписи. В суде Б. заявил, что при допросе следователь оказывал на него психическое давление, заставлял давать информацию, обличающую других обвиняемых и его самого. На экспертизу были представлены две магнитофонные кассеты с аудиозаписями указанных допросов. В ходе экспериментально-психологического исследования установлено, что Б. проявляет развитую память, отсутствие отклонений в перцептивной сфере, устойчивость внимания, средний уровень интеллектуального развития. Ему свойственны самоуверенность, напористость, активные формы поведения в конфликтных и затруднительных ситуациях. Повышенные внушаемость и склонность к фантазированию для него не характерны.

В процессе анализа содержания фонограмм допросов было установлено, что в обоих случаях Б. давал показания в форме как монолога, так и диалога. Темп речи достаточно быстрый, речевые реакции живые, эмоционально окрашенные. Испытуемый использует жаргонные выражения и свойственные ему речевые обороты. Дважды в процессе рассказа Б. зевает. В ходе первого допроса следователь задал ему 125 вопросов, которые непосредственно касались исследуемой ситуации. Подавляющее большинство из них были уточняющими, поскольку вытекали из информации, данной Б. Интонационно их постановка преимущественно нейтральная. Большинство вопросов ставились в объективной форме (по типу: «Кто сидел на переднем сиденье? ) и были относительно свободны от внушающего воздействия (90 вопросов). 26 вопросов следует рассматривать в той или иной степени внушающими (от слабо суггестивных, предполагающих ответы типа «да-нет», до умеренно суггестивных, требующих выбора между двумя альтернативами — «или-или»). Однако следует заметить, что они также являлись уточняющими, вытекающими из показаний Б. Только 8 вопросов можно рассматривать как прямо внушающие, поскольку они касались информации, о которой допрашиваемый не упоминал. Вместе с тем большинство из этих вопросов не предполагало получение принципиальной информации, являясь по сути дополнительными. (При этом также следует учитывать, что степень внушающего воздействия снижается, если события, относительно которых задан вопрос, имели место в действительности и допрашиваемый мог быть их непосредственным участником или свидетелем.) В ходе второго допроса был задан только один вопрос, имеющий внушающее воздействие.

Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что, учитывая перечисленные выше индивидуально-психологические особенности Б. и наличие значительного количества вопросов, имеющих внушающее действие, но не являющихся принципиальными, решающее воздействие на Б. со стороны следователя в ходе двух анализировавшихся допросов незначительно.

Представляет интерес и другой пример, иллюстрирующий экспертное исследование содержания видеозаписей.

В. обвинялся в совершении разбойного нападения, сопряженного с убийством. На предварительном следствии им были •даны несколько собственноручно исполненных показаний (экспертами-психологами и автороведами также проводилась комплексная психолого-лингвистическая экспертиза этих документов, согласно выводам которой автором всех текстов являлся В). Вывод В. на место преступления сопровождался видеосъемкой (видеозапись была предоставлена в распоряжение эксперта). На исследование была представлена и видеозапись допроса, проводившегося спустя месяц после выхода на место преступления.

Анализ видеозаписи выхода на место преступления показал, что первоначально, в кабинете, В. подробно поведал о случившемся в форме свободного рассказа, ответил на поставленные вопросы. При этом, несмотря на присутствие большого количества людей (следователя, адвоката, начальника криминальной милиции, двоих конвойных и двоих понятых, а также специалиста, производившего съемку), В. держался спокойно. Непосредственно на месте происшествия испытуемый свободно и уверенно ориентировался, сам показывал, куда и как шел вместе с другими обвиняемыми, как открывал калитку, дверь, каким образом сбил выскочившего из комнаты мужчину, и т.д. Обо всем говорил подробно, в деталях, наглядно показывая на месте последовательность своих действий. На вопросы следователя отвечал без признаков нерешительности, неуверенности, не выявляя каких-либо пауз и заминок. Эмоциональный фон настроения В. при выходе на место происшествия ровный, адекватный ситуации. Анализ вопросов следователя, с точки зрения их суггестивности, показал, что они не могут рассматриваться как собственно внушающие, поскольку большинство из них вытекали из рассказа В. (как в кабинете, так и на месте происшествия), являясь уточняющими, и не предполагали выбора между альтернативными вариантами ответов.

На основании проведенного исследования эксперт пришел к заключению: вероятность того, что в процессе выполнения рассматриваемого следственного действия (выход на место происшествия) на В. могло быть оказано психическое давление, является исчезающе малой.

Видеозапись допроса, проводившегося спустя месяц после выхода на место происшествия, представляла значительный интерес для психологического анализа. Перед допросом было объявлено, что помимо В. и следователя присутствует специалист, производящий видеосъемку. В процессе допроса В. держался относительно свободно, на вопросы отвечал по существу, однако излагал иную версию событий, нежели в своих собственноручных показаниях и в ходе выхода на место происшествия.

Анализ данной видеозаписи показал, что при общении для В. на невербальном уровне характерно установление визуального контакта с собеседником. Это устойчиво проявилось как в ходе допроса, так и при выходе на место происшествия. В ходе допроса В. проявлял три точки фиксации взгляда, имевшие стабильную локализацию. Первая совпадала с местом нахождения видеокамеры (взгляд опрашиваемого направлен в объектив); вторая точка совпадает с источником голоса, задающего вопросы (следователь); третья точка находилась между первой и второй. Было отмечено, что при рассказе о случившемся и ответах на вопросы взгляд В., как правило, был фиксирован поочередно на второй и третьей точках; при этом эмоциональный отклик у В. наблюдался чаще при направлении взгляда на третью точку. Это проявлялось прежде всего в установлении явного визуального контакта, наличии пауз, вопросительного либо уточняющего взгляда, некоторого изменения темпа повествования. Так, при рассказе том, как открывали дверь, произошло определенное изменение в динамике повествования и в поведении В.: последовала относительно длительная пауза, в ходе которой вопросительный взгляд испытуемого был сосредоточен в направлении третьей точки, после чего допрашиваемый слегка кивнул головой и начал говорить относительно сетки на двери, отведя глаза в сторону; при этом на его губах появилась улыбка. Так же, когда В. рассказывал о действиях его соучастников в доме потерпевшего (поиск золотых изделий), снова отмечалось усиление сосредоточенности его взгляда с неоднократными поочередными быстрыми переводами взгляда в направлении второй и третьей точек фиксации (уточняющий взгляд). Анализ вопросов следователя свидетельствовал, что большинство из них свободны от внушающего воздействия (за исключением двух вопросов, предполагавших выбор из трех альтернативных вариантов ответа).

Учитывая вышеизложенное, эксперт пришел к выводу, что психическое воздействие на В. со стороны следователя в ходе допроса было незначительным. Однако перечисленные в ходе анализа особенности невербального взаимодействия В. в процессе допроса позволили предположить, что во время допроса в кабинете находилось еще одно лицо (кроме названных при начале допроса), чья реакция на ответы В. была для последнего эмоционально значимой. Это могло свидетельствовать о возможном невербальном воздействии на допрашиваемого со стороны третьего лица в период рассказа В. о проникновении в дом и о поиске ценных вещей.

Тактика и методика проведения подобных экспертиз постоянно совершенствуются по мере роста уровня информационно-технической оснащенности граждан.

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 31 32 33 343536 Следующая ⇒