Собаки специального назначения в литературе и жизни

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 12Следующая ⇒

Подавляющее большинство западных и отечественных авторов склонно идеализировать ведомственных собак. Рассказы о каких‑ то сверхумных и подготовленных псах, применяемых в невероятно засекреченных подразделениях, периодически мелькают в современных изданиях. Чаще всего подобные истории не имеют под собой никакого фактического подтверждения, а являются лишь плодами больного воображения журналистов. Такие «услуги» в вопросе подготовки четвероногих воинов скорей вредят, нежели помогают. Начитавшись и наслушавшись чьих‑ то бредней, люди начинают мучить и уродовать братьев своих меньших. Логика ведь проста: если где‑ то существуют подготовленные собаки, так и мы не «Шиком» бриты.

^{Среди офицеров Альфы. Д. Фатин второй слева}

Есть и другая крайность – полное неприятие мохнатых бойцов. Что интересно, люди, отдавшие всю сознательную жизнь воспитанию и обучению служебных собак, сами не верят в эффективность их применения. Доводы в защиту такой нигилистической позиции приводятся весьма сомнительные: «Если мы этого не знаем или не делали, значит, этого не может быть». Согласитесь, этот «железобетонный» аргумент не выдерживает никакой критики.

Еще одним распространенным заблуждением является то, что все грехи приписываются заводчикам. Всевозможные эксперты обрушиваются на них с критикой и клеймят позором. Вопрос между тем не так однозначен. Проблемы, часто большие, в стане людей, призванных давать нам собак с хорошими задатками, конечно, есть, но огульно обвинять их было бы неправильно.

Хочу чуть подробнее остановиться в этой главе на вопросах литературы по дрессировке. Во время переговоров с генеральным директором крупнейшего издательства, ежегодно выпускающего в свет миллионы экземпляров книг по интересующей нас теме, я был несказанно удивлен некоторым его рассуждениям. На мое замечание, что методики публикуемых авторов в подавляющем большинстве не стоят даже ломаного гроша, он довольно глубокомысленно возразил: «Но ведь они признаны! » На вопрос, кем признаны, мой собеседник ответить так и не смог.

Литература по дрессировке находится в параллельной плоскости с самой дрессировкой. Они друг с другом, по определению, не пересекутся никогда. Для руководителя издательского дома авторитетами являются чиновники от кинологических союзов и федераций, которые с помощью «литературных негров» строчат свои бредовые наставления. Для меня же – простые дрессировщики, каждый день, в любую погоду выходящие со своими маленькими учениками на площадки по всей России.

Самое интересное, что когда пишущая братия повествует о послушании, то это еще куда ни шло. Но когда бестолковые, абсолютно далекие от специфики применения собак чиновники публикуют учебные пособия по спецподготовке, тут уж душа моя наполняется негодованием. Причем где‑ нибудь во вступительной части обязательно упоминается какой‑ нибудь подполковник или майор из заштатного отделения ЗЦКС[22], который «поделился с автором своими рассуждениями».

Первое, что любой молодой офицер, попадая в часть, слышит от своих сослуживцев: «Забудь то, чему тебя учили в военном училище! » К сожалению, так было и так есть. Это касается всех военных без исключения, будь то танкист, десантник, моряк или кинолог. Преподаватели в вузах весьма отдаленно представляют себе обстановку, царящую в войсках. Моя жизненная позиция в данном вопросе такова: автор может писать от своего имени только о том, что испробовал сам, или о тех событиях, участником которых он непосредственно являлся. Если авторы будут придерживаться этого правила, то в прикладной литературе пустых произведений не будет.

^{Предвижение в боевом порядке}

^{Отработка действий в боевом порядке}

Когда читаешь тексты некоторых авторов, с упоением расписывающих фантастические подвиги четвероногих воинов, то предаешься унынию от их некомпетентности и верхоглядства. Не должны люди, считающие себя глубокими специалистами в области дрессировки, скатываться в мифологию и популизм. Мне, например, доводилось читать про собак, которые десантируются с вертолетов в море и в аквалангах плывут к берегу под водой, а затем вместе с боевыми пловцами выполняют задачу по уничтожению замаскированного вражеского штаба. С тем же успехом можно было написать о сухопутных боевых дельфинах!..

Очень интересно знакомиться с материалами о случаях оперативно‑ боевого применения собак спецслужбами. Люди ясно и четко представляют то, о чем они пишут. Никакого бреда, все логично: отрабатывали прием во время учебной специальной подготовки на базах и полигонах, в боевой ситуации собаки его выполнили, враг повержен, все спасены. Вот это подход. Вот это тренировки.

^{Работа на параллельных директрисах}

^{Приучение собаки к спокойной реакции в работе с группой СпН}

Попытаюсь объяснить, на чем в действительности основываются «героические подвиги» наших четвероногих братьев. Подробно об этом я уже писал в книге «Собаки специального назначения», когда вел речь о моделировании и проигрывании с собакой наибольшего количества сценариев, по которым могут развиваться события, так называемая ситуативная дрессировка.

Чтобы вы наглядно представили то, о чем я говорю, приведу пример. Во время Великой Отечественной войны полковые разведчики, прежде чем идти в тыл немецких войск за «языком», проводили целый комплекс мероприятий. В том числе и тренировки по 12–14 часов в сутки не менее 7–10 дней на местности, почти полностью соответствовавшей тому участку, где им предстояло осуществить операцию. Так было в реальности, но вы хоть в одном фильме видели нечто подобное? Прошу обратить внимание: это были подготовленные, обученные, закаленные бойцы, но каждый раз сотни вариантов развития событий в предстоящей операции моделировались и проигрывались. Мы это знаем из свидетельств участников тех далеких событий, они дожили до победы и вернулись к своим семьям, а те, кто поступал иначе, погибли уже на первых заданиях, соответственно, не поведав нам, как не надо делать. Истина жизни порой бывает очень жестока.

Возможности применения собаки в боевой ситуации достаточно ограничены. Она не может сказать себе «НАДО» и выполнить вашу команду в заранее не проигранных обстоятельствах. Исходя из знаний зоопсихологии и выстраивается вся дрессировка, включая специальный раздел. Сначала нарабатываются необходимые навыки, а уж затем они привязываются к специфике будущей службы. Только в случае, если тот или иной элемент выполнялся сотни раз на разнообразных тренировках, есть уверенность в его успешном использовании в реальной ситуации. Подход к животному, как к солдату, который обязан выполнить приказ, изначально не имеет смысла. Командиры, в подчинении которых находятся соответствующие структуры, должны это знать и помнить. Собака – величайший помощник человека, но для ее уверенной работы необходимы постоянные занятия.

В середине девяностых годов, увлекаясь восточными единоборствами, мы с приятелем объездили большую часть бывшего СССР. Узнав из надежных источников о каком‑ нибудь мастере, в курсантские короткие отпуска неслись сломя голову к великому учителю. С радостью и юношеским трепетом заходили в очередной подвал, переоборудованный под спортивный зал и… Никто нас не ждал! Это повторялось раз за разом с пугающей закономерностью. Никто ничего не показывал, не рассказывал, не объяснял!

Схема нашего приема была практически одинаковой, будь то в Риге, на сборах, проводимых Тадеушем Касьяновым[23], в Смоленске, в зале Михаила Фролова[24], или спустя годы в Праге, в секции бразильского джиу‑ джитсу. Нам предлагался только спарринг с самыми сильными учениками. Самое интересное, что не было ни одного случая, чтобы мы оказались битыми. Постоянный практический опыт с разнообразными противниками, армейская рукопашная подготовка, включавшая в себя и самбо, и бокс, и каратэ, и штангу, – все это приносило хороший результат. Затем, уже в войсках, будучи инструктором рукопашного боя, я многое смог дать своим ученикам из взвода повышенной боеспособности (ВПБС). В реальных поединках и происходит истинное обучение и моментально расставляются приоритеты.

Я затронул тему собак специального назначения, так как считаю, что кое‑ что понимаю в подготовке именно атакующих собак. Так вот работа собаки против человека тоже своеобразный вид единоборства. Когда мой четвероногий воспитанник дает сбой в атаке, у меня возникает чувство стыда и злости, как будто это я сам где‑ то сплоховал и смалодушничал.

Когда собака в специальном подразделении во время разведывательно‑ поисковых рейдов находит схрон с оружием, это прекрасно, честь и хвала ее проводнику или дрессировщику! Когда МРСочка[25]делает сидку на мине, это тоже великолепно. «Наркушница»[26], нашедшая пакетик с дурью и этим, возможно, спасшая чьего‑ то ребенка, достойна только восхищения. Но почему вы забываете о том, что мохнатый «штурмовик», пущенный в помещение, где засели бандиты, способен сберечь жизни многих бойцов вашего подразделения?

Имеется определенный цинизм в том, что я сейчас скажу: «Нет большего праздника, чем ЧП в соседнем подразделении». Мою фразу с легкостью подтвердит любой командир любого ведомства. Хороший воин обладает здоровой долей хладнокровия и цинизма, иначе ему место не на войне, а в библиотеке. По большому счету, положа руку на сердце, командиру наплевать, если собака не найдет схрон с оружием или пакетик с «наркотой»; но если погибнет его подчиненный, то это уже беда. Не надо мне в ответ говорить о долге и совести. В пограничных войсках КГБ СССР политико‑ воспитательная работа была поставлена на должном уровне. Чем это закончилось, вы все видите и ощущаете на себе и по сей день. Вот только не катит «толстовщина» и всеобщая теоретическая забота о ближнем в бою. Безотносительное общее благо и хорошие дела, как правило, не приносят пользы. Поспрашивайте за рюмкой чая у ребят из соответствующих подразделений, о ком они заботятся в секунды огневого столкновения с противником. Точно уж не о светлом будущем нашей прекрасной Родины! Закон войны прост.

Скажите, какие еще вам нужны примеры и доказательства, чтобы понять всю серьезность вопроса о необходимости подготовки собак для силового задержания?

Процесс обучения и тренировки хорошего четвероногого воина требует от проводника и дрессировщика много сил и средств. Характер собаки играет одну из ключевых ролей. Из трусливой особи хороший специалист подготовит МРСку, ПСку[27], НСку, но это, по определению, невозможно сделать для атакующей собаки.

Если такая собака в момент атаки лает, скалится, рычит, всячески показывает свою злобность, но при этом избегает открытого силового контакта, это явный признак трусости. Трусливая собака с плохо сбалансированной «нервухой» не может быть атакующей! И прикрывать собственную некомпетентность и безынициативность рассуждениями и пустыми словами – не лучший выход из положения.

Что такое «классика»?

Жаркий летний день. Несколько десятков девушек и юношей толпятся в ожидании своей очереди на экзамен. Нет, они не поступают в институт и потому не листают нервно тетради с конспектами и не прячут шпаргалки по карманам, а с надеждой смотрят на своих четвероногих воспитанников, мысленно обращаясь к их мохнатому богу, чтобы тот придал их собакам сил и уверенности на предстоящей кусачке.

Экзамен принимает высокий видный полковник, какой‑ то там начальник какого‑ то отделения, с регалиями и бравадой во взгляде. Курсантам, в общем‑ то, все равно, кто он и откуда, главное, что именно он выставляет оценки, и в данный момент на нем «свет сошелся клином». Помощники «полкана» – «двое из ларца», неодинаковых с лица, преподаватели школы, которые на протяжении полугода вдалбливали знания в головы этих учеников.

^{Индийский «классик»}

Пройдет несколько дней, и, получив свои долгожданные дипломы, разношерстная (в прямом и переносном смысле) братия разлетится по просторам необъятной России. Кто‑ то, вернувшись, напишет рапорт на увольнение и, сдав должность, с содроганием будет вспоминать свою бестолковую службу или учебу. А кто‑ то выбьется в начальники и сам когда‑ нибудь приедет в альма‑ матер для приема экзаменов. Но для начала надо пройти сегодняшнее испытание.

Экзамен начинается. Строгий проверяющий по списку вызывает учеников. Тридцатипятиградусная жара изматывает и зверей, и людей. Собаки не справляются, не могут догнать помощников, а те, в свою очередь, выделывают кренделя, убегая и отбрасывая собак и не давая им кусаться. Полковник раздражен и недоволен. Но сейчас обкатывается норматив, который сочинял он сам с группой таких же уважаемых «специалистов».

Полковник не скупится: «двойки» сыплются как из рога изобилия. В эти мгновения ему и в голову не может прийти, что он ставит «неуд» самому себе. Его бесит абсолютно всё, но больше всего «эти идиоты помощники», которые своими увертками и убеганием не дают собакам укусить. «Не иначе насмотрелись всей этой фатинской лабуды, притащенной в нашу тихую гавань ведомственной кинологии из дурацких западных рингов», – ворчит про себя полковник.

Но все когда‑ либо заканчивается, и показательная порка всему курсу тоже, наконец, прекращена. Довольный, видимо, собой начальник какого‑ то там отделения в каком‑ то там городе направляется к остальным членам комиссии, с которыми вместе прибыл на эту проверку. Еще издалека он пятой точкой чувствует что‑ то неладное: председатель комиссии и его свита уж больно пристально наблюдают за его приближением.

И как только полковник завершает усердный доклад об «успехах» студентов, старший начальник неожиданно разражается в его адрес несусветной бранью. Достается всем, а в особенности тем, мягко говоря, «идиотам», которые составляли «этот дурацкий норматив». Выводы сделаны…

Но у автора норматива свое мнение на этот счет.

– Неет! Идиоты тут как раз помощники, – рассуждает он, уже сидя в уединении и плюясь теплой водкой. – Это их вина: не могли нормально принять собак!

Еще одна рюмка залпом – и к какому‑ то там начальнику какого‑ то там отделения приходит озарение:

– Ну конечно! Для моего норматива мне нужны «классики»!

Помнится, я совершенно случайно в разговоре с одним мною уважаемым специалистом услышал словосочетание «помощники‑ классики». Попробовал уточнить: кто такие, где тренируются, ареал обитания, фамилии, явки, адреса. Знаю помощников IPO – высший класс работы в рукаве, помощников французского ринга – высший класс работы в костюме. Это эталонная работа, которая никем из специалистов в мире не оспаривается. Думал, имея лицензии помощника в мондиоринге и французском ринге, что знаю о помощниках почти все. Ан нет! Существуют, оказывается, еще какие‑ то «классики». Судя по термину, там, где они водятся, должен присутствовать и некий вид спорта или норматив, доселе неизвестный и имеющий название «классический». Поскольку разговор у нас шел о работе в костюме, обсуждался ведомственный раздел, то, может, это «классический ринг»? Я ломанулся к компьютеру, набрал в поисковике «классический ринг» – и… ничего; «классическая работа помощник»… и тоже ничего. Что ж за «неведома зверушка»?

Озадаченный столь интригующим названием, стал потихоньку выспрашивать. Вдруг все об этом уже давно знают, а я, дурачок провинциальный, ни о чем таком даже не слышал.

Друзья‑ товарищи, знакомые и просто приобщившиеся, профессионалы и лузеры смотрели на меня после моих вопросов о классическом ринге и классических помощниках, как на, мягко говоря, не совсем здорового человека. Кто‑ то задумчиво крутил у виска, кто‑ то посматривал на мобильник, имея плохо скрываемое желание набрать номер психиатрической бригады и предполагая, что Фатин заработался, а может, и того хуже: стукнулся (стукнули) головой (по голове) где‑ нибудь на семинаре.

В опасных расспросах, грозивших мне долгим лечением в «Ганнушкино»[28]или на «Канатчиковой даче»[29], прошло несколько месяцев. Я уж было потерял всякую надежду познать классическую работу помощника в классическом ринге, и тут, как всегда и бывает, вмешалось провидение.

В 2010 году в Смоленске на выставке Российского союза владельцев немецкой овчарки я встретил своего старинного друга и наставника Сергея Николаевича Бондарева. Обсудив насущные вопросы и дела сердечные, обмолвился мимоходом о классиках. И, о чудо, Бондарев воскликнул: «Я знаю, кто это! » В сей благословенный миг затрезвонили небесные колокола, на меня спустилась благодать неземная, и, открыв рот, я с упоением внимал.

– Классики, – начал Сергей Николаевич, – это такие помощники, на которых в свое время мы надевали старую армейскую дресску. Под нее для усиления поддевали телогрейку, а то и две. Давали в руки прут (им они лупцевали собаку), и потом эти помощники бежали от собаки, растопырив руки в стороны. Мы пускали собаку, и она на догоне прыгала на капюшон. Лобовой атаки тогда не было и в помине.

– На капюшон? – недоверчиво переспросил я.

– Да, на капюшон. Под него надевали еще шапку‑ ушанку с завязанными клапанами. Помощник падал. Это нравилось генералам, очень нравилось. Они всегда были довольны нашей работой.

– А где тренировались классики? – пытался я узнать секреты мастерства.

– Нигде, это были залетчики со всего конвойного полка.

– А руки‑ то зачем растопыривали? – не унимался я, боясь пропустить основное в технике классиков.

– Руки? – переспросил собеседник, и, ненадолго задумавшись, пожал плечами и предположил: – Может, улететь хотели? …

Мне сразу вспомнились стихи:

Классики – это те же птицы,

Птицы с волосатыми ногами…

Вот так я и узнал, кто эти загадочные существа «классики», которых в советские времена и в МВД, и в КГБ, и в армии было пруд пруди. Это залетчики (достаточно сильно провинившиеся военнослужащие срочной службы), на которых надевали дресскостюм, шапку‑ ушанку, выдавали прут и приказывали: «Беги, Форест, беги! »

Но они хотели улететь, как в песне:

Улетают в родные края

Дембеля, дембеля, дембеля!

Не лети от собаки – умрешь уставшим.

Что такое «видеть» собаку?

В речевом обороте человека большое количество слов. Люди с их помощью пытаются, а иногда даже умудряются доносить свои мысли и взгляды до других людей. Один из постулатов НЛП гласит: если мы говорим одними и теми же словами, это не означает, что думаем мы об одном и том же. Не будем затрагивать всю сленговую составляющую «умностей» кинологического мира, а просто разберем еще один термин.

«Видеть» собаку. Что вкладывается в смысл данной фразы? Чтобы не отклоняться от логики повествования, будем докапываться до истины вместе.

Для примера возьмем невымышленного персонажа по имени… пусть будет В. Ну не А. же его, в самом деле, называть! Пришел В. в один из ринговых клубов столицы, привел своего… Кого? Сейчас модно брать малинуа, поэтому пусть будет мали. Нам с вами все равно, а любителям породы, глядишь, и бальзам на душу. Ходил‑ ходил наш В. со своим слабоватеньким «бельгийцем» на занятия, да потом обленился и просто отдал его на дрессировку с передержкой. Надоело гонять в другой конец Москвы, да и процесс дрессировки увлекал его довольно слабо, поэтому все эти девайсы, приемы, подходы, методики ему были весьма не по душе. А дрессировщик оказался хороший, и он медленно, но верно вынимал из кобелечка даже немного больше, чем в того заложила сама природа.

^{Под давлением выявляется сущность собаки}

Спустя какое‑ то время малинуа начал показывать сносную работу. Аппетит приходит во время еды, и наш герой решил пройти с ним первый уровень мондиоринга. Простимулировал как следует дрессировщика, и собаку начали готовить к сдаче норматива, которая успешно состоялась. Видимо, решив для себя, что в ринговом спорте он всего уже достиг, В. направил свои стопы в другую дисциплину: ему стал «интересен» IPO. Схема работы с собакой осталась прежней, а именно: покупка собаки, передача ее на передержку с дрессировкой, подготовка к сдаче, сдача.

^{В ход идет бато}

И пришел он на семинар, где очередной кино‑ гуру вливал в уши благодарным слушателям сакральные знания о «величии» теории стоматолога Райзера[30]с приличествующей в таких случаях обязательной программой в виде приема собачки внатяг на рукав, сброса рукава и пробежки по кругу проводника с собакой. И тут наш кинолог… (Да, а что здесь удивительного? Пожалуй, кинолог. Как ни крути, собаки‑ то у него есть – и в мондиоринге, и в IPO)… Наш кинолог вдруг прозрел! Чудо свершилось! Он «увидел» и понял собаку. Конечно, понял по‑ своему, то есть заниматься самостоятельно он не стал. А зачем? Он и так теперь все знает. Он же два дня на семинаре у импортного шамана побывал. И открылся у него доселе дремавший третий глаз. И стало ему доступно сверхвидение собаки. И понял он, какие процессы происходят в этой самой собаке и как она из одной фазы переходит в другую. Лишь не совсем уловил для себя, а размер она при этом не изменяет? А то для наглядности очень бы хотелось. Хорошо, ну если не размер, то хотя бы цвет – ну, пожалуйста!

И увидел В., как у собаки агрессия сменяется разочарованием, а затем радость и счастье плавно перетекают в депрессию, а любовный порыв сменяет маниакальная стадия! Что, нет такого у Райзера? Есть, читайте внимательно. И откроется вам, как одно из психологических течений, зародившееся в прошлом веке, а именно бихевиоризм, немецкий зуботехник трансформировал и распространил на собак.

Вскоре на очереди Фрейд. А чего?

– Вот ты суслика видишь?

– Нет…

– И я не вижу, а он есть!

^{У помощника всего 15 секунд, чтобы проверить собаку на прочность}

^{Затянул в борьбе на хватке}

Теперь давайте поговорим серьезно.

Что же такое «видение» собаки, ее понимание? Существуют нормативы, в которых работа помощника не шаблонна и не стереотипна. Хотя говорить о полной свободе выбора не приходится. Конечно, в той или иной степени условности присутствуют везде – где‑ то их больше, как в академических нормативах типа IPO, французского ринга, где‑ то меньше, как в мондиоринге, бельгийском ринге. Но все же это спорт, и уйти от каких‑ то рамок нельзя.

Из всех вышеназванных нормативов самым стереотипным является IPO, не буду углубляться в вечную дискуссию: IPO или ринги. Везде есть свои плюсы и минусы. Собака первична. Здесь речь пойдет о другом.

Селекцию помощников придумали не зря. Именно на таких соревнованиях оценивают работу тех, кто будет впоследствии помогать судьям и вскрывать недостатки собаки, показывая ее качество, ее внутреннюю составляющую. Значит, такой помощник должен досконально знать правила, иметь великолепную физическую подготовку и в совершенстве владеть всем арсеналом технических приемов.

Приведу пример для наглядности.

На Чемпионате мира среди бельгийских овчарок – 2009 один из помощников разыгрывал с Хромом фронтальную атаку: дрался с собакой, грузил ее, но собака по свистку отпустила помощника сразу и не потеряла баллы. Тогда на догоне помощник изобразил жертву: отдался на растерзание собаки, вел себя пассивно, затянул Хрома, и тот, увлекшись, потерял две секунды на отпуске. Вот это – «видение» собаки.

Соревновательный помощник действует против собаки всегда.

Я являюсь селекционированным, то есть прошедшим отбор соревновательным помощником мондиоринга и французского ринга. Знаю, какие приемы могут быть использованы против собаки, а значит, могу показать такую работу собаке и с помощью разнообразных методик убрать выявленные изъяны в ее подготовке. В этом отношении мне гораздо легче, чем тем, кто занимается с собаками, но не знает, что же будет вытворять с ней сильный и жесткий противник.

Если помощник не способен увидеть у собаки, работающей против него, пороки в подготовке или в качестве самой особи, то он не сможет пройти отбор. «Чучело», которое не выполняет установку судьи, никому не нужно. Хороший помощник «читает» вашу собаку еще до того, как она к нему подбежала.

Пример. Идет собака стремительно, у нее хорошая скорость… Так как я сам на тренировках неоднократно разгонял откровенных слабачков, пулей влетающих в помощника, то моя задача собаку притормозить, чтобы она начала со мной воевать с открытыми глазами, а не зажмурившись в прыжке. В такой ситуации можно сделать следующее: двинуться навстречу собаке, размахивая перед собой трещоткой. При этом я смотрю на реакцию собаки, и, если вижу, что она начинает притормаживать и ставить ушки, выказывая тем самым признаки сомнения, я буду продолжать такое воздействие. Если же мое поведение на собаку не произвело впечатления, то я пропускаю собаку, чтобы погасить ее скорость.

Далее следует несколько вариантов.

Если я занимаюсь с собакой, то движения мои будут от нее. Прикрываясь «барражем»[31], даю собаке возможность разогнаться и попытаться пройти мою защиту на скорости.

Если я с собакой воюю, то иду на нее, заходя ей за хвост, не давая времени и расстояния для разгона. Я нависаю над ней, давлю ее, отжимаю от себя палкой, смещаюсь вбок, делаю все, чтобы не дать себя укусить. Если она пытается прихватить меня, то резким движением сбрасываю ее. Это война, здесь нет поддавков.

Предположим, собака пробилась. Тогда я сразу же начинаю ее загруз: наношу удары, накрываю собаку, лезу руками в пах, под лапы, под челюсть. При этом все время чувствую, как она ведет себя в хватке: у собаки начинает трястись челюсть, она рычит, скулит, вздрагивает, убирает лапы, ложится на бок – я ищу у нее «ахиллесову пяту». У меня есть 15 секунд, чтобы сбросить ее с хватки. Все происходит очень быстро. Гораздо быстрее, чем вы прочитали эти строки. Нащупав искомую ниточку, я начну «разматывать» собаку и буду давить до тех пор, пока не отберу у нее баллы. Но здесь важно оставаться джентльменом по отношению к ней. Если не удалось выявить порок, значит, надо себе в этом признаться. Я за честную игру в рамках правил. Это прежде всего спорт, и в чести честная игра. Грязные приемчики знакомы любому мало‑ мальски работающему помощнику, с их помощью обокрасть животное на баллы не составляет труда. Суть в том, чтобы, не нанося ущерба здоровью собаки, не выходя за границы правил, отработать так, чтобы выполнить свою миссию.

Собаку собирали годами, она прошла тысячи атак, с ней работали разные помощники, ее готовили к нашему с ней противостоянию, а у меня есть только несколько секунд, чтобы прочитать ее и найти, где же у нее «кнопка». Вдумайтесь в соотношение временных величин: годы тренировок и секунды на поиск «самого слабого звена».

Нет идеальных собак, у каждой есть своя слабина. Мне важно в этой ситуации, как отобрать у нее баллы: отогнать, не давать кусаться, делая уклоны, заставить бросить хватку или затянуть ее, чтобы она, забыв обо всех командах, билась со мной не на жизнь, а на смерть либо просто убивала мою безвольную «тушку». Мне важно показать судье СЛАБОЕ место собаки. Именно от того, как я исполню свою партию, будет зависеть истинное представление о животном.

Если же идет тренировочный процесс, то у меня в запасе десятки методик и приемов, чтобы подобрать ключик к собаке и научить ее легко преодолевать предложенные мною заграждения, держать давление и выходить победительницей из поединков. И чем богаче и разнообразнее у меня техника, тем больше шансов у такой собаки побеждать в предстоящих схватках. Собака растет от боя, но собаку к этому бою надо готовить, с ней необходимо заниматься. Жесткая работа с неподготовленной собакой со стороны выглядит как избиение ребенка.

Мне встречаются на практике горе‑ дрессировщики и помощники, которые, надев костюм, почем зря уродуют своих собак. Они думают, что работают в стиле французского ринга или мондиоринга, – жалкое зрелище. Наверное, эти люди тоже уверены, что «видят» собак. Умение читать собаку и видеть ее – это быстрота и точность, с которой помощник или дрессировщик определяет слабые стороны того или иного животного, и обладание необходимым арсеналом технических приемов и методик, чтобы эти слабые стороны собаки исправить. Другой трактовки данный термин не имеет.

Несколько слов о лицемерии

Более чем уверен, что именно эта глава вызовет наибольшее неприятие у отдельных читателей. Но из песни слов не выкинешь.

Начну с разглашения секрета Полишинеля: все бьют собак. Ну, или почти все. Для сокрытия этого действа придуманы слова‑ зонтики типа «жесткая коррекция».

Лицемерие сплошь и рядом, все об этом знают, все этим пользуются, и все делают вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит. Как и все остальные свои утверждения, готов проиллюстрировать и это. Расскажу несколько случаев из своей практики. Может быть, для кого‑ то они станут поучительными.

Работая на Западе в одном из клубов, я был свидетелем следующей картины. Собака после команды на отпуск зависла на хватке, рядом стоящий проводник пристегнул поводок, раскрутил собаку вокруг себя и со всего маху ударил ею о бетонный парапет, затем подвел животное снова ко мне, и мы продолжили выполнение упражнения. Через несколько дней уже в другом клубе, когда собака, перепрыгивая через препятствие, сбила несколько раз подряд планку, дрессировщик буквально забил ее ногами на глазах у десятка спортсменов. И в первом, и во втором случае все сделали вид, что ничего не происходит. Лишь когда совершенно посторонние, мимо проходящие люди начали останавливаться и глазеть на избиение, дрессировщик его прекратил. Спустя несколько месяцев уже совсем в другом городе, но тоже на Западе, я видел, как именитый мэтр дрессуры молотил бамбуковой палкой по морде привязанную на коротком поводке собаку до тех пор, пока она не завалилась на спину, сдаваясь. На семинаре другой мэтр с мировым именем рассказывал, как он подвешивал особо жестких собак на дерево и те висели там до тех пор, пока не испражнялись. После чего он их снимал, и они уже хорошо его слушались.

На Чемпионате мира бельгийской овчарки – 2009 в Чехии мы с Игорем Авериным сидели на берегу реки в тридцати метрах от стадионов, где шли различные соревнования. Мимо нас с завидной периодичностью проходили проводники со своими собаками. Направлялись они в кусты, буйно растущие вдоль реки. Не успевали ветви кустарников скрыть исчезающие в зелени силуэты, как оттуда раздавались характерные звуки, очень напоминающие удары по собаке и сопровождающиеся взвизгиваниями. После чего проводник выходил с собакой, которая, как заправский вышколенный солдат, шла рядом, преданно заглядывая в глаза.

На тех же чемпионатах мира собака не должна ходить в удавке, парфорсе или электронике, за это положена немедленная дисквалификация, но… там же десятки павильонов и ларьков предлагают весь ассортимент инквизиторских «прибамбасов». Одних ЭШО (электрошоковых ошейников) десятки моделей на любой вкус и размер: хочешь – на основание хвоста, хочешь – на пах или на шею. Строгачи с заостренными звеньями и с закругленными, всевозможные удавки, даже из кевлара. Только деньги плати. Переиначивая название известной книги, «ярмарка лицемерия»[32]во всей красе.

Летом 2009 года один телемагнат попросил меня помочь ему найти собаку для охраны загородного дома. Я обратился к своему приятелю за границей, и он привез в Москву «немку»‑ трехлетку рабочего разведения с IPO‑ 3. Хорошая жесткая сука, которую он держал для себя, но, увы, она была пустой и не давала щенков. Игорь Аверин взялся ее поставить на костюм и переключить на новых хозяев. Когда начались занятия, обнаружилось, что собака, кроме левого рукава, не идет никуда. Бились с ней два месяца каждый день, пока не слепили что‑ то удобоваримое. Впоследствии узнали, что до этого, на тренировках в Германии, если она промахивалась и кусала за незащищенное место, ее били нещадно, не только током от ЭШО, но и палкой.

Дрессировщикам и помощникам не очень нравится, когда собака делает хватку вместо рукава в плоть. У любительниц такого рода работы отбивают эту охоту самыми жесткими и радикальными методами. Да, вы правы, Америку в этих рассказах я никому не открываю. Все это и без меня известно каждому…

Человек – существо разумное. И хотя многие примеры из жизни опровергают это утверждение, я надеюсь, что с основной частью населения планеты дело обстоит именно так. Человек понимает (должен понимать), что существуют законы, что нельзя их нарушать. А за нарушение последует наказание. Но, несмотря на это понимание, криминал есть, и никакой самый жесткий закон людей не останавливает. Более того, человек – единственное существо, которое обладает навыком моделирования. Вся наша наука, культура, творческая активность основаны на том, что мы строим модели. Мы можем представлять различные ситуации и исследовать мотивы поведения других существ. Но горе, как известно, бывает от ума, так что, если посадить на вершину скалы человека и собаку, зверь будет вести себя гораздо умнее. Собака может, конечно, инстинктивно напугаться при виде пропасти, но, не замечая прямой угрозы, просто постарается отбежать подальше. Человек же моментально мысленно смоделирует ситуацию: представит, как он летит, сорвавшись вниз, услышит страшный хруст, с которым будут ломаться его кости, почувствует горе родных и близких и, как следствие, испугается гораздо сильнее собаки. Человеку присущ так называемый «инстинкт скаутинга», то есть особенность все проверять на собственной шкуре. Получается, что даже разумный человек, обладающий недюжинным интеллектом, совершает ошибки, порой фатальные.

А теперь скажите мне, пожалуйста, каким образом объяснить собаке на догоне, что, когда помощник убегает от нее и вынужден смотреть перед собой, идти ей надо только в рукав, а не в ногу? Абсурд – ведь нога‑ то ближе, и зачем высоко прыгать, если можно ухватить прямо перед собой?

Умники скажут, мол, на то ты и дрессировщик, чтобы самому думать, как себя обезопасить. За мою безопасность не волнуйтесь, о ней я позабочусь, а вот как мне подготовить собаку, чтобы на испытаниях и соревнованиях она не дурканула и не стала хватать за причинные места слишком ретивого помощника, который не так позиционировал руку, а может, и не позиционировал вообще, выполняя указания судьи.

Если случилось, что собака на самом раннем этапе пошла не туда, ее стоит откорректировать. Да так, чтобы на всю жизнь отбить охоту кусать куда‑ либо, кроме как в рукав, если идет разговор о таком нормативе. Что нормальный дрессировщик и делает – собака должна получить сильное отрицательное подкрепление, чтобы запомнить неправильное место укуса в атаке. Чем? Скажем, нетравмоопасным ударом стека по морде. Чтобы неповадно было. Ой, как негуманно! Конечно, гуманнее, чтобы она рвала дрессировщика, помощника и на соревнованиях кусала, как и куда ей захочется.

Если удар – это негуманный способ коррекции, то что же тогда гуманно? Электрошоковый ошейник? Хорошо, поговорим об ЭШО.

Как‑ то Барт Беллан, гениальный дрессировщик и в прошлом хороший спортсмен, ныне распространитель ЭШО разнообразных типов, показывал новейшие разработки в э

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒