Приемы работы с законодательными источниками

Приемы изучения летописей

Современный сравнительно-текстологический (историко-текстологический) метод изучения летописей складывался благодаря усилиям многих поколений исследователей — филологов и историков. Он демонстрирует наиболее значительные результаты в выявлении летописных сводов, отражающих отдельные этапы русского летописания XI—XV вв. Основные положения этого метода представлены в трудах Шахматова и Приселкова, а затем развиты их последователями.

Соблюдение принципов сравнительно-текстологического метода требует значительных усилий со стороны исследователя. Этот метод включает следующие основные этапы: 1) отбор для исследования конкретных летописей, сходных по содержанию; 2) изучение отобранных летописей как остатков прошлого, т.е. определение времени их создания, происхождения, состава, назначения; 3) полное сравнение текстов анализируемых летописей; 4) определение степени зависимости изучаемых летописей друг от друга, восстановление их общего протографа — гипотетического летописного свода; 5) установление состава и содержания выявленного гипотетического свода; 6) сравнение реконструированного свода с другими подобными гипотетическими сводами и определение их общего летописного источника, т.е. свода сводов.

Выводы, к которым приходит историк на разных этапах исследования, имеют различную степень вероятности: если текстологическое сравнение летописных текстов позволяет выдвигать гипотезы, то сравнение сводов в большинстве случаев — только догадки.

Проиллюстрируем некоторые методические приемы, к которым обращался Шахматов, выделяя «Повесть временных лет» в составе сохранившихся летописей и определяя ее редакции.

Из всех известных к рубежу XIX—XX вв. летописей для анализа ученый отобрал те, которые сходны в своей начальной части. Их сходство между собой было установлено еще в XIX в. предшественниками Шахматова. Главными сочинениями, привлекавшимися к текстологическому сравнению, стали Лаврентьевская и Ипатьевская летописи.

Текстологическое сравнение Ипатьевской и Лаврентьевской летописей показало, что в их начальной части содержится одно сочинение, самоназвание которого присутствует в начале обоих текстов. Это «Повесть временных лет», причем в Хлебниковской летописи было указано имя автора сочинения: монах Киево-Печерского монастыря Нестор. В то же время конец «Повести временных лет» в результате сопоставления летописей не определялся однозначно. В обоих текстах на основе хронологической выкладки летописца в первой погодной записи вычисляется дата 1113 г. Но в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях их общий текст продолжается только до 1110 г. Погодная запись 1110 г. в Лаврентьевской летописи обрывается незавершенной фразой. Сразу после нее читается приписка игумена Выдубицкого монастыря Сильвестра, свидетельствующая о его летописной работе: «Игуменъ Силивестръ святаго Михаила написах книгы си Летописец, надеяся от Бога милость прияти, при князи Володимере, княжа-щю ему Кыеве, а мне в то время игуменящю у святаго Михаила в 6624 (1116 г.), индикта 9 лета; а иже чтеть книгы сия, то буди ми въ молитвахъ». В Ипатьевской летописи погодная запись 1110 г. приведена в полном объеме, в тексте отсутствует приписка Сильвестра и без видимых перерывов текст продолжается далее.

Два летописца — Нестор и Сильвестр — почти одновременно работали над летописным текстом. В связи с этим возникает вопрос: кто же был автором «Повести временных лет»»? В историографии признается участие обоих летописцев в работе над этой летописью, однако роль каждого из них в создании произведения была различной. Нестор признавался Шахматовым и признается большинством исследователей автором «Повести временных лет», а Сильвестр — ее позднейшим редактором. Первоначальный текст Нестора, условно называемый первой редакцией «Повести временных лет», не сохранился. В Лаврентьевской же летописи представлена вторая редакция, отражающая обработку текста Сильвестром. Задача Сильвестра, по мнению Шахматова, состояла в том, чтобы включить в ранее созданный текст положительную оценку деятельности Владимира Мономаха, занявшего киевский престол после смерти Святополка. Следы этой правки просматриваются в изложении событий с 1093 по 1110 г., когда Святополк сидел на киевском престоле. Почти во всех случаях упоминания Святополка и Владимира в Лаврентьевской летописи подчеркивается недальновидность первого князя и мудрость второго (например, статьи за 1093, 1096 гг.). Очень незначителен объем записей, в которых повествование о Святополке, возможно, не подверглось переделке (рассказ в статье 1107 г. о сражении русского войска с половцами под Лубнами и приходе Святополка после победы в Киево-Печерский монастырь).

Шахматов выдвинул гипотезу о существовании еще одной редакции «Повести временных лет», отразившейся в Ипатьевской летописи. Появление новой редакции было связано с летописной деятельностью, возможно, киевлянина (имя его неизвестно), находившегося при дворе сына Владимира Мономаха — новгородского князя Мстислава. Это последняя обработка текста «Повести временных лет» во второй сильвестровой редакции. Третью редак цию Шахматов датировал, проанализировав две погодные записи — 1114 г., читаемую в Ипатьевской летописи, и 1096 г. Первая погодная запись повествует о различных событиях. Большой объем текста отведен рассказу о посещении летописцем Ладоги. При анализе этого рассказа выявляются некоторые индивидуальные черты работы летописца, его стиль. Во-первых, летописец повествовал от первого лица; во-вторых, он проявлял интерес к северным преданиям; в-третьих, он аргументировал свои рассказы цитатами из переводной литературы. В запись 1114 г. безымянный летописец внес рассказ ладожан о падающих с неба предметах и существах. В подтверждение их слов он дал отсылку на Хронограф, в котором рассказано о различных предметах, падавших с неба.

Аналогичные манера летописца, тема и структура текста были обнаружены Шахматовым во фрагменте записи 1096 г. со слов «Се же хощю сказати, яже слышах преже сих 4 лет...» до слов «... и си скверни и языкы, иже суть в горах полунощных, по повеленью Божию». Если признать, что эти записи принадлежали одному автору, следует выяснить, когда мог работать летописец, в очередной раз перерабатывавший «Повесть временных лет».

По мнению Шахматова, в погодную запись 1094 г. «Повести временных лет» указанный фрагмент был внесен в 1118 г., поскольку в 1114 г. летописец был в Ладоге, где познакомился с северными легендами, которые затем нашли место на страницах летописи. Спустя четыре года, создавая свою обработку «Повести временных лет», он дополнил текст предшественника новой информацией.

Неслучайно именно в Ипатьевской летописи сказано, что Рюрик сел не в Новгороде, а в Ладоге. Замена названия города связана скорее всего переработкой ранней редакции текста «Повести временных лет» человеком, который слышал еще одну версию легенды.

О том, что третья редакция «Повести временных лет» составлялась для новгородского князя Мстислава Владимировича, говорит известие о его рождении в 1076 г., отсутствующее во второй редакции, а также внимание анонимного редактора к деятельности князя на протяжении 1111 — 1118 гг. Шахматов определил конец текста третьей редакции 1118 г. Годом ранее Мстислав Владимирович был переведен отцом из Новгорода в Переяславль Южный, где, возможно, началась работа анонимного летописца над очередным изменением текста «Повести временных лет». Таким образом, окончание текста третьей редакции, по мнению Шахматова, — 1118 г.

Итак, в результате текстологического сравнения ряда сохранившихся летописей был выявлен один из нескольких киевских сводов XI —начала XII вв. Дальнейшее сопоставление погодных статей Лаврентьевской и Ипатьевской (и сходных с ними) летописей выявило расхождения в изложении некоторых событий.

Объяснение разночтений Шахматов искал не в работе позднейших копиистов, как это делали его предшественники, а в политических интересах тех людей, которые осознанно перерабатывали ранее созданное летописное сочинение. Таким образом, Шахматовым были определены редакции летописного свода начала XII в.

Сегодня историки основываются на результатах исследования «Повести временных лет», проведенного Шахматовым, и вносят в его схему лишь уточнения, связанные с появлением новых данных о конкретно-историческом фоне, на котором зарождалось и делало первые шаги русское летописание.

ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ

Закон предназначен для регулирования наиболее важных общественных отношений. Он наделяет правами и обязанностями субъектов, к числу которых относятся индивид, светские или духовные сообщества, сословие или другие социальные категории населения. Закон имеет обязательную силу, в случае его нарушения предусматривается то или иное наказание.

Правила, которые регулировали поведение людей и их отношение друг к другу, начали формироваться еще на стадии первобытно-общинного общества — в тот период, когда человечество не знало письменности. Правила поведения, сложившиеся в те далекие времена на основе обычая, принято называть обычным правом. В позднепервобытном обществе нормы обычного права охватывали и отношения собственности (имущественные отношения внутри семьи и между семьями — обмен, пользование, распоряжение и владение движимым и недвижимым имуществом, землепользование и землевладение, наследование), и семейно-брачные отношения. По обычному праву осуществлялись наказания за убийство, нанесение телесных повреждений.

Следы славянской правовой терминологии, относящейся к обычному праву, исследователи находят в письменных исторических источниках. Например, в «Повести временных лет» в легенде о призвании варягов такой терминологический пласт просматривается в следующих словах и словосочетаниях: «правда», «володеть и судить по праву», «владеть и рядить по праву», «наряд», «володеть и рядить по ряду, по праву», «княжить и володеть» (погодная запись 862 г.). Нормы обычного права исследователи находят в договорах Руси с Византией, где упоминается «Закон русский», в котором ряд исследователей усматривают сборник норм обычного права.

В условиях классового общества обычное право постепенно вытеснялось законом, представляющим собой продукт деятельности государственной власти. На первых порах обычай, сложившийся в первобытно-общинном обществе, в классовом обществе санкционировался государственной властью. Постепенно писаный закон как атрибут государства стал доминирующим. Но обычное право не исчезло полностью — оно заняло место правового регулятора в русской крестьянской общине и исполняло эту функцию до середины XIX в.

Развитие российского законодательства было тесным образом связано с развитием формы феодального государства: раннефеодальной монархией, сословно-представительной монархией, абсолютизмом. По мере развития государства происходило увеличение категорий субъектов, попавших в поле деятельности законодателя, и усложнялась деятельность законодателя, принимавшего законы вместе со специальными органами, наделенными совещательными или законодательными функциями. Постепенно нарастала потребность охватить законодательством все более или менее значимые, с точки зрения государства, сферы общественной и государственной жизни.

Древнерусское законодательство носило прецедентный характер, когда источником закона являлось решение суда или иного органа государственной власти, принимавшееся за образец при рассмотрении сходных вопросов. Такой тип законодательства называют также казуистическим. Уже первый письменный закон — Русская Правда — содержит указание на конкретный прецедент, решение по которому стало основанием для закона: «А конюх старый у стада 80 гривен, яко уставил Изяслав в своем конюсе, его ж(е) убиле Дорогобудьци»¹.

Структура изложения нормы в древнерусских законодательных источниках отличалась устойчивостью, что находит отражение во многих законах Киевской Руси, Русского государства периода феодальной раздробленности, Русского централизованного государства. На форму фиксации закона, возможно, влияли архаичные формулы сохранения в памяти установлений, выработанные еще в дописьменный период, когда была необходима особая точность их устного воспроизведения. В условиях государства письменное оформление законодательных норм опиралось, таким образом, на давнюю традицию.

Для древнерусских законодательных материалов характерна следующая устойчивая конструкция: начальная часть состоит из круга слов местоименного характера («аще», «а иже», «а которому» и др.) и соотнесенного с ним опорного слова также местоименного характера («такой», «тот», «то», «так(о)», «ино» и др.): «Аще (выделено Т.К.) утнеть мечем, а не вынем его, любо рукоятью, то 12 гривне за обиду»² (Краткая Правда); «А иже изломить копье, любо щит, любо порт, а начнеть хотети его деръжати у себе, то приати скота у него; а иже есть изломил, аще ли начнеть при-метати, то скотом ему заплатити, колько дал будеть на немь»³(там же); «А которому посаднику сести на посадниство, ино тому...»⁴ (Псковская судная грамота); «А которого татя поймают с такою татбою.., ино его казнити...»¹ (Судебник 1497 г.); «А которые помещики всяких чинов похотят межь себя поместьи своими менятися, и им... бити челом государю...»² (Соборное уложение 1649) и др.

Основная тенденция развития российского законотворчества состояла в движении от частного к общему, от решения конкретных вопросов к обобщениям в государственном масштабе. Явственно результаты этой тенденции проявятся в конце XVII — XVIII вв., когда принятие и оформление законов будут осуществляться в иных условиях государственной и социально-экономической жизни.

Время от времени на базе накопленных нормативных правовых актов по распоряжению верховной власти могли составляться новые единые законодательные тексты. Из решений, ранее принятых по отдельным казусам, отбирались те, которые наиболее соответствовали текущему моменту, и оформлялись в виде кодекса или свода. Кодекс — это единый законодательный акт, в котором объединены и систематизированы нормы права, регулирующие определенную область общественных отношений (например, кодекс уголовного права). Свод законов — это официальное систематизированное полное собрание действующих нормативных актов. Принцип систематизации законов в своде может быть хронологическим или тематическим.

Приемы изучения актов

Изучение документов договорного характера в России имеет длительную историю. Еще до конца XIX в., когда источниковедение оформилось в самостоятельную отрасль исторической науки, сложилась вспомогательная историческая дисциплина, предметом изучения которой были акты. Эту дисциплину называли дипломатикой (от лат. diplomatica — относящийся к дипломатам, т.е. разного рода документам). В настоящее время предмет дипломатики вошел в источниковедение, в рамках которого продолжается изучение происхождения, формы и содержания вида исторических источников.

Одной из важных задач источниковедческого анализа средневековых актов является их датировка, поскольку документы до начала XVI в. и их позднейшие копии не имели указаний на время их создания. Датировка документа является одним из первоначальных этапов изучения источника. Лишь после установления твердых хронологических оснований можно приступать к выяснению обстоятельств и причин возникновения актов.

Определить время написания оригинала акта или его списка, не имеющего точной даты, можно несколькими способами. Прежде всего, ученые используют относительные шкалы датировок. В настоящее время основательно разработаны две шкалы: с временными изменениями рисунков письменных знаков (этим занимается палеография — вспомогательная историческая дисциплина, предметом изучения которой является графика рукописных источников) и с временными изменениями водяных знаков бумаги (этим занимается филигранология — вспомогательная историческая дисциплина, предметом изучения которой являются водяные знаки бумаги). При датировке рукописных источников на бумажном носителе информации, в том числе и актов, обычно бывают задействованы обе эти шкалы. Анализ писчего материала, на котором сохранился текст, и графики документа позволяет определить относительную, а не абсолютную дату возникновения списка акта или создания подлинника (если мы имеем дело с оригиналом). Например, в копийной книге представлены разновременные акты. Если абсолютной даты создания самой книги нет, то все списки актов, входящих в нее, датируются на основе палеографических и филиграно-логических примет. Если книга создана единовременно, то списки всех разновременных актов будут датированы одинаково.

При определении времени возникновения текста договора используется информация о каждой сделке. Сочетание имен исторических персонажей, наименований географических объектов и условий договора встречается только в этом документе. Например, многие акты датируются по годам игуменства и княжения тех или иных лиц, выступавших одной из договаривавшихся сторон.

Необходимая индивидуальная информация об этих людях извлекается из других источников, чаще всего летописей, где есть привязка события и его участников к абсолютной дате, или актов с абсолютной датировкой.

Датировать грамоты помогает и сфрагистика — вспомогательная историческая дисциплина, изучающая печати. Так, в одной из двух духовных грамот великого князя Дмитрия Ивановича нет даты. Датировку документа основывают на упоминании в тексте духовной сына Дмитрия Ивановича Василия, который родился 30 декабря 1371 г., и на печати митрополита Алексея, которой скреплена грамота. Митрополит скончался в 1378 г. Следовательно, духовная была составлена между 1371 и 1378 гг.

В настоящее время уточняется методика датирования не единичных текстов, сохранившихся в оригинале или списках, а совокупности актов, происходящих из одного региона. Методика начала разрабатываться еще на рубеже XIX—XX вв. на базе частных актов, происходящих из Двинской земли и возникших в период независимости Новгорода. Крайние хронологические пределы их появления — с конца XIV в. до 1478 г. На основе многих наблюдений (упомянутых в актах событий, имен, печатей и т.д.) внутри совокупности актов были выделены хронологические группы. Однако более внимательное изучение состава лиц, упомянутых в грамотах несколько раз, уточнение времени их деятельности позволяют составить временную шкалу относительно имен этих лиц. В конечном счете, в распределение грамот по хронологическим группам удается внести значительные коррективы.

В источниковедении выработан общевидовой метод изучения актов, который называется дипломатическим, или формулярным анализом. С его помощью изучаются внутренняя структура и стилистические особенности текста источника. Метод основан на такой особенности формы исторического источника, как последовательное расположение устойчивых юридических формул, передающих существо договора.

Инструментом формулярного анализа служит общая схема построения договорного документа. Все компоненты договора представлены в так называемом условном формуляре. Условный формуляр можно назвать идеальной моделью договорного документа. Эта модель состоит из трех частей: начального протокола, основного текста и конечного протокола. Каждая из них в свою очередь дробится на компоненты.

Начальный протокол включает:

- инвокацио (посвящение Богу, Троице, Богородице);

- интитуляцио (указание лица, от которого исходит документ);

- инскрипцио (указание лица, к которому адресован документ);

- салютацио (приветствие).

В основную часть входят:

- аренга (преамбула, сообщающая о внешних мотивах составления документа);

- промулгацио (требование о том, чтобы изложенное в документе стало известно тем, кому следует это знать);

- наррацио (описание обстоятельств, непосредственно предшествовавших составлению документа);

- диспозицио (условия сделки);

- санкцио (запрещение нарушать документ);

- корроборацио (удостоверение о скреплении документа подписью, печатью).

Конечный протокол включает:

- датум (указание на место и время выдачи документа);

- аппрекацио (удовлетворение по поводу совершения документа).

Тексты реальных договорных документов отличаются от условного формуляра. В них некоторые компоненты могут отсутствовать или располагаться в иной последовательности.

В формулярном анализе главной является проблема соотношения условного формуляра с индивидуальным отдельно взятым конкретным текстом. В отличие от условного формуляра, который делится на компоненты, реальный индивидуальный акт распадается на статьи — законченные по мысли выражения. Статьей может быть одно или несколько грамматически самостоятельных простых или сложных предложений. По своему назначению статьи делятся на сакральные, мотивировочные, содержащие обращение, уведомительные, описательные, договорные, указные, просительные, процессуальные, удостоверительные. Это деление соответствует делению условного формуляра на компоненты. Например, слова «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», начинавшие тексты духовных, жалованных, купчих и ряда других грамот, соответствуют инвокацио условного формуляра. Здесь одно предложение составляет статью. Статья может состоять и из нескольких предложений. Например, корроборацио в ряде грамот может включать указания на печати, скреплявшие документ, и на свидетелей сделки. В данном случае статья будет состоять из нескольких грамматических предложений: «И о(те)ць мои Олексеи, митрополитъ всея Рус(и), и п[ечя]ть свою при[весилъ] к сей грамоте. А послус(и) на сю грамоту: Тимофеи околничий... Федоръ [Онд]реевич. А грамоту п(и)салъ дьякъ Нестеръ»- Таким образом, сопряжение условного и конкретного формуляров по своей сути является смысловым и грамматическим разбором текста договора.

Предложения реального текста могут распадаться на более мелкие части — обороты, обороты — на элементы, а элементы — на характеристики, состоящие, в свою очередь, из штампов и реалий.

На основе изучения ряда одинаковых по условиям договора текстов выводится конкретный формуляр (т. е. схема построения) небольших однотипных групп документов внутри разновидности, например, жалованных несудимых грамот. Следующая ступень обобщения — создание абстрактного формуляра для определенной разновидности актов (к примеру, жалованных грамот, предоставлявших податной и судебный иммунитет).

Таким образом, каждый из формуляров имеет свое назначение. Условный формуляр служит инструментом сравнительного анализа внутренней формы актов различных разновидностей, а конкретные формуляры определяют изменения внутренней формы актов данной разновидности во времени и пространстве. «Членение текста на статьи и приведение этого членения в некоторое соотношение со схемой условного формуляра есть, разумеется, лишь начальная стадия анализа документа, но без нее невозможны: какие-либо сравнения изучаемого источника с другими, а также исследование эволюции формы и содержания документов определенной разновидности».

Если формулярный анализ нацелен, в первую очередь, на изучение внутреннего построения актов, то с помощью текстологического анализа выясняется социальное и политическое происхождение отдельно взятого акта определенной разновидности или нескольких актов.

Сравнение текстов показывает, что возникновение нового, например, публично-правового акта в Средневековье было связано с переработкой предшествующих актов. Текстологический метод позволяет проследить развитие текста определенной разновидности и соотношение этого развития с эволюцией смежных формуляров, а также установить степень новизны или устойчивости формуляра каждого конкретного акта.

Например, сравнение формуляров и содержания рязанских жалованных грамот последней четверти XV — начала XVI вв. и последней
четверти XV—начала XVI в. показывает их сходство по структуре и формулированию податного и судебного иммунитета. Таким образом, рязанские публично-правовые грамоты, каковыми являются
жалованные грамоты, не свидетельствуют о серьезных изменениях в политической и социально-экономической жизни Рязанского княжества в течение столетия.

ДЕЛОПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ДОКУМЕНТАЦИЯ

Делопроизводство — это специфическая деятельность по созданию документов, связанных с принятием решений по различным вопросам и их исполнением. Субъектом, принимавшим решения, выступали государство в лице верховного правителя и своих органов управления, отдельное сословное объединение или частное лицо. Учитывая юридическое положение субъекта, можно говорить о двух системах делопроизводства: государственной и частной, представленной в XV—первой половине XIX в. вотчинной (поместно-вотчинной для XV—начала XVIII в.) и торгово-предпринимательской.

Комплекс документов, отложившихся в ходе решения конкретного вопроса, называется делом. В древнерусском языке слово «дело» имеет несколько значений. Среди них: «судебное или административное разбирательство; судебный процесс», «собрание документов, относящихся к какому-либо делу, вопросу». Накопление и сохранение письменной информации по уже рассмотренным делам требовалось для рационализации деятельности учреждений и их служащих, поскольку в будущем возможно как возвращение к уже решенному делу, так и обращение к аналогичным коллизиям.

Как в государственном, так и частном делопроизводстве вырабатывалась документация двух уровней: общая и специальная. В государственном делопроизводстве общая документация обеспечивала отношения учреждения с вышестоящими органами власти, равными себе и нижестоящими учреждениями. В частном делопроизводстве она представляла собой деловую переписку вотчинника (помещика) и управляющего его владениями, а также купца и его торговых агентов.

Специальная документация отражала результат специфической деятельности каждого государственного учреждения. В частном делопроизводстве происхождение этой документации связано, прежде всего, с хозяйственной деятельностью населения.

Общая документация и специальная документация представляют собой неразрывное целое. Специальная документация есть следствие принятия решения по какому-либо вопросу. В ходе исполне-
ния решения и оформления специальной документации также велась деловая переписка между лицами, реализующими принятые решения, и учреждениями, перед которыми они отчитывались.[ Обе системы документации не были неизменными на протяжении столетий. Они развивались в нескольких направлениях: менялся состав документов (увеличивалось количество разновидно-стей документации, что вело к перераспределению информации о конкретном деле внутри комплекса документов), использовались новые способы записи информации, особенно в специальном делопроизводстве (например, записи каких-либо показателей словами заменяли цифры, вместо словесных описаний границ какого-либо имения создавались графические материалы в виде схем, карт). Еще одно изменение связано с формуляром документа: хотя содержательно он беднел, построение его становилось более строгим.

Частная переписка

Выделение источников личного происхождения в самостоятельный комплекс предполагает их противопоставление материалам, возникшим в сфере государственного управления, законотворчества, оформления политических, экономических и социальных отношений и т.д. Название комплекса указывает на совершенно иную область, породившую материалы личного происхождения. Она связана с личностными потребностями конкретного человека, проявлением его социальной активности, интеллектуальным развитием, профессиональными интересами и т.д.

В этот комплекс включают несколько видов исторических источников: частную переписку, личные дневники и воспоминания.

Хотя в отечественном источниковедении изучение источников личного происхождения является традиционным направлением, исследуются они неравномерно. Наибольшее внимание ученых привлекают мемуары, поэтому в данной главе приведена общая характеристика и раскрыта эволюция частной переписки и дневников.

Обмен информацией является одним из необходимых условий развития человечества. Потребность людей в коммуникации первоначально удовлетворялась жестами, потом появилось речевое (устное) общение. С изобретением письменности важным средством коммуникации стал обмен информацией, закодированной знаками различных письменных систем. С точки зрения сохранения информации, ее распространения и точности воспроизведения этот способ более совершенен, чем другие.

Обмен письменной информацией подразумевает взаимодействие, по крайней мере, двух субъектов: автора и адресата. Через посредника или специальные службы автор передает информацию в письменном виде, а адресат, получив послание и ознакомившись с его содержанием, как правило, отвечает на него.

На основе этого обмена письменной информацией постепенно развивались системы переписки, различавшиеся по назначению, содержанию, форме и месту в специализированных комплексах письменных материалов. Одним из важных признаков, характеризующих происхождение переписки, является юридическое положение корреспондентов. Автором письма мог быть человек, социальное и должностное положение которого при написании текста не играло никакой роли (назовем его частным лицом). Письмо также могло исходить от лица, наделенного властными полномочиями и представлявшего тот или иной уровень государственного управления, положение которого было определяющим при возникновении послания (назовем такого корреспондента лицом с властными полномочиями). Адресат также мог являться частным лицом или человеком, наделенным властными полномочиями. В этих двух ипостасях мог выступать один и тот же человек. Так, императрица Екатерина II как глава государства обращалась с письменными посланиями к губернаторам, статс-секретарям, сенаторам и другим должностным лицам, а как частное лицо — писала письма мужу князю Григорию Александровичу Потемкину. Каждая разновидность переписки имела свое особое происхождение, форму, стиль.

В результате обмена письменной информацией возникают различные взаимоотношения лиц, участвующих в переписке. Обнаруживаются три системы переписки: во-первых, переписка между собой частных лиц; во-вторых, переписка между собой лиц, наделенных властными полномочиями; в-третьих, переписка между частными лицами и лицами с властными полномочиями.

Переписка, одним из участников которой выступало официальное лицо (учреждение), представляет собой делопроизводственную документацию. Для того чтобы на основании действующего законодательства решить свою проблему, частное лицо обращалось с письменным заявлением (посланием) в учреждение, которое представляло государственную власть, и в котором служили лица, наделенные властными полномочиями. В ходе рассмотрения конкретной проблемы возникала переписка органов власти, а также переписка официальных лиц с заявителем (частным лицом). Все эти документы носят официальный характер. При определенных исторических условиях они оформились в специфическую документальную систему, которая выделилась из общей массы писем.

Между частными лицами велась частная переписка, которая изначально не была однородной по содержанию. Уже на раннем этапе существования этой переписки наметилось ее разделение на деловую и личную.

Деловая переписка на основе традиции или договора решала в первую очередь хозяйственные задачи. По мере развития экономики увеличивалось разнообразие документов, фиксировавших состояние и деятельность хозяйственных единиц, причем необходимость в такой документации, прежде всего, испытывали крупные землевладельцы (вотчинники и помещики) и купцы. Со временем в каждом крупном хозяйстве документы стали представлять собой более или менее устойчивые комплексы, называемые поместно-вотчинным и торгово-промышленным делопроизводством. Деловая переписка хозяев и управляющих стала неотъемлемой частью этих делопроизводственных комплексов. Она велась постоянно, так как помещичьи (вотчинные) владения могли быть оторваны от места постоянного проживания хозяина, а торговый приказчик мог совершать операции вдали от главной конторы своего хозяина. Деловая переписка содержала по преимуществу регулярные отчеты приказчиков и наставления хозяев. Письма этой группы частной переписки отличаются предельной лаконичностью и деловитостью.

Личная переписка велась между родственниками, знакомыми и друзьями. Повествование личных писем часто окрашено эмоционально-личностным восприятием действительности. В этих письмах затрагивались многие темы, не подлежавшие обсуждению в деловой, и тем более, в официальной переписке. Их авторы рассказывали о домашних заботах и происшествиях, своих взаимоотношениях с другими лицами, описывали свои чувства, передавали доверительную информацию. На Руси личная переписка не была регулярной, так как близкие люди редко расставались надолго, а прочных дружеских связей между людьми, жившими на значительном расстоянии друг от друга, еще не существовало.

В корпусе древнерусских письменных источников есть тексты, которые лишь по форме напоминают письма. Их содержание имеет публицистическую направленность. Автор текста давал свою оценку каким-либо современным событиям с намерением повлиять на мнение адресата (или более широкого круга лиц) по поводу этих событий. В таких текстах в качестве адресата могло выступать как реальное, так и вымышленное лицо. Эти послания являлись, прежде всего, средством политической и религиозней борьбы и представляли собой определенный литературный жанр, ближе всего стоящий к поучениям. В древнерусской церковной и светской литературе было создано немало публицистических сочине ний, оформленных в виде посланий. Широко известна, например, полемическая переписка царя Ивана Грозного и князя Андрея Курбского 1564—1579 гг. о самодержавной власти в России, внутренней и внешней политике.

В древнерусском языке для обозначения письменного обращения одного лица к другому существовало несколько понятий: «послание», «епистолия», «грамота» («грамотка»). Слова «письмо», «письмишко», «письмецо» использовались как собирательное наименование текстов различного характера и назначения. Средневековая лексика, таким образом, свидетельствует об отсутствии четкого разделения переписки на определенные разновидности, что говорит о недостаточной развитости эпистолярной практики.

Письмо одного лица к другому строилось по определенной схеме. Оно состояло из трех композиционных частей: зачина (начала), основного текста и заключения (конца). Один из исторических путей размежевания разновидностей переписки заключался в выработке более или менее устойчивых начальных и заключительных формул для каждой группы посланий, а также особых этикетных оборотов для отдельных структурных частей эпистолярного текста.

Личные дневники

Записи различного содержания, ведущиеся каждодневно, называются дневниками. Назначение дневников заключается в накоплении и сохранении информации для анализа ее в будущем. Единое назначение разнообразных по содержанию дневников порождает единую форму их текстов, структурной единицей которых является подневная запись. В пределах таких записей повторяющимся элементом выступает календарная дата. Она объединяет самые разны<

12 3 4 5 6 7 Следующая ⇒