Реализация решений Европейского Суда по правам человека в правоприменительной деятельности органов Российской Федерации

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 8

Ядро идеи общеевропейской системы правосудия заключается в том, что нормы Конвенции должны применяться внутригосударственными органами, обеспечивая эффективную защиту прав человека. В этой связи можно с уверенностью сказать, что эффективность реализации решений Европейского Суда по правам человека прежде всего зависит от правоприменительной деятельности.

Применением правовых норм занимаются компетентные органы и должностные лица в рамках представленных им полномочий. Такие полномочия присущи как национальным судам, так и Европейскому Суду по правам человека.

Споры, рассматриваемые в Европейском Суде, уже были предметом рассмотрения внутригосударственных органов. Поэтому вопросы защиты прав человека, возникающие в каждом конкретном деле, никогда не рассматриваются абстрактно. Европейскому Суду приходится учитывать не только обстоятельства конкретного дела, но и аргументы, представленные сторонами. Ему предлагается не только проблема, но и «решение». И обоснованность подобных «решений» может быть различной.

Согласно правилам производства, в частности принципу субсидиарности, жалоба приемлема к рассмотрению в Европейском Суде по правам человека лишь в том случае, если исчерпаны все внутригосударственные средства правовой защиты. Аналогичная норма присутствует и в Конституции Российской Федерации (ч. 3 ст. 46). В большинстве случаев это означает, что по конкретному спору уже было вынесено решение высшими национальными судами.

Довольно часто Европейский Суд по правам человека сталкивается не только с решениями национальных судов по существу спора, но и с самим текстом решения национального суда, основанным как на нормах Конвенции, так и на нормах национальной конституции. Таким образом, в решениях Европейского Суда по правам человека ставится точка не только в разрешении проблемы, составляющей суть жалобы, но и дается оценка каждому из решений спора по существу национальными судами.

Очевидно, что исполнение решений Европейского Суда по правам человека предполагает постоянное взаимодействие между национальными судами и Европейским Судом.

Существует несколько способов взаимодействия Европейского Суда по правам человека и национальных судов в правоприменительной деятельности.

1. Национальные суды при разрешении конкретного спора могут применять нормы Конвенции посредством ссылок на решения Европейского Суда по правам человека, поскольку в решениях Европейского Суда, дается толкование норм Конвенции. В таких случаях национальные суды применяют созданные Конвенцией нормы права через решения Европейского Суда, что, между прочим, позволяет обезопасить себя от поступления жалоб по собственным постановлениям в Страсбург.

2. Национальные суды могут принимать решения с учетом норм Конвенции, но без учета решений Европейского Суда по правам человека. Такая ситуация возникает если Европейский Суд еще не выработал правовую позицию по применению нормы Конвенции в конкретной ситуации. В данном случае национальный суд самостоятельно дает толкование нормам Конвенции, и лишь позже правомерность такого толкования может быть оспорена в Европейском Суде по правам человека.

3. Национальные суды не учитывают решения Европейского Суда по правам человека, потому что Европейский Суд еще не выработал единого решения по тому или иному вопросу. Соответствующее решение в данном случае может быть найдено национальными судами и, впоследствии, воспринято или подтверждено Европейским Судом. Необходимо отметить, что подобное случается нечасто, ведь практически все важные аспекты защиты прав человека охвачены практикой Европейского Суда.

Показательным примером по последнему способу является дело «Претти против Соединенного Королевства»[106]. Миссис Претти, неизлечимо больная женщина, решила покончить с собой, однако вследствие своего физического состояния не была способна сделать это самостоятельно. Ее муж был готов совершить соответствующие действия (эвтаназию)[107], однако по законодательству Соединенного Королевства эвтаназия рассматривалась как преступление, и власти отказались предоставить мистеру Претти иммунитет от уголовного преследования в случае совершения подобного деяния. Перед Европейским судом по правам человека был поставлен вопрос о том, является ли подобный отказ нарушением Конвенции. В практике Европейского Суда ранее не встречалось подобных дел об эвтаназии, и, соответственно, британским судам сложно было бы найти ответ на данный вопрос в его решениях. Вместо этого Палата лордов обратилась к прецеденту по так называемому канадскому делу и посчитала, что нельзя убивать даже неизлечимо больного человека. Европейский Суд рассмотрел указанное дело Притти и поддержал позицию Палаты лордов. Так как Европейский Суд по правам человек воспринял позицию Палаты лордов, то именно Палатой лордов был сделан первый шаг в выработке решения проблемы, с которой в Европейском Суде никогда ранее не сталкивались, и, следовательно, создании нового прецедента (правовой позиции).

Решения Европейского Суда по правам человека частично учитываются и в правоприменительной деятельности органов внутренних дел Российской Федерации. В частности, в приказе Министерства внутренних дел Российской Федерации «О мерах по повышению эффективности взаимодействия МВД России с Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека»[108] указано, что Департаменту кадрового обеспечения МВД России, Академии управления МВД России, Московскому университету МВД России и Всероссийскому институту повышения квалификации работников МВД России в целях распространения знаний о европейском праве необходимо установить рабочие связи с аппаратом Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, привлечь представителей аппарата к участию в конференциях и семинарах, а также в служебных занятиях в системе повышения квалификации руководящего состава. Тем не менее в ходе рассмотрения жалоб и обращений граждан Российской Федерации в Европейский Суде по правам человека были выявлены значительные нарушения в деятельности сотрудников правоохранительных органов, в том числе, органов внутренних дел, следовательно, решения Европейского Суда в правоприменительной деятельности сотрудников органов внутренних дел Российской Федерации должны учитываться гораздо больше.

Благодаря практике Европейского Суда постоянно модернизируются все отрасли российского права, в том числе и уголовное право. Более того, в кодифицированных актах многих процессуальных отраслей есть прямые ссылки на Европейский Суд[109].

Одной из наболевших проблем уголовно-правового характера в судебной практике как Страсбургского Суда, так и национальных судов является вопрос ответственности за провокацию преступления[110]. Провокация преступления со стороны сотрудников правоохранительных органов достаточно распространена в правоприменительной практике. Особенную актуальность данная проблема имеет в делах о наркотиках, а именно в делах о преступлениях по ст. 228 Уголовного кодекса Российской Федерации («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»), ст. 228.1 УК РФ («Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»).

Также провокация часто встречается в делах о взятках и коммерческом подкупе (ст. 204, 290–291 УК РФ), о нарушении авторских и смежных прав (ч. 2 ст. 146 УК РФ) и других.

Под влиянием Европейского Суда 24 июля 2007 г. был принят Федеральный закон № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму», согласно которому в закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (ст. 5) внесены дополнения, запрещающие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (т. е. запрещающие провокацию).

Иными словами, провокация преступления законодательно признана незаконным методом ведения оперативно-розыскной деятельности. Однако несмотря на достойный уровень доктринальной разработанности и богатый опыт Европейского Суда по вопросам провокации преступлений со стороны сотрудников правоохранительных органов, до сих пор отечественные суды совершают грубейшие ошибки при рассмотрении дел данной категории.

Свидетельством этому может послужить дело «Веселов и другие против России». Суть данного дела заключалась в том, что несколько лет назад тремя гражданами Российской Федерации (Виктором Веселовым, Максимом Золотухиным и Игорем Дружининым) были поданы жалобы в Страсбург, где приводились ссылки на то, что их вина в национальных судах была доказана с нарушением европейской Конвенции и что они поддались на провокации тайных агентов полиции (тогда еще милиции), которые подстрекали их совершить преступление[111].

2 октября 2012 г. Европейский Суд вынес постановление, в котором было установлено нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в отношении всех трех заявителей в связи с признанием их виновными в совершении спровоцированных преступлений. В пользу заявителей было взыскано в общей сложности 15 600 евро в качестве компенсации за моральный ущерб и судебные издержки. И это лишь вершина айсберга. Данное постановление Европейского Суда, вероятно, станет ведущим прецедентом для решения еще 150 аналогичных дел против Российской Федерации, находящихся в стадии рассмотрения.

Однако, справедливости ради, следует отметить, что и до вышеуказанного дела еще в 2005 г. Европейским Судом было принято постановление по делу «Ваньян против Российской Федерации», содержащее основные юридические критерии для квалификации действия правоохранительных органов как провокация[112].

В постановлении по вышеуказанному делу Европейский Суд, интерпретируя положения Конвенции, пришел к выводу, что «если преступление было предположительно спровоцировано действиями тайных агентов, и ничто не предполагает, что оно было бы совершено и без какого-либо вмешательства, то эти действия уже не являются деятельностью тайного агента и представляют собой подстрекательство к совершению преступления. Подобное вмешательство и использование его результатов в уголовном процессе могут привести к тому, что будет непоправимо подорван принцип справедливости судебного разбирательства»^{^[113]}.

Европейский Суд также указал, что у сотрудников правоохранительных органов отсутствовали основания подозревать заявителя в распространении наркотиков.

Таким образом, вмешательство со стороны правоохранительных органов и использование полученных «доказательств» при рассмотрении уголовного дела против заявителя нарушали дух Конвенции.

Резюмируя интерпретационную часть постановления Европейского Суда, можно выделить следующую схему квалификации действий правоохранительных органов в качестве провокации преступления[114].

В первую очередь следует акцентировать внимание на дефиниции понятия «провокация», которая содержится в постановлении по делу «Раманаускас против Литвы»: «провокация со стороны полиции происходит в тех случаях, когда сотрудники правоохранительных органов или лица, действующие по их поручению, не ограничиваются расследованием преступной деятельности преимущественно пассивно, а оказывают такое влияние, что подстрекают к совершению преступления, которое иначе не было бы совершено, для того, чтобы раскрыть преступление, а именно получить доказательства его совершения и начать уголовное преследование»[115].

В вышеуказанном определении у национальных судов часто вызывает трудности для понимания фраза о проведении расследования правоохранительными органами «преимущественно пассивно». Данное понятие состоит из двух аспектов: во-первых, из наличия основания для проведения тайной операции, и, во-вторых, из действия властей в ходе ее выполнения.

Говоря о первом аспекте, прецедентное право Европейского Суда устанавливает, что должны иметься объективные подозрения о том, что правонарушение было бы совершено и без вмешательства правоохранительных органов. Более того, любая предварительная информация о том, что у субъекта уже имелся умысел на совершение преступления, должна поддаваться проверке. Правоохранительные органы должны быть в состоянии продемонстрировать, что они имели веские причины для проведения тайной операции по внедрению агентов. Простое утверждение сотрудников полиции, что у них была информация об участии лица в совершении правонарушения, не может быть принято во внимание.

Тесно связан с критерием объективного подозрения вопрос о моменте начала властями тайной операции. Национальные суды должны установить, что конкретно имело место: простое «присоединение» тайными агентами правоохранительных органов к уже совершаемому правонарушению либо подстрекательство к его совершению.

В данном вопросе немаловажное значение имеет прецедент Европейского Суда по делу «Секвейра против Португалии», в котором было установлено, что нет состава провокации со стороны правоохранительных органов, так как граждане А. и С. обратились к сотрудничеству со следственным департаментом полиции лишь после того, как заявитель (субъект правонарушения) связался с A. с целью организации поставки кокаина в Португалию. С этого момента A. и C. выступали как тайные агенты под надзором следственного департамента с разрешения прокуратуры страны[116]. Иными словами, только после добровольного обращения заявителя полиция стала контролировать ход данного преступления. Именно этот процессуальный фактор принципиально отличает данное дело от дела «Тейшейра де Кастро против Португалии»[117], в котором как раз полиция инициировала совершение преступления, а не «присоединилась» к уже совершаемому, как это имело место в деле «Секвейра против Португалии».

Проводя черту между законным внедрением тайного агента и провокацией к правонарушению, Европейский Суд рассматривает вопрос о том, подвергался ли заявитель воздействию с целью совершения им преступления со стороны полиции или агентов-провокаторов. Руководствуясь правовыми позициями Европейского Суда по итогам исследования вышеуказанных дел, мы можем смело утверждать, что не является пассивным поведением такое поведение властей, как повторение предложения к совершению противозаконного деяния, несмотря на первоначальный отказ самого субъекта, настойчивая просьба.

По вопросам «повторного предложения» ведущим правоприменительным ориентиром выступает дело «Раманаускас против Литвы». Будучи прокурором, заявитель утверждал, что к нему в частном порядке обратилось ранее неизвестное ему лицо, которое в последующем оказалось служащим специального антикоррупционного подразделения полиции. Служащий предложил заявителю взятку в размере 3 000 долларов за обещание содействовать в оправдании третьего лица. Заявитель первоначально отказался, но затем согласился после того, как полицейский повторил свое предложение несколько раз. Полицейский уведомил свое начальство, и в январе 1999 г. заместитель генерального прокурора санкционировал провокацию взятки. Вскоре после этого заявитель принял взятку от служащего. В августе 2000 г. он был осужден за получение взятки в размере 2 500 долларов США и приговорен к лишению свободы.

Европейский Суд отметил, что действия полицейского и знакомство с заявителем вышли за пределы пассивного контроля существующей криминальной деятельности: отсутствуют данные о том, что заявитель ранее когда-либо совершал преступления, в частности связанные с коррупцией; все встречи заявителя и полицейского имели место по инициативе последнего; со стороны полицейского и его знакомого заявитель, по-видимому.

Таким образом, провокация имеет место, если умысел на совершение преступления изначально отсутствовал и сформировался исключительно в результате действий оперативных сотрудников правоохранительных органов. Главный вопрос в том – от кого исходит инициатива. Лицо должно самостоятельно начать преступную деятельность без какого-либо внешнего вмешательства. Оперативно-розыскные мероприятия должны ставить под контроль уже происходящие криминальные процессы, но не способствовать и тем более не провоцировать совершение преступлений.

Применяя вышеуказанный критерий, Европейский Суд возлагает бремя доказывания на власти. С этой целью он постановил, что на стороне обвинения лежит обязанность доказать отсутствие провокации при условии, что утверждения обвиняемого являются правдоподобными.

Конечно, правосознание правоохранителей и судейского сообщества так просто не изменишь. Но и махнуть рукой на общепринятые принципы справедливости судебного разбирательства, не совместимые с провокацией преступлений со стороны власти, было бы неправильно. Важно впитать в себя принципы справедливого судебного разбирательства, сформулированные в ст. 6 Конвенции и решениях Европейского Суда и внедрять в сознание правоприменителей и обычных граждан необходимость четкого следования общепринятым в цивилизованном обществе принципам справедливости при отправлении правосудия.

Практика Европейского Суда по правам человека оказывает существенное, а порой и беспрецедентное по степени воздействия влияние на правоприменительную деятельность стран–участниц Конвенции. Как свидетельствует зарубежный опыт, решение Европейского Суда по правам человека по одному конкретному делу может побудить государство не только принять отдельный закон, но и осуществить серьезные институциональные изменения. Представляется, что каждое решение Европейского Суда по правам человека должно постоянно находиться в поле зрения правоприменителей.

[1] Андская группировка – международная организация регионального типа, созданная 26 мая 1969 года на основе Картахенского соглашения. Образуют группировку Боливия, Колумбия, Перу и Эквадор. Целями данного интеграционного объединения являются ускорение экономического роста и обеспечение занятости посредством их интеграции и социально-экономического сотрудничества, создание общего рынка латиноамериканских стран, углубление международных связей стран Андской группировки.

[2] АСЕАН – региональная межправительственная организация стран, расположенных в Юго-Восточной Азии, носящая политический, экономический и культурный характер. АСЕАН была образована 9 августа 1967 г. в Бангкоке на основе Бангкокской декларации, в соответствии с которой целями ассоциации являются ускорение экономического, социального и культурного развития стран-членов и установление мира и стабильности в регионе. В состав АСЕАН входит 10 государств-членов.

[3] НАФТА – Североамериканская ассоциация свободной торговли начала свою деятельность 1 января 1994 г. Основной целью организации в отличии от Европейского Союза, который базируется на концепции федеральной политики с распределением власти между его институтами и странами-участницами, НАФТА развивает интеграционные процессы на основе конфедеративных принципов. Целями НАФТА выступают устранение таможенных и паспортных барьеров между государствами-участниками организации, стимулирование транснационального товарооборота, обеспечение эффективной защиты и охраны прав интеллектуальной собственности, создание единого континентального рынка.

[4] См.: Евросчетчик // Нов. газ. 2009. 15 апр.

[5] Всеобщая декларация прав человека носит рекомендательный характер, но на ее основании были приняты два обязательных для участников договора – Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. Отдельные положения декларации, такие как запрет пыток и рабства, являются обязательными как императивные нормы; в отдельных странах декларация признается частично. Текст декларации был переведен на 375 языков и диалектов и является первым глобальным определением прав, которыми обладают все люди. См.: Всеобщая декларация прав человека: принята Генер. Ассамблеей Орг. Объед. Наций 10 дек. 1948 г. // Рос. газ. 1995. 5 апр.

[6] Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах – пакт, принятый Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 года и вступивший в силу 3 января 1976 года. На сентябрь 2010 года в пакте участвует 160 государств. См.: Об экономических, социальных и культурных правах: междунар. пакт от 16 дек. 1966 г. // Бюл. Верхов. Суда Рос. Федерации. 1994. № 12.

[7] Международный пакт о гражданских и политических правах – пакт Организации Объединенных Наций, основанный на Всеобщей декларации прав человека. Принят 16 декабря 1966 года, вступил в силу 23 марта 1976 года. Пакт является международным договором и имеет обязательную силу для 165 государств-участников, по состоянию на апрель 2010 года. Кроме государств-участников, пакт подписан еще 7 странами. Акт состоит из преамбулы и шести частей, надзор за соблюдением пакта осуществляет Комитет по правам человека ООН. См.: О гражданских и политических правах: междунар. пакт от 16 дек. 1966 г. // Бюл. Верхов. Суда Рос. Федерации. 1994. № 12.

[8] См.: Караманукян Д. Т. Прецедентное право Европейского Суда по правам человека как составная часть российской правовой системы // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: материалы международ. науч. конф. М.: Науч.-информ. изд. центр «Ин-т стратег. исслед.», 2011. С. 191–195.

[9] Впервые эволютивный способ толкования был применен Европейским Судом по правам человека в деле «Tyrer v. UK», где было установлено, что телесные наказания, которые не противоречили стандартам прав человека, существовавшим на момент принятия Конвенции, во время рассмотрения дела перестали отвечать принципам и ценностям европейского общества. Таким образом, Суд отказался следовать первоначальным намерениям авторов документа и признал, что телесные наказания школьников нарушают ст. 3 Конвенции.

[10] URL: http: //www.echr.coe.int/NR/rdonlyres/ACD46A0F-615A-48B9-89D6-8480AFCC29FD/0/FactsAndFigures_EN.pdf

[11] См.: Караманукян Д. Т. Европейский союз после Лиссабонского договора // Вестник Ом. юрид. ин-та. 2011. № 1. С. 9–12.

[12] См.: Ушакова Т. Е.Хартия основных прав Европейского союза: два шага вперед и один – назад в процессе европейской интеграции.URL: http: //evolutio.info/index.php? option=com_content& task=view& id=483& Itemid=53

[13] См., напр.: Spielmann D. The European Convention on Human Rights, the European Court of Human Rights, Human rights- a comparative study. London, New York: Routledge-Cavendish, 2007. P. 427–464; Zupancic В. M. On the interpretation of legal precedents and of the judgments of the European Court of Human Rights II Annual of German & European law, vol. 2-3 (2004-2005), P. 156-170; Mosler H. Problems of interpretation in the case law of the European Court of Human Rights // Essays on the Development of the International Legal Order: In Memory of Haro F. Van Panhuys. Alphen aan den Rijn: Sijthoff & Noordhoff, 1980. P. 149–167.

[14] См.: О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней: федер. закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. № 4, ст. 1514.

[15] См.: Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 2002. С. 491–492.

[16] См.: Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права. М., 2001. С. 692.

[17] См.: Лукашук И. И., Лукашук О. И. Толкование норм международного права. М., 2002. С. 15–16.

[18] См.: Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права. 3-е изд., испр. и доп. М.: Спарк, 2004. С. 374.

[19] См., напр.: Дело «Омар (Omar) против Франции» (жалоба № 24767/94): постановление Европ. Суда по правам человека от 29 июля 1998 г. Доступ из СПС «Гарант»; Дело «Герен (Guerin) против Франции» (жалоба № 25201/94): постановление Европ. Суда по правам человека от 29 июля 1998 г. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

[20] См.: По делу о проверке конституционности части 3 статьи 21 Арбитражного Процессуального Кодекса Российской Федерации в связи с жалобами Закрытого акционерного общества «Товарищество застройщиков», Открытого акционерного общества «Нижнекамскнефтехим» и Открытого акционерного общества «ТНК-ВР Холдинг»: постановление Конституц. Суда Рос. Федерации от 25 марта 2008 г. № 6-П // Собр. законодательства Рос. Федерации от 31 марта 2008 г. № 13, ст. 1352.

[21] См.: Морозова Л. А. Теория государства и права. М.: Юристь, 2004. С.303.

[22] Ст. 32 Конвенции гласит: «В ведении Суда находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и протоколов к ней...»

[23] См.: Микеле де Сальвиа. Прецеденты Европейского суда по правам человека. М., 2004. С. 777

[24] См.: Речь Р. Бернхардта (в переводе) // Государство и право. 1999. № 7. С. 57–62.

[25] Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 февраля 1993 года «Фей против Австрии» (Fey v Austria) (жалоба № 14396/88).

[26] Р. Рисдаль был председателем Европейского Суда по правам человека с 1985 по 1998 года.

[27] См.: Дело «Хирст (Hirst) против Соединенного Королевства (№ 2)»: постановление от 6 окт. 2005 г. № 74025/01: вынесено Большой Палатой // Бюллетень Европ. Суда по правам человека. 2006. № 4. С. 53–55.

[28] См.: Караманукян Д. Т. Проблемы эвтаназии: зарубежный опыт // Права и свободы человека: теория, история и практика (к 20-летию отмены статьи 6 Конституции СССР): материалы всерос. науч. конф. Омск: Ом. юрид. ин-т, 2010. С. 291–295.

[29] См.: Лазарев В. В. Правоположения: понятие, происхождение и роль в механизме юридического воздействия / Правоведение. 1976. № 6. С. 25.

[30] См.: О судебном решении: постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 19 дек. 2003 г. № 23 // Бюллетень Верховного Суда Рос. Федерации. 2004. № 2.

[31] Подробнее о позициях различных ученых по вопросу прецедентности решений Европейского Суда по правам человека говорится далее в настоящем параграфе.

[32] См.: Об исполнении решений и применение практики Европейского Суда по правам человека: закон Украины от 23 февр. 2006 г. № 3477-IV // Ведомости Верховной Рады Украины. 2006. № 30, ст. 260.

[33] Справедливости ради следует отметить, что официально прецедент и не отрицается в качестве источника права.

[34] Братусь C. H., Венгеров А. Б. Понятие, содержание и форма судебной деятельности. М., 1975. С. 16–17.

[35] См.: Нешатаева Т. Н. Международный гражданский процесс. М., 2001. С. 65.

[36] См.: Жуйков В. М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. М., 1997. С. 189.

[37] См.: Алексеева Л. Б. Судебный прецедент: произвол или источник права? // Сов. юстиция. 1991. № 14. С. 2–3.

[38] См.: Гарлицкий Л. Сотрудничество и конфликт (несколько наблюдений из практики взаимодействия Европейского Суда по правам человека и национальных органов конституционного правосудия) // Сравн. конституц. обозрение. 2006. № 1. С. 43–53.

[39] См.: Вильдхабер Л. Роль и значение прецедентов в деятельности Европейского суда по правам человека // Право и политика. 2001. № 8.

[40] Во избежание терминологической путаницы термины «общее» и «англосаксонское» право употребляются как синонимы.

[41] См.: Дело «Шапман (Chapman) против Соединенного Королевства» (жалоба № 27238/95): постановление Европ. Суда по правам человека от 18 янв. 2001 г.

[42] См.: Дело «Делкур (Delcourt) против Бельгии» (жалоба № 2689/65): постановление Европ. Суда по правам человека от 17 янв. 1970 г.

[43] См.: Дело «Борже (Borger) против Бельгии» (жалоба № 12005/86): постановление Европ. Суда по правам человека от 30 окт. 1991 г.

[44] См., напр.: Дело «Летелье (Letellier) против Франции» (жалоба № 12369/86): постановление Европ. суда по правам человека от 26 июня 1991 г. // Европ. Суд по правам человека. Избранные решения: в 2 т. М.: Норма, 2000; Дело «Панченко (Panchenko) против Российской Федерации» (жалоба №45100/98): постановление Европ. Суда по правам человека от 8 февр. 2005 г. // Бюллетень Европ. Суда по правам человека. Рос. изд. 2005. № 9. С. 43–66; Дело «Горал (Goral) против Польши» (жалоба № 38654/97): постановление Европ. Суда по правам человека от 30 окт. 2003 г.

[45] См.: Сивицкий В. А., Терюкова Е. Ю. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источники конституционного права Российской Федерации // Вестник Конституц. Суда Рос. Федерации. 1997. № 3. С. 78–79.

[46] См.: Дело «Готрен и другие (Gautrin and others) против Франции» (жалоба № 25405/94): постановление Европ. Суда по правам человека от 20 мая 1998 г.

[47] См.: Дело «Касадо Кока (Casado Coca) против Испании» (жалоба № 15450/89): постановление Европ. Суда по правам человека от 24 февр. 1994 г.

[48] См.: Дело «Шофер (Schopper) против Швейцарии» (жалоба № 25405/94): постановление Европ. Суда по правам человека от 20 мая 1998 г.

[49] См.: Дело «Пелигрен (Pellegrin) против Франции» (жалоба № 28541/95): постановление Европ. Суда по правам человека от 8 дек. 1999 г.

[50] Лаптев П. А. Российское правосудие и Европейский Суд по правам человека // Общепризн. принципы и нормы междунар. права, междунар. договоры в практике конституц. правосудия: материалы всерос. совещания (Москва, 24 дек. 2002 г.). М.: Междунар. отношения, 2004. С. 33.

[51] См.: Мальцев Г. В. Социальные основы права. М., 2007. С. 642.

[52] Туманов В. Л. Европейский Суд по правам человека. Очерк организации и деятельности. М.: Норма. 2001. С. 47.

[53] См.: Давид Р. Основные правовые системы современности М., 1967. С. 441.

[54] См.: Мальцев Г. В. Указ. соч. С. 129.

[55] Рецепция (лат. receptio) в теории права означает заимствование или воспроизведение. Термин применяется для обозначения заимствования, восприятия положений норм Конвенции национальными правовыми системами.

[56] См.: Kumm М. Towards a Constitutional Theory of the Relationship between National and International Law. International Law. Part I and II. National Courts and the Arguments. URL:

www.law.nyu.edu/clppt/program2003/readings/kumm1and2.pdf

[57] Конституция Австрийской Республики: федер. конституц. закон от 10 нояб. 1920 г. // Конституции гос-в Европ. Союза / Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве Рос. Федерации; ред. Л. А. Окуньков. М.: НОРМА: ИНФРА-М, 1999. С. 13.

[58] Конституция Итальянской Республики: от 22 дек. 1947 г. // Там же. С. 424.

[59] Конституция Португальской Республики: от 2 апр. 1967 г. // Там же. С. 522.

[60] Конституция Федеративной Республики Германия: от 23 мая 1949 г. // Там же. С. 522.

[61] В соответствии с советской теорией конституционного права государство находилось на вершине общественного мироздания. Главные ценности государственной власти определялись по следующей схеме: «государство – общество – личность». Основным фактом, свидетельствующим об этом, является одим из разделов Конституции СССР 1977 г. – «Государство и личность».

[62] См.: Декларация прав и свобод человека: принята Съездом нар. депутатов СССР 5 сент. 1991 г. // Ведомости Съезда нар. депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. № 37, ст. 1083.

[63] См.: Лучин В. О., Пряхина Т. М. Правовые основы регулирования взаимоотношений России и Совета Европы // Рос. правосудие. 2010. №4 (48). С. 5.

[64] См.: Евросчетчик // Нов. газ. 2009. 15 апр.

[65] См.: Караманукян Д. Т. Интегрирование правовых систем современности (на примере американского права) // Вестник Ом. юрид. ин-та. 2011. № 3 (16). С. 4–7.

[66] См., напр.: Богдановская И. Ю. Судебный прецедент в странах «общего права»: особенности развития // Рос. правосудие. 2012. № 5 С. 16–29; Лазарев В. В. Нормативная природа судебного прецедента // Журнал рос. права. 2012. № 4. С. 92–99; Ляшков С. В. Судебный прецедент в гражданском процессе России: формы проявления, их правовая природа и юридический характер // Право и политика. 2011. № 10. С. 1693–1700 и т. д.

[67] См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права (по изд. 1914 г.). СПб., 2004. С. 361.

[68] См.: Авдеенкова М. П., Дмитриев Ю. А. Основы теории конституционного права. М., 2005. С. 175.

[69] См.: Синюков В. Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. Саратов, 1994. С. 419.

[70] См.: О судебном решении: постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 19 дек. 2003 г. № 23 // Рос. газ. 2003. 26 дек.

[71] См.: Об арбитражных судах в Российской Федерации: федер. конституц. закон от 28 апр. 1995 г. № 1-ФКЗ (ред. от 6 дек. 2011 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. № 18, ст. 1589.

[72] См.: Витрук H. B. Конституционное правосудие в России (1991–2001 гг.): очерки теории и практики. М.: Городец-издат, 2001. С. 151.

[73] См.: Рос. газ. 2003. 31 окт.

[74] См.: Дело «Боуман (Bowman) против Соединенного Королевства» (жалоба № 24839/94): постановление Европ. Суда по правам человека от 19 февр. 1998 г. // Европ. Суд по правам человека. Избр. решения: в 2 т. М.: НОРМА, 2000.

[75] См.: Рос. газ. 2007. 14 февр.

[76] Там же.

[77] См.: Рос. газ. 2003. 2 дек.

[78] См.: Дело «Папамихалопулос и другие (Papamichalopous and others) против Греции» (жалоба № 14556/89): постановление Европ. Суда по правам человека от 31 окт. 1995 г. (жалоба № 14556/89) // Европ. Суд по правам человека. Избр. решения: в 2 т. М.: НОРМА, 2000.

[79] См.: Sudre F. Driot International et Europeen des Diots de 1'Homme. P. 1997. P. 339.

[80] См.: Дело «Фольгере и другие (Folgero and others) против Норвегии» (жалоба № 15472/02): постановление Европ. Суда по правам человека от 29 июня 2007 г. // Бюллетень Европ Суда по правам человека. Рос. изд. 2008. № 1.

[81] См.: Committee of Ministers. Interim Resolution ResDH (2001) 106. Violations of Freedom of expression in Turkey: Individual Measures: adopted on 23 July 2001 at the 760th Meeting of the Ministers' Deputies. URL: https: //wcd.coe.int/ViewDoc.jsp? id=217671& Site=CM

[82] Заключительная декларация конференции министров юстиции государств–членов Совета Европы по случаю пятидесятилетия Конвенции (Рим, 3–4 ноября 2000 г.).

[83] См.: О федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2007–2011 годы: постановление Правительства Рос. Федерации от 21 сент. 2006 г. № 583 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 41, ст. 4248.

[84] См.: Об Уполномоченном Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека – заместителе Министра юстиции Российской Федерации: указ Президента Рос. Федерации от 29 марта 1998 г. № 310 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. № 14, ст. 1540.

[85] См.: О порядке взаимодействия Министерства финансов Российской Федерации с Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека: приказ М-ва финансов Рос. Федерации от 14 июля 2006 г. № 225. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

[86] См.: Об утверждении указаний о порядке применения бюджетной классификации Российской Федерации: приказ М-ва финансов Рос. Федерации от 24 авг. 2007 г. № 74н // Финансовая газ. 2007. 15 нояб.

[87] См.: Об исполнительном производстве: федер. закон от 2 окт. 2007 г. № 229-ФЗ (ред. от 5 апр. 2013 г.) // Рос. газ. 2007. 6 окт.

[88] См.: Об исполнении решений и применении практики Европейского Суда по правам человека: закон Украины от 23 февр. 2006 г. № 3477-IV // Ведомости Верховной Рады Украины. 2006. № 30, ст.260.

[89] См.: Дело «Бергенс Тиденде и другие (Bergens Tidende and others) против Норвегии» (жалоба № 26132/95): постановление Европ. Суда по правам человека от 2 мая 2000 г. URL: http: //enot-mmdc.sitetree.ru/european-court/map/single/97

[90] См., напр.: Zorkin V. D. Speech given on the occasion of the opening the judicial year, 21 January 2005 // Dialogue between judges. European Court of Human Rights. Strasbourg, 2005. P. 125; Heifer L., Slaughter A.-M. Toward a Theory of Effective Supranational Adjudication // Yale Law Journal. Vol. 107. 1997. No. 2. P. 273, 323–326.

[91] См.: Караманукян Д. Т. Смертная казнь в России: быть или не быть? // Вестник Ом. юрид. ин-та. 2009. № 2 (11). С. 82–84.

[92] См.: О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы: указ Президента № 724 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 21, ст. 2468.

[93] См.: О подписании Протокола № 6 (относительно отмены смертной казни) от 28 апреля 1983 г. к Конвенции о защите прав че-ловека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.: распоряжение Президента Рос. Федерации от 27 февр. 1997 г. № 53-рп // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 9, ст. 1092.

[94] См.: По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан: <

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 78