Россия перед выбором пути развития

⇐ ПредыдущаяСтр 22 из 31Следующая ⇒

Конец XVI – начало XVII в. были сложными годами для развития русской государственности и культуры. В результате " Смуты", начавшейся в конце правления Бориса Годунова и продолжавшейся до избрания на царский престол Михаила Романова, Русское государство оказалось на грани выживания. Кратковременное царствование на " польских штыках" Лжедмитрия I и Лжедмитрия II, разграбление страны польскими и шведскими интервентами поставили перед народом вопрос: быть самостоятельному русскому государству и православной вере или им уготована судьба первого и второго Рима. Польская опасность проистекала не только потому, что Русь отстаивала свою независимость и самобытность в противоборстве с сильным противником, но еще и потому, что Польша представляла католический Запад.

Православное государство спасло от гибели не русское боярство и дворянство, часть которого находилась под польско-литовским влиянием и даже пригласила на престол Владислава, сына польского короля Сигизмунда III, а широкие народные массы, вставшие на защиту Отчизны и русской православной веры. В память об этой борьбе благодарные потомки на собранные народные деньги поставили памятник русским патриотам – нижегородскому гражданину Козьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому. А еще ранее Пожарский поставил в Китай-городе Москвы в память об освобождении страны от власти иноземцев храм Казанской Божьей Матери.

XVII век оказался для России неспокойным. Казалось бы, русское государство раздвигало свои границы на западе и на юге. Был возвращен Смоленск, произошло воссоединение с большей частью Украины. По словам В.С. Соловьева, с воссоединением Киева и Малороссии в XVII в. Московское царство становится Всероссийским. Но Россия продолжала жить, как жили деды и прадеды: обособленно, замкнуто, в отрыве от остального мира.

В XVII в. началось робкое реформирование России. В 1649 г. было принято Соборное уложение. Этот важный документ эпохи свидетельствовал о движении России по пути к правовому государству. В Уложении определялись статус царя, самодержавного и наследного монарха, земельные отношения, посадское строение, положение отдельных сословий, регулировался крестьянский вопрос (завершилось юридическое оформление крепостного права) и т.д.

При царе Алексее Михайловиче появились полки " иноземного строя", составлявшие в отдельные отрезки времени до половины состава армии, которая в целом была громоздка и плохо управляема. Вместе с вошедшей в состав России правобережной Украиной и Киевом в стране появилось первое высшее учебное заведение –Киево-Могилянская коллегия (с 1701 г. – академия). В коллегии преподавались, кроме классических древних и современных славянских языков, поэтика, стихосложение, риторика, психология, медицина, строительное дело, философия (два года) и богословие (четыре года). Воспитанники Киево-Могилянской коллегии изучали экономику и политику, труды древних, средневековых и современных философов (Т. Гоббса, Б. Спинозы, И. Ньютона и др.). В коллегию могли поступить способные юноши, независимо от социального происхождения. Среди ее выпускников был крупный деятель XVII в., поэт, публицист, воспитатель царских детей Симеон Полоцкий, закончивший также Виленскую иезуитскую коллегию.

В 1687 г. в Заиконоспасском монастыре была основана Славяно-Греко-Латинская академия. Большое влияние в ней имели приехавшие по рекомендации восточных патриархов братья Лихуды, получившие образование в Венеции и Падуе. Они, как считают некоторые ученые, " насаждали" распространенное на Западе натурфилософское мировоззрение, то есть пытались придать развитию мысли естественнонаучное направление. Проводившуюся братьями Лихуды линию удалось реализовать только во второй половине XVIII в. М.В. Ломоносовым и его соратниками.

Проникновение западных идей и быта шло еще по одному, очень ограниченному каналу – через Немецкую слободу в Лефортове с тремя лютеранскими и реформаторской церквами. Не случайно она произвела на юного Петра I сильное впечатление. Однако не только эта слобода и встречи с иноземцами привели его к мысли о необходимости реформирования России.

Под влиянием западных идей находились некоторые высокие должностные лица России. Псковский воевода, ставший потом главой Посольского приказа, А.Л. Ордин-Нащокин вернулся к недавним традициям народного представительства в городском управлении. Он утвердил меры по поддержанию цен на русские товары, стимулировав с помощью ссуд рост торгового сословия, наметил создание " Приказа купецких дел".

Некоторые передовые шаги предприняли царь Алексей Михайлович и вступивший после его смерти на царский престол молодой Федор. При Алексее Михайловиче в кремлевском Потешном дворце был организован для царской семьи театр.В моду у высшего сословия вошла одежда католической Польши и бритые подбородки (что запрещалось решением Стоглавого Собора). В архитектуре получил развитие стиль " нарышкинского барокко" (иногда его называют русским барокко). В Москве и Подмосковье сохранились несколько храмов, построенных в этом стиле: Покрова в Филях, Троицы в Троице-Лыкове, колокольня Новоспасского монастыря и другие.

Таким образом, новые европейские веяния проникают в Россию. Однако в то время, когда православная церковь воспитывала человека в духе пассивной преданностиБожеству, западная христианская церковь, особенно реформаторская, стремилась развить в человеке чувство самостоятельности и самодеятельности. Поэтому появление отдельных русских людей нового типа отнюдь не решало проблемы реформирования страны. Новые веяния побудили царя Алексея Михайловича дать наследнику по тем временам хорошее образование. Царевич Федор знал латынь и польский язык, нотную грамоту. Царевна София, как женщина, не получила систематического образования, но отличалась энергией, властолюбием, умом, то есть имела не " теремнуе воспитание" с его покорностью воле Божьей и судьбе. Современники отмечали, что " царевна София Алексеевна... была принцесса ума великого" [128][43].

В окружении царских особ уже появились лица, выделявшиеся среди бояр своим образованием и пониманием неизбежности внесения изменений в российскую действительность. Среди них были бояре Голицыны. Один из них, В.В. Голицын, был хорошо образован. С 1682 г. он возглавлял Посольский приказ, фактически являлся руководителем внутренней и внешней политики Русского государства в годы правления Софии. Он свободно говорил по-польски, по-латыни, покровительствовал иностранцам, был сторонником сближения с Западной Европой. Как сторонник царевны Софии не был востребован Петром I и в 1689 г. вместе с семьей был отправлен в ссылку, где и умер в 1714 г. Другой пример – его двоюродный брат, противник царевны Софии, " дядька" юного Петра I Б.А. Голицын также отличался образованностью, знал латинский язык.

Однако таких европейски образованных официальных лиц было не так уж много. Основная масса бояр и дворян не только не знала иностранных языков, но и отличалась неграмотностью или малограмотностью. Один из сподвижников Петра Великого П.П. Шафиров писал, что " прежде сего кроме российского языка книго читания и письма никто из российского народа не умел... Кроме церковных книг, почитай, никаких других в России не печатывано" [129][44]. Конечно, Шафиров в отношении книгоиздания не вполне прав – издавались и учебники, и светские книги. Другое дело, что их печаталось очень мало.

И все же, Россия в конце XVII в. обладала большими потенциальными возможностями. Современники той эпохи считали, что в годы правления царевны Софии (с мая 1682 по сентябрь 1689 г.) повысилось благосостояние страны. Князь Б.И. Куракин писал: " Правление царевны Софии Алексеевны началось со всякою прилежностию и правосудием всем и ко удовольству народному, так что никогда такого мудраго правления в Российском государстве не было. И все государство пришло во время ея правления, чрез семь лет, в цвет великого богатства. Также умножилась коммерция и всякия ремесла, и науки почали быть возставлять латинскаго и греческаго языку. Также и политес, возстановлена была в великом шляхетстве и других придворных с манеру польскаго – и в экипажах, и в домовном строении, и в уборах, и в столах" [130][45].

При царевне Софии была предпринята попытка определить место России в европейской политике. По этому вопросу российская правительница, видимо, находилась под сильным влиянием своего фаворита князя В.В. Голицына, главы Посольского приказа. Во всяком случае, при ней были подтверждены союзы со Швецией и Польшей. Как пишет князь Б.И. Куракин, Россия в годы правления царевны Софии Алексеевны направила послов в Польшу, Швецию, " Гишпанию", Англию, во Францию, " к курфирстру бранденбургскому и в Венецию, и к лотаринскому... И таким образом возставила корриш понденцию со всеми дворами в Европе" [131][46].

Однако все проводившиеся попытки реформирования и установления контактов с европейскими государствами оставляли Россию вне европейского процесса развития. Русские цари, церковные и светские правители не ставили новых целей, продолжали жить идеей " третьего Рима", не торопясь, долго раздумывая и слишком мало делая. Жили, надеясь на Бога, который их не оставит в беде. Поэтому допетровское время можно было бы охарактеризовать словами В.С. Соловьева: " ...идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о вечности" [132][47]. Прославляя время правления царевны Софии, князь Б.И. Куракин показывает приглаженную Русь, которой на самом деле не существовало. Он не пишет, например, о двух крымских походах под предводительством В.В. Голицына, которые кончились крахом и подорвали авторитет России в Европе. Наметившийся путь медленной эволюции русского государства был бы не только длительным, но и мучительным, потому что сознательная или неосознанная ломка характера культуры и нации – процесс сложный, если даже ему предшествовала подготовительная работа.

Специфика России заключалась не только в том, что она длительное время была в изоляции от Западной Европы в силу 240-летнего чужеземного ига, но и в особом географическом положении. Страна находилась на грани Востока и Запада и не могла ее переступить. В то же время, будучи расположена на востоке Европы, Россия никогда не принадлежала ни миру Востока, ни миру Запада. П.Я. Чаадаев отмечал, что у Востока – своя история, не имеющая ничего общего с нашей. Русскому мыслителю принадлежит плодотворная идея, ставящая духовное начало во главу общества.

Конечно, схизма, то есть разделение церквей, разъединила Россию с Западной Европы. П.Я. Чаадаев писал: " До нас же, замкнутых в нашей схизме, ничего из происходившего в Европе не доходило. Нам не было дела до великой всемирной работы... Весь мир перестраивался заново, у нас же ничего не созидалось: мы по-прежнему ютились в наших лачугах из бревешек и соломы. Хотя мы и христиане, не для нас созревали плоды христианства" [133][48].

Народ мог быть доволен любым малейшим и даже временным улучшением своей жизни. Однако правители России должны были ставить задачи масштабные, руководствоваться национальными интересами. Национальный вопрос в России, по словам В.С. Соловьева, есть вопрос о " достойном существовании", для чего требовалось проводить здравую национальную политику, руководящим мотивом которой должны были быть не корысть и не самолюбие национальное, а долг и обязанность.

Несмотря на дипломатические контакты, краткосрочное и долгосрочное пребывание иностранцев в России, нашу страну в Европе знали плохо. Не больше о Европе знали и в России. Европа была занята своими проблемами, Россия – своими. А между тем в XVII в. во многих европейских странах получили развитие капиталистические отношения. Еще раньше, в XVI в., они начали утверждаться в Нидерландах (Голландии). В Англии произошла первая в Европе буржуазная революция, был казнен король Карл I. В тоже время на одном европейском материке жили обособленно друг от друга Россия и Западный мир, цивилизации русско-православная и романо-германская. О России почти ничего не знали, и она ничего не хотела знать о Европе. Были встречи, но редкие, официальные, недоверчивые, слишком натянутые, чтобы произвести действительное сближение. Россия жила мыслью о своем особом предназначении.

В.С. Соловьев в конце XIX в. убеждал русское общество в необходимости веры не только в великое историческое призвание, но и в великие исторические обязанности России. А в XX в. Н.А. Бердяев отмечал, что историческая судьбарусского народа была несчастной и страдальческой, и развивался он катастрофическим темпом, через прерывность и изменение типа цивилизации.

Н.А. Бердяев выделил две особенности русского народа и его души, которые в конце XVII в. мешали ему пойти по-новому пути развития. Первая – необъятные просторы России повлияли на строение русской души, которая соответствует пейзажу русской земли с ее безграничностью, бесформенностью, устремленностью в бесконечность, широтой. Поэтому русский народ пал жертвой необъятности своей земли, своей природы и ее стихийности. Вторая – присущая народу религиозная формация русской души, которая выработала " некоторые устойчивые свойства: догматизм, аскетизм, способность нести страдания и жертвы во имя своей веры... В силу религиозно-догматического склада своей души русские всегда ортодоксы или еретики, раскольники, они апокалиптики или нигилисты" [134][49]. В XVII в. в роли ортодоксов и апокалиптиков, по мнению Н.А. Бердяева, выступали раскольники-старообрядцы.

Особая роль России с необъятностью русской земли и бесформенностью православного русского народа, приверженного догматизму, аскетизму, жертвенности и готовности страдать, вела ее по особому пути развития. Если говорить о мессианской роли России и русского народа, то в XVII в. она претерпела испытание – произошел раскол русской православной церкви, нанесший первый удар русскому мессианскому сознанию.

Раскол Русской православной церкви XVII в. – явление чрезвычайно сложное, многомерное. Его ни в коем случае нельзя сводить к соблюдению ряда ритуальных обрядов (двуперстное крещение, служба по старым книгам, неисправленным при патриархе Никоне и т.д.). Вместо того чтобы служить основой истинного соединения для всей России, православная церковь почти три столетия сама служит предметомразделения и вражды. Значительная часть русского народа, как писал В.С. Соловьев, разделившись на множество сект, враждебно спорит между собой о вере и сходится лишь в общем отрицании " господствующей церкви".

При патриархе Никоне начались исправление ошибок в богослужебных книгах по греческим образцам и внесение незначительных изменений в обряды, что вызвало бурный протест части священнослужителей и прихожан. Конечно, большую роль здесь сыграло невежество, суеверие, низкий культурный уровень духовенства, не говоря уже о прихожанах. В развернувшейся страстной полемике сторонников патриарха Никона со староверами с употреблением вульгаризмов и бытовых ругательств проявился низкий культурный уровень лидеров старообрядцев, как, например, протопопа Аввакума. Отдельные черты старообрядчества напоминают протестантизм, что является скорее велением времени, а не связью этих двух религиозных течений. Так, с пафосом протестантизма совпадают устремления Аввакума к переводу Священного Писания на язык просторечия, то есть его адаптации, объяснению абстрактных понятий языком материальных образов, введение библейских историй в контекст повседневной жизни крестьянства.

Русское старообрядчество объединяет с протестантизмом деятельное отношение к миру. Не случайно оно дало России немало купцов и предпринимателей (Морозовы, Мамонтовы, Рябушинские и др.). Даже в Москве, несмотря на гонения и преследования старообрядцев, издавна сложилась их организованная и влиятельная община со своими храмами и кладбищами.

Старообрядчество, как и протестантизм, не было однородным течением и его толки высказывали радикальные идеи. " Беспоповство", например, призывало отказаться от публичных обрядов, выступало за личную свободу в понимании и толковании Священного Писания, то есть за отказ от жесткой централизации. Пуританский, доходящий до фанатизма характер деятельности старообрядцев, также в определенной степени роднит их с европейскими протестантами.

Таким образом, раскол Русской православной церкви в XVII в. нес в себе черты европейской Реформации и Контрреформации. Явления, имевшие место в сфере религии, могли повлиять на русскую общественную жизнь и на развитие России. Раскол нашел поддержку не только у широких народных масс, но и у элитарной части общества – бояр, дворян, купцов и различных слоев городского населения.

Возникший церковный раскол затронул светскую, включая царскую власть. Патриарх Никон попытался патриаршую власть поставить на один уровень со светской и даже выше ее. Это уже не могло оставить царя Алексея Михайловича спокойным, ибо он расценил идеологию патриарха как посягательство на самодержавную власть. В результате Никон был лишен патриаршего сана.

Но раскол был не менее опасен для самодержавия еще и потому, что спровоцировал проблему: является ли русское царство истинно православным, то есть исполняет ли оно и русский народ свое мессианское призвание. В народе зародилось опасное для верховной власти подозрение, что православный Третий Рим изменил истинной вере, а царским троном и высшей церковной иерархией овладел Антихрист. Народное православие разрывает с церковной иерархией и с государственной властью, уходит под землю, с чем связана легенда о Граде Китеже, скрытом под водой. Тема поиска истинного царства (Града Китежа), основанного на правде, проходит через всю историю русского народа и русской интеллектуальной мысли, так как в видимом царстве царит неправда.

Русский царь, которого короновала православная церковь, не только управлял государством, но и как помазанник Божий призван был спасать души подданных. Если православной церковью овладел антихрист, то такая церковь не может быть истинно православной. Более того, коронация становилась подозрительной и даже не действительной, не законной. Поэтому царские власти вели многолетнюю борьбу с раскольнической старообрядческой церковью, которая официально была признана только в начале XX в.

Таким образом, церковный раскол носил не только религиозный, но и светский характер. Вместе с тем он мог оказать воздействие на развитие русской государственности, привести к реформации как церкви, так и светской власти. Это был вполне возможный путь осуществления реформ, близкий западному образцу. Однако широкие народные слои с недоверием относились и к Востоку, и к Западу. Н.А. Бердяев считал, что Восток и Запад вызывали у народа чувство обеспокоенности, потому что слишком велики были опасности с Востока от монголо-татарских нашествий, от которых он охранил Запад, и не менее велики со стороны самого Запада.

Во многом Н.А. Бердяев прав. Монголо-татарское иго было свергнуто только в 1480 г., досаждавшие Казанское и Астраханское ханства поставлены под контроль Руси лишь в середине XVI в., угроза нашествия крымских татар еще долго оставалась реальной. Не меньшую опасность представлял для русского государства Запад. Князь Александр Невский своим именем напоминал о попытках захвата русских земель Швецией и Тевтонским орденом. Бесчинства католической Польши в начале XVII в., действовавшей с благословения Папы Римского, были вообще свежи в народной памяти. В лучшем случае сменилось только одно поколение после шляхетского нашествия. Граница с Польшей совсем недавно проходила по исконно русской смоленской земле.

Предпосылки по реформированию России были налицо. Русские правители и их близкое окружение понимали его неизбежность. Однако мешала русская традиционность, которую П.Я. Чаадаев назвал одной из самых печальных особенностей нашей своеобразной цивилизации: "...мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах и даже у народов, в некоторых отношениях более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого... То, что у других составляет издавна самую суть общества и жизни, для нас только теория и умозрение" [135][50].

Русское общество конца XVII в. не знало Европы и не могло понять сути европейской жизни. Даже с началом петровских преобразований в России перенос европейского опыта на русскую национальную почву и его восприятие осуществлялись с трудом. Видимо, это привело зарождавшуюся в XVIII в. интеллектуальную часть общества к постановке двух вопросов: " Кто виноват? " и " Что делать? ".

В конце XVII в. Россия стояла перед выбором: жить по-старому или ломать отжившие устои и отношения, развивать промышленность, торговлю, науку, просвещение, встать на путь восприятия традиционных идей человеческого рода: идей долга, справедливости, права, порядка. Перед изумленным взором Петра I и его российских сподвижников предстала западноевропейская жизнь и история народов Европы, которую нужно было начать изучать и усваивать, отбирать приемлемое для российской почвы. Но для того чтобы это сделать, надо было критически оценить увиденное и обдуманно к нему подойти.

Культура

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒