Особенности стилистических смыслов на уровне грамматики

1. Грамматический уровень не имеет преимуществ выражения стилистических смыслов, которые характерны для лексики.

2. Меньший объем стилистических единиц.

3. Меньшее количество стилистических смыслов.

4. Не велик объем стилистических знаков, передающих смысл 'возвышенность'.

5. Смысл деструктивность имеет слабое выражение. Морфологические коннотаты вращаются вокруг. Разброс между отступлением от нормы и тем, что называем просторечием малограмотных. Это обуславливает, что морфологические коннотаторы прежде всего передают информацию о социальном статусе, профессии и т.д.

6. Слабая сопряженность со способностью выразить эмоции и оценку. Т.е., например, есть вариативность чашка чаю/чашка чая – попробуйте выразить свои эмоции.

7. Для морфологического уровня характерны не парадигмы, а оппозиции. Чаще всего это двучленная оппозиция 'норма' – 'просторечность'/'разговорность'.

8. Многие морфологические коннотаты являются очень сильными за счет того, что однозначно прочитываются. Отступление от нормы нельзя понять иначе как неграмотность человека.

Стилистические смыслы на уровне синтаксиса (В учебниках – синтаксическая стилистика).

Особенности синтаксических коннотатов. Синтаксический уровень – очень мощный по захваченности. Его качественная специфика заключается прежде всего в том, что здесь достаточно упрощается синтаксическая шкала. Здесь основные смыслы, с которыми мы имеем дело, – книжность, разговорность, норма. При этом разговорность расшифровывается прежде всего как разговорность, связанная с ситуацией устной речи, непосредственного общения (эллипсис, бессоюзные конструкции, недоговоренности и т.д.). Что касается стилистического смысла «возвышенность», то можно предположить такое построение, которое свойственно ораторской речи. Можно говорить об изысканности синтаксических конструкций, но системных коннотаторов тут нет. Очень диффузно на данный момент можно описать представленность стилистического смысла «деструктивность». В целом это бедность, сокращения. Отношения представленности эмоций: синтаксис тесно спаян с эмоцией и оценкой. Но эмоция не дифференциирована (она дифференцируется лексически, другими показателями, междометиями, модальными словами и так далее, но сама структурная схема предложения эмоцию не дифференцирует).

Разумеется, на синтаксическом уровне мы имеем дело с представленностью стилистического признака степени архаичности-новизны. Здесь мы имеем дело, с одной стороны, с синтаксически архаическими конструкциями и, с другой стороны, – это прежде всего актуальные, обусловленные конкретным временем синтаксические построения, которые появляются и исчезают в языке. Вообще представленность стилистических смыслов на синтаксическом уровне имеет специфику. Здесь нельзя говорить о стилистических парадигмах. Здесь в общем-то само понятие оппозиции присутствует, но четкости оппозиций, о которых мы можем говорить применительно к грамматическим вариантам, нет. Синтаксис – очень мощный полигон варьирования, которое имеет широкую амплитуду в сфере нормы. Говорить о коннотатах стилистических смыслов применительно ко всему синтаксису бессмысленно. Я ограничусь простым предложением и покажу, где начинается стилистическая значимость применительно к трем типам высказываний и предложений, которые выделяются в русской грамматике. Здесь вся совокупность простого предложения делится на три типа: 1. Относительно независимые высказывания. 2. Собственно простое предложение и его структурные образцы. 3. Фразеологизированные схем.

Фонетические коннотаторы. По числу вовлеченных в передачу стилистических смыслов фонетический уровень является более слабый, чем остальные. Между тем в качественном отношении можно сказать, что фонетически передается вся стилистическая шкала, все смыслы + эмоции, оценка, передающиеся в первую очередь, интонацией. Также этот уровень соединяется с архаичностью и новизной. Для фонетики, так же как и для грамматики, имеет большое значение норма. Можно сказать, что такие смыслы как «просторечность», «возвышенность», «простречность+специализация» связаны прежде всего с фонетическими инкрустациями (вкраплениями), в то же время в разговорности – коннотаторы, связанные со слабой разговорность. Двучленная оппозиция.

Коннотаторы возвышенности (некоторые из них не так актуальны для современного языка, но осознаются носителями): в поэтическом дискурсе:

- оппозиция о-э (рёв-рев);

- чередования: тоЖДество-тоЖество, пеЧь-пеЩь, бЕРЕг-бРЕг, зОЛОтой-зЛАтой,

- эканье как маркер торжественного теософского стиля;

-отсутствие ассимилятивного смягчения согласных (благодеНствие),

- произношение яркЫй, тихЫй,

- отсутствие редукции в ряде слов (нОктюрн, пОэт, сОнет).

Что касается коннотаторов разговорности, то это то, что называется экономической фонетикой, присущая устной разновидности ля (качественная и кол редукция гласных, редукция согласных). Такого рода фон коннотаторы присутствуют прежде всего в словах, которые мы часто используем (здрасьте, щас).

Если говорить о просторечности, то, с одной стороны, это старомосковское произношение (д’верь, прачешная, булошная), диалектное произношение, неправильное ударение, отступление от нормы (просторечие малограмотных), фонетическое искажение отдельных слов (пианина, колидор, какава, радива). Иногда в фонетической стилистике рассматривают и произносительные стили. Выделяют три стиля: торжественны, книжный, разговорный или ограничиваются двумя книжным и разговорным. В целом: для книжного стиля характерно ясное проговаривание, опора на письменный фон, а не звучание.

48. Синкретизм и расчлененность в разговорной речи.

(3 - 7)

49. Стилистическая информация о человеке: пол, возраст, региональная характеризация.

1 - 13

Методичка:

Стилистическая информация о человеке: пол и возраст. – 10

Рег. хар-ка – 12.

50. Позиция повествователя в художественном тексте.

(3-32)

51. Стилистически значимые характеристики простого предложения.

стилепорождающие характеристики разных типов высказывания (простое предложение, относительно независимые высказывания, фразеологизированные схемы - 61): 1 - 57

Собственно простое предложение и его структурные образцы. Стилеобразующие факторы простого предложения:

ü формальная структура и семантика структурной схемы предложения, структурного типа. Предложения бывают одно- и двухкомпонентные. Однокомпонентные – типа «Рассвело», «Стучат в дверь», «Ночь. Улица», «Молчать! », «Врача! », «Закрыто! » и т.д. Можно сказать, что сама однокомпонентность – уже некоторое отклонение от нормы. Однокомпонентные схемы являются семантически и стилистически выделенными, можно сказать, что наибольшей стилистической отмеченностью в этом плане обладают схемы инфинитивные и именные. Этот фактор действует вместе с семантикой структурной схемы. Чем более обобщенным является значение структурной схемы, тем она стилистически нейтральнее, потому что чем обобщеннее, тем больше ситуаций такой схемой можно описать, и наша класс схема сущ(N) + глагол(V) – отношение между субъектом и его предикативным признаком, в такую семантику может уместиться любая ситуация. Когда начинает действовать семантический фактор? Когда он конкретизирует относительно того, есть ли здесь лексические ограничения или нет. Предложения типа «ни звука», «ни души», «ни рубля» и т.д. – место родительного падежа занимают существительные, которые а)называют предмет единичный, б)воспринимаются зрением и слухом; это действует на семантику – на существование/отсутствие потенциально не единичного субъекта – и фактически они привязаны к повседневному или поэтическому дискурсу. Если говорить о безличных предложениях (дует, знобит, телегу трясет), то мы не встретим их в научном дискурсе, потому что мы смотрим на лексическое наполнение и видим, что здесь глагол, который называет состояние внешней среды, состояние человека, какое-то конкретное действие, и отсюда и маркированность таких высказываний принадлежностью к повседневному языку.

ü трансформация грамматической основы предложения. Здесь надо говорить о классической двусоставной схеме и тех вариантах, которые представлены в заполнении грамматической основы, которые имеют стилистическое значение. Во-первых, это заполнение позиции: подлежащее заполняется инфинитивом (есть выпить? ) – сдвиг в сторону непринужденности, экспрессии, разговорности. Трансформация может быть и в позиции сказуемого. Может быть варьирование в пределах нормы (работа строителем, работа в качестве строителя) и за ее пределами, есть четкое стилистическое разграничение (принимать участие – участвовать, проявлять интерес – интересоваться, проводить осмотр – осматривать). В одном случае – аналитическая конструкция, в другом случае тот же смысл выражается глаголом. Аналитические конструкции – маркеры книжности, они характерны для официально-делового стиля, научного стиля, судебного дискурса как части официально-делового. Мы можем говорить о редукции грамматической основы предложения (не «я хочу в библиотеку», а «хочу в библиотеку»). Иногда говорят о системной неполноте – пропуск местоимения, который в разном дискурсе может иметь разное стилевое наполнение. Например, «хочу в библиотеку» – типичная неполнота, характерная для повседневного языка, с другой стороны, «хочу воспеть свободу мира» – для поэтического дискурса, в приказах, распоряжениях - «настоящим заявляю», «объявляю вас мужем и женой». Поспешишь – людей насмешишь, в чужом быту руками разведу. В одном случае – стилистический смысл «просторечность», в других – специальная художественная форма. Еще достаточно распространен эллипсис сказуемого, редукция основы («я к тебе, да на работу», «вся операция – 5 минут», «лекция в 7»). Они характерны для повседневного дискурса.

ü объем парадигмы предложения. Здесь противопоставляются полная и редуцированная парадигма. Имеет значение и форма реализации отдельных членов парадигмы. Особенно следует отметить стилистическую маркированность форм условного и повелительного наклонений («…и поминай как звали»).

ü распространение простого предложения. Это всегда стилеобразующий фактор для книжности. Формы распространения могут быть разнообразные: однородные члены, пояснительные конструкции, коммуникативные обороты (причастные, деепричастные, постпозитивные, препозитивные, уясняющие, обособление), обособленные предложения.

ü порядок слов. Есть нейтральный порядок, считающийся нормой. Стилистически значимым являются экспрессивные варианты, которые возникают в результате перестановки темы и ремы (бои были жаркие – жаркие были бои). При перестановки компонентов предложения или словосочетания интонационный центр перемещается, и возникает экспрессивность. Все отклонения всегда стилистически маркированы. Для поэтического дискурса – свой порядок слов, это является сильным стилеобразующим фактором. Сюда включаются такие явления, как

- постопозиция прилагательных (как время быстро летит),

- обрамление существительного двумя прилагательными (звонкую дорогою морскою),

- отступление от нейтрального порядка благодаря дистантному расположению членов предложения (а перед ним воображение свой пестрый мечет фараон).

- Сюда можно также отнести постпозицию наречия (в меня все близкие мои бросали бешено каменья).

Порядок слов как явление поэтического синтаксиса – явление, которое достаточно хорошо изучено.

ü Субъективно-модальное значение. Модальность – отношение говорящего к действительности, к сообщаемому. Объективная модальность – синтаксическая категория, выражение реальности-ирреальности. Субъективная модальность – отношение говорящего к тому, что он сообщает (дождь – кажется, дождь – ну и дождь – безусловно, дождь и т.д.). Говоря о субъективно-модальном значении в предложении, мы можем выделить такое оценочно-характеризующие значения. В этом случае субъективная оценка соединяется со значением интенсивности и экспрессии (вот это дождь! ), в других случаях мы имеем дело с собственно оценочным значением.

Средства выражения субъективной модальности и передачи стилистической окрашенности:

- лексические (можно, нельзя, надо, нужно, глаголы, краткие прилагательные, предикативы);

- специальные синтаксические конструкции (соединения, например, с глаголом – знать не знаю, читать не читаю);

- повторы (бежит-бежит, иду я, иду, могут быть с союзом – купил и купил). Они могут быть двух и трехчленные (не сомневайтесь, женитесь, женитесь);

- Это может быть определенный словопорядок с определенной интонацией как способ выражения субъективно-модального значения (мать, и та??? );

- модальные частицы, которые передают непосредственные модальные реакции (ну чудак, так я и поверил, съезжу-ка я в Москву);

- в этой функции выступают междометия как средства передачи субъективной модальности (эх, молодость, молодость). Иногда соединяются с частицами, союзами (ох, и потеха же была). Они могут соединяться с местоименными словами (эх, как больно);

- вводные слова, большая часть из которых несет значение «норма», но некоторые могут выражать историчность и другие смыслы.

Вообще субъективные модальности легко нанизываются друг на друга, тем самым создается рисунок предложения, который отличается разговорностью, часто это может быть и просторечность, особенно когда один из элементов является собственно просторечием (эх, тебя понесло). Субъективная модальность по своему содержанию создает нам такой стилистический облик высказывания, который предназначен прежде всего для определенного типа дискурса (повседневного, художественного).

52. Структурная перестройка частиречной системы и картина мира в повседневном дискурсе.

(3 – 12, «от Кати» в Лекциях2).

53. Коммуникативная составляющая повседневного дискурса.

3 - 2, «от Кати» в Лекциях2

54. Фонетические коннотаторы стилистических смыслов.

см. в методичке: Проблемы фонетической стилистики.

- оппозиция о-э (рёв-рев);

- чередования: тоЖДество-тоЖество, пеЧь-пеЩь, бЕРЕг-бРЕг, зОЛОтой-зЛАтой,

- эканье как маркер торжественного теософского стиля;

-отсутствие ассимилятивного смягчения согласных (благодеНствие),

- произношение яркЫй, тихЫй,

- отсутствие редукции в ряде слов (нОктюрн, пОэт, сОнет).

55. Коммуникативная составляющая художественного дискурса.

(3 - 20, «от Кати»).

56. Стилистическая характеристика относительно независимых высказываний и фразеологизированных схем предложения.

стилепорождающие характеристики разных типов высказывания (простое предложение, относительно независимые высказывания, фразеологизированные схемы - 61): 1 – 57

Относительно независимые высказывания. Это высказывания, которые не соответствуют каким-то грамматическим образцам. Их очень много. Это так называемые слова-предложения;

- они выражают утверждение, отрицание, согласие, несогласие, что хорошо, что нет. Что правильно, что нет. Да, нет, ага, угу окей и т.д.

- Это приветствия, пожелания, просьбы, поздравления (сфера этикета): здрастье, привет, чао, давно не виделись, наше вам с кисточкой.

- Это слова призыва к действию, команды: марш, ау, але, брысь.

- Это выражения эмоций, чувств: ах, ох, тьфу, ура, ну и дела.

- выражение общего вопроса: а? что? Ну и что? Ничего? Вот как?

- Звукоподражания и звуковые призывы кыс-кыс.

- Обращения призыва: мам, ребят.

Иногда все они получают некоторое распространение: брысь отсюда, спасибо вам за все и т.д. Если говорить о звукоподражаниях, то здесь особо стилистической вариативности не наблюдается, мы все так или иначе обращаемся к кошке, а другие формы дают нам немалую стилистическую дифференциацию, и в случае этикетных форм мы наблюдаем норму, это может быть возрастная детерминация, социальная, также это может быть значение специализации (военные команды, например). В целом говоря об относительно независимых высказываниях в объеме слов-предложений, мы можем сказать, что они становятся коннотаторами стилистических смыслов «норма», «разговорность», «разговорность+специализация».

Кроме того можно говорить об относительно независимых высказываниях, которые будут связаны с книжностью. Разная степень книжности наблюдается, например, в формах называния (конструкции типа «интеллигент – что это значит? »). Здесь нет соответствия какому-то грамматическому образцу? Но они привязаны прежде всего к публичному дискурсу, письменному, публицистическому. Цель – добиться вовлечения читателя/адресата в совместное обсуждение. Формы называния обычно носят равноправные заголовки.

Еще одна книжная форма – форма представления. «Любить…но кого же?...» Это относительно независимые высказывания, представляющие объект размышления или эмоционального отношения. Не обязательно должен быть инфинитив, это может быть и существительное, часто появляется в поэтическом дискурсе в сопровождении междометия о, как маркером возвышенности: «о, этот юг, о эта Ницца…» (Тютчев).

Относительно независимые высказывания демонстрируют нам реализацию стилистической шкалы в размере «норма» – «книжность» – «разговорность» – в редких случаях «возвышенность», и для них характерны дифференциация в книжных форм (формы представления) и большой объем тех типов, которые связаны прежде всего с разговорностью и просторечностью, сниженностью – это разные типы слов-предложений.

Фразеологизированные схемы - предложения (не относительно независимые высказывания) с индивидуальными отношениями компонентов и с индивидуальной семантикой. Общие черты:

· у них всегда частично или полностью дефектная парадигма, они не изменяются по времени, наклонению и т.д.

· Это типы, которые прежде всего связаны со стилистическими смыслами «разговорность», «просторечность» (как народная)

· Сочетание с передачей эмоций и часто оценкой, причем их конкретизация связана с семантикой или с интонацией. Для таких схем характерны эллипсис, инверсия и т.д. Типы:

- Люди как люди; неделя как неделя;

- праздник не в праздник, жизнь не в жизнь;

- мне не до разговоров;

- вот был мастер так мастер;

- ай да плясун, ай да молодец;

- чем он не жених? Что за характер? Что у тебя за вид?

- кто, как не он, поможет; с кем, как не с ним, мне посоветоваться;

- сосед-то что? Что ему до меня? что твое жалованье?

- только и радости, что внук подрастает;

- всего и делов.

Предложения с фразеологизированными схемами могут быть с союзами, предлогами, частицами и с междометиями, и внутри каждого из этих типов можно выделить подтипы по признаку членимость/нечленимость. В целом все фразеологизированные типы характеризуются тем, что они не используются в книжных типах дискурса, они связаны с повседневным дискурсом, с художественными текстами. И сама эта идиоматичность, которая со временем сохраняет свое качество, позволяет говорить о том, что разговорность и просторечность для этих типов – способ мыслить в конкретной или по поводу конкретной ситуации. Они не предназначены для размышлений о чем-то общем.

57. Жанры публицистического стиля. Стилистическое пространство публицистического дискурса.

ответы, «от Кати»

58. Морфологическая стилистика плана выражения: вариантность у существительных.

2 – 2, 7, 9 (где-то там)

Существительное

вольер и вольера (Ожегов)

мозоль в м. р. - неправ. (Ушаков)

шампунь ж. и м. р. (Ушаков)

глист

аэропорт - в аэропорте и в аэропорту (Ожегов)

Мн. ч.

(Ожегов)

катер - катера

вексель - вексели и векселя

токарь - токари, токаря (разг.)

штурман - штурманы, штурмана (разг.)

пропуск - пропуски (что-н. пропущенное) и пропуска

(документ)

директор - директора

Вин. п., ж.р. и м. р., мн. ч.

(Пунктуация и управление в русском языке Д.Э. Розенталь)

бациллы и (реже) бацилл

бактерии и (реже) бактерий

микробы и (реже) микробов

зародыш - зародыши и (реже) зародышей

личинки и (реже) личинок

полипы и (реже) полипов

Род. п., мн. ч.

(Ожегов)

ботинки - ботинок

носки - носков

чулки - чулок

сапоги - сапог

туркмены - туркменов

монголы - монголов

мордвины - мордвинов

бушмены - бушменов

хорваты - хорватов

буряты - бурят

партизан - партизан

мичман - мичманов

гусар - гусар (при собир. знач.) и гусаров (при обознач.

отдельных лиц)

гардемарин - гардемарин (при собир. знач.) и гардемаринов

(при обознач. отдельных лиц)

рентген - рентгенов и при счёте преимущ. рентген

килограммы - килограмм, килограммов

томаты - томатов

помидор - помидоров

лошадьми и лошадями (Ожегов)

59. Понятие об интертекстуальности. Типы интерстекстуальных знаков.

2 – 42

Мы говорили об отношениях стилистических. Конечно, они взаимодействуют между текстами разных дискурсов. И говоря об интертекстуальных знаках, нам следовало бы начать с определения того, что такое вообще интертекстуальность. Надо сказать, что это понятие в собственно лингвистический дискурс вошло относительно недавно, поскольку интертекстуальный подход развивался в пределах того, что мы привыкли называть литературоведением, культурологией. И как будто бы сам термин «интертекстуальность» так прозрачен, что дает нам сразу объяснение. Интертекстуальность, то есть взаимодействие между текстами, как интерперсональность – взаимодействие между людьми в процессе их общения. Но это как будто бы очень простое понимание, оно наталкивается на достаточно большие трудности в том случае, когда мы начинаем его проецировать на множество возможных разных случаев. И также еще в той части, которая касается самого понятия «текст». Смотрите: с одной стороны, тексты могут быть и различными. Например, один тип – это взаимодействие между текстами, принадлежащими одному дискурсу, различающимися по времени. Другой тип – это взаимодействие между текстами, которые происходят между текстами разных дискурсов. И добавлю сразу, что если в первом случае у нас никакой особой выразительности не возникает, то во втором случае, когда идет взаимодействие, как раз-таки появляется выразительность. Дальше. О каких текстах идет речь? Тексты одного языка или, например, взаимодействие текстов, относящихся к разным языкам. Это очень серьезный тип взаимодействия. Дальше. Скажем, миф - это текст или не текст? Где он, собственно, зафиксирован в виде текста? А между тем интертекстуальность, основанная на мифологических знаниях, на мифах, существовавших в письменной традиции, в обряде - это исключительно важная для нашего языкового существования интертекстуальность. Дальше. Мы говорим «текст», но ведь тут очень важно еще, понимаете, на какое понятие текста мы опираемся. Потому что одно дело – классическое определение текста, связанное с общением, которое имеет начало, которое имеет конец, то есть совокупность во всяком случае каких-то высказываний. А например, пословицы, поговорки, идиомы – это текст или не текст? Скажем, в концепции Бахтина это, безусловно, текст. Но они, разумеется, не подходят под понятие текста, которое принято в лингвистике. И в концепции Бахтина таким интертекстуальным знаком может быть одно слово, взятое из текста, которое начинает передавать все свойство этого текста. Дальше. Сами эти интертекстуальные знаки: они же демонстрируют нам необычайное разнообразие, то есть в одном случае это цитаты, в другом случае это очень сильно преобразованные конструкции, так что у нас есть только метонимические следы, такие осколки доступа к тому тексту, с которым мы имеем дело. И здесь надо сказать, что между вот таким широким пониманием интертекстуальности и собственно лингвистическим имеется огромный разрыв. И во многом такая вот лингвистика интертекстуальных связей разработана очень слабо. Я закончу перечень возникающих здесь трудностей вот, скажем, еще таким свойством взаимодействия. Часто в интертекстуальном взаимодействии вводится интертекстуальная связь, скажем, ритма, размера, рифм (в поэтическом дискурсе). Ну, это же совсем не текст. А между тем в том же самом поэтическом дискурсе понятие семантического ореола существует, да? То есть это совершенно воспроизводящиеся безусловно интертекстуальные смыслы. Столь же сложным является, например, интертекстуальное взаимодействие, когда речь идет о жанре. Да, безусловно, здесь есть взаимодействие, но ведь жанр это все-таки не текст. Вот исходя из всех возникающих здесь сложностей, я предлагаю вам опираться на понятие не столько интертекстуальности, сколько интертекстуального знака. И вот интертекстуальный знак, мне кажется, можно определить таким образом, что он будет учитывать все названные мной случаи. Интертекстуальные знаки – это такие знаки, которые имеют двойную соотнесенность. Это соотнесенность, с одной стороны, с миром, а с другой стороны – и здесь я поставлю вот такое «или» - с текстом или с языком. И для интертекстуальных знаков, мы их относим к стилистическим коннотативным знакам, характерно то, что отсылка к ним, то есть прямая референция, идет по денотативному каналу, а отсылка к тексту (я его буду так обобщенно называть) идет по коннотативному каналу. И в общем, это совершенно соответствует, такое определение, тому определению, которое в свое время давал Ролан Барт самому понятию коннотации. И Барт писал: коннотация представляет собой «связь, соотнесенность, анафору метку, способность отсылать к иным - предшествующим, последующим и вовсе ей внеположным – контекстам». Вот эта отсылка, которая связана с языковым знаком, текстовым знаком, знаком, который присущ только тексту, как раз и дает нам представление о механизме интертекстуального знака. Вот такой фрагмент из текста одного из относительно современных писателей:

«Но месяц, старый добрый русский месяц в деревне, не дачный, а, как теперь его называли, «трудовой семестр» (из этого вы можете понять, что это писатель, который говорит о времени до постсоветской России – «трудовой семестр») мы провели, повторяю, неплохо. Душистые ветерки, поющие птицы, просторы и завалинки. Шепот, робкое дыханье, танцы в клубе. Воскресенье, вообще, целиком твое».

Значит, вот это фрагмент текста, в котором может обратить внимание ваше присутствие таких единиц. Начинаю с начала. Но месяц, старый добрый русский месяц в деревне, не дачный, а, как теперь его называли, «трудовой семестр». Я предлагаю вам обратить внимание на «месяц в деревне». Это Тургенев, драма. Интертекстуальный знак не является универсальным, он зависит от объема знаний, от объема тех вербальных осколков, которые есть в языковой памяти. А для большинства, как вы видите, «месяц в деревне» не является таким интертекстуальным знаком. Для какой-то части социума, безусловно, является. Давайте посмотрим на другой, который, может быть, вам окажется более интересен. Душистые ветерки, поющие птицы, просторы и завалинки. Шепот, робкое дыханье, танцы в клубе. Воскресенье, вообще, целиком твое. Стихотворение Фета. Так давайте посмотрим, почему это интертекстуальные знаки, почему они коннотативные, почему здесь есть денотативный канал информации и есть коннотативный. И какие функции у такого интертекстуального знака. Ну, посмотрите: я сказала, что двойная референциальная соотнесенность. Двойная. По денотативному каналу: месяц, старых добрый русский месяц в деревне. Это описание ситуации, правильно? Это референция к месяцу, правильно? Прямое название. Одновременно по коннотативному каналу это отнесенность к тексту. К названию пьесы Тургенева. При это какой тип интертекстуального знака мы здесь можем выделить? С одной стороны, это прямая цитация, поскольку название пьесы включено в такую конструкцию, но с другой стороны это и расширение интертекстуального знака. Каким образом? Появлением определений: старый добрый русский месяц в деревне. Это трансформация, которая отчасти как бы «упрятывает» этот интертекстуальный знак, давая ему большое количество определений, а с другой стороны фокусирует на нем внимание. Ну а второй интертекстуальный знак – это чистая цитата «шепот, робкое дыханье». Почему интертекстуальный знак? Потому что, с одной стороны, по прямому каналу происходит описание конкретной ситуации, что там, в деревне, в колхозе, иначе говоря, люди занимаются чем? Вот этим самым они занимаются, от чего возникает шепот и легкое дыханье. С другой стороны, это, безусловно, отсылка к Фету. И теперь посмотрим, какова функция этих интертекстуальных знаков, какие смыслы эти интертекстуальные знаки в данном случае имеют. Ну, можно сказать, что здесь возникает целый ряд коллизий. Это зависит от того, что человек знает вообще о «Месяце в деревне». Он может ничего не знать. Но, допустим, он может знать, что это Тургенев. Это уже очень много. Это другая эпоха, другое время. Следовательно, с одной стороны, соположение, противопоставление трудовой семестр – месяц в деревне. С другой стороны, это продолжение, установление сходных ситуаций, которые развиваются в разные эпохи. И, говоря о функции интертекстуальных знаков вот на этом примере, мы можем увидеть какие функции: с одной стороны, это функция удержания в дискурсе прецедентных текстов, прецедентных имен, которые входят или в культурную память социума в большом объеме, или в культурную память ограниченной части социума. Эта культурная память может быть вневременной и может быть связана с актуальным временем, временем жизни конкретного поколения. Поэтому, скажем, в интертекстуальные знаки, которые присущи современному дискурсу, особенно публицистическому, входит отсылка к каким-то знаниям, усвоенным в средней школе, к тем интертекстуальным знакам, которые вращаются и повторяются в СМИ, к высказываниям политических деятелей, артистов. То есть интертекстуальные знаки «временного хранения» всегда, конечно характеризуют эпоху, состав этих интертекстуальных знаков. Вот то, что мы сейчас видим на Тургеневе, это как раз пример к тому, что интертекстуальные знаки демонстрируют семантику забвения, противоположное памяти – забвение. С одной стороны, это обозначение времени текстов, значимых для дискурса. Затем это, конечно, участие в смысловой структуре текста. И здесь я сразу хотела бы обратить ваше внимание на особенность интертекстуальных знаков, которая так сильно отличает их от выразительных знаков, собственно выразительных: интертекстуальные знаки не универсальны, они зависят от получателя. Они зависят от его объема знаний, от тех вербальных осколков, от тех текстов, вернее, от тех осколков текстов, которые существуют в его сознании. В то время как выразительные знаки основаны на инстинктивном понимании нормы в языке, как того, что возможно в пределах данной языковой системы. Давайте я продемонстрирую еще один интертекстуальный знак, на этот раз не из художественного дискурса, а из публицистического, то есть в данном случае из газеты. Итак, вот статья, которая называется так: «Римляне уходят на каникулы». К этому заголовку имеется подзаголовок: «Рома» (это футбольная команда Италии) не пробилась в одну восьмую финала». Обращаясь к этому заголовку, я прежде всего хочу сказать, что интертекстуальные знаки допускают разные уровни понимания (это верно и в применении к предыдущему примеру). Возможно понимание только по прямому каналу. И интертекстуальный знак должен работать таким образом, что коннотативное значение может быть недоступно, но прямое, то есть соотнесенность с миром, должно быть обеспечено. Вот и в данном случае, когда мы обращаемся к примеру «римляне уходят на каникулы». Итак, у нас есть два слова: с одной стороны, «римляне», с другой стороны, «каникулы». Причем интересно, что футболисты, они бы и не так могли быть названы, а называются римлянами. Хотя, между прочим, некоторые из них, может быть, совсем даже и не живут в Риме. Давайте посмотрим на такое словообразовательно поле, связанное с Римом: Рим, римляне, римский. И, например: римские каникулы. Отсылка к фильму. Значит, есть денотативный канал, который денотативно называет нам ситуацию, коннотативный же отсылает нас – помните, Барт, отсылка, метка – но к чему отсылает? Нельзя сказать, что это текст, да, только текст. Это вообще довольно особые интертекстуальные знаки, разнообразные, многое они могут, потому что это кино, то есть это зрительный канал коммуникации, это сюжет и так далее. Теперь посмотрим, что же это за интертекстуальный знак: это цитата? Нет, это не цитата. Почему не цитата? Потому что здесь нет прямой цитации: «римские каникулы». Значит, это интертекстуальный знак с преобразованием. С трансформацией. А какая здесь трансформация? Мы задаем себе вопрос. Поскольку число трансформаций, с одной стороны, очень велико, а с другой стороны, оно тоже поддается исчислению. Ну, и в данном случае мы можем сказать, что в словосочетании «римские каникулы» один из членов этого словосочетания допускает трансформацию: выбирается слово из того же словообразовательного гнезда и таким образом перестраивается высказывание. Теперь посмотрим, какие функции у такого интертекстуального знака. С одной стороны, еще раз повторяю, это удержание во времени в дискурсе событий, значимых для социума, русского социума, можно сказать, и мирового социума на время, на короткое время или на более длительное время, или на время, не поддающееся измерению. Дальше: смысловая часть. Есть какой-то вклад коннотативного значения в понимание «римляне уходят на каникулы». Безусловно, есть, потому что, если кто-то помнит этот фильм, совершенно несравненный, с Одри Хепберн в главной роли, то что именно там говорится, о чем там идет речь? В частности, речь о сюжете, который там возникает, и так далее… Теперь: та же ли здесь функция, что и в художественном дискурсе? Ну, я коне

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 11 12 1314