Вопрос Творчество П.И Суботина-Пермяка

Петр Иванович Субботин-Пермяк – один из самых ярких художников начала ХХ века. Его творчество, как ослепительный метеор, вспыхнуло в 1910-х и угасло в начале 20-х годов. Он оставил в наследство замечательные картины, рисунки, теоретические труды, художественные училища, театры и даже музей1.

Художник родился в г. Кудымкаре Пермской губернии в 1886 году, девятым ребенком в семье мельника, служившего у Строгановых. Учился в Пермском реальном училище, по его окончании в 1907 году уехал в Москву, в императорское Строгановское художественно-промышленное училище, которое окончил в 1914 году со званием художника I разряда. Параллельно посещал частную студию Юона и Дудина. Влияние этих мастеров, а также Архипова и Малявина, чувствуется во многих картинах Субботина, созданных в 1910-е годы. С 1914 по 1918 год он преподавал в Строгановском училище, но после революции был направлен в Пермскую губернию для организации художественных мастерских, которые, преобразовавшись в Пермский художественный техникум, работали до Великой Отечественной войны. В январе 1923 года он умер от обострившегося туберкулеза. До сих пор существует основанный Субботиным Коми-Пермяцкий краевой краеведческий музей, для которого он собирал экспонаты по деревням и селам родного коми-пермяцкого края.

Не оставлял Субботин-Пермяк и творческую работу. За свою короткую жизнь он создал более 40 живописных и около 100 графических произведений. Это многочисленные жанровые сцены, прежде всего, многоцветные зачарованные «чаепития», а также портреты, пейзажи и натюрморты. Авторской манере Субботина свойственна большая экспрессия, выраженная в напряженности колорита, энергии мазка, упругости линии. В каком бы жанре или стиле ни работал этот удивительный мастер, каждое произведение Субботина-Пермяка пронизано искрометной живительной силой, ощущением глубокой радости и праздника жизни.

Творческое становление художника было стремительным. Субботин-Пермяк всегда был в русле современных исканий. В первой половине 1910-х годов, обучаясь в Строгановском художественном училище (Москва), он пережил индивидуально освоенные влияния импрессионизма, затем – на короткое время – модерна. Освоив живописную технику Коровина, Малявина и Юона, создал целый ряд выразительных портретов, пейзажей и жанровых сцен по мотивам коми-пермяцкого быта. Стремление работать в сильных, ярких, так называемых основных цветах сделало его живопись на редкость своеобразной. Не случайно за композицию «Песнь Перуну» (1914) он получил золотую медаль и направление на стажировку в Германию, которая не осуществилась из-за начавшейся вскоре Первой мировой войны.

Серьезные опыты в масляной живописи были сделаны П.И. Субботиным еще в 1906 году. Сохранилась одна из ранних картин под названием «Уточки». Это единственный опыт художника в анималистическом жанре. Сценка у пруда написана с ученическим усердием – мелким, еще робким мазком, в мягкой колористической, гамме. Композиция «натюрмортна» – фигуры уточек приближены к зрителю и показаны с большими подробностями: точно написана головка, мягким и пушистым кажется ее оперение, осязаемо передаётся жесткая фактура осоки, в зарослях которой спрятался пруд. В композиции этого небольшого холста нет ничего необычного, она, может быть, даже слишком проста. Но в тонкой колористической гамме, в нежных перетеканиях серого, серо-голубого цветов угадывается колорист незаурядного дарования.

К ранним произведениям принадлежит и ряд пейзажных этюдов: «У мельницы в Кудымкаре» (1908), «Деревенская улица» (1909), «Стог сена» (1911). Они написаны более свободно, широко и цельно по сравнению с «Уточками», но тоже в мягкой, почти монохромной колористической гамме. Непритязательность мотива, ощущение покоя и грусти роднит ранние пейзажи Субботина с работами передвижников-москвичей, развивавших линию лирического пейзажа.

В 1911 году появился портретный этюд, написанный с брата, Лени Субботина. Затем «Автопортрет», написанный примерно в это же время. Манера письма здесь существенно изменяется. Пышные взлохмаченные волосы открывают высокий упрямый лоб, упорный, настороженный взгляд сразу приковывает внимание. В нем много силы, энергии, какой-то необыкновенно решительной устремленности.

В целом работы ученического периода отмечены этюдностью исполнения, небольшими форматами, камерностью мотива. В них уже чувствуются уроки импрессионизма, которые художник брал у мастеров русской школы, прежде всего, К.Ф. Юона и Ф.А. Малявина. В период ученичества у Юона сложилась определенная близость и их живописных почерков. Декоративность построения, звучность цветовых пятен, продуманное размещение предметов в пространстве, широкий свободный мазок – все эти приемы объединяют живопись ученика и учителя. Но все же субботинская манера 1910-х годов ярче всего свидетельствует о влиянии живописи Малявина с ее бурной и мятежной цветностью, энергичной фактурой, увлекающим оптимизмом. В выборе сюжетов, как и у Малявина, преобладает интерес к народному быту и типажу. Так, будучи на этюдах в с. Никольском Воронежской губернии, в гостях у сестры К.С. Станиславского, З.С. Серебряковой, Субботин пишет «Воронежскую бабу». Небольшой вертикальный этюд, кажется, целиком заполнен фигурой пышной молодой женщины, которая стоит, подбоченившись, посередине избы и смотрит прямо на зрителя. Яркий национальный костюм – красная кофта, фиолетовая юбка и белый фартук – не только не заглушает свежих красок лица, но, напротив, подчеркивает его красоту и здоровье. Яркая алая ткань за спиной женщины как бы свернута и превращена в декоративную плоскость, заполненную живой красочной массой. Мазок приобретает определенные очертания, направленность и динамику, становится самоценным. Отсюда – ощущение сиюминутности зрелища. Кажется, что все происходит прямо сейчас, на наших глазах. Асимметрия и фрагментарный показ интерьера усиливают ощущение соприсутствия… На даче в Никольском Субботин работал много и упоенно. Здесь родилось много новых пейзажей («Веранда», «У озера», «Дача») и жанровых сценок.

Окончание «строгановки» в 1914 году, безусловно, открывает новый этап творческих поисков. Много сил Субботин положил на выполнение дипломных работ – их было три: на звание художника – живописное панно «Песнь Перуну», на звание художника-декоратора – эскиз декорации, к опере «Млада» Н.А. Римского-Корсакова, по классу композиции — картина «Кремль времен Бориса Годунова». Все сюжеты связаны с древнерусской историей, но раскрыты по-разному.

1915 год проложил невидимый рубеж между периодом становления и периодом зрелости. Во второй половине 1910-х годов Субботин приходит к большеформатной картине, написанной по живым впечатлениям, но скомпонованной поздней, в мастерской. Выявилась новая линия в жанрах: теперь Субботин предпочитает бытовой жанр, бессобытийный, но часто связанный с пейзажем и натюрмортом. Живописная манера становится более упорядоченной, стройной и в то же время более динамичной. Большое значение имела вынужденная (по поводу лечения туберкулеза) поездка в Крым в 1916 году. Там появляется «Ялта» – чудесный пейзаж, увиденный с балкона дома, стоящего на верху гористого берега. Внизу виднеются белые домики, гавань с кораблями и мол, за которым открываются безбрежные синие дали, уходящие к высоко поднятому горизонту. Все цвета взяты в полную силу: плотная зелень деревьев, белизна домов с рыжими крышами, ослепительная синь моря – от всего этого просто ломит в глазах.

После поправки здоровья в Крыму, Субботин с семьей обосновывается в Подмосковье, в Лосиноостровской. Здесь не случайно возникает постоянный в эти годы сюжет чаепития – семейное чаепитие на лоне природы – воплощение долголетней мечты, и не только его личной, но, наверное, каждого человека. Именно так, возвышенно и обобщенно, понимал эту тему художник. Его образы рождены грезой, мечтой о почти недостижимой в те годы гармонии: идет первая мировая война, участия в которой художник избежал только по нездоровью, наступает разруха, близятся предреволюционные кризисы. И вот три чаепития – три большие картины на один и тот же сюжет, но совершенно разные по своему художественному решению. «Отдых над рекой» (1916) воспринимается как яркое декоративное панно, восхищающее глаз своей стройностью и единством. «Весенний Красный праздник» (1917) – неистовый красочный вихрь, увлекающий зрителя в огненный водоворот красных и желтых мазков. «Отдых семьи» (1918) – нежная элегия, мягкое, плавное, гармоничное построение.

Ошеломляющая яркость цветов – первое, что поражает в «Отдыхе над рекой». Красные пятна платьев воспринимаются как большие огненные цветы на фоне весеннего луга. Фигуры мужчины с женщиной и мальчика с девочкой изображены в спокойных свободных позах. Кажется, что чаепитие длится невероятно долго, так долго, что люди уходят в себя, отключаются от события и сливаются с пейзажем, с алыми цветами, как бы являя собой подобие тех, что вышиты на ковре. Впечатление довершает манера письма – сочная и свободная. Всеми доступными ему средствами художник создает ощущение праздника, ясного душевного ликования, счастливого объединения человека с природой. Картина «Весенний Красный праздник» выплескивает на зрителя вихрь нервных мазков, лежащих на изобразительной плоскости. Красочная феерия, рожденная буйством мазков,

слагается в гимн солнцу, жизни, природе, щедрой и прекрасной Земле.

В «Отдыхе семьи» вновь изображены только члены семьи: рядом с Евстолией Ивановной – темноволосая, одетая в синее платье дочь Ия; у самовара лицом к зрителю сидит маленькая Кира, золотыми кудряшками и розовым платьем напоминающая нарядную куклу; брат Игорь лежит, протягивая девочке большое золотисто-красное яблоко. Воплощенное спокойствие – мать. Ее прекрасная фигура с длинной шеей и точеной головой царит над детьми и пейзажем. Серебристо-серый оттенок реки подчеркивает торжественность темного красновато-вишневого платья, чуть более яркие цветы в уборе на голове. Все звучит как бы под сурдинку, нежно и мягко, соответствуя общему настроению грусти и сосредоточенного покоя. Эта картина, как никакая другая, ближе всего напоминает элегии В.Э. Борисова-Мусатова и мастеров «Голубой розы».

В этой же интонации звучит еще одна картина Субботина «Купальщицы» (1920), чуть ли не единственная, если не считать «Натурщицы» (1920), работа, сделанная в жанре «ню». Весь пейзаж – мягкий, текучий – написан в блеклой гамме синих, голубых, сиреневых и желтовато-зеленоватых оттенков. И только в середине холста – интенсивное пятно желтого цвета, отраженное куполом неба. Все мазки расположены по параболе, и небо смотрится именно куполом, осеняющим тихий пейзаж и девушек в высокой траве. «Струйчатая» фактура делает зримым течение воды из кувшина, мягкое шевеление трав и быстрое приближение сумерек. Эта картина словно случайно появляется у Субботина, не имея больше ни продолжений, ни повторений.

Более всего отвечающей всей его творческой сущности может считаться замечательное полотно «Вниз по реке», написанное чуть раньше, еще в 1918 году. Это дно из лучших созданий Субботина. Построенная, как «Чаепитие» (1916), она более точно выражает идею мечтательного движения к счастью, тогда воплощенного в полете ковра-самолета, а сейчас – в медленном скольжении лодки вперед, в безоглядные дали, напоенные солнечным светом. Вновь использован вариант бессобытийного жанра, и вновь сцена превращена в волшебную сказку или грезу-мечту, уводящую от суровой действительности в безоблачную страну грядущего счастья.

Другой важной темой, может быть еще более важной для него, была крестьянская тема. Вернувшись на родину, Субботин окунается в привычную обстановку. Кудымкар – по-прежнему большая деревня с избами, огородами, телегами, трясущимися по ухабистым улицам. «Новую жизнь» нужно было строить своими руками. Петр Иванович с женой начинают «эпопею» по организации мастерских… В 1918 году, еще в Москве, Субботин участвует в выставке 36 художников, где показывает десять своих картин на уральские темы. В основном это пейзажи и сценки коми-пермяцкого быта. В живопись Субботина возвращаются кудымкарские мотивы, но насколько все изменилось: большие холсты, уверенная рука, дивные откровения колорита… Картины «В поле», «Паужина», «Ау-у! » имеют бытовую тематику, однако совершенно лишены бытовизма в смысле обыденности, серости, прозаичности. Художник будто сдувает пыль с поверхности явлений, пишет чистыми яркими красками. Все тот же бессобытийный жанр позволяет сосредоточиться не на действии, а на состоянии изображенных людей.

Во второй половине 1910-х годов Субботин-Пермяк явно встает на позиции авангардистов, более всего разделяя поиски кубофутуристов. В это время он создает несколько теоретических сочинений: «Приемы и системы нового искусства», «Материальная культура живописи», «Кухня живописного мастерства», – где формулирует свое новое представление о выразительных возможностях живописи, которая, по его мнению, должна соответствовать новому, «кинетическому», восприятию мира. «В природе, – пишет Субботин-Пермяк, – нет ни одной прямой линии, нет ни одного предмета, который находится в состоянии покоя, линии все двигаются, наклоняются, падают; все вращающиеся предметы кружатся около своих осей, рычагов и шестеренок»2.

Проблема передачи движения стала во главу угла новых творческих поисков Субботина-Пермяка. Это видно по всем живописным и графическим произведениям мастера. Таковы городские пейзажи, написанные в Перми: «Депо» (в двух вариантах) и «Город». Своеобразным поэтическим эквивалентом последнему может считаться стихотворение В. Хлебникова «Город будущего». Оба произведения, созданные в 1920 году, исполнены пафосом революционного утопизма. «Город» Субботина-Пермяка современен, но увиден как бы из будущего. Он показан при быстром движении сверху, поэтому мостовых нет – только стены домов, наслаиваясь друг на друга, образуют подвижную городскую среду, напоенную золотом солнца и синевой прохладных теней. Близкий по колориту «Натюрморт с кувшином» создан одновременно и в живописном, и в графическом варианте. Здесь изображаются круглая чаша и пузатый кувшин, помещенные в тесном «кубообразном» пространстве. Оси предметов расходятся по диагоналям, их отдельные части смещаются относительно друг друга, окружение «расслаивается» – вся композиция приобретает подчеркнутый «субботинский» динамизм. Так же решены «Натюрморт с пирожком», «Натюрморт с булками и посудой».

В конце 1910 – начале 1920-х годов Субботина-Пермяка явно увлекает конструктивизм, закономерно вырастающий из кубофутуризма. Уже в натюрморте с музыкальными инструментами, названном «Композицией», очевидна попытка создать некую конструкцию из частей музыкальных инструментов, нотных знаков и силуэтной фигуры музыканта. Неглубокое пространство условно разбивается на три зоны. В первой, как бы на поверхности холста, лежит скрипичный ключ, гриф какого-то струнного инструмента и угол красновато-коричневой драпировки. На втором плане – часть огромной клавиатуры и большой белый куб, поставленный под углом. На третьем плане – обобщенное изображение музыканта и маленький желтый кубик с нотными знаками. Все предметы уравновешены в довольно стройной предметно-цветовой композиции, напоминающей некий коллаж. Плоскостное начало в этой живописи явно преобладает. Отсюда – и повышенный декоративный эффект этой картины.

Более органично, как представляется, решена вторая «Композиция», составленная из совершенно условных предметов. Здесь различимы три больших куба, два шара с овальными полостями и цилиндрическая гнутая форма со спиралью, которая «вырастает» из нижнего куба и отмечает центр композиции. Все предметы изображены в разных проекциях, причем преобладает ортогональная, все предметы довольно жестко очерчены и явно геометризованы. Перед нами некая стереометрическая конструкция, напоминающая производственно-архитектурный объект. Композиционно и пластически здесь все «завязано в узел», как любил говорить выдающийся русский график В.А. Фаворский. Но особенно красив плотный насыщенный колорит, построенный на контрастах цвета и света.

Основную интонацию колорита задает контраст черно-белого. Наиболее активно звучит сочетание темно-зеленого и красновато-коричневого в композиционном центре холста. Окружающие построения развернуты в серовато-голубой или желтовато-коричневой гамме. Каждое цветовое пятно разработано в сложных «растяжках» того или иного цветового оттенка. Жесткость линейных границ смягчается именно такими перетеканиями и вибрациями внутри цветового пятна. Наибольшее сходство это произведение Субботина-Пермяка имеет с композициями Л. Поповой, по пластике – еще и с работами Р. Фалька.

Авангардистские устремления, вполне очевидные, но не полностью реализовавшиеся у рано умершего Субботина-Пермяка, вполне соответствовали его яркой, искрометной, целеустремленной творческой личности. Не случайно и в Перми, куда он был направлен Наркомпросом, Субботин-Пермяк стал организатором новых творческих направлений и группировок. 20 августа 1920 года Субботин сообщает жене: «Теперь у нас есть выставка «инопутистов» – молодых художников, искателей новых путей искусства. На выставке до 100 работ, в том числе и моих 36, целая комната… Из других участвуют Панков, Иконников, Пиатровская, Накаряков и все учащиеся-индивидуалисты, коих группу веду я, и название тоже дал я. Выставка очень хорошая, конечно, здесь такой еще не было».

За свои авангардистские устремления и поиски Субботин-Пермяк был наказан долгим, почти полувековым забвением, ярлыком «формалиста» и значительной утратой наследия, остатки которого уцелели практически чудом. Но через полвека «прерванная нить времен» восстановилась. В 1970-е годы поиски, начатые Субботиным-Пермяком, продолжил талантливый пермский живописец А.И. Репин, а вслед за ним появилась целая плеяда оригинальных «авангардистов» новейшего времени3.

Так, Субботин-Пермяк органично развивался в русской живописной традиции начала XX века, последовательно проходя через реализм, импрессионизм, экспрессионизм, кубофутуризм. В поздних работах он разделял позиции конструктивизма, но и здесь остался очень предметным, пластичным и эмоциональным художником-колористом…

Вопрос Творчество И.Д Шадра

Творчество замечательного советского скульптора Ивана Дмитриевича Шадра (1887—1941 гг.) хорошо знают в нашей стране и за рубежом. Но далеко не всем известно, что звучное имя, стоящее под изумительно выразительной силы произведениями, — псевдоним, который произведен художником от названия родного города.

Отец Ивана Дмитриевича был плотником, пользовавшимся доброй славой не только в Шадринске, но и в окрестных селах. Немало домов он срубил в родных местах. От природы талантливый человек, Дмитрий Иванов сам неплохо рисовал, слыл хорошим рассказчиком. В большой многодетной семье Иван впервые, благодаря отцу, постигал красоту окружающего мира. Когда мальчик подрос, пришло время самому зарабатывать на жизнь.

Его отдали в услужение екатеринбургскому купцу. Но любовь к рисованию и особенно к лепке пробила подростку дорогу в художественно-промышленную школу. Здесь будущий скульптор не только познакомился с основами искусства, но и впервые получил гражданскую закалку. Вместе с учащимися школы он участвовал в политических демонстрациях на улицах Екатеринбурга в дни революции 1905 года. В демократическом журнале «Гном» появились его карикатуры, разоблачающие царизм.

В 1906 году, окончив школу, Иван Иванов вместе со своим другом Дербышевым отправились в путешествие по России. Пройдя пешком тысячи верст, Шадр побывал на Кавказе, добрался до Петербурга, где хотел поступить в Академию художеств. Однако прежде чем учиться любимому делу, ему пришлось выдержать немало жизненных испытаний, в частности, быть уличным певцом. Однажды его голос услышал режиссер Александрийского театра М. Е. Дарский, который принял живое участие в судьбе даровитого юноши.

Он помогает ему поступить на Высшие драматические курсы столичного театрального училища. В училище Иван продолжал рисовать, упорно занимался скульптурой. Его рисунки попали к знаменитому русскому художнику И. Е. Репину. Илья Ефимович дал им высокую оценку. Это во многом определило дальнейший путь молодого человека. По ходатайству петербургских ценителей таланта Ивана Дмитриевича Шадринская городская управа назначает ему стипендию.

Около двух лет скульптор совершенствует свое мастерство в Париже и Италии, учится у известного французского ваятеля Бурделя, знакомится с выдающимися образцами мирового искусства.

Возвратившись в 1913 году в Россию, Шадр полон творческих замыслов. Он создает проект памятника мировому страданию, выполняет ряд работ, отмеченных печатью символизма. Но прочная связь Ивана Дмитриевича с народом помогает ему все же определиться как зрелому реалисту.

Великая Октябрьская социалистическая революция стала поворотным пунктом в художнической судьбе Шадра. Он отдает свой талант и жизнь на службу народа, сбросившего иго эксплуататоров. Конец гражданской войны застает красноармейца Иванова в Омске. Здесь скульптор создает первые портреты Карла Маркса и Карла Либкнехта.

Проекты памятников Парижской коммуне и Октябрьской революции свидетельствуют о том, что Шадр думает о новом монументальном искусстве. В 1922—1923 годах по заказу «Гознака» он создает замечательные скульптурные образы крестьянина, красноармейца, рабочего. Эти работы, воспроизведенные на деньгах, марках и облигациях советского государства, стали известны миллионам людей и получили их признание. Интересно, что прототипы своих героев-крестьян скульптор нашел в родных местах — в деревне Прыговой Шадринского района

Рабочему классу посвящает художник замечательную монументальную скульптуру «Булыжник — оружие пролетариата».

Шадр мечтал запечатлеть образ Владимира Ильича Ленина. Но к своей «Лениниане» он приступил только в скорбный день прощания народа с любимым вождем. Ему поручили выполнить посмертный портрет Ильича. Скульптор вспоминал: «Я забыл все на свете, все, кроме лежащего передо мной великого человека».

Работа в Колонном зале положила начало циклу произведений Шадра, посвященных Ленину. Цикл завершился в 1927 году монументом, который предназначался для Москвы, но был установлен в ЗАГЭСе. «Впервые, — писал об этой работе А. М. Горький, — человек в пиджаке, отлитый из бронзы, действительно монументален... Художник очень удачно воспроизвел знакомый властный жест руки Ильича, жест, которым он, Ленин, указывает на бешеную силу течения Куры».

В 1929 году Иван Дмитриевич создает скульптуру «Сезонник». Яркий образ труженика одновременно является и портретом его отца, талантливого мастерового.

В конце 30-х годов Шадр работает над проектом памятника А. С. Пушкину, приступает к произведениям, посвященным А. М. Горькому. В 1940 году уже готова модель памятника великому пролетарскому писателю для Москвы. Но завершила работу над скульптурой, стоящей ныне на площади Белорусского вокзала, бригада под руководством В. И. Мухиной.

За этот монумент Шадр посмертно удостоен Государственной премии. Иван Дмитриевич оставил после себя замечательное творческое наследство. Страстный монументалист, он был и проникновенным портретистом. Его работы отличаются глубиной психологического проникновения во внутренний мир человека.

Предыдущая 5 6 7 8 9 10 11 12 131415 16 17 18 19 20 Следующая