Вопрос Творчество Г.С. Райшева

Родился 1 ноября 1933 года в деревне Сивохрап близ села Самарово Остяко-Вогульского (ныне Ханты-Мансийского) автономного округа на притоке Оби Салыме в семье охотника-ханты Степана Мироновича Райшева и жены его чалдонки (русской коренной сибирячки) Евгении Федоровны, урожденной Коневой. В 1937 году отец был репрессирован и вскоре погиб. Воспитание Геннадия, его младших сестры и брата выпало на долю бабушки по материнской линии Афанасеи Михайловны.

После окончания в 1944 году начальной школы пришлось на три года прервать обучение и помогать семье охотничьим промыслом. В начале зимы 1948 года Райшевы вместе со многими односельчанами покинули родную деревню, вскоре опустевшую, и переселились в село Лемпино. Здесь Геннадий возобновил учебу в школе, а осенью того же года оказался в Сургуте, небольшом городке Тюменской области, в интернате. Одним из его учителей стал Аркадий Степанович Знаменский, потомок известного художника и этнографа М.С. Знаменского. В интернате Райшев продолжал заниматься рисованием, к которому пристрастился с раннего детства. Для заработка писал на клеенке популярные в то время коврики.

В 1954 году Геннадий уехал в Ленинград и поступил на северное отделение Педагогического института им. А.И. Герцена, где в 1959 году получил диплом преподавателя русского языка и литературы и где занимался на вечернем отделении художественно-графического факультета. Одновременно посещал натурные классы Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина и методично изучал собрания Эрмитажа и Русского музея.

В 1959 году женился на своей сокурснице Галине Алексеевне Ивановой. Вернувшись в Сургут, вел уроки рисования в средней школе, которую в свое время окончил. В Сургуте родился сын Аркадий. Оказавшись через год на родине Галины Алексеевны в Шугозере Тихвинского района Ленинградской области, Райшевы в течение двух учебных лет преподавали русский язык и литературу. К этому времени относятся первые профессиональные живописные полотна и рисунки Геннадия Степановича.

В сентябре 1962 года художник переехал в Карпинск, городок на севере Свердловской области, где живет и поныне. Вначале поселился в бараке, получившем название «Берлин», поскольку в нем в послевоенные годы жили высланные и пленные немцы. Поступил работать оформителем в местный кинотеатр. Вскоре в Карпинске обосновалось все семейство.

С 1965 года Райшев начал совершать поездки в родные сибирские края. Много писал с натуры. В 1966-68 годах занимался в Московском заочном народном университете искусств под руководством Ю.Г. Аксенова. Постепенно устанавливались контакты с московскими, ленинградскими и свердловскими художниками.

В середине 1960-х годов Райшев обратился к техникам авторской печати: линогравюре, офорту, монотипии. Тогда же дебютировал на художественных выставках в Свердловской и Тюменской областях. Летом 1968 года работал в доме творчества «Челюскинская» под Москвой. В 1969 году в издательстве «Советский писатель» вышел сборник стихов мансийского поэта Ювана Шесталова «Песня последнего лебедя» с иллюстрациями Геннадия Райшева – первая значительная работа художника в области книжной графики. В этот же период появились живописные полотна, навеянные хантыйским и мансийским фольклором.

В 1974 году Райшев был принят в Свердловское отделение Союза художников СССР (ныне Екатеринбургское отделение Союза художников России), но возможность участвовать в больших выставках, устраивать персональные экспозиции возникла лишь десятилетием позже. За треть века творческой работы созданы монументальные циклы картин и графических серий, посвященных России, угорским этносам, сотни иллюстраций по мотивам мировой и русской литературной классики. Во второй половине 1980-х – 90-е годы вышли в свет статьи, книги и кинофильмы, посвященные творчеству Райшева. Художник был удостоен первых наград и званий: Лауреата премии «Звезда утренней зари» Депутатской ассамблеи народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (1993), Заслуженного деятеля культуры Ханты-Мансийского автономного округа (1996), Почетного гражданина города Карпинска (1997), Почетного академика екатеринбургской Академии искусств и художественных ремесел имени Демидовых (1998). В 1998 году издательство Уральского университета выпустило книгу Г.С. Райшева «Отчего мучается художник: вопросы творчества».

За этими почти протокольными строчками во многом типичная биография нашего соотечественника. Репрессии, война, почувствованные ребенком через судьбы погибших или вернувшихся калеками, интернатское нищее отрочество, глоток хрущевской свободы и романтические порывы молодости, крах социальных иллюзий, новые надежды и новые разочарования…. Вместе с тем это жизнь неординарной личности, ярко реализовавшей себя в художественном творчестве.

Для Райшева путь в искусство был труден. Его живопись и графика долго встречали настороженное отношение и из-за остроты поднятых в них социальных и экологических проблем и из-за непривычности выразительных средств. Да, и сегодня, при всем признании в нем коллегами истинного художника, при неподдельном интересе к нему любителей искусства, Райшев остается во многом непонятым. Одни акцентируют в его творчестве этнографическое начало, другие относят Райшева к наивному искусству. Между тем, зная с детства быт сибирских народов, восхищаясь и вдохновляясь их прикладными изделиями и изобразительными примитивами, осознавая свою внутреннюю связь с такими художниками Севера, как Тыко Вылко и Константин Панков, сам Райшев являет тип иного мастера. Его творчество не только эмоционально, но и глубоко продуманно, неотрывно от сложных художественных исканий XX века.

Начало творческого пути Райшева пришлось на время так называемой оттепели, знаменательное для жизни нашей страны, нашей культуры. На рубеже 1950-х – 60-х годов у советских художников появилась возможность, правда, далеко неполная, говорить о том, что их действительно волнует, осваивать традиции, ранее находившиеся под запретом. Райшев жадно впитывал впечатления от Врубеля и Чюрлениса, Ван-Гога и Гогена, Сезанна и Матисса. Наиболее близкой оказалась ему экспрессионистическая тенденция, ярко проявившаяся как в гравюре, так и в живописных полотнах 60-х годов - в пейзажах, портретах, натюрмортах. На протяжении десятилетия экспрессионистические черты усиливались, становясь основой художественного мышления: появились откровенная деформация фигур, заострение характеристик, гротеск.

Активное освоение опыта европейского искусства совпало в начале 70-х с обращением или, точнее, возвращением, к своим национальным истокам. «Я знаю, на какой земле я родился, как первый луч солнца меня осветил, дал собственное зрение видеть кругом. То, что встретило меня в этой жизни, стало источником любви. Вода, трава и утки, облака, люди и их сказки. Это основа, на которую можно опереться», - говорит художник. В 70-е годы Райшев обрел самостоятельность, выработал индивидуальный, ни на кого не похожий стиль, во многом опирающийся на пространственное и пластическое мышление народов Сибири. В картинах, объединенных общей темой «Хантыйские легенды», воспоминания детства сливаются с фольклорными образами. Болото глядит оранжевыми глазами ягоды–морошки. Изумрудно-зеленые кудри поэта Ювана Шесталова уподоблены блестящему оперению селезня. Эхом остроугольных знаков умножились на холме тени, стоящих на прибрежном песке рыбачков салымских. Человек и природа у Райшева мифологизированы и сплавлены в единую, плотную живописную материю. Построенная на контрастах темных земляных тонов с зеленым и желтым, с синим и розовым, переданная упругими фактурными мазками, она сродни земной коре.

Воссозданный Райшевым мир не безмятежен: он полон противоборствующих начал, олицетворенных в проносящихся над хантыйской землей злых и добрых духах. В природе эти начала естественны и уравновешивают друг друга. Дисгармония начинается тогда, когда в природу бездумно вмешивается цивилизация: сохнут в нефтяных разливах деревья и плачут гагары, всплывает погибшая рыба, кончается глухариный ток, пустеют стойбища и деревни.

Начиная с 1980-х годов, все большее место у Райшева занимает русская тема: жизнь сибирской деревни с характерными приметами быта – с баней и вениками, русской печкой, масленичными блинами, жаркой летней страдой, суевериями и задушевными песнями, с удалым катанием на тройке, с озорными зимними метаморфозами. Но, разумеется, Райшева и в русской теме волнуют не только забавы. Скорбно и величественно звучат у него «Российские песни» – полотна, написанные в конце 80-х—90-е годы и отражающие трагический путь, пройденный народами России в XX веке. В них суровая, порой жестокая, правда о мужицких попойках и бабьих слезах, о лени и апатии, и, вместе с тем, сострадание к народу, любовь к нему, понимание его исторических бед, ощущение себя его частицей.

Райшев мыслит категориями пространства, формы, цвета, его картины становятся моделями мироздания. Поэтому его раздумья о жизни и художественные искания неразрывны. Переходя в 80-е годы от судеб близких людей, тех, кого он хорошо знал и нередко обозначал в названиях картин конкретными именами, к более широким обобщениям, Райшев словно воспаряет над землей. В его композиции входит небо. Пространство расширяется, перспектива становится радиальной. Одновременно вязкую, материально--осязательную живопись сменяют легкие, порой бесплотные тени. В пшенично-золотистом мареве тают контуры мужчин и женщин, орудий труда и утвари, появляются мотивы стола, накрытого белой скатертью, радуги, исчезающей в небесах, могучей сосны, крона которой осеняет пронизанные красными рефлексами дали. В 90-е годы все более возрастает роль обретающего символический смысл цветоносного света.

«Постигая жизнь, дохожу до символа, иероглифа и снова иду обратно, чтобы насытить их чувственными началами». Эти слова художника помогают понять сложность его стремлений. Каждая встреча с ним обещает открытие. Еще в молодости избравший своим учителем все мировое искусство, но никому прямо не подражавший, Райшев достиг свободы самовыражения, овладел различными художественными приемами и средствами. Трудно не согласиться с самооценкой мастера как «инженера живописи», которому «открыты все состояния изображения». Рядом с полотнами, основанными на, кажется, предельном обобщении, возникают работы, восхищающие непосредственностью, трепетностью восприятия натуры. В цветовые симфонии, приближающиеся к беспредметности, неожиданно входят тональная живопись или острые графические силуэты. Продолжая неустанно экспериментировать, Райшев утверждает новые возможности изобразительного искусства, как сама жизнь до конца непостижимого.

Предыдущая 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая