Имитация мудрости, или имитация нерадивости

Конфуций сказал:

– Гуань-чжун – ограниченный человек!

Некто спросил:

– Правда ли, что Гуань-чжун бережлив?

На это последовал ответ:

– У него был бельведер с тремя входами, и среди его подчиненных он не допускал совмещения должностей. Как же его можно назвать бережливым?

Некто вновь спросил:

– В таком случае он, может быть, знает церемонии?

На это Конфуций ответил:

– У правителя его царства поставлен перед воротами щит, и Гуань-чжун также поставил у себя перед воротами щит. У правителя его царства есть подставка (буфет) для опрокидывания чарок при дружеском приеме двух государей, Гуань-чжун устроил такую же подставку. Если он знает церемонии, то кто же тогда их не знает?

Гуань-чжун – первый совет-ник правителя царства Ци.

Учитель сказал:

– Когда правитель не великодушен, в исполнении церемоний невнимателен и во время траура не выражает скорби, то как я должен относиться к его деятельности?

Учитель сказал:

– С ученым мужем, который, стремясь к истине, в то же время стыдится плохого платья и дурной пищи, не стоит рассуждать об Учении.

Придерживаться золотой середины – вот высшая добродетель.

Цзы-чжан спросил Конфуция, какого он мнения о министре Цзы-вэне, который, трижды занимая эту должность, не выражал радости и, трижды покидая ее, не высказывал неудовольствия. При этом непременно объяснял новому министру прежние правительственные распоряжения (то есть свои).

Учитель сказал:

– Преданный человек.

– А человеколюбивый ли он? – продолжал Цзы-чжан.

– Не знаю, каким же образом можно считать эти поступки проявлением истинного человеколюбия, – ответил Конфуций.

Цзы-чжан вновь спросил:

– Что вы скажете о Чэнь Вэнь-цзы, который, имея 10 четверок коней, когда Цуй-цзы убил циского князя, бросил их и бежал. А прибыв в другое государство и сказав, что «и здесь люди походят на нашего вельможу Цуй-цзы», оставил это государство и прибыл в другое. И снова, сказав, что «и здесь люди походят на нашего вельможу Цуй-цзы», покинул и это государство?

Конфуций сказал:

– Безупречный человек.

Цзы-чжан вновь спросил:

– А человеколюбивый ли он?

– Не знаю, – отвечал Учитель, – можно ли это считать истинным человеколюбием?

Учитель сказал:

– Кто говорит, что Вэйшэн-гао – честен? Кто-то попросил у него уксуса, а он выпросил у соседа и дал.

Учитель сказал:

– Придерживаться золотой середины – вот высшая добродетель. Но сколь мало есть людей, что способны этому следовать!

Конфуций сказал:

– Когда человек смел и ненавидит свою бедность – быть смуте. Быть смуте и когда ненавидят людей, лишенных человеколюбия.

Конфуций сказал:

– Нелегко отыскать человека, который бы, проучившись всего три года, не стремился к казенному жалованью.

Конфуций сказал:

– Заносчив и непрям, невежественен и некроток, не обладает способностями и неискренен – таких людей я не признаю.

Цзы-гун спросил:

– Что вы скажете о человеке, которого любят все земляки?

Учитель ответил:

– Никчемный человек.

– А что вы скажете о человеке, которого все ненавидят? – продолжал спрашивать Цзы-гун.

– И этот человек тоже никчемный, – сказал Учитель. – Лучше тот, кого любят хорошие земляки и ненавидят недобрые.

«Учиться и не размышлять – напрасная трата времени; размышлять и не учиться – губительно»

Учитель сказал:

– Я никому не отказывал в наставлении, начиная с тех, кто приносил гонорар, состоявший лишь из связки сушеного мяса.

Учитель сказал:

– Неретивых я не просвещаю. Не сгорающих от нетерпения получить знания – не обучаю. Своих наставлений не повторяю тем, кто не способен по одному лишь углу отыскать три остальных.

Предметом постоянного разговора Учителя служили «Ши-цзин» («Канон песнопения»), «Шу-цзин» («Канон истории») и соблюдение церемоний. Вот в этих вещах он мог наставлять постоянно.

Учитель сказал:

– Если идут вместе три человека и у них непременно есть чему поучиться, то я возьму у них все хорошее и буду этому следовать. А то, что есть в них дурного, постараюсь в себе исправить.

Учитель обучал четырем наукам: культуре, нравственности, преданности и искренности.

Конфуций сказал:

– Начинай образование с поэзии, опирайся на ритуал (церемонии) и совершенствуйся музыкой.

Есть досыта целый день и ничем не заниматься – разве это не тяжело?

Конфуций сказал:

– Постигай учение так, будто бы боишься не достигнуть его, а получив, – бойся утратить.

Один советник палаты чинов спросил у Цзы-гуна:

– Не является ли Учитель мудрецом? Как много у него талантов!

Цзы-гун сказал:

– Верно, Небо щедро одарило его совершенной мудростью и многими талантами.

Конфуций , услышав об этом, сказал:

– Что знает обо мне советник палаты чинов? В молодости я находился в низком положении и потому освоил многие презренные профессии. А многими ли знаниями должен обладать благородный муж? Совсем не многими.

Учитель сказал:

– Не поговорить с человеком, с которым стоит говорить, – значит потерять человека. А поговорить с человеком, с которым не стоит говорить, – значит потерять слова. Мудрец не теряет ни слов, ни человека.

Учитель сказал:

– Для передачи Учения нет различий в происхождении людей.

Учитель сказал:

– Ю, слышал ли ты шесть слов, которые приводят к шести ошибкам?

– Нет, – ответил Цзы-лу.

– Ну, слушай, я объясню тебе. Стремление к человеколюбию без любви к учебе приведет к глупости. Стремление к знанию без любви к учебе приведет к шаткости в жизни. Стремление к честности без любви к учебе приведет к нанесению вреда людям. Стремление к прямоте без любви к учебе приведет к горячности. Стремление к мужеству без любви к учебе приведет к смуте. Стремление к твердости без любви к учебе приведет к сумасбродству.

Учитель сказал:

– Дети мои, почему не изучаете «Канон песнопений»? Ведь он может воодушевлять, может служить для того, чтобы видеть свои достоинства и недостатки, может делать человека общительным, может вызывать законное негодование; в семье – научить служить отцу, в государстве – правителю; из него вы узнаете множество названий птиц, животных, деревьев и растений!

Учитель , обратясь к Бо-юю, сказал:

– Усвоил ли ты «Песни царства Чжоу» («Чжоу нань») и «Песни царства Шао» («Шао нань»)? Если человек не усвоил их, то не подобен ли он человеку, упершемуся в стену?

«Песни царства Чжоу » («Чжоу нань ») и «Песни царства Шао » («Шао нань ») – две части из «Канона песнопений », в которых идет речь о самосовершенствовании и добродетельных нравах, в том числе добропорядочных нравах жен правителей в южных царствах.

Учитель сказал:

– Есть досыта целый день и ничем не заниматься – разве это не тяжело? Разве нет шахмат и шашек? Играть в них все-таки лучше, чем ничего не делать.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒