МЕСТНАЯ ГРУППА СПАСАЕТ ЖИЗНЬ ДВУМ ДЕВУШКАМ

Бывший работник библиотеки и есть убийца трёх девушек

В пятницу утром 18-летний Томас Джейкоб Кейн, известный в школе как гитарист местной группы «Sun Dogs», пришёл на встречу с убийцей, чтобы спасти 17-летнюю Холли Диксон и свою сводную 18-летнюю сестру Кристину Паулин Дженнел. Всё могло закончиться гораздо хуже, если бы он не оставил записки о том, что знает, кто убил накануне 17-летнюю Конни Абигейл Милтон, а также позвонил остальным членам группы и обратился за помощью.

Согласно шефу полиции Бортону: «Если бы Томас не пришёл, мисс Диксон и мисс Дженнел наверняка бы убили, как Конни Милтон и других». На все вопросы репортёров Кейн отвечал только одной фразой: «Я не хочу об этом говорить, всё закончилось».

По словам шефа Бортона, Кейн свалил с ног более старшего и худощавого Джона Эндрю Карсона и отнял у него маленький револьвер, а потом друзья Томаса Кейна освободили девушек из рук убийцы.

По словам 18-летонего Роберта «Бобби» Калверта, известный, как бас группы, если бы они не успели бы, то Тому бы досталось тоже. «Он ударил его рукоятью пистолета, - говорит Калверт. – Я не знаю, сколько кварт крови он потерял после этого, но выглядел он очень паршиво».

«Я бил его за мёртвых девушек, - говорит сам Томас Кейн. – Он убил мою подругу Конни, а потом хотел убить меня, мою девушку и мою сестру». Как выяснилось, Кейн носил с собой нож-выкидуху и применил его при нападении убийцы, а затем разбил его лицо.

Кевин Маккой, известный, как гитарист местной группы, сказал, что отомстил убийце за содеянное. Больше он не дал комментариев.

Джейсон Скотт Ли, ударник местной группы, сказал, что всё произошло очень быстро, когда Кевин нанёс смертельный удар японским штыком.

На месте убитого Джона Эндрю Карсона была найдена в кармане опасная бритва и револьвер тридцать пятого калибра. По словам матери Томаса Кейна, 39-летней Молли Кейн-Андерсон, работающей в мясном отделе Супермаркета на Центральной», Джон Карсон был очень хорошим человеком до того дня, когда он ударил её. «Если бы не мой сын, - сказала она, - он бы меня тоже убил».

Следствие подтвердило, что за убийствами Конни Абигейл Милтон, Уэнди Браун и Дайны Спрингфилд, стоял Джон Эндрю Карсон. Так же выясняется, что маньяк орудовал в Хэйвене, Бангоре, Льюистоне и других городах Восточного Мэна.

Сейчас Томас Джейкоб Кейн находится в городской больнице Дерри и восстанавливается после полученной травмы. Врачи говорят, что он держится молодцом и готовится к выписке через три дня.

***

Проснись, Томми Джейк. Открой глаза.

Этот голос я слышал во сне. Я блуждал в ней, ища выход в свет. А просыпавшись, никого не видел.

Я пролежал два дня в больнице, а на третий день выписался, как сообщили газетчики. На мой лоб наложили пять швов. Иногда голова гудела, что мне давали обезболивающее, и я чаще всего проваливался в сон. Во вторник вечером я очнулся. Рядом с моей постелью сидела Холли. Она взглянула на меня и улыбнулась. Ей тоже досталось, как-никак.

- Поздравляю тебя с прибытием на этот свет, Томми Джейк, - улыбнувшись, проговорила она.

Я не мог понять, сон это или явь. Мне пришлось протереть глаза, чтобы рассеять дурман от лекарств.

- Холл? – тихим голосом спросил я.

Она подошла ко мне и погладила по голове, огибая то место, где наложены жгуты.

- Что за лекарство они дали, что ты так заснул?

Я старался пожать плечами, но сил не было. Я ещё не пришёл в себя после этого лекарства.

- Скорее, лошадиную пилюлю, не иначе.

- Ты знаешь, что это ещё не самое худшее. Ты… ой! Что ты делаешь?

Я ухватил её за бедро.

- Убеждаюсь, что это не сон. Что ты настоящая, Холл. Как ты меня назвала?

Она в недоумении посмотрела на меня, а потом, улыбнувшись, поцеловала меня в губы, наверное, чтобы я убедился, что она настоящая, и сказала:

- Томми Джейк. Это же твоё второе имя? Джейкоб?

Я медленно кивнул.

- Джейкоб мне нравится больше. – Она погладила ладонью по моей левой щеке. – Помнишь, ты говорил мне, что это библейское имя?

- Да.

- В Библии Иаков боролся с ангелом.

- Только я боролся с демоном. И победил его.

Я посмотрел на выпуск «Дерри Дейли Ньюс». Там была фотография Джона Карсона (разрисованная мной) и нашей группы, которая не только может выступать, но и быть героем. Интересно, после этого инцидента, нам разрешат играть рок-н-ролл?

- Ты прав. А если бы ты знал, что он – ухажёр твоей матери, то победил его раньше.

- Он мне никогда не нравился.

В дверь палаты 313 постучали. Я посмотрел на дверь, а потом на Холли.

- Скорее всего, твои друзья.

Я снова медленно кивнул.

- Окажи мне услугу.

Она шумно выдохнула, как бы говоря, надоел, а потом улыбнулась.

- Я слушаю.

- Помоги мне встать, а то я будто прирос к кровати.

Холли засмеялась и помогла. Я, пошатываясь, проковылял до стула, а потом плюхнулся на него. Она посмотрела на меня и улыбнулась.

- Убил бы за этот взгляд, - улыбнулся я.

Вошли мои друзья и радостными криками приветствовали. Жаль, что мне пива нельзя было, так как всё ещё сидел на обезболивающих. А так – хорошо посидели.

***

Выписался я во вторник, двенадцатого мая. Швы были сняты, а прикрывал шрам только пластырь, а сам рубец был смазан специальной мазью. Меня встретила мама и отвезла домой. Мы молчали. Она навещала меня, но мы не заводили разговора про Джона.

Когда я приехал домой, то заметил, как машина моей мечты стояла на прежнем месте. Она была вся отполирована, блестела на солнце и откидывала отблески. На этом автомобиле мне суждено уехать в Ороно и поступить в Университет штата Мэн. Прощай, Дерри. Городок, полных тайн.

Вечером, я сидел за ужином и поглощал то, что дала мне мама. Я ел картофельное пюре с тушеным мясом в подливе. Заедал всё это кукурузной лепёшкой. Мама смотрела на меня, не переставая удивляться.

- Господи, чем тебя кормили в больнице?

- Скорее, помоями, - ответил я и засмеялся.

Когда я осилил ещё десерт, мама решилась. Она принесла пачку сигарет в гостиную и пепельницу. Я взял сигарету и закурил.

- Я хочу просто спросить у тебя, только не уходи от ответа.

- Ладно, - улыбнулся я. – Валяй.

Мама немного колебалась, когда хотела задать вопрос, но я понял, о ком пойдёт речь. Я не удивился.

- Как ты узнал о том, что убийца – Джон?

Я ей рассказал. Не знаю, сочтёт ли она меня психом, но я ей рассказал то, что пишу сейчас. Признаюсь, у меня начинают неметь пальцы рук, а память даёт сбой. Поэтому мой рассказ составил около часа. Мама слушала и не перебивала. А когда я закончил, мать спросила:

- Ты написал в записке «ради сестры». Том, у тебя была сводная сестра.

- Она есть, мам. Я могу тебе её представить. Она снова вернулась в мою жизнь.

Пришлось ей рассказать о том, как я нашёл свою сестру (про то, как поцеловал её, я промолчал). Рассказ занял чуть меньше часа. Не знаю, как бы она отнеслась к путешествию во времени, но моя сестра почувствовала это на своей шкуре. И я ей верил. Если бы не она, кто знает, как бы сложилась моя судьба. Жизнь полна приключений. Надо ими только воспользоваться.

Я закуриваю ещё одну сигарету и заканчиваю рассказывать. Мама смотрит на меня, как на психа.

- Только не сдавай меня в «Джуннипер-Хилл», - попросил я.

- Не собираюсь. Просто, твоя история, очень так правдоподобно звучит, что я до сих пор не могу в неё поверить.

- Я могу доказать.

И я это сделал на следующий день. Познакомил маму со своей сводной сестрой. И мать понимает, что я не врал. Всё, что я рассказал вам – правда. Может, где-то есть какие-то недочёты, но основную правду я излагаю на листе.

Мама была очень рада познакомиться с Кристиной и с Дарси. Постепенно они стали лучшими подругами, любящие одного и того же человека. Моего отца. Гарольда Уильяма Кейна.

Покойся с миром, пап.

Я люблю тебя.

И всегда любил.

Всегда…

ИНТЕРЛЮДИЯ

Мая 1959 года. Кристина

Вечером, без четверти восемь, я сидел за своим столом, готовясь к экзаменам. Я решил, что пойду на английский и что я стану учителем. Мне хотелось переехать из этого сраного городишка в прекрасный городок штата Мэн – Уэмбертон.

Вместе с подготовкой, я решил попробовать написать рассказ. Получалось у меня не очень с ним. Много лирики, плаксивых моментов, где главный герой не может выбрать правильный путь, а потом оставляет отчий дом, в поисках себя. Название у меня не было. Просто, ни с того, ни с сего родилось.

И пока я справлялся с этим плаксивым рассказом, в дверь позвонили. Мама крепко спала, а, боясь, что дверной звонок разбудит его, я решил спуститься и узнать, кто побеспокоил наше семейство в столь поздний час. Положил пресс-папье на пять страниц своей рукописи, чтобы их не разнесло по комнате ветром, и спустился вниз и подошёл к двери.

Я открыл дверь и увидел стоящую на пороге Кристи. Она плакала. Я хотел спросить, что произошло, но моя сестра, как бы падая, бросила ко мне в объятия.

- Крис, что не так? – спросил я.

Вместо ответа послышались всхлипы. Я предложил ей зайти в гостиную и усадил на диван. Она продолжала плакать. Я собрался дать ей бумажных салфеток, но решил, что чистое посудное полотенце подойдёт. Она вытерла им лицо, более-менее очухалась, в отчаянии посмотрела на меня красными опухшими глазами.

- Кристи, что случилось? – снова повторил вопрос я.

Снова послышались всхлипы, а потом я услышал одно слово, и я понял, что произошло:

- М-м-ма-а-арк...

- А что с ним? Объясни, я постараюсь понять.

Успокоившись, она вытерла остатки слёз полотенцем и смотрела на свои колени.

- Марк мне изменил, - со всхлипом ответила моя сестра.

Меня это удивило. Как он мог, лучший рессивер с номером 14, изменить моей любимой сестре. Да я ж его убью, не посмотрю, что он выше меня и сильнее. После того, как я расправился с «Бангорским убийцей», мне было наплевать на свой вес.

- Почему ты так уверена? – спросил я после паузы.

- Я видела его. Он был с другой. – Её губы начали подрагивать. – Я хотела с ним поговорить, а он… он… лишь… мишь…

Она снова заплакала, прислонив полотенце к лицу. Я посмотрел на неё и положил руку на её плечо. Тут она обняла меня, точнее прислонила своё мокрое от слёз лицо к ложбинке моего плеча.

- Ну-ну, Крис, успокойся, - погладил её по спине я.

Она обхватила меня за шею и крепко прижалась ко мне, как тонущая женщина может прижаться к проплывающему бревну. Я чувствовал, что её бьёт крупная дрожь.

- Он не хотел разговаривать со мной, - прошептала она. – Почему, Том? Почему он изменил мне.

У меня было много мыслей на этот счёт. А: не хотела лезть к нему в постель; Б: просто этот идиот решил, что лучше встречаться с другой и втихаря.

- Успокойся, Кристи. Сделай глубокий вдох, сестрёнка.

Она сделала. Потом повторила вдох.

- А ещё он сказал, что на выпускной бал со мной не пойдёт, - проговорила она.

- Решил поменять девушку, как перчатки.

- Ты прав. – Она посмотрела на меня. Я вытер с её уголка глаза слезу. – А я уже сшила платье. Розовое.

Я спросил:

- Давай я с ним поговорю. Он вернётся. Я уверен.

- Он не послушает тебя и уйдёт от разговора.

Повисла тишина. Я уверен, что Марк променял мою сестру на другую окончательно. Как можно быть таким засранцем? У меня была Холли, и, не считая того, как мы расстались, снова вместе. Это было очень обидно. Мужчины, как я, с возрастом, понял, переживают расставание по-разному. Некоторые могут совершиться самоубийство, а могут просто, мол, ну расстались – найду себе другую и получше той.

Правда, женщинам это было нелегко. Особенно, если это была первая любовь. Это очень ужасно.

Меня осенила идея. Если она реализуется, то может всё пойти гладко. Не только для неё, но и для моего друга. Я обнял Кристи.

- Крис, давай, соберись и успокойся, - подбодрил я. – Может, тебя подвезти?

Кристи кивнула.

- Только оденусь.

Как выяснилось потом, мой план удался. Кевин после случившегося три дня назад, пришёл в себя.

Мая 1959 года. Кевин

Придя сегодня в школу, я убедился, что Марк – полный imbecille[7]. Во время перемен я видел, как он шёл под ручку, чуть ли не трогая её за зад, с какой-то девкой из группы поддержки. Она не была красоткой по сравнению с Холли и Кристи, скажу я вам.

Выйдя на ленч (я зашёл в музыкальный класс), я увидел, что Бобби, Джейсон и Кевин сидят и играют и поют. Я улыбнулся, увидев Кевина за пианино. Они играли ту песню, которую мы исполняли на танцах старшеклассников.

Ба-ба-ба-ба. ба-ба-ба-ба. Ба-ба-ба-ба. Ба-ба-ба-ба, на танцах!

Но они остановились и увидели меня с гамбургером в одной руке и бумажным пакетом в другой. Кевин посмотрел на меня и улыбнулся. Затем, встав, подошёл ко мне и обнял, оторвав меня от пола.

- Кев, в чём дело? – спросил я.

- Ты – дар Божий, Том! Нам не хватает голоса.

- Ты не думал, что мы не будем петь эту песню? - спросил я, усаживаясь на потрёпанное кресло и съедая гамбургер. – Нам же запретили играть рок-н-ролл. Только кантри или ритм-энд-блюз.

Бобби положил контрабас на пол и подошёл ко мне. На нём была белая рубашка и галстук-шнурок. Я поразился от одного его вида. Точнее, вся группа выглядела так. Один я в подтянутых джинсах и рубашке с коротким рукавом.

- Шутишь? – спросил Джейсон. – После того, что произошло, нас считают героями. И в знак благодарности, нам разрешили ещё одну запись и выступление на выпускном. И играем мы всё, включая рок-н-ролл.

У меня глаза вылезли из орбит, а челюсть отвисла. Я не поверил своим ушам.

- А ещё сказали, что по всем экзаменам, у нас – автомат, - добавил Бак.

- Что? – это вдвойне удивило меня. – У нас экзамены отменяются?

- Да, Томми! – ударил меня по плечу Джейсон так, что я чуть не уронил пакет. – Мы вольные птицы!

- Тогда не грех и сыграть рок-н-ролл!

- Только есть один минус, - Кевин отвёл меня в сторону.

Мы вдвоём вышли из музыкального класса, и пошли в Бесси-парк, присев на скамейку, на ту же самую, на которой всё началось. Кевин закурил сигарету, а я отказался. Решил бросить курить. Вредная привычка, но так убивает.

- Папа решил, что переедем в Касл-Рок после школы, - начал Кевин, затянувшись сигаретой. – Так что группа «Sun Dogs» ещё просуществует до конца школы.

- Это хорошая новость, Кевин, - ответил я, улыбаясь. – Не придётся переименовывать группу.

После паузы и затяжки сигареты, он сказал свой минус.

- У меня нет девушки, с которой я мог бы пойти на бал.

Я посмотрел на него. Я понимаю, что он не может забыть Конни. Это очень больно. Боль очень сильная. И я прекрасно его понимал. Кевин не хотел, чтобы Конни умерла, как не хотел переезжать в Касл-Рок.

- Бывает, она мне снится, Том. Снится, как она приходит ко мне, чтобы поцеловать и поблагодарить, а потом я просыпаюсь и плачу.

- Мне тоже снится отец. У меня он был самым дорогим человеком.

Кевин кивнул.

- Я не хотел убивать этого ублюдка… Но он этого заслужил! – он повернулся ко мне.

- Это бесспорно.

Тут я решил задать ему вопрос, связанный с Кристи.

- Ты знаешь, что этот мистер футбольный болван бросил мою сестру?

Кевин посмотрел на меня.

- Правда?

- Он изменил ей с какой-то хохотушкой из группы поддержки. – Я посмотрел на него. – Как я понимаю, на бал теперь ей не с кем идти.

- Том, да ты ещё и сводник?

- Отнюдь. – Я хмыкнул. – Вовсе нет.

Кевин отвернулся на время, а потом снова посмотрел на меня. Глаза улыбались. Я это видел. Это была искорка надежды.

- Знаешь, когда я увидел твою сестру, то она мне очень напомнила Конни.

Странно. Я этого не замечал. Мы были почти как близнецы, и я не видел особой схожести между Кристи и Конни. Может, после всех этих потрясений, он потерял голову окончательно? Не думаю. Скорее, он решил возродиться из депрессии, чтобы опять стать человеком, которого мы знали.

- Я не замечал этого, - признался я. – Она мне хоть и сводная сестра, но черты у нас отцовские.

- Просто, она, ну… не знаю…

- Слишком серьёзная?

Кевин кивнул.

- Нет, она очень хорошая.

- И как такой идиот, как Марк Донахью, бросил твою красавицу сестру?

- Наверное, решил поменять на другую, как перчатки.

Кевин снова отвернулся. Потом взял ещё одну сигарету. Я решил, что одну сигарету я выкурю, и тоже закурил.

- Ты не меняешься, Том. Всё такой же.

- И останусь таким, - ответил я. – Только покину этот сраный городишко.

- Я тоже. После Касл-Рока, я перееду в Нью-Йорк. Там много университетов. Я смогу туда поступить.

Я затянулся сигаретой и выпустил клуб дыма. Затем решил спросить:

- Нам дадут потанцевать во время перерывов?

Кевин кивнул. У него было такое странное выражение лица, как будто он что-то обдумывал. Может не стараться свести его с Кристи? Может, пусть он сам решит, с кем пойти? Но если он будет долго думать – хорошеньких разберут.

Когда я встал, чтобы затушить окурок и выкинуть его в пепельницу-урну, Кевин решил спросить меня:

- Ты не будешь против, если я приглашу твою сестру на выпускной бал?

Внутри я заулыбался, а потом повернулся.

- Я буду только рад, Кев.

Он бросился на меня и обнял, прижав так крепко, что я опять оторвался от земли. До чего ж сильный, Кевин, подумал я в этот момент. Но был рад, что я посодействовал ему. Теперь у моей сестры есть, с кем пойти на бал.

Мая 1959 года. Ночь с Холли

В конце мая мы с Холли решили устроить уик-энд и махнули в городок, под названием Бакстон, который находился в нескольких милях от Портленда. Нашли сенокосный луг и постелили покрывало рядом с ограждением каменной стены, как в стихотворении Роберта Фроста. Решили устроить пикник на природе.

Моя машина была припаркована в нескольких метрах от этого луга, так что не будет подозрений, что её угонит какой-нибудь лихач. К тому же день и ночь обещали быть тёплыми. И это радовало глаз.

Я достал из «плимута» корзинку с едой, ведёрко с напитками и транзисторный приёмник. Когда солнце начало припекать, расстегнул пару пуговиц и подул под рубашку.

Около пяти часов я достал свой старый верный «Epiphone» и настроил его. Холли обрадовалась и похлопала в ладоши. Я начал перебирать струны, используя ноготь – медиатор я, оказывается, забыл. Сначала бренчал неуверенно, а потом покрутил колки, чтобы струны звучали звонче и мягко. Потом взял аккорд ре и перешёл нежно на соль.

Спокойным и выразительным голосом (как я всё время пел на концертах), я запел:

- «С каждым днём мы становимся ближе… Всё набирает скорость быстрее, чем на Американских Горках… Любовь, как и у вас, обязательно повстречается у меня на пути…Э хэй! Э хэй-хэй!..»

Эта песня Бадди Холли мне всегда нравилась, но играть я её не мог до концерта «Sun Dogs». Если бы не Кевин, то до сих пор бы не знал аккордов.

Холли смотрела на меня и, опираясь на земле, не сводила с меня изумлённых глаз. Я тем временем начал постукивать ногой в такт и подмигивать Холли, как сделал это на своём первом концерте. Тут я начал второй куплет:

- «С каждым днём набираются обороты… Все говорят: " Иди и заговори с ней"... Любовь, как и у вас, несомненно встретится на моём пути… Э хэй! Э-хэй-хэй!.. – И протяжно: - Каждый день кажется всё более долгим… Куда ни денься — любовь всё сильнее… Будь, что будет! — Желаешь ли ты… Моей искренней любви-и-и?..»

- Давай, Томми Джейк! – смеялась Холли и хлопала в ладоши.

Я начал повторять первый куплет, и последнюю строчку я повторил дважды. Затем, ударив по струнам на аккорде ре, закончил. Холли начала аплодировать.

Когда краснеющее солнце тонуло за горизонтом, мы с Холли сидели на покрывале, ели сандвичи с куриным салатом (её мама умеет готовить такой салат) и запивали ледяным чаем. Иногда смотрели на закат, слушая по радио «Sh-Boom» группы «The Chords», и нам это нравилось.

- Я должна у тебя кое-что спросить, Томми Джейк.

Я посмотрел на неё и на мгновение подумал, что она испортит этот вечер, заговорив про наше будущее. Честно говоря, я не думал о нём в тот вечер. Экзамен мне не пришлось сдавать, у меня был хороший балл и с аттестатом я мог поступить в Университет штата Мэн сразу же. Но школу нужно было закончить. А окончание школы у меня намечено на середину июня.

- Что? – спросил я, чувствуя, как напряжение поднималось.

- Я не о том… ты понимаешь, о будущем… мне сейчас не хочется говорить об этом. Я об этом ухажёре твоей мамы.

«Бангорский убийца» так и не исчез. Его призрак до сих пор витает над нами, не закончив своё дело. Его кровавое лицо, окровавленная рубашка и торчащий японский штык Билла Теркотта до сих пор сидели у меня в голове и в моих кошмарах.

- Тонкий момент, милая. Этот призрак стал исчезать.

Она засунула правую руку за спину и сняла резинку с волос. Затем тряхнула головой. Я заметил, как ветер обдувал её волосы цвета пшеницы.

- Я знаю. Просто, мне хотелось узнать, почему ты так его не любил?

Этот вопрос застал меня врасплох, поэтому мне пришлось ответить:

- Я никогда не говорил никому, почему. Но тебе я признаюсь. Он был (ключевое слово) некрасивым засранцем, который манипулировал моей матерью, и от него дурно пахло. Плюс, он хотел быть таким же, как мой отец, но в подмётки ему не годился.

Она хихикнула, а потом прокашлялась.

- От него пахло трупами тех бедных девушек, - заметила она, когда я признался. – Я чувствовала, что какая-то пелена витала вокруг него. Наверное, Кристи тоже это понимала.

- Я это тоже чувствовал, когда он появлялся в нашем доме. Но не понял, что это.

Я посмотрел на уходящий свет солнца и заметил, как начинались сумерки. «The Chords» сменились на Братьев Эверли с её известным хитом «All I Have to Do Is Dream». Холли взяла меня за руку.

- Красиво, - посмотрел я на небо.

- Очень, - ответила Холли. – Я люблю смотреть на закат солнца. Это иногда успокаивает.

Я прилёг, уперев голову на руку. Холли посмотрела на меня и погладила меня по плечу. Я чувствовал, как её дыхание становилось частым. Моя свободная рука опустилась на её колено. Её взгляд метнулся к моей руке, а потом на меня. За это время в транзисторном приёмнике заиграл Джонни Эйс. Именно та самая песня, которую я репетировал на следующий день после первого поцелуя.

- У нас всё будет хорошо, - сказала она.

Я приподнялся и обнял её. Она прижалась ко мне, я почувствовал, как бьётся её сердце, как запорхали бабочки у меня в животе. Тут я посмотрел на неё. Я увидел, как её глаза блестели. Затем её руки погладили меня по загривку, а потом её мизинчик прошёлся по шраму.

- Да, - ответил я тихим голосом. - Всё будет хорошо.

Я поцеловал её. Она крепко меня обняла и ответила на поцелуй, сунув мне в рот язык. Моя рука залезла под её платье, пока не нащупала её трусики. Потом Холли улеглась на меня сверху и стала горячо и страстно целовать. Её рука медленно расстёгивала мою рубашку с коротким рукавом, и я чувствовал на своём теле её учащённое горячее дыхание, плюс, вдобавок ко всему этому, шевеление внизу живота. На секунду я приподнял голову, пытаясь отдышаться, и пробормотал:

- По-моему, мне нужно достать из заднего кармана «рубашку». И кажется, что…

- Заткнись и иди сюда, - прошептала Холли.

И после этого, мы разделись, точнее я раздевал её, а она меня, и занялись любовью под дивный свет луны. Транзисторный приёмник начал выдавать шумы, но нам было уже плевать.

Мая 1959 года. Драка

В этот день я снова подрался. На этот раз с этим говнюком Марком. Этот самодовольный футболист начал говорить про мою сестру всякие гадости, типа это она его бросила, она ему изменила и тому подобное. Конечно же, я слышал этот разговор вчера на ленче. Мы с Холли ели, а Марк, обнимая свою новую подружку за задницу, рассказывал, что Кристи такая тварь и сука.

- Я застукал её, а она в это время, под ручку шла с этим идиотом, у которого депрессия была по девке, - говорил он.

Как выяснилось, Кевин пригласил Кристи на выпускной бал, и он ходил с ней вместе в школу, держась за руки, обнимаясь и меняясь шутками. Я был безумно рад тому, что я помог Кристи и вернул Кевина к жизни. Кажется, что я немного перегнул палку, но не жалел об этом.

Но слова Марка Донахью, на которого были все надежды не только в нашей школе, но и в Алабаме, мне не то чтобы понравились, я просто был в бешенстве. Это задело меня. Он не только оскорблял мою сестру, но ещё и на Кевина начал говорить гадости.

- Том, что случилось? – спросила Холли, когда я смотрел в сторону Марка. Она заметила, что моя левая рука начала сжиматься в кулак. – Что не так?

- Ах ты, говнюк, - проговорил я. – Это ты изменил ей.

Я хотел встать и подойти к нему. Но Холли схватила меня и повернула к себе.

- Том, что не так?

- Послушай, - бросил я. – Этот урод говорит всякие гадости про мою сестру!

Она послушала.

- Вот же самодовольный придурок, - сказала она, когда услышала достаточно.

На сегодняшнем ленче я и подрался с ним. Правда, получил удар в бровь, но и ему досталось. Холли тогда со мной не было.

Недалеко от Бесси-парк стояли Марк и его новая пассия. Он целовался с ней, согнувшись. Я посмотрел на них с отвращением, думал, что пройду, но этот засранец увидел меня и проговорил:

- Смотрите, кто идёт. Мистер Рок-н-ро-о-о-олл!

Я обернулся и сжал левую руку в кулак. Он был выше меня и сильнее, но мне было всё равно. Я испытал злость.

- А ты, я смотрю, целуешься с новенькой. По ночам на неё вскакиваешь?

- Что ты сказал? – удивился Марк, отстраняя свою девку.

- Мало того, что врун и изменник, так ещё и глух, как пень.

Столпились проходившие мимо ученики старших классов. Марк посмотрел на толпу, а потом на меня.

- Ну, давай, Кейн, - проговорил он. – Или ты не будешь отвечать за слова?

- Сначала расскажи, почему ты соврал всем, а потом буду, гондон - ответил я.

Слово ему явно не понравилось. Он побагровел и шагнул на меня. Я отступил назад. Почувствовал, как от него разило спиртным. Должно быть Донахью начал пить. А это может испоганить его будущее.

- Что происходит? – спросил кто-то из толпы.

- Кажется, назревает конфликт, - ответил другой из толпы.

Марк сжал кулаки и снова шагнул на меня.

- Что такое, Том? – спросил он. – Трусишь?

- Скорее всего, трус здесь только ты, - бросил я. – Ну, расскажи, почему ты соврал?

- Не твоё это дело!

- Энни слишком низка для тебя, Марк. И слишком костлявая. На ней ты, наверное, выглядишь собакой, пытающейся трахнуть ногу. А может…

Тут Марк так побагровел, что лицо налилось яростью. Он взмахнул рукой, чтобы обрушить кулак на мою голову. Если бы я не отшагнул назад, то Марк наверняка попал бы мне в висок. Но я отшагнул, поэтому удар пришёлся прямо в бровь. Я отлетел в толпу, взявшись за разбитую бровь.

- Грёбаный остряк, как я ненавижу грёбаных остряков! – заорал Марк.

Я выпрямился, развернулся и, со всей что было сил, ударил Марку в нос. Он отлетел к стене школы, держась за нос. Я видел, как его рука была покрыта кровью.

- Ну ладно, козёл вонючий! – вскрикнул Марк. – Получай!

Он налетел на меня, но я угодил кулаком прямо в горло, отчего тот стал кашлять и задыхаться. Он пытался устоять на ногах, но упал и полз на карачках. Тогда я влепил мыском туфля прямо в его зад. Марк подскочил, схватился за зад, а потом улёгся на бок, ловя ртом воздух.

- Это тебе за мою сестру, гондон! – вскричал я.

Второй удар я нанёс ему в живот.

- А это тебе за грёбаную ложь, долбаный хрен!

Внезапно круг начал таять, и я услышал громкий мужской голос.

- Прекратите! Дайте пройти!

Появился директор.

Марк Донахью, всё ещё покачиваясь, поднялся и вытерся. Я очень надеялся, что его нос будет похож на клюв, как у индейцев.

Я держался за бровь, чувствуя, как кровь наливается на мою руку.

- Ты в порядке, Том? – спросил подошедший ко мне директор.

- Да, сэр, - ответил я.

Он посмотрел на Марка.

- Всякое от тебя ожидал, Донахью, но это уж слишком.

Марк опустил глаза.

- Он первый начал, - проговорил хриплым голосом он.

- Это неправда, - начал я.

- Что произошло? – спросил директор школы.

- Он оскорбил мою сестру, а потом начал говорить с издевкой, - начал я. – Я дал отпор, но он впустил в ход кулаки. – Я показал ему разбитую бровь. – Не отшатнувшись, попал бы в висок.

- Ты врёшь, сука! – пытался вскричать Донахью. – Он ударил меня в нос!

Директор школы посмотрел на Марка и учуял запах. Всё, подумал я, попал ты, Донахью. Испоганил ты своё будущее.

- От тебя пахнет спиртным, Донахью? – поинтересовался директор.

- Да что вы, я ещё слишком молод, тем более я еду в Алабаму, - начал оправдываться Марк.

- От него разило спиртным, - сказал я. – Я тоже его чувствовал.

- Не ври, говнюк!

Директор зажал нос и скривился.

Ненадолго наступила тишина. Мы трое застыли, как на картине. Марк сверлил меня взглядом. Я держался за бровь.

- Видимо, ты врёшь, Донахью. Ты влип. Пошли со мной.

Я уже понял, что со школой и с Алабамой для Марка всё было кончено. Марк посмотрел на меня и улыбнулся. Точнее, ухмыльнулся.

- Ты пожалеешь, - произнёс он.

- Пошёл, - толкнул его директор.

Я смотрел им вслед.

Через час я пошёл к директору и взял освобождение от последнего урока. Направляясь к выходу из школы, я увидел стоящую Кристи. Она подошла ко мне и обняла. Я обнял её в ответ. Она знала про драку, знала, что я заступлюсь за неё.

- Спасибо, Том, - проговорила она. – Спасибо.

- Я не мог терпеть того, что он наговорил на тебя, - сказал я. – Я слышал, как он врал всем про тебя.

Это оказалось правдой.

ПОЗЖЕ

ВЫПУСКНОЙ БАЛ

Я вырулил к стоянке у школьного здания и остановился у входа в спортзал. Мотор ещё урчал на холостых оборотах, а затем я выключил зажигание. Холли сидела справа от меня. Она немного волновалась и дрожала.

- Волнуешься? – спросил я, и Холли невольно вздрогнула.

- Есть малость.

Я рассмеялся и вышел из «плимута». Обойдя машину, я открыл дверцу и протянул руку. Она подала свою, и вышла из «фьюри».

- Всё в порядке, - сказал я. – Ты сейчас, как Лиз Тейлор или Рита Хейуорт.

Холли на секунду задумалась.

- Я хочу быть Холли Диксон, - сказала она.

- Ещё бы. Пойдём.

Она взяла меня под локоть. Мы зашагали в зал. Когда вошли, услышали сначала школьный оркестр, играющий Гленна Миллера композицию «In The Mood». Пары танцевали под эту музыку, пытаясь исполнить разновидность свинга. Но больше всего, меня зацепила парочка, что танцевала почти в центре. Они так грациозно двигались, что я заулыбался, когда увидел, что танцует Кристи и Кевин. Неужели она его как-то научила этому танцу.

- Ну ты и вырядился, Томми!

Я увидел Бобби и Норри и улыбнулся.

- А сам-то ты давно с дерева слез, Баки?

Бобби сжал кулаки, качнулся вперёд. Потом мы, образно, подрались, вскрикивая имена знаменитых боксёров.

- Джерси Джо! – проговорил Бобби.

- Рокки Марчиано! – отвечал я.

Потом ударили друг друга кулаками, мы обнялись и смеялись.

- Уж больно глупо вы выглядите, ребята, чтобы побороться от такой ерунды, - пошутила Норри. – Как динозавры.

- Это точно, Нор, - ответила Холли и заливалась хохотом.

Я обнял за плечо Бобби и съязвил:

- Я ж его люблю. Люблю до умопомрачения. Он как брат, которого у меня нет. Он как брат.

- Давай, брат, пойдём в зал, - сказал Бак. – Скоро группа начнёт выступать, так что советую тебе подготовиться.

В зале мы подошли к толпе и смотрели, как танцует моя сестра и Кевин линди-хоп. Все начали аплодировать, когда Кевин взял её на руки и опустил вниз, нагнув колени. У Кристи в это время, свисали волосы на пол. Она зажмурилась и смеялась. Я аплодировал и кричал: Давай, сестрёнка! – а потом он, Кевин, опустил её на ноги и продолжал двигаться в такт музыки. Я видел, как ему было весело. Ведь недаром говорят, что танец – это жизнь.

- Я балдею! – воскликнул подошедший к нам Джейсон, перекрикивая музыку. – Это Кевин?!

- Да! – тем же криком ответил я.

- Не может быть! Где он научился танцевать?!

- Уверен, Кристи ему показала!

На последней ноте, Кевин и Кристи сделали выпад. Мы начали аплодировать. Кевин и Кристи поклонились нам. Я увидел, что на нём, Кевине, был изумительно чёрный смокинг, галстук-бабочка, камербанд и начищенные до блеска чёрные ботинки. На Кристи было красное платье до пола, с низкими вырезами на спине и груди и туфли на каблуках.

Школьный оркестр ушёл, оставив пустую сцену. Мы её, пока не занимали, потому что диск-жокей из Уэмбертона, Ричи, умел управляться с микрофоном и винилом. Он взял его и, поправив «утиный хвост», прокашлялся и проговорил:

- Давайте резво начнём эту вечеринку этого выпускного вечера! Двигайте ногами под действительно крутой бит Литтл Ричарда и твистуем вместе под «I’m in Love Again»!

Эта песня завела меня. Я взял Холли за руки, и мы начали танцевать твист. Я кружил её, а Холли смеялась. Мы опустились на пол, а потом медленно начали подниматься. Я был счастлив. Потом потушился свет, и загорелись прожекторы. Нас это не остановило.

После сорока минут танца мы нашли свободный столик и сели. Мне пришлось ослабить узел галстука, потому что уже покрывался потом. А ведь ещё грядёт наш последний концерт.

- Не хочешь пунша? – спросил я.

Холли кивнула.

Я встал и пошёл к чаше. Наполнил два стакана и вернулся за столик. Приняв у меня стакан, Холли сделала пару глотков. Я ответил тем же. У нас было назначено выступление в одиннадцать вечера, а коронация – в полночь. У нас было время.

- Красиво, - выдохнула она.

- Это ты красива, - сказал я, положив руку на её.

Я посмотрел на столики. Музыка всё играла и играла. Некоторые пары танцевали, а другие сидели за столиками, и пили пунш. Среди них я заметил Кристи и Кевина. Они целовались.

- Не выйдем на свежий воздух? – предложил я.

- Конечно, - ответила она. – Надо немного отдышаться, а то здесь очень жарко.

Мы вернулись через полчаса, к своему столику. Ричи поставил Дина Мартина и все, кто сидел за столиками, поднялись, чтобы потанцевать. Мы решили тоже потанцевать. Я встал и взял за руку Холли.

- Потанцуем? – предложил я.

- С удовольствием, - ответила Холли.

Мы вышли в центр зала и, обнявшись, начали танцевать под Дина Мартина. Он снова начал петь «Return To Me», как тогда, под Новый год. Холли положила голову на моё плечо и двигалась в такт музыке.

- Вот, мы и танцуем, - улыбнулся я. – Я подумал, может после коронации, уедем?

- Куда?

Я пожал плечами.

- Куда угодно. Можем, в пансион Эдны Прайс.

- Нет, - покачала головой Холли. – Только не туда.

- Тогда, - я закатил глаза, - за город.

- За город?

Я кивнул.

- Вдали от всех.

- Я согласна.

Я улыбнулся и прижал Холли к себе. Она обнимает меня, глядя снизу вверх. Свет катится по её щекам и сверкает в глазах. Наши пальцы переплетаются. Я обнимаю её за талию и кружу. Она кружится, как балерина. Я грезил и, уверен, она тоже. У нас было многое: и любовь, и ссора, и любовь, и сладкая жизнь. Я был уверен, что я сумею жениться на ней, но это были всего лишь мечты. Как говорила моя мать, одно облако.

Музыка подхватывает нас, музыка нас заполняет, и мы танцуем, когда Дин Мартин поёт последний куплет по-итальянски. Я поцеловал её долгим и нежным поцелуем, а потом прижал к себе.

Мы друг другу поклонились, а потом вернулись за стол. Кевин подошёл к нам, ведя за руку Кристи. У меня созрел план, как мне отомстить Кристи за тот случай на Новом году.

- Кевин-чёртов-Маккой, - улыбнулся я. – Король танца.

- Томас-сукин-Кейн, - обрадовался Кевин.

Мы обнялись и пожали друг другу руки. Кристи я обнял и поцеловал в щёку.

- Я видел, как ты танцевала, - потом посмотрел в сторону Кевина. – Ты его научила?

- Нет, конечно, - созналась Кристи. – Он сам неплохо танцует. Я показала ему пару движений.

- Я обучался танцу вместе с… - он замолк. Я понял, что он хотел добавить Конни, поэтому и помолчал. – Не важно.

- А мы не знали, что ты умеешь танцевать свинг, - улыбнулась Холли.

После сорока минут моя месть настала. Я подошёл к Ричи и побеседовал, когда играла песня Джеки Уилсона про одинокие слёзы. Пары в это врем<

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 10 11 1213