Другие отступления: теория объектных отношений

⇐ ПредыдущаяСтр 23 из 56Следующая ⇒

В теории объектных отношений люди обычно яв ляются объектами — особенно родители или другие заботящиеся лица и терапевт. Теория говорит, что объектные отношения пациента с терапевтом — это важный фактор терапевтического изменения. Она утверждает, что привязанность людей к объектам обусловлена не либидозными функциями, а имеет собственную врожденную основу. В объектных отно шениях инстинктивное влечение уступает место «ре альной родственной связи между “я” и его объекта ми» (Liff, 1992, p. 578). Объектные отношения пред ставляют собой более радикальный разрыв с ортодоксией, чем эго психология Гартманна (Eagle & Wolitzky, 1992), и фактически меняют эго на «я» (self). «Я» кажется «более близким реальному опы ту», чем эго; эго является «отвлеченным конструк том» (Liff, p. 579), плохо помогавшим при более тя желых состояниях, которыми занимался психоана лиз.

Мелани Клейн. Теория Клейн (Klein, 1935, 1964) касается как инстинктов, так и объектных отноше ний. Инстинкты жизни и смерти питают психичес кую активность ребенка, но эти инстинкты привя заны к объектам — обычно к родителям. Младенец способен непосредственно соотноситься и с внеш ними объектами, и с объектами внутренней фанта зии, благодаря наличию при рождении примитивно го эго.

Согласно Клейн, к 6–12 месяцам мир ребенка на полнен напряженным конфликтом, в котором его врожденная агрессивность, ненависть, зависть, жела ние смерти и вожделения соперничают с его любо вью к матери. У младенца формируется «шизоидное состояние»; он воспринимает грудь как хорошую и плохую — хорошую потому, что она дает пищу и уте шение, а плохую потому, что она не всегда доступна. Материнское тело — это источник глубочайшей люб

ви, удовлетворения и сексуального наслаждения, од нако оно может пробуждать зависть и отчаяние, с которыми беспомощному младенцу приходится только мириться. Соответственно, младенец испыты вает чувство враждебности и желание причинить матери боль или осквернить ее, кусая, царапая или опорожняясь на нее, но при этом он испытывает сильное чувство вины за свои дурные мысли. Эго расщепляется на хорошую и плохую части и несет в себе инстинкт смерти, который присутствовал при рождении. Оно проецирует его на грудь, которая угрожает младенцу и вызывает у него чувство пре следования. Другая часть эго превращает грудь в иде альный объект, объект жизни. Тем самым стремление насладиться грудью ведет к преследованию и угрозе уничтожения, с одной стороны, и утешению, любви и пище, с другой. Страх перед тем, что инстинкт смерти возьмет верх над идеальным объектом, по рождает «параноидно шизоидное состояние». Рас щепление эго носит шизоидный характер, а тревога — параноидный. Термин «состояние» указывает на то, что этот феномен представляет собой не временную стадию развития, а продолжается всю жизнь (Segal,

1988). Расщепление и объекта, и эго на хорошую и плохую части позволяет младенцу проецировать де

структивные импульсы вовне на плохие объекты.

Когда младенец начинает различать людей как це лое, он осознает связь между отцом и матерью, и эта связь порождает эдипов комплекс. Он мысленно пред ставляет половой акт между родителями, хочет сам получить аналогичное наслаждение и испытывает чувство лишения. В своих фантазиях младенец напа дает на родителей и инкорпорирует их как часть сво его внутреннего мира. Инкорпорируя грудь как час тичный объект и людей — как целостные объекты, младенец проецирует свои деструктивные импульсы, а затем сталкивается как с угрозой внутренней вины, так и с угрозой проецируемого внешнего лишения того, что он разрушил. Младенец испытывает отчая ние из за утраты хорошего объекта, который он раз рушил, и это дает начало «депрессивному состоянию».

Полемика между Мелани Клейн и Анной Фрейд. Клейн была основоположницей детского психоана лиза, работая с детьми, наименьший возраст которых составлял два с половиной года. Она вовлекала де тей в психоаналитические сеансы, в которых игра помогала преодолеть ограниченный язык ребенка и становилась эквивалентом свободных ассоциаций взрослого. Клейн интерпретировала то, что она на блюдала в игре, как бессознательное проявление врожденных конфликтов и использовала этот мате риал для построения своей теории. Для нее любая игра свидетельствовала о переносе (Donaldson,

1996); и, как и в случае взрослых, она указывала, что между аналитиком и ребенком возникает невроз пе

реноса. Процедуры анализа взрослых были прило

жимы к ребенку, включая интерпретацию сексуаль

ного смысла игры, эдиповых конфликтов, желания убить родителей и других положений теории.

Спасаясь от преследований нацистов, Анна Фрейд, дочь Зигмунда Фрейда, поселилась в Лондо не и, подобно Клейн, стала членом Британского пси хоаналитического общества. Она разрабатывала соб ственную процедуру анализа детей и относилась кри тически к методам Клейн. Она настаивала, что

«Сверх Я» (суперэго) ребенка слабо и что зависи мость ребенка от родителей препятствует взрослому типу анализа и переноса. Для нее целью анализа

было укрепить «Я» (эго) в его противостоянии им

пульсам «Оно» (ид) посредством образования. При

ходя к пониманию причин своего поведения и его

последствий, ребенок научается воздерживаться от

плохих поступков. Он достигает этого с помощью

анализа сновидений, который включает бессозна

тельное в сознание. В отличие от Клейн, Анна Фрейд

отвергала любую сексуальную интерпретацию игры

и привлекала родителей, с тем чтобы они оказали

ребенку поддержку и научились гармонизировать

свои отношения с ним. Клейн не предусматривала

никакой роли для родителей и стремилась снять тре

вогу, вызванную могущественным «Сверх Я» (супер

эго), которое вызывало у ребенка чувство вины за его

враждебные фантазии в отношении родителей

(Donaldson, 1996).

Клейн утверждала, что ее позиция является непо средственным аналогом взрослой процедуры Зиг мунда Фрейда, тогда как позиция Анны Фрейд пред ставляла собой пересмотр этой процедуры. Анна за щищала свой подход как необходимую адаптацию к уникальной природе детей и заявляла, что процеду ра Клейн неприемлема для детей. Хотя Британское психоаналитическое общество сплотилось вокруг Клейн, психоаналитики в континентальной Европе — особенно в Вене — и в США отдавали предпочтение Анне Фрейд (Viner, 1996). Возможно, на эти различ ные национальные реакции повлияли британский упор на наследственное развитие и европейский ак цент на влияния социума и среды и на образователь ные программы (Donaldson, 1996). Теория Клейн продолжает пользоваться большим влиянием в бри танских психоаналитических кругах. Некоторые из последователей Клейн отказались от понятия ин стинктов, обратили свое внимание на среду и прида ли дальнейшее развитие теории объектных отноше ний, которая стала занимать центральное место в британском психоанализе (Donaldson, 1996; Kavaler Adler, 1933). Среди представителей этого направле ния особенно важны две фигуры.

Вилфред Бион. Бион считал, что добавив к эди пову комплексу Фрейда параноидно шизоидное и депрессивное состояния, Клейн усовершенствовала и расширила психоанализ; но он определял шизоид но параноидное состояние как чувства дезинтегра ции и бессмысленности. Он выдвинул концепцию, согласно которой научение или познание (knowing) истины (названное им К) и уклонение от познания (названное им минус К) (Spillius, 1994) являются инструментами этой интеграции или дезинтеграции. Он наделил мать умением узнавать эмоции своего

ребенка, благодаря чему она вносит вклад в его мыс ли о собственных эмоциях и способна мириться с этими мыслями.

Вклад Биона в психоаналитическую теорию носит пятеричный характер: признание (a) роли матери в развитии личности; (б) среды и связи внутренних и внешних факторов; (в) потребности «я» в эмпатии с самим собой и с объектом, который эмпатически со держит «я» (Grotstein, 1981); (г) функции содержа ния, а также истолковательной функции аналитика для облегчения анализа; (д) когнитивного элемента в эмоциональном развитии.

Дональд Винникотт. Винникотт начал свою карь еру в качестве педиатра, но стал интересоваться пси хологическими реакциями своих пациентов и их ма терей. Он прошел 10 летнюю аналитическую подго товку, стал сторонником Клейн и подверг анализу ее

22 летнего сына (Padel, 1991).

Опираясь на идеи Клейн и собственную работу с детьми, Винникотт начал формулировать свой вари ант теории объектных отношений. Он предположил, что защита младенца матерью позволяет младенцу консолидировать понятие «мать» и чувствовать себя личностью благодаря заботе матери о его теле. Объектные отношения начинаются с получения ма теринской груди в тот самый момент, когда младенец ее желает, еще не успев просигнализировать о своем желании, в результате чего у младенца возникает иллюзия, что он создал грудь. Согласно Винникот ту, большинство матерей знают не только о потреб ностях младенца, до того как он подаст сигнал, но также о том, когда он может подождать и что он по даст сигнал о своих потребностях, когда они появят ся. Таким образом, младенец узнает, что он не явля ется единым целым с матерью, а отделен от нее (Winnicott, 1951; Phillips, 1988).

Когда развивающийся ребенок испытывает чувство угрозы, происходит его расщепление на истинное «я», которое прячется, чтобы избежать своей гибели, и ложное «я», которое уступает требованиям родителей, чтобы отвлечь внимание от истинного «я» и тем са мым защитить его. Винникотт полагал, что индивид может снова пережить эти события своего младенче ства и с помощью аналитика может исправить ошиб ки отношений с матерью, особенно переходного пери ода, в который он обнаружил свою обособленность от матери. Аналитик может лучше всего провести лече ние, компенсируя недостатки родительского обраще ния. При лечении формируется новая «поддержива ющая среда», в которой клиент может почувствовать себя в безопасности во время повторного пережива ния конфликтов объектных отношений, в которых важную роль играет перенос на аналитика.

Хайнц Кохут: теория «я». Я и я3объект. Кохут (Kohut, 1971, 1977) сформулировал свои принципы, касающиеся теории и практики, на основании соб ственного опыта общения с людьми с тяжелыми рас стройствами личности, которые состоят из тесно свя

занных комплексов, называемых «пограничными со стояниями» и «нарциссизмом», и своей неспособнос ти успешно их лечить, используя традиционный пси хоанализ. Нарциссические индивидуумы демонстриру ют очень нестабильную самооценку и очень чувствительны к разочарованиям и неудачам, на кото рые они реагируют интенсивным чувством стыда, гне вом и депрессией (Mann, 1996). Люди с пограничны ми состояниями — это неудачники, которые имеют не стабильные отношения (хотя при этом не терпят одиночества), имеют низкую самооценку, а также мо гут употреблять наркотики или алкоголь и вести бес порядочную половую жизнь. Когда Кохут пытался прислушаться к их точке зрения, он пришел к выводу, что они не предаются сексуальным или агрессивным фантазиям или борьбе с желаниями и влечениями, а просто стремятся улучшить чувство «я».

Среди традиционных психоаналитиков было ши роко распространено мнение, что нарциссические расстройства (a) развиваются из интрапсихического конфликта между неодолимыми влечениями и меха низмами, защищающими от них, и (б) не поддаются лечению психоанализом. Кохут, напротив, считал, что проблемы (a) проистекают из неудовлетвори тельных отношений с заботящимся, обычно с мате рью, которые вызвали дефицит чувства «я», и (б) их следует лечить как расстройства «я».

Предложенный Кохутом конструкт «я» (self) тес но связан с тем, что он назвал «я объектом», под ко торым понимается заботящийся, обычно мать. Я объект является объектом, поскольку в случае чело века он действительно обособлен от индивидуума; но, с субъективной точки зрения, я объект — это часть функционирования «я» индивидуума. Я объекты воз никают в трех типах отношений как результат попыт ки человека удовлетворить нарциссические потребно сти. Они появляются, когда ребенок (a) идеализиру ет достоинства и ценности родителей; (б) добивается самоуважения посредством признания, одобрения и восхищения со стороны родителей; (в) формирует чувство общности с окружающими с помощью свер стников. Все это является примерами переноса я объекта, когда индивидуум стремится утолить свои потребности. Когда терапевт удовлетворяет потребно сти «я», он становится я объектом. Я объект Кохута заменил инстинктивные влечения Фрейда.

Сначала ребенок воспринимает заботящегося о нем взрослого как продолжение собственной системы «я», когда заботящийся взаимодействует с ребенком по средством визуального контакта, вокализации и теле сных движений. В первые два месяца жизни заботя щийся становится частью «я» ребенка. Символичес кая игра, которая имеет место в возрасте от полутора до четырех лет, возвещает о новой стадии развития я объекта. Ребенок рассматривает я объект как часть игры, даже если я объекта в данный момент нет рядом. Когда ребенок ведет разговор с самим собой (внутрен ний диалог), я объект становится реципиентом, пусть даже им, по видимому, является сам ребенок. Игра

образует стержневое «я» вокруг рассказов и других видов притворства, которые помогают его формиро вать. Если родитель реагирует на действия ребенка благожелательно, родитель и другие люди становят ся частью единой системы «я» ребенка.

Когда реакция родителя на ребенка несовместима с опытом последнего, родитель становится обособ ленной сущностью (entity) во внешнем мире, а не частью «я» и внутреннего мира ребенка. Для этого внешнего мира создается другой паттерн, включаю щий языковые формы и четко обозначенные цели. Взаимодействуя с внешним миром, ребенок сохраня ет мир «я» обособленным и отдаленным.

«Я» — это собственный внутренний опыт челове ка. Посредством него индивидуумы постоянно струк турируют свои чувства, представления, воспомина ния и т. д. как ощущение «себя». Рождающееся «я» обеспечивает указания в отношении целей, которых люди стремятся достичь в своей жизни. Психологи чески здоровый человек старается следовать курсу этой программы. На протяжении всей жизни «я» тре бует я объектов, но они являются скорее функция ми, чем людьми. Подобные функции могут быть со циальными, межличностными и религиозными, реа лизуемые супругом, работодателем, наставником и / или терапевтом. Но я объект — это всегда внутрен ний процесс, а не просто межличностные отношения.

Лечение нарциссизма. Кохут и Вольф (Kohut & Wolf, 1978) говорят нам, что неудовлетворенные нар циссические потребности детства требуют насыще ния, давно откладываемого удовлетворения. Но по требности скрыты за «крикливой уверенностью» и

«стеной стыда и ранимости» (p. 423). Аналитик дол жен показать пациентам, что они постоянно ищут похвалы из за нереализованных потребностей свое го детства и что их гнев проистекает из чувств без надежности и беспомощности, а также из их неспо собности настоять на удовлетворении своих потреб ностей. По мере того как пациент постепенно осознает и признает эти состояния, он начинает изу чать потребности, открыто и с пониманием себя. И когда вытеснение нарциссических потребностей дет ства прекращается, он может снова их вытеснить, ощущая при этом минимальное сопротивление. Если аналитик может добиться открытого признания этих потребностей, они постепенно превратятся из жаж ды власти в нормальную уверенность в себе и из пре тенциозности — в нормальные идеалы.

Кохут (Kohut, 1979) приводит случай с «мисте ром Z», в котором он применял ортодоксальный ана лиз пять раз в неделю в течение четырех лет, а затем, через пять с половиной лет, применил свою проце дуру анализа «я», которую он разработал за это вре мя. Анализ «я», как и ортодоксальный анализ, про исходил пять раз в неделю в течение четырех лет. При итоговом сравнении двух серий сеансов броса ются в глаза различия. В ортодоксальном анализе

«мистера Z» Кохут описывает симптомы как свиде

тельствующие о «явной претенциозности и высоко мерии, которые были обусловлены воображаемой эдиповой победой», хотя ниже «барьера вытеснения» была «тревога кастрации и депрессия, вызванные фактическим эдиповым поражением». Ортодоксаль ное лечение привело к поверхностному успеху, но пациент вернулся из за продолжающихся проблем.

Вторая серия сеансов выявила более сложную ситу ацию. Пациент демонстрировал «явное высокомерие, изоляцию “старшего”», обусловленные продолжающи мися попытками объединиться с идеализированной матерью. Пока пациент оставался в подчинении у ма тери, она стремилась удостоверить его превосходство над отцом. На сознательном уровне пациента характе ризовали «низкая самооценка, депрессия, мазохизм, (оборонительная) идеализация матери», а ниже барье ра вытеснения — «(необоронительная) идеализация отца, гнев против матери, самоуверенная мужская сек суальность и эксгибиционизм». Терапия проходила в виде двух стадий. На первой «мистер Z» увидел свой страх разъединения с матерью и, следовательно, поте ри того «я», которое было ему известно. Вторая стадия довела до сознания «гнев, уверенность, сексуальность и эксгибиционизм независимого «я»», которые были вытеснены. Все это поставило его лицом к лицу с «трав матической сверхстимуляцией и страхом дезинтегра ции». Кохут сообщает об успешном завершении анали за «я» «мистера Z».

Сравнение Кохута с Фрейдом. Сравнивая Фрейда и Кохута, Орнштейн (Ornstein, 1996) находит, что Фрейд рассматривал младенца как участника непре рывного конфликта с миром, тогда как Кохут полагал, что младенец уже приспособлен к жизни в гармонии с миром. Расстройства «я» Кохут считал скорее недо статками развития, чем фрейдовскими конфликтами.

Хотя Кохут заменил психосексуальное развитие Фрейда развитием «я», он не отрицал конструкт эди пова конфликта. Он считал, что ребенок вступает в эдипову фазу развития с чувством вины и тревогой. Слабое и фрагментированное «я» не может успешно разрешить конфликт. Напротив, ребенок со здоро вым, сцементированным «я» — и со здоровыми я объектами, которые принимают его эдиповы жела ния с эмпатическим пониманием и признанием, — успешно справится с трудностями. Фактически, опыт вызывает еще большую консолидацию «я». В целом, если я объекты подкрепляют врожденный потенциал ребенка, а не навязывают собственные ожидания, они будут способствовать расцвету талан тов ребенка. Когда у «я» нет возможности развить свой потенциал, роль аналитика состоит в том, что бы понять опыт пациента и дать интерпретации, ко торые «запустят рабочий процесс, воссоздающий в анализе ситуацию, которая обеспечивает растянутое

во времени воздействие на пациента оптимальных фрустраций, улучшающее развитие. Именно эта воз можность, редко предоставлявшаяся пациенту в дет стве, предлагается еще раз при анализе» (Kohut,

1984, p. 210). Опираясь на теоретические формули ровки Кохута и его успех в лечении, его последова тели создали Международный совет по психологии

Я (International Council for Self Psychology).

Приложение к студентам. Теория Кохута была перенесена на отношения студентов с их наставника ми (Mehlman & Glickauf Hughes, 1994). Наставник (mentor) студентов становится я объектом. В здоро вых отношениях перенос я объекта носит временный характер, когда студент интернализует функции на ставника как идеализированную фигуру и источник самооценки. В менее здоровых отношениях препода ватель (professor) удовлетворяет не все потребности студента, и тот испытывает чувство неудовлетворен ности. Когда студент страдает избыточным нарцис сизмом, его потребность в одобрении не может быть реализована, поэтому он испытывает сильное разо чарование, понижает самооценку и даже впадает в депрессию. Авторы считают, что терапевты, работа ющие со студентами колледжей, должны признать элементарные потребности, связанные с переносами я объекта, с тем чтобы помочь разрешить проблемы с наставниками и повысить самооценку студентов.

Пересмотр. Среди новых направлений можно от метить растущее признание того, что я объект — это не объект и не «я», а субъективность отношений (Bacal, 1995). Понятие интерсубъективности (intersubjectivity) облегчает продвижение психоло гии Я к более полной реляционной системе (Stolorow, 1995). С этой точки зрения, вместо того чтобы изучать я переживания, терапевты все больше изучают отношения я объекта с аналитиком как средство обеспечения развития и совершенствования

«я». В то же время понятие переноса я объекта из бавляет аналитика от теории инстинкта и препят ствий, которые она создает на пути лечения (Basch,

1995). Психоанализ становится эмпатико интро спективным подходом, включающим интерсубъек тивность. Кернберг (Kernberg, 1992) придает огром ное значение чувствам. Он полагает, что они являют ся строительными кирпичиками влечений. Чувство сексуального возбуждения дает начало влечению ли

бидо, а гнев — агрессивному импульсу. Объектные отношения, питаемые чувствами, также способству ют влечениям, тем самым расширяя фокус и перено ся его с телесных функций на социальные.

Радикальный пересмотр: замена психодинамики и метапсихологии Фрейда. Термин «динамика» при шел из Греции через физику и относится к «энергии» или «силе». Слово «психе» в эллинистической Гре ции относилось к «разуму» или «душе»1. Следова

1 В период греческой истории, предшествовавший эллинизму, — который историки называют классическим перио дом, — Аристотель трактовал психе как жизненную функцию. Хотя традиционно переводимая как «душа», психе не имела отношения к противопоставлению «внутреннее—внешнее» и не носила трансцендентального характера. Подоб ные значения появились в эллинистический период. См. главу 2.

тельно, «психодинамика» — это «ментальные силы».

«Психодинамика» относится в частности к психоло

гии, основанной на принципах физики, в которой

силы, энергии и сущности проявляются как причи ны или как результирующие состояния. Исходя из подобной механистической физики, а также из меха

нистической биологии инстинктов и влечений, Фрейд описал внутренние силы, делая упор на чело

века, вместо рассмотрения таких альтернатив, как (a) действия среды на человека или (б) взаимодей ствия человека и среды. Система, порождаемая пси

ходинамикой, — это «метапсихология», которая, со

гласно Гиллу (Gill, 1983), просто означает психоана

литическую теорию, противополагаемую ее клиническим процедурам. Среди тех, кто призывает к полному отказу от метапсихологии, — Гилл (1973,

1976), Холт (Holt, 1974, 1989), Дж. Клейн (G. Klein,

1973) и Шефер (Shafer, 1976). Мейснер (Meissner,

1979) указывает, что эта группа ученых получила

подготовку в области психологии, что облегчает их отход от биологического мышления тех, кто обучал

ся исключительно медицине. Ниже приводится кри тика Шефера в отношении метапсихологии и пред лагаемая им замена последней.

Рой Шефер: язык действий. Антропоморфизм через физику и биологию. Психоанализ, утверждает Шефер (1976), использовал язык естественных наук (например, термины «структура», «разрядка», «энер гия» и «сила»), отказавшись при этом от категорий причин, выбора и намерений — которые в действи тельности имеют принципиальное значение для пси хоанализа. Деятельность стала функцией («Оно» или «Я»), рассуждение — силой, мышление — реп резентациями, чувство — разрядкой, а борьба с наме рениями и чувствами — структурами и адаптациями. Кроме того, психоанализ занял детерминистскую по зицию и, как следствие, не уделял никакого внима ния выбору. Этот язык, заимствованный из физики и эволюционной биологии (функции, структуры и т. д.), препятствует акценту на субъективность, кото рый должен быть центральным. Из за этого языка Фрейду пришлось антропоморфизировать (очелове чить) свои конструкты, чтобы превратить физичес кие механизмы и структуры в смысловые категории. Например, он говорил о «Я» как о независимой сущ ности, которая делает выбор и придает чему то смысл. Это был своего рода ум внутри ума.

Шефер находит те же недостатки в теории Коху та: «я» — это независимая сущность, которая выдви гает требования, эго сущность. (Он также считает, что «я» используется в столь многих значениях, что ничего не проясняет.) «Я» неофрейдистов также име ет аналогичный овеществленный статус и антропо морфную функцию, когда его относят к актам опы та. «Более того, в некоторых из своих значений, та ких как “самоактуализация”, “я” выступает не только как экзистенциальный референт поведения, но и как двигатель, топливо, привод и конечный пункт пути существования одновременно. Забавно, но «Я» в дан

ном случае превратилось в “Оно”» (Schafer, 1976, p.

117). Этот антропоморфизм, считает Шефер, имеет

серьезный недостаток, состоящий в лишении челове

ческих действий осмысленности и ответственности. Психоанализ должен удалить психодинамику из сво ей теории и вернуть действие людям, настаивает он.

Язык действий. Поскольку такие фрейдистские термины, как «Оно», энергия, фиксация, сублимация и бессознательное, являются механистическими и антропоморфными, Шефер полагает необходимым ввести для психоанализа новую языковую систему, которая говорит всегда о конкретных действиях ин дивидуума. В процессе этого он стремится сохранить то, что он считает важными догадками Фрейда, в то же время переориентируя систему таким образом, чтобы она лучше соотносилась с современным пони манием роли развития и культуры и удовлетворяла требованиям адекватной философии науки. Он при ближается к этой цели, описывая все события с по мощью глаголов или наречий и избегая существи тельных и определений. Соответственно, он отказы вается не только от таких существительных, как эго и либидо, но и от таких определений модификато ров, как «жесткая защита» и «сильная эмоция». Он не станет говорить об «интернализации» иначе как о воображаемом акте, ибо у слова «внутри» нет других значений. Он избегает употребления глагола «име ет» («has») применительно к обладанию, например, в выражениях «имеет импульс» или «имеет привыч ку». Скорее, человек действует (acts) импульсивно или действует (acts) по привычке. В соответствии с этими правилами, он заменяет страдательный залог действительным. К примеру, более непосредственно и информативно использовать действительный залог и сказать: «Пациентка постепенно поняла, почему она оказывает сопротивление», чем употребить стра дательный залог и сказать: «Постепенно было до стигнуто понимание сопротивления».

Такие термины, как «психодинамика» — наряду с силами, импульсами, влечениями, психической энер гией, равнодействующей и другими физическими тер минами, с которыми она связана, — следует отверг нуть, настаивает Шефер. Но он хочет сохранить их как

«образ эротических или агрессивных действий, кото рый более или менее инфантилен в своей иррацио нальности, неумеренности, несдержанности, игнори ровании последствий и противоречий, крайнем эго центризме и скорее всего связан с теми интенсивными и распространяющимися [и преимущественно бессоз нательными] физиологическими процессами, которые подпадают под общее определение волнения или воз буждения» (р. 195–196). Модифицируя Фрейда с по мощью языка действий, Шефер пытается сохранить такие «фундаментальные открытия» Фрейда, как ин фантильный и бессознательный модусы действия, роль желаний и история реагирования на телесные стимулы. «Мотив» — еще один психодинамический термин. Он относится к данности, которая обеспечи вает движущую силу, — как, например, электричество

или пар являются движущими силами для моторов и двигателей. «Мотив», «скрытый мотив», «наличие мотива» и «слабые» или «сильные мотивы» подразу мевают силу, которая производит конечный продукт, качественно отличный от самой силы. Это употребле ние маскирует осмысленные действия, основания, в силу которых человек участвует в определенном дей ствии. В варианте психоанализа, предложенном Ше фером, важно то, как основания для действий предста ют перед индивидуумом: сознательно, бессознательно или предсознательно. Чтобы найти причины, стоящие за подобными основаниями, требуется поиск причи ны причины и т. д., до бесконечности («бесконечная регрессия»).

Шефер подчеркивает, что действие само является предметом психоанализа, а не чем то дополнитель ным, что заставляет действие совершаться. И имен но люди являются участниками этих действий. Ше фер избегает спекуляций и теоретизирования о не доказуемых допущениях, касающихся раннего детства, включая такие гипотетические силы, как ин стинктивное влечение, которое вызывает действие. Цель данного подхода, хотя Шефер открыто и не го ворит об этом, — изменить атрибуцию причинности, перенеся ее с предполагаемых сущностей на действия людей. Описания действий становятся описаниями причинности, которые заменяют очеловеченные силы физики и биологии в качестве причинности. Это действие необязательно должно быть видимым. Мышление, припоминание, надежды, фантазирова ние и даже подавление желаний или сохранение мол чания — все это действия. Деятельность человека наполнена смыслом и характеризуется намерением или целью. «Нет ничего, с чем может иметь дело пси хоаналитическая интерпретация, что не являлось бы действием, как оно здесь определено» (р. 139). Толь ко неврологические и другие биологические процес сы не являются действиями в понимании Шефера. Он отличает действия от поведения, поскольку дей ствия относятся к точке зрения индивидуума, тогда как поведение — это то, «о чем говорит независимый наблюдатель или экспериментатор» (р. 370).

Акцент на действия предлагает «анализанду» (объекту психоанализа) намного более широкий на бор значений, взаимоотношений, решений и послед ствий действий, чем психодинамика, утверждает Ше фер. В терапевтическом процессе аналитик и анали занд работают вместе, чтобы изучить влияния прошлого на настоящее, особенно влияния, идущие из младенчества, всегда с той точки зрения, что влияния — это действия. Аналитик и анализанд рассматривают влияния как продукт и человека, и обстоятельств. Анализанд, как всегда, участвовал в придании чему то смысла, фантазировании и несении ответственнос ти. Теории младенческой сексуальности иллюстриру ют эти взаимоотношения человека и ситуации. Ана литик раз за разом употребляет слова действия, и анализанд все больше принимает жизнь как действие и все реже говорит о деперсонализированных действи

ях — «меня охватил импульс», «мой ум переполняют сомнения», «будущее не сулит мне ничего хорошего».

«Я буду» и «я не буду» заменяют «я должен» и «я не могу». «Я выбираю», «я знаю» и «я предпочитаю» зву

чат все чаще по мере углубления инсайта. Сам инсайт —

это то, что анализанд делает, а не то, чем он обладает.

Это — растущее субъективное действие, а не усиление

или уменьшение контроля эго над ид и суперэго. «Че

ловек — это его собственный импульс, механизм за

щиты, инсайты и так далее, ибо все это — его собствен

ные действия» (р. 147).

Нижеследующий отрывок иллюстрирует, как Шефер заменяет метапсихологию языком действий, сохраняя при этом некоторые традиционные фрей дистские конструкты:

«При разрешении эдипова комплекса должно быть отвергнуто инцестуальное желание ребен ка. Во первых, мы должны перестать изолировать идею эдипова комплекса или идею желаний ин цеста от идеи действий ребенка. Кроме того, мы должны изменить страдательный залог на дей ствительный, с тем чтобы не лишать определен ности агента отказа; ибо только используя дей ствительный залог, мы, безусловно, требуем на личия конкретного автора рассматриваемого действия. Это превращение можно затем сфор мулировать так: " Прекращая вести себя в эдипо вой манере, ребенок больше не рассматривает своего родителя с преувеличенно сексуальной и конкурентной точки зрения". Затем мы можем пе рейти к детализации того, как ребенок соверша ет этот знаменательный поступок, например, пу тем вытеснения, идентификации, обращения или замещения и путем систематического осуждения любого явного или привычного акта, посредством которого он может видеть родителей в этом те перь пугающем и нежелательном свете» (р. 208).

В целом причины действий человека заменяют объяснение посредством метапсихологии и мотивов, и это делает действия более понятными. Когда язык заменяет психический детерминизм и физическое объяснение, обычная грань между объяснением и описанием перестает существовать; ибо в системе Шефера описание посредством слов действий и есть объяснение. Как выразился по этому поводу один психоаналитик, «ограничивая психологическое отне сение самими действиями, новый язык дает объясне ние только в терминах смысла или “причин” (“reasons”), в соответствии с которыми характеризу ются действия» (Fourcher, 1977, p. 137).

Желания и оговорки. Эти слова являются дополни тельными примерами модификаций Шефером психо аналитической терминологии и средством, с помощью которого слова могут дать атрибуцию причинности. Желания не блокируются (не фрустрируются) и не

инициируют действие, настаивает Шефер. Люди со вершают действия, чтобы заблокировать собственные желания. Люди инициируют действие. Аналогичным образом не существует речевых оговорок, и слова не слетают с языка. Ни языкам, ни словам не присуще какое либо независимое действие. Скорее это приме ры, в которых анализанд участвует в двух действиях одновременно, одном намеренном и другом ненаме ренном.

Конфликт. Как правило, аналитики трактуют кон фликт на языке физики или биологии как результи рующую сил или противоположных импульсов. За тем происходит интрапсихическая борьба между эти ми силами или импульсами. Но в реальности, согласно Шеферу, указание на конфликт основано на одновременном участии анализанда в двух противо положных действиях, таких как неповиновение и подчинение или нападение и защита. Симптомы по рождаются людьми, а не психическими энергиями.

Разум? Предположительно существующий «ум» или «разум» (mind), согласно Шеферу, трактуется по разному: как (а) место («у меня в уме засела мысль»), (б) автономный агент («мой разум говорит мне») и (в) сущность, независимая от «меня» («мой ум блуждал»). Поскольку определения разума по зволяют нам наблюдать или комментировать его как нечто обособленное, человек может отрицать свою ответственность за действие. Однако разум — это не обладание и не причинная сила. Это то, что мы дела ем. Советы «говорить все, что приходит вам на ум» или «вам в голову» приводят к обратным результа там, ибо они позволяют анализанду отречься от от ветственности: за все отвечает разум. Но разум — это не место, куда проникают идеи или где какой то агент действует независимо от человека. Только че ловек, действуя — думая, желая, чувствуя и т. д., — может и должен принять ответственность за соб ственные действия. И поэтому формулировки долж ны быть следующего порядка: «О чем это заставляет вас подумать? » или «С чем вы соотносите эту ситуа цию? ».

Опыт. Опыт — это не что то, находящееся в уме или сознании и доступное интроспекции. Это прида ние смысла данностям, «конструирование личных или субъективных ситуаций» (р. 368). Следователь но, это тоже действие.

Интернализация. Мы часто говорим, что кто то интернализовал некоторые ценности или запреты либо другие атрибуты или процессы. Но «внутрь чего? », — спрашивает Шефер. Мы не имеем в виду, что внутрь головного мозга или внутрь тела, хотя биологические структуры необходимы для «менталь ных процессов». Возможно, мы имеем в виду, что че ловек интернализует что то внутрь своего ума или внутрь эго. Однако мы не определяем ум или эго та ким образом, чтобы указать их местонахождение и тем самым их внутреннюю часть. Внутрь «Я» равным образом неудовлетворительно, ибо в теории Фрейда

«Я» носит только описательный характер и не имеет

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒