Философский период грамматического искусства

Введение

История языкознания – это история вычленения языка в качестве самостоятельного предмета изучения из недр синкретичной науки античности и поисков тех аспектов исследования, которые вскрывали бы сущность устройства языка и его функционирования.

Современное теоретическое языкознание определяет язык следующим образом:

Язык – это важнейшая универсальная естественная семиотическая система, обладающая признаками целостности, иерархической организации, функциональной целесообразности, естественного непрерывного развития, обусловленная в своем существовании связью с мышлением человека, общественно обусловленная (Лингвистический энциклопедический словарь – ЛЭС).

Языкознание формирует сменяющие друг друга от эпохи к эпохе образы науки, которые отличаются прежде всего тем, как определяется предмет науки, ее задачи и методы изучения данного предмета.

Лингвистика вычленяется в самостоятельную научную дисциплину, представленную своей теорией, собственной методологией, оформившуюся в особый социальный институт, располагающий специалистами, особыми учреждениями, достаточно поздно – в начале ХIХ в.

Такое исторически долгое выделение и осмысление самостоятельного объекта, значительные колебания в определении его границ объясняются,

во-первых, фактором значительной сложности объекта осмысления – языка, его связями с мышлением и социальными процессами;

во-вторых, фактором «псевдоданности» языка для непосредственного наблюдения.

Казалось бы, человеку язык дан в непосредственном наблюдении весь, как он есть. Но непосредственно для наблюдения дана только речь – внешняя манифестация языка, внутренняя же структура языка, механизмы, протекающие в психике человека при порождении и восприятии речи, скрыты от непосредственного наблюдения.

В то же время устная речь характеризуется мимолетностью существования, что делает ее практически неуловимой без надежных средств фиксации. Первоначально исследуется результат речевой деятельности – текст.

Первые наблюдения, теоретическое осмысление текста происходит в рамках филологии, что становится возможным после создания письма, с помощью которого динамика речи была «остановлена».

Проблемы нормализации текста, правил его создания являются первыми языковедческими вопросами. Язык отождествляется с речевым произведением, речь как система, язык как деятельность – находятся вне изучения, так как язык в этих формах своего существования непосредственно не наблюдаем.

Действие и структура сложного феномена – языка – определяется его теснейшими связями прежде всего с мышлением, шире – психикой человека, социумом, культурой и т.д. Эти связи в разной степени предопределяют существование языка, вследствие чего должны быть отрефлексированы лингвистикой. Вопрос же о том, в какой мере они должны быть включены в объект исследования, дискутируется на протяжении столетий.

Например, связь языка и мышления практически на всех этапах развития европейской науки и философии осознавалась как существеннейшая, первые рефлексии над языком возникают в пределах формирующейся науки логики как разделе философии. Логическое направление в языкознании, проблемы когнитивной детерминации языка в различные исторические эпохи то выдвигаются на первый план, то отходят на периферию, как, например, в классических школах структурализма.

Итак, исследуя этапы становления науки о языке, историки языкознания исходят прежде всего из того, как определяются границы объекта исследования, сущность языка и методы его исследования.

2. Языкознание античности
2.1. Греко-римская лингвистическая традиция
2.1.1. Внутренние и внешние факторы, определяющие своеобразие лингвистической традиции средиземноморья

Время, когда историк языкознания обращается к греческому обществу – это V – VI в. до н.э., время поздней архаики и начало классического периода. Данный период в развитии греческого общества характеризуется как эпоха зарождения и становления полисной организации греческого общества, городов-государств, время, когда совершен переход родового общества к классовому, в гносеологии – от мифологического типа мышления к логико-дискурсивному.

Для культуры греческого полиса характерно установление авторитета закона, признание его творимости гражданами, сменившее веру в его генетическую, прецедентную обусловленность.

И общественная, и культурная жизнь Греции имела светский характер. Вместо авторитета религии доминирует авторитет разума, что отличает ее от культуры Древнего Востока, складывающейся в значительной степени под воздействием власти жрецов и бюрократии. Учителями грамматики в греческом полисном обществе были светская люди, а их деятельность была лишена сакрального смысла, особого государственного авторитета.

Об определенном уровне осмысления природы языка свидетельствует письменность.

В этой области грекам принадлежит достижение – создание алфавита. Решающее значение для европейской цивилизации имело создание на основе финикийского письма греческого алфавита со специальными знаками для гласных (IХ или Х в. до н.э.). Древнейшие дошедшие до нас памятники относятся к VIII в. до н.э.

Появление письменности привело к бурному росту поэтики, риторики, философии, пробудило интерес к проблемам языка.

К V в. в Греции складывается литературный канон, содержащий основные сведения о картине мира, этике, эстетике, гносеологии, истории.

Грамматика как специальная область знания появляется лишь тогда, когда возникает потребность систематизации основных идеологических текстов. Идеологические тексты греков отбираются на основе их культурных, главным образом эстетических достоинств.

В основе обучения в V в. до н.э. лежало чтение поэтических текстов, ставших к тому времени уже классическими. Написанные устаревшим языком, а порой и на разных диалектах, эти памятники нуждались в комментировании.

Повышению интереса к различным сторонам языка способствовала также зарождающаяся в V в. до н.э. наука об ораторском искусстве, красноречии, игравшем в общественной жизни античных государств огромную роль.

Решение вопросов государственной жизни в публичном споре делало особо актуальной проблему истинности высказывания, определения критериев истинности. Этот вопрос является базовым в рамках формирующейся науки логики. В свою очередь, решение логических проблем потребовало обращения к анализу языковых средств обнаружения мысли.

Таким образом, в греческом обществе два прагматических импульса дают толчок к разработке:

проблемы правильности построения текста как совокупности высказываний, то есть грамматической правильности;

проблемы истинности высказывания как соответствия имен и вещей – проблемы философской, имевшей и собственно лингвистический аспект исследования в практике этимологических изысканий.

Обе проблемы оказываются тесно связанными, хотя и относительно обособленными.

При разрешении и того и другого круга вопросов язык не является самостоятельным объектом изучения, он рассматривается как средство решения филологических и философских проблем.

2.1.2. Теория именования
2.1.2.1. От мифа к логосу

Идеологическим следствием революции, создавшей греческое общество, был скачок от мифологического мышления к формально-логическому, позволившему поставить в течение короткого промежутка времени основные философские проблемы. Образы мифологии, магически и символически соотнесенные с реальным миром, рационализируются и уступают место абстрактным понятиям, но основные контуры мифологической картины мира оказываются нетронутыми. Гносеологические практики этого периода развиваются от мифологического отождествления к художественному сравнению, от художественного сравнения – к научному анализу и отвлеченному понятию.

Назовем некоторые существенные черты мифологического мышления, преодолеваемые и вместе с тем имеющие определенные рефлексы в системе ранних философских построений:

неотчетливое разделение субъекта и объекта, предмета и значения, вещи и слова, предмета и его имени, пространства и времени;
представление, что «все во всем», «растворение» человека в природе;
доминирование генетизма в осмыслении мира, отсутствие установления причинно-следственных связей;
резкое разграничение текущего и мифологического времени, которое осмыслялось как особое время первотворенья, создающее прецеденты;
миф не в объясняет мир, но объективирует субъективные впечатления и переживания, принимая их за подлинные реальности внешнего мира;
в мифе чувство доминирует над интеллектом, эмоции – над волей, волевые импульсы – над познанием;
роль общего логического понятия в мифе играет образ;
рассудочный момент сопутствует мифу, но не составляет его сущности.

В теории греческой философии оказываются тесно связанными наглядный образ и отвлеченное понятие, созерцание и абстрактное мышление. Понятийно-логическое мышление отделяется от мифологического, а не возникает из него. Переход от мифа к логосу происходит как замена произвольного (фантастического) рассказа обоснованной аргументацией. В то же время мифология сформировала систему образов мира, которая служила базой осмысления в философии: на всем протяжении своей истории греческая философия испытывала влияние мифологии.

Целью философии является познание мира как целого, определение места и назначения человека в мире. В то время как истина в мифе предстает в качестве прецедента, в философии истина трактуется как проблема, требующая доказательства, установления причинно-следственных связей.

Толкования имени в мифологии – первые рефлексии над языком. Слиянность, неразложимое единство, взаимозаменимость в практике ритуального действа имени и вещи – органическая часть образной системы мифологической картины мира, для которой вообще был характерен образный синкретизм, субъектно-объектное единство.

Миф же о творении мира словом принадлежит к числу основных, коренных индоевропейских мифов.

Так, анализируя Х мандал «Ригведы» – «Гимн речи», восходящий к общеиндоевропейскому мифу и отражающий его систему, исследователи отмечают параллелизм действий богини Речи и Громовержца в мифе о творении мира. Содержание их действий – расчленение мира (речи) и собирание его (творение) в новое гармоническое единство.

Язык-речь предстает в мифе как то, что создано богами и несет в себе образ создателя. Творение Речи-Мира богами в исходное время и создание речи людьми, хотя особыми, избранными, своего рода посредниками между обычными людьми и богами-брахманами, противопоставлено тем, что люди могут ошибаться, действовать, как плохой ремесленник. Имя отражает, несет в себе суть вещи и образ своего создателя, создается триединство: бог (богоподобный человек) – имя – вещь. В этих же ведах прочитывается и противопоставление создателя речи и пользователя речью. Активность, субъектность человека, проявляется в его умении «услышать речь», понять заключенную в ней тайну – тайну скрыто проявленной сути вещей.

Кто-то, глядя, не видит Речь,

Кто-то, слушая, не слышит ее,

А кому-то она отдает (свое) тело,

Как страстная жена в прекрасном наряде – (своему) мужу.

Восприятие имени как средства, с помощью которого осмысляется природа предмета, представлено и в греческой мифологии, так, согласно мифу, богиня Афродита рождена из пены, что обозначено именем (α φ ρ ο ς «пена»). У Гомера находит отражение мифологическая система противопоставления имен, данных богами, сакральных слов, дающих власть, и имен профанных, данных смертными.

В мифологии имя и вещь отождествляются, в философии вопрос о соотношении имени и вещи поставлен как проблема.

Попытки осмысления значения слов отмечаются начиная с Гесиода. Главная тема споров древнегреческих философов – характер связи между словом и предметом (между сторонниками принципа наименования physei 'по природе' и принципа nomo 'по закону' или thesei 'по установлению').

Диалог Платона «Кратил»

Споры древних греков о природе имен послужили источником для формирования древнейшей в Европе философии языка. Это центральная проблема знаменитого диалога Платона (427 – 347 гг. до н.э.) «Кратил», оказавшего огромное влияние на становление и развитие европейской лингвофилософской системы взглядов и, в свою очередь, восходящего к образам и идеям индоевропейской мифологии. В этом диалоге, как и в других произведениях античных философов, мы наблюдаем процесс и результат логического переосмысления мифа, логизацию образов, попытку рационализировать миф, объяснить систему синтетических, интуитивно сложившихся представлений.

Мифологический образ речения в диалоге трансформируется в образ наречения, номинации мира с помощью имен, но в системе формирующейся европейской рациональности она подвержена критическому сомнению. Центральная проблема диалога – отражает ли имя суть вещи или связь имени и вещи условна.

В центре диалога находится два персонажа – Кратил и Гермоген, которые придерживаются двух противоположных точек зрения при решении вопроса о характере отношения между вещью и ее наименованием.

Для Кратила «существует правильность имен, присущая каждой вещи от природы». При этом Кратил признает, что многие слова, употребляемые людьми, вовсе не соответствуют природе вещей, а порождены случайными причинами, но эти слова не являются подлинными именами.

По мнению Гермогена, «правильность имен не есть что-либо другое, нежели договор и соглашение… какое имя кто кому-нибудь установит, такое и будет правильным. Никакое имя никому не врождено от природы, оно зависит от закона и обычая тех, кто привык что-либо так называть».

Кратил и Гермоген призывают для решения своего спора Сократа, устами которого Платон выражает свои собственные суждения.

Утверждение, за которым стоит синтетический интуитивный мифологический образ, требует логического обоснования: если имя отражает суть вещи, то каким образом? Ответ – в первичных именах звучание имени соответствует непосредственно сути имени, в поздних именах это соответствие обеспечивается через ряд опосредствований первичными именами.

Если имя присваивается в соответствии с договором, условно, как оно может обеспечить истинность речи? Ответ – точным следованием договору.

Один из доводов сторонников Гермогена – наличие многих имен у одной вещи. Но Сократ парирует этот довод, введя понятие идеи вещи. Каждая вещь имеет свою сущность – идею. Верность имени – передача идеи вещи, передать же ее можно разными средствами.

Первоначально Сократ как будто становится на сторону Кратила и защищает точку зрения о соответствии имен природе обозначаемого предмета. Сократ утверждает, что сами вещи имеют собственную некую устойчивую сущность, идею.

Имена вещам дает ономотет-законодатель, этот законодатель должен уметь воплощать в звуках и слогах идею, создавая то имя, которое в каждом случае назначено от природы.

Анализируя множество имен, Сократ вскрывает их мотивированность, обнаруживая связь между звучанием слов и природой обозначаемых ими предметов.

Например, сын Гектора назван АСТИАНАКС, это правильное имя, так как АСТЕ обозначает «город», АНАКС – «царь». Само имя предводителя троянцев ГЕКТОР означает «держатель» и оно вполне ему соответствует. Таким образом, идея власти выражена двумя разными способами, слова имеют разное звучание, но, тем не менее, они правильно отражают суть соответствующих людей.

В диалоге противопоставляются первообразные и производные имена.

В первообразных именах существует непосредственная связь с идеей вещи, они возникают в результате подражания идеям на основе звукосимволизма:

(…). Итак, прежде всего ро представляется мне средством (выразить) всякое движение. (…). Так вот звук ро, как я говорю, показался присвоителю имен прекрасным средством выражения движения, порыва, и он много раз использовал его с этой целью. Прежде всего сами имена «река» – от слова ρ ε ι ν (течь) – и «стремнина» (ρ ο η ω ο? ) подражают порыву благодаря звуку ро; затем слова «трепет» (τ ρ ο μ ο ς ), «обрывистый» (τ ρ α χ υ ς ), а еще такие глаголы, как «ударять» (κ ρ ο υ ε ι ν ), «крушить» (τ ρ α υ ε ι ν ), «рвать» (ε ρ ε ι κ ε ι ν ), «рыть» (θ ρ υ π τ ε ι ν ), «дробить» (κ ε ρ μ α τ ι ζ ε ι ν ), «вертеть» (ρ υ μ β ε ι ν ) – все они очень выразительны благодаря ро. Я думаю, законодатель видел, что во время произнесения этого звука язык совсем не остается в покое и сильнейшим образом сотрясается. Поэтому, мне кажется, он и воспользовался им для выражения соответствующего действия.

Во вторичных именах связь имени и вещи устанавливается через посредство других имен, как, например, в имени Астианакс.

Дальнейшее рассуждение обнаруживает новый поворот размышлений. Сократ указывает, что выведенные им правила ассоциаций между отдельными звуками и теми или иными свойствами вещей далеко не всегда соблюдаются.

Отмечая разницу в произношении одного слова в разных областях (А знаешь ли ты, что мы произносим «склеротэс» (Σ κ λ η ρ ο τ η ρ ), а эретрийцы говорят «склеротэр» (σ κ λ η ρ ο τ η ς )? ), участники диалога приходят к идее понимания имени на основе договора, не предполагающего точного соответствия имени природе вещи.

В различных вариантах ответа на вопрос о характере связи имени и вещи сохраняется противопоставление установителей имен и пользователей ими. В первом варианте активность творца имен направлена на познание сути вещи и поисков соответствий. Создавая имена, в своей деятельности ономатет может быть более или менее успешным, в большей или меньшей степени приближаясь к идеальному результату – передаче в имени идеи вещи, ее сути. Правильность имени проверяет диалектик. Ономатет и диалектик активны и созидательны в своем отношении к именам и вещам. Пользователь именем, выступая как субъект речевой (номинативной) деятельности, активен по отношению к имени, но не сознает себя, свою активность и результат своей деятельности. По сути его позиция по отношению к речи, имени деструктивна, разрушительна.

Во втором варианте ответа (связь имени и вещи условна) активность создателя имен направлена в сферу социальных отношений, его цель – достигнуть соглашения по поводу присвоения данного имени данной вещи и следить за тем, чтобы договор соблюдался. Речь будет результативна в силу того, что все люди будут следовать этому соглашению как закону.

Миф в диалоге Платона в определенном смысле преодолен, так как даже при положительном ответе на вопрос о существовании связи имени и вещи по природе, а не по соглашению, речь в диалоге идет о подражании, подобии, а не о тождестве. Транслировав современникам систему мифологических образов и предложив ряд их возможных логических интерпретаций, Платон подвергнул в заключении все свои решения ироническому сомнению, предоставив потомкам попытаться найти ответы на поставленные вопросы.

Грамматическое искусство

Значение греко-римской лингвистической традиции в истории европейской культуры чрезвычайно велико, так как именно в античности создан канон грамматического описания для всей Европы, современный лингвист продолжает пользоваться им.

На протяжении античности грамматика выделяется в самостоятельную дисциплину, дисциплину со своим объектом.

В развитии грамматического искусства античности выделяется два этапа:

философский – вопросы грамматики рассматриваются в пределах проблем философии, формирующейся теории познания (логика Аристотеля, логико-философская система стоиков);
филологический – вопросы грамматики разрабатываются в пределах заказа, формируемого практикой филологической трактовки памятников письменности (Александрийская школа грамматики).

Философская и филологическая грамматические традиции сосуществуют и сменяют, взаимно дополняя, друг друга, в результате формируется европейский канон грамматического описания языка.

Стоики

III – I в. до н.э. – эпоха эллинизма. (Из всех философских школ эпохи эллинизма только стоики внести значительный вклад в разработку системы грамматического описания языка). Стоики явились подлинными основателями науки о языке в европейской научной традиции. К наиболее ярким представителям школы, внесшим значительный вклад в формирование грамматической терминологии и системы описания, относятся Зенон (около 336 – 264 гг. до н.э.), Хрисипп (около 281 – 209 гг. до н.э.), Диоген Вавилонский (около 240 – 150 гг. до н.э.).

Обращение к вопросам языка в концепции стоиков связано с разрешением проблем логики как составной части философии. Стоики полагали, что логика должна изучать не только понятия, суждения, умозаключения, но и словесные способы их выражения. Логика изучает словесные знаки (звуки, слоги, слова, предложения) и означаемое ими (понятия, суждения, умозаключения). Отсюда возникает интерес к семантико-функциональной стороне языка.

В исследование звуковой стороны языка стоики не внесли принципиальных новаций по сравнению с Аристотелем.

Наибольший вклад они внесли в разработку теории частей речи, заложив современное понимание этого грамматического термина, структуру описания частей речи. Хрисипп выделяет пять частей речи – глагол, союз, член, имя собственное, имя нарицательное. Позднее в состав частей речи вводится наречие.

Глагол стоиками определяется как часть речи, «означающая несоставной предикат», т.е. выделяется по функциональному принципу.

Имя было разделено первоначально на два класса – имена собственные и нарицательные, которые впоследствии будут интерпретироваться как разряды имен.

Диоген: «Нарицание – это часть речи, обозначающая общее качество, например, человек, конь. Имя собственное – часть речи, показывающая единичное качество, например, Диоген, Сократ».

Выделяют два класса служебных слов – член, объединяющий местоимение и артикль, и союз, объединяющий союзы и предлоги. Важно отметить наличие языковых мотиваций такого выделения: местоимения и артикли, с одной стороны, и предлоги и союзы, с другой стороны, выполняющие связочную функцию, близки функционально.

К достижениям стоиков относят учение об акциденциях основных частей речи – о падеже имени и времени глагола.

Используя термин Аристотеля – падеж, стоики придали ему другое значение – значение акциденции имени, введя понятие именительного падежа имени. Падеж интерпретируется ими как семантическая категория, свойственная склоняемым частям речи. В их трудах нет описания форм выражения падежных значений.

Стоики выделили пять падежей имени в греческом языке, охарактеризовали падеж и конкретные падежи в семантическом аспекте, дали им названия.

Греческие названия были скалькированы в латинский язык, а оттуда заимствованы или скалькированы в европейские грамматики. Русская грамматическая терминология в основе своей является результатом калькирования греческой терминологии, в чем отразился принцип заимствования самой системы грамматического описания.

Стоики описали также систему грамматических времен греческого глагола, основанную на системе противопоставлений: 1) относится ли действие к настоящему или прошедшему, 2) является ли продолжающимся или законченным: настоящее время – настоящее продолжающееся, имперфект – прошедшее продолжающееся, перфект – настоящее законченное, плюсквамперфект – прошедшее законченное. Выделяли два неопределенных времени: неопределенное прошедшее – аорист, неопределенное будущее. Выделенные времена соответствуют морфологическим категориям древнегреческого языка.

Стоики впервые ввели самый термин « синтаксис » в античную грамматику, но он был подчинен задачам разработки логической теории значения.

Предложение определяется стоиками на основе функционального принципа как «полное самодовлеющее высказывание». Полное суждение состоит из сказуемого (категорема) и падежа (птосис).

Суждения классифицируются по характеру предиката, при этом учитываются признаки переходности – непереходности, активности – пассивности. Основной тип – непереходный активный: Сократ гуляет (категорема), наряду с ним выделяются непереходный неактивный: Сократу грустно (паракатегорема – «околопредикат»), переходный активный: Сократ любит (неполный предикат), так как полным было высказывание Сократ любит Диона, высказывание Сократу жаль – это неполная паракатегорема, в то время как высказывание Сократу жаль Диогена – неполная категорема.

Стоики разработали классификацию предложений по типам предикатов, в зависимости от признаков активности и пассивности, и классификацию предложений по цели высказывания, выделив повествовательные, вопросительные, желательные, заклинательные.

Разграничивали простые и сложные предложения, выделив сложные предложения по типу смысловых отношений между частями сложного – соединительные, разделительные, условные, причинные и под. Стимул к такого рода классификациям – в логических изысканиях, связанных с интерпретацией семантики.

Языкознание Древнего Рима

Грамматика в качестве самостоятельной дисциплины возникает в Риме в середине II в. до н.э.

К этому времени уже создана большая литература, которая нуждается в грамматическом комментировании. Латинский язык требует нормативной коррекции – усиливается диалектная дифференциация, в нем много дублетных форм, диалектизмов, грецизмов. В этот период происходит знакомство римлян с греческой культурой. В 168 г. Рим посещает стоик Кратет из Малла, который познакомил римлян с дискуссиями по вопросам природы имени, аналогии и аномалии.

В последний век Республики (130 – 30 гг. до н.э.) языкознание выдвигается на одно из первых мест в науке.

Школьные грамматики в Риме создаются по образцу стоических и имеют трехчастную структуру: 1) фонетика и письмо, 2) части речи и их акциденции, 3) достоинства и недостатки речи.

Один из выдающихся грамматистов Рима – Марк Теренций Варрон (116 – 27 г. до н.э.).

Известен его трактат «О латинском языке», еще несколько грамматических работ.

Для него характерен синтез философского и грамматического подхода, соединение синхронного и диахронного анализа: «Речь по природе троечастна, и первая часть ее как слова были установлены для вещей, вторая – как они, отклонившись от этих последних, приобрели различия, третья – как они, разумно соединясь между собой, выражают мысль».

По мнению грамматиста, в языке существует два начала – установление имен и склонение имен. Установление имен – создание простых, непроизводных слов в их исходной, «прямой» форме (например, глагол – в 1 лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога, имя – в форме именительного падежа, единственного числа; склонение имен – все виды изменений слов. В склонении имен грамматист видит проявление тенденции к экономии речевых усилий.

«Устанавливаемых имен желательно иметь как можно меньше, чтобы можно было скорее их заучить, склоненных – как можно больше, чтобы каждому легче было высказать то, что потребно в обиходе»; отмечает пользу склонения – «Если бы этого не произошло, мы не могли бы заучить такое количество слов. Да и из тех, которые заучили бы, не была бы видна связь: legi «прочитал», lego «читаю» – видно, что это в некотором роде одно и то же, и что действие происходит в разное время».

В вопросах об установлении имен Марк Теренций Варрон опирался на теорию и практику стоиков, считал, что при установлении имен человек руководствуется природой вещей, что возможно познание вещей через познание слов.

Выделил 5 причин, препятствующих успешной работе этимолога:

1) выпадение слов из языка,

2) изменение внешнего облика слова,

3) возникновение нового значения у слова,

4) иноязычное происхождение,

5) ошибки при установлении имен.

В грамматическом споре аналогистов и аномалистов Марк Теренций Варрон стоял на позиции аналогистов. В поисках мотивации парадигм сделал много тонких наблюдений.

Первым разграничил исходя из регулярности естественное склонение – словоизменение, как сферу, где господствует аналогия, и произвольное склонение – словообразование, как сферу преобладания аномалии.

Первым дал последовательно формальную классификацию частей речи, различал слова склоняемые и несклоняемые (наречия). Причину несклоняемости последних видел в своеобразии отражаемых предметов мысли – «употребление вещей однообразно».

Среди изменяемых слов выделяется три класса:

1) имеющие падежные формы (имя),

2) имеющие временные формы (глагол),

3) имеющие падежные и временные формы (причастие).

Отстаивая принцип аналогизма в устройстве грамматики, мотивировал единство парадигм.

В последние десятилетия Республики и первые десятилетия Империи создается литературный латинский язык, классическая латынь. Этот язык и становится основным предметом изучения. Живая разговорная речь не изучается.

Создается традиция лексикографического описания языка. Первый словарь Веррия Флакка (вторая пол. I в. до н.э. – начало I в. н.э.) «О значениях слов» создается на рубеже старой и новой эры.

В середине I века новой эры была создана первая большая грамматика классической латыни Квинта Палемона (около 10 – 75 г. н.э.), предопределившая развитие последующей грамматической традиции, сыгравшая выдающуюся роль в кодификации норм латинского языка.

Палемон применил к описанию систему александрийской грамматики Дионисия Фракийца. Впервые выделил в самостоятельную часть речи междометия, определив их следующим образом: «Слова, которые не имеют никакого отчетливого содержания, но обозначают душевное состояние», обосновал отсутствие артикля в латинском языке.

В течение последующих двух веков грамматика развивается в аспекте уточнений, грамматисты занимаются грамматическим комментированием текстов.

Новый подъем грамматической мысли происходит в IV в. н.э. Создается несколько значительных грамматических руководств. Необыкновенный успех выпал на долю «Грамматического руководства» Элия Доната (сер. IV в.). Более тысячи лет, до начала XV в. «Руководство…» служило основным учебником латинского языка в школах Европы. Переработанные издания Доната использовались до конца ХVIII в. «Руководство» оказало влияние на формирование структуры школьных учебников, систематизацию грамматической терминологии.

Грамматика Доната состояла из двух частей, первая часть «Ars minor» представляла собой очень сжатое введение, построенное в вопросно-ответной форме. Вопрос – Сколько частей речи? – 8, Каковы они? – Имя, местоимение, глагол, наречие, причастие, союз, предлог, междометие. Далее характеризуется каждая часть речи. «Ars maior» – полный курс школьной грамматики – включал в себя сведения по фонетике, письму, стихосложению, учение о частях речи и стилистике.

В грамматике даются достаточно развернутые определения. Части речи определяются и характеризуются либо по семантическим и морфологическим признакам, либо по функциональным.

Например, имя определяется как часть речи, наделенная падежом и обозначающая тело или вещь, глагол определяется как часть речи, наделенная временем и лицом, лишенная падежа, обозначающая либо действие, либо страдание.

Части речи характеризуются по акциденциям, под которыми нерасчлененно понимались морфологические категории и лексико-грамматические разряды, семантические классы, словообразовательные классы, структурные группы.

Грамматика Доната широкое распространение получает уже в античности, она привлекала тем, что изложение материала велось от простого к сложному, удобен был для восприятия и вопросно-ответный характер построения текста. Распространению учебника в христианском мире способствовало и то, что Донат был учителем крупного христианского писателя Иеронима, благодаря чему его имя стало широко известно христианам.

В конце IV в. Римская империя раскололась на Западную римскую империю со столицей в Риме и Восточную римскую империю со столицей в Константинополе. В IV – VI вв. в Константинополе работало немало грамматистов, но особое место среди них занимал Присциан, создавший, как полагают историки языкознания, самую значительную латинскую грамматику – Institutio de arte grammatica. Учебник включал 18 книг, более пяти книг посвящено имени, три – глаголу, две – местоимению, по одной книге – причастию, предлогу и союзу, одна книга – наречию и междометию. Синтаксис занимает две книги.

Присциан подвел итог достижениям античного языкознания. Положения его грамматики служили основой грамматической теории в странах Западной Европы до ХIV в., когда на смену им приходят логико-философские идеи, получившие наиболее яркое воплощение в Грамматике модистов.

Подводя итоги, следует подчеркнуть следующее.

Философская и грамматическая линия интерпретации языка в средиземноморье развиваются относительно обособленно, разрабатывая собственные аспекты анализа: проблемы соотношения имени и вещи и проблемы правильности речи. Однако на развитие прагматической, грамматической традиции Древней Греции большое значение оказал тот факт, что первое членение речи на единицы и их характеристика были осуществлены при решении логико-философских проблем, что во многом предопределило аналитический строй античной европейской грамматики.

В период античности был поставлен и определенным образом проинтерпретирован вопрос о соотношении имени и именуемого, существенность этой проблемы для постижения языка, его природы доказывается тем фактом, что она находится в сфере активного философского осмысления и в настоящее время.

Вместе с тем в этот период мы не обнаруживаем постановки вопроса о том, что есть язык и каковы его функции, что характерно для средневековья.

Прагматическая линия интерпретации языка представлена грамматическими трудами, цель которых – предписание правил пользования языком. Предметом описания и предписания является один язык – греческий, а затем – латинский.

Письмо деванагари.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒