Языковые особенности текстов официально-делового стиля

Принадлежность деловой речи к информативным типам объясняет некоторые ее особенности, прежде всего, ее стилистический характер. Предельная информативная предназначенность делового текста находит свое отражение в стремлении пишущего к максимально строгому и сдержанному характеру изложения, а тем самым и в стремлении к использованию стилистически нейтральных и/или книжных элементов. Это, в свою очередь, исключает возможность употребления в текстах деловой речи экспрессивно и эмоционально

окрашенных языковых средств (например, разговорно-просторечной лексики или междометий), образных средств или слов, употребляемых в переносном смысле - все это противоречило бы требованию точности

деловой речи.

Сказанное определяет и требование однозначности, характерное для деловой речи. Отметим в этом плане различие между научной и деловой речью: в первой однозначность необходима, а во второй просто недопустима неоднозначность. Это требование предопределяет использование в деловой речи терминов или терминизированных (близких к однозначным) специальных средств языка в соответствии с тематикой и содержанием служебных документов, в первую очередь -это юридические, дипломатические и бухгалтерские термины (импорт, контракт, просрочка, надбавка, предложение, сроки поставки, нота). Эта тенденция органически связана с юридической силой документа, не терпящей двусмысленности или, как говорил Л. В. Щерба, «кривотолков»; таковы, например: постановление, резолюция — в канцелярском подстиле, истец, ответчик — в юридическом подстиле, свидетельствовать кому-либо свое глубокое уважение — в дипломатическом. Не случайно исследователи отмечают, что профессиональные идиомы, речевые клише, сложившиеся в деловой письменной речи, выполняют ту же функцию, что и термины в научной речи. По той же причине характерно стремление не употреблять в деловых текстах лично-указательные местоимения он (она, оно, они), поскольку их использование в контексте - при наличии в нем более одного существительного того же рода - может противоречить требованиям точности и ясности изложения. В административно-канцелярских текстах употребляются преимущественно специальные слова, свойственные только данному стилю: надлежащий, должный, вышеуказанный, нижеподписавшиеся, препровождается, настоящий (в значении - этот). Для документального стиля характерно использование существительных, характеризующих людей по роду деятельности или отношению: квартиросъемщик, арендатор, свидетель, наниматель, истец. Существительные, обозначающие должности и звания, употребляются в деловой речи только в форме мужского рода (свидетель Иванова, лейтенант Петрова, профессор Белкина). Выше уже говорилось о специальной лексике, для которой характерно функционирование именно в деловой сфере и в специфических значениях, приближающих ее к терминологии (истец, ответчик и др.). Кроме того, можно отметить еще и ряд стилистически окрашенных лексем-канцеляризмов вне деловой речи, как правило, не употребляемых, таких, как: данный или настоящий (=этот), вышеуказанный (= названный ранее) и нижеследующий (- помещаемый далее); препровождать (= отправить, переслать) и т. п. Обратите внимание на оформление документов, свя­занных с завещанием: «завещание, как правило, излагается в письменной форме с указанием места и времени его составления, подписывается завещателем и нотариально удостоверяется», «Меры по

охране принимаются, если получено извещение или заявление о смерти наследодателя».

Требованием логичности и аргументированности изложения в области синтаксиса деловой речи объясняется обилие сложных кон­струкций. Имеется в виду большая употребительность сложнопод­чиненных предложений с союзами, передающими логические-отношения (придаточные причины, следствия, условия), продуктивность всякого рода уточнений в тексте (причастные и деепричастные обороты, вставные конструкции), дифференциация смысловых отношений с помощью сложных союзов (-типа вследствие того, что) и предлогов (типа на предмет чего). Высока частотность сложных отыменных предлогов и союзов (в целях, в отношении, по линии). Предлог по употребляется в данном стиле с предложным падежом для обозначений временных отрезков: по достижении восемнадцатилетнего возраста, по окончании срока действия договора.

Перечисленные отличительные языковые черты делового стиля (стилистические, лексические, морфологические, синтаксические) органически вписываются в письменную сферу употребления этого стиля, в свойственные ему жанры документации.

Некоторые слова такого рода устарели, например, уже вышедшие из употребления: сей (- этот), дабы (= чтобы), буде (= если). В то же время без некоторых слов этого ряда бывает трудно обойтись. Так, в предложении: «При обнаружении товаров ненадлежащего качества...», надлежащий адресует нас к правилам или инструкции и означает соответствие им (поэтому замена на низкого или плохого качества здесь была бы по меньшей мере в ущерб точности выражения).

В целом в деловой речи наметилась тенденция: там, где устаревшие или устаревающие слова могут быть без ущерба для содержания заменены другими, отдавать предпочтение последним, так как это упрощает изложение, приближает деловой текст к современной об­щелитературной речи. Так что каковой и таковой спокойно могут быть заменены на который и такой, хотя в некоторых руководствах по деловой речи о них все еще спорят.

Наряду с этим в официально-деловой речи существует большой набор стандартных выражений (словосочетаний), с помощью которых в деловых письмах передается определенная семантическая информация, например: (а) предупреждение: по истечении срока.., в противном случае...; (б) мотивация действия: в порядке обмена опытом..., в порядке исключения...; (в) причинно-следственные отношения: в соответствии с протоколом..., согласно Вашей просьбе... Ряд подобных выражений по своему характеру приближается к словесным клише или даже штампам. К их числу относятся также избыточные формулы, типа до сих пор встречающихся в деловом тексте, например, справки: настоящая справка, действительно проживает.

Канцелярские штампы - один из излюбленных объектов иронии в

современной художественной литературе, например: «Услышал по нашему общеобразовательному... телевидению, что в глубинке многие детки учатся аж еще по учебникам доперестроечного периода за наличием отсутствия новых» (Евг. Бабенко. Школьная контрольная на

букву «X»);

«И скажу я вам в виде напутствия:

Так пишите строку за строкой,

Чтоб добиться наличья отсутствия

Недостатков, указанных мной! »

(Евг. Сазонов. Раздумины о чистоте литературного языка).

Характерно, что список устойчивых сочетаний, специфичных для научной речи, включает в себя ряд выражений, в той же мере специфичных и для деловой речи, таких, как: вместе с тем, в свою очередь,

на том основании, что и др.

Наряду со стандартизованными лексикой и лексическими формулами следует отметить стандартизацию средств грамматики в

официально-деловой сфере.

В области морфологии для деловой речи более всего типично преобладание имени над глаголом, высокая продуктивность отглагольных существительных для называния действий, особенно на -ние. Это обусловлено тем, что существительное выступает здесь как «ярлык», подводя данный случай, событие под ряд других — однотипных и потому значимых в сфере деловых отношений. С этим связана и такая особенность деловой речи, как так называемое семантическое расщепление сказуемого, то есть предпочтение глагольно-именного сказуемого (" принимать участие, оказывать помощь, производить осмотр, произвести расследование, выразить недоверие, заключить соглашение, признать право и т.п.) глагольному сказуемому (участвовать, помогать, осматривать, расследовать, не доверять и т.п.); и здесь имеет место квалификация события путем отнесения его к разряду подлежащих юридической ответственности, ср.: ^; совершил наезд вместо наехал на кого-нибудь.

Наиболее велико число синтаксических особенностей деловой

речи. Это связано с наличием набора готовых синтаксических

конструкций, представляющих собой отработанные конструктивные

средства для выражения стандартных элементов смысла, т. е. блоков и

схем с определенным семантическим содержанием. Так, П. В. Веселов,

говоря о специфике языка деловых писем, отмечает, что стандартизацию

здесь «следует рассматривать не столько как канонизацию конкретных

выражений, сколько как стандартизацию их моделей». В результате

можно грамматическую характеристику «процесса составления

> стандартного письма свести к выбору синтаксических конструкций»,

' передающих типовые действия и обстоятельства рассматриваемого

дела [Веселов П.В. Современное деловое письмо в промышленности,

М., 1990: 12] Соответственно выделяется ряд моделей синтаксических

конструкций и вариантов их реализации, например: Доводим до Вашего сведения или Напоминаем, что..., Просим + инфинитив; Направляем или Гарантируем + дополнение в винительном падеже и т. п.

Регламентация языка документов затрагивает также синтаксические особенности словосочетания. Так, в ГОСТах - специально разрабатываемых и официально распространяемых сборниках инструкций и правил составления документов рассматривается сочетаемость ряда ключевых (типовых) слов, например: «приказ -издается, должностные оклады - устанавливаются, контроль -возлагается на кого-либо или осуществляется, выговор - объявляется, порицание - выносится». Не меньшее внимание в этом ГОСТе уделено порядку слов: в деловой речи преобладает прямой порядок следова­ния главных членов предложения (подлежащее + сказуемое); вы­несение обстоятельства или дополнения на первое место служит их подчеркиванию; место согласованного определения - перед опре­деляемым словом, а несогласованного - после определяемого слова; место обстоятельства степени - перед прилагательным, а дополнения -после него; место дополнения — после глагола, в порядке «прямое — косвенное» (передать + что + кому); место обстоятельства образа действия (наречий на -о, -е), меры и степени, причины и цели — перед глаголом-сказуемым (если на них не падает логическое ударение), а обстоятельств образа действия, выраженных иначе, — позади глагола.

С порядком слов связаны и отдельные текстовые формулы, например, последовательность расположения «волеизъявление пи­шущего + формулировка поручения + срок» (Приказываю т. Иванову представить огчегОЧ. 05. 74), а не иначе.

Трудности, стоящие перед составителем текста документа, в значительной степени касаются того, что Л. В. Щерба называл «куль­турой сложных предложений по способу подчинения». Большая продуктивность использования в деловой речи схем сложно­подчиненного предложения обусловлена несколькими факторами:

- во-первых, в качестве условия высокой частотности сложных
предложений в текстах деловой речи выступает ее письменный характер,
требующий полноты изложения дела в тексте документа. Заметим, что с
этим же фактором связано частое употребление в деловом тексте
«цепочек» многочленных именных словосочетаний, преимущественно
с родительным падежом (в деловой речи, так же, как и в научной,
наиболее частотно употребление имени в именительном и родительном
падежах), типа: 1)разработка + 2) проблем + 3) дальнейшего совершен­
ствования + 4) очистки + 5) промышленных стоков;

- во-вторых, здесь сказывается требование логичности изложения:
в этом плане необходимыми становятся схемы сложноподчиненного
предложения с союзной связью, с придаточными причины, следствия,
условия. Интересно сравнить данный тезис с результатами исследования
синтаксиса деловой речи в английском языке: именно синтаксическими

признаками деловая речь противопоставлена там другим стилям, при том, что и для английской деловой речи характерны преобладание сложных предложений над простыми, преобладание подчинения и, следовательно, придаточных предложений;

- в-третьих, свою роль играет и своеобразие понимания требования краткости изложения в деловом тексте: имеется в виду не только и не столько количество слов в предложении, сколько стремление вместить в пределы одной фразы максимум необходимой информации. Это связано с задачей представить все обстоятельства дела во всех их логических взаимоотношениях вместе с выводом из них в одном целом. И данный фактор также работает на культуру сложных предложений по способу подчинения в канцелярском стиле.

Эта органичная тенденция к «крупноблочности» изложения в деловом тексте противоречит прямолинейному пониманию требования «краткости» в ряде руководств по деловой речи. Именно «культура сложных предложений по способу подчинения» в сочетании с продуктивностью в деловой речи обособлений, причастных и деепричастных оборотов как способов уточнения смысла текста служит основой усложненного характера текста документа, причиной многих трудностей для его составителя. Именно здесь достигает максимума сопротивление языкового материала, выражающееся в тех усилиях, которые мы тратим на написание какой-нибудь деловой записки, счета, объявления, в необходимости следить за тем, не запутались ли мы в построении своего сложного предложения.

При необходимости подчеркнуть факт совершения действия в документах употребителен страдательный залог (оплата гарантируется, предложение одобрено, документация возвращена, дело слушается); действительный залог употребляется тогда, когда необходимо указать конкретное лицо или организацию как субъект ответственности (Завод «Электросталь» срывает поставку сырья, Руководитель предприятия не обеспечил соблюдение техники безопасности, Коллегия не снимает Ваше

дело с рассмотрения).

Следует отметить еще две особенности языка документации, нося­щие этикетный характер.

Первая - орфографическая, она связана с написанием с прописной буквы местоимений Вы и Ваш в качестве вежливого обращения (в письменной речи) к одному лицу.

Вторая этикетная особенность связана с вопросом: от какого лица должно строиться изложение текста в документе — от первого или третьего? Способ изложения от третьего лица — безличный, от имени организации, ее структурного подразделения (типа «Министерство считает возможным...»); в приказах («Приказываю: ») или заявлениях («Прошу...») употребляется первое лицо единственного числа; впрочем, автор делового письма может строить изложение и от первого лица множественного числа («Напоминаем, что...») — тем самым он выступает

как представитель организации, ее части.

В текстах документов не должно быть разнобоя в написании лиц, должностей, учреждений, географических названий, терминов и т.п. Не желательны в них и спонтанные сокращения. В настоящее время стандартизированы следующие виды сокращений:

1)почтовые сведения (г., обл., р-н, п.я., ст., отд.);

2)наименование должностей и званий (проф., канд.техн.наук, зав.,

зам., и.о., пом.);

3)названия отдельных документов (ГОСТ, техплан, ТЗ, спецзаказ);

4) слово год (г., гг.);

5)денежные единицы (2000 руб., 80 коп.; 2000 р. 80 к., 4 тыс.);

6)текстовые обозначения (т.д., т.п., см., пр., напр., др.).

 

2. ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ, СФЕРЫ ЕГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ

Когда говорят о публицистике, то прежде всего имеют в виду язык средств массовой информации, особенностями которой является: массовый адресат; сочетание функций информации и воздействия; сочетание стандартных и экспрессивных языковых средств.

Массовая коммуникация является особой формой общения, уникальным дискурсом (под дискурсом здесь понимается коммуникативное событие, заключающееся во взаимодействии участников коммуникации посредством вербальных текстов и/или других знаковых комплексов в определенной ситуации и определенных социокультурных условиях общения). Изменчивость дискурса в СМИ, его открытость для прямого социального воздействия предопределяют рассмотрения коммуникативного процесса в динамике, с обязательным учетом происходивших и происходящих здесь изменений.

Средства массовой информации подразделяются на визуальные (периодическая печать), аудиальные (радио), аудиовизуальные (телевидение, документальное кино). Несмотря на все различия между ними, СМИ объединяются в единую систему массовой коммуникации благодаря общности функций и особой структуре коммуникативного

процесса.

Среди функций СМИ обычно выделяют следующие:

- информационную (сообщение о положении дел, разного рода

фактах и событиях);

- комментарийно-оценочную (часто изложение фактов
сопровождается комментарием к ним, их анализом и оценкой);

- познавательно-просветительную (передавая многообразную
культурную, историческую, научную информацию, СМИ способствуют
пополнению фонда знаний своих читателей, слушателей, зрителей);

- функцию воздействия (СМИ не случайно называют четвертой
властью: их влияние на взгляды и поведение людей достаточно

очевидно, особенно в периоды так называемых инверсионных изменений общества или во время проведения массовых социально-политических акций, например, в ходе всеобщих выборов главы

государства);

- гедонистическую (речь здесь идет не просто о развлекательной информации, но и о том, что любая информация воспринимается с большим положительным эффектом, когда сам способ ее передачи вызывает чувство удовольствия, отвечает эстетическим потребностям

адресата).

Средства массовой информации объединяются и как особый тип коммуникации (дискурса), который можно охарактеризовать как дистантный, ретиальный (передача сообщения неизвестному и не определенному количественно получателю информации), с ин­дивидуально-коллективным субъектом (под этим подразумевается не только соавторство, но и, например, общая позиция газеты, теле- или радиоканала) и массовым рассредоточенным адресатом. Необходимо отметить и такую особенность коммуникации в СМИ, как ее обусловленность социокультурной ситуацией, с одной стороны, и способность (в определенных пределах) вызывать изменение этой

ситуации - с другой.

Различия между средствами массовой информации основаны, прежде всего, на различии используемых в них кодов, знаковых комплексов. В периодической печати представлена двоичная знаковая система: естественный язык в его письменной (печатной) форме, играющие подсобную роль иконические знаки (фотографии, рисунки, карикатуры), а также разного рода шрифтовые выделения, способ верстки и т. д. Применительно к радио можно говорить о триаде: устная речь + естественные звуки (шумы) + музыка. В аудиовизуальных СМИ (телевидение, документальное кино) триада преобразуется в тетраду в результате появления такого важного для этих средств массовой информации способа передачи информации и воздействия на аудиторию, как «живое» изображение. Именно благодаря использованию слова в сочетании с изображением возрастает роль телевидения как средства массовой информации: «Слово и изображение - две главные знаковые системы, история которых восходит к древнейшему человеку. У каждой системы есть свои преимущества и свои недостатки, которые определяет их роль и место в человеческом общении. Достоинство изобразительных знаков в их большой доступности, ибо они сохраняют в себе сходство с обозначенным объектом. Достоинство слова - в способности абстрагироваться от конкретного. На протяжении многих лет неоднократно вспыхивает дискуссия о том, что важнее на телевидении: слово или изображение? Конечно, слово имеет исключительно важное значение в телепередачах, ибо оно несет основную, понятийную информацию. Но не следует забывать при этом, что телевизионные

передачи все же прежде всего - зрелище, и не случайно тот, кто воспринимает телепрограмму, называется телевизионным зрителем, а не телевизионным слушателем. Естественно, что в одних случаях большую роль в передаче информации несет слово, в других -изображение. Вероятно, только синтез устного слова и изображения как основных языков может обеспечить телевидению наилучшие коммуникативные возможности. Важно только, чтобы изображение «не молчало», как это часто бывает, и чтобы использовались все знаковые системы: и слово, и изображение, и музыка». [Багиров Э.Г. О знаковой природе и своеобразии языка телевидения как средства массовой коммуникации// Предмет семиотики: Теоретические и практические проблемы взаимодействия средств массовой коммуникации. - М., 1975. С.214—215].

Периодическая печать, наиболее традиционная разновидность тазз тесНа, лишенная многих преимуществ телевидения (иллюзия «живого» общения, наличие «картинки», использование паралингвистических средств, широкие возможности для формирования «журналистского имиджа» - вплоть до манеры держаться и внешнего вида), остается, тем не менее, и сегодня важнейшим средством массовой информации, обладающим значительным потенциалом воздействия не только на читателя, но и на разные стороны жизни социума.

Основной целью дискурса в СМИ, в том числе в периодической печати, является передача (или ретранслирование) информации различных типов.

Существуют многочисленные определения понятия «информация». Одним из наиболее известных является определение, данное «отцом кибернетики» Н. Винером: «Информация есть обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспособления к нему наших чувств. Подобно тому, как энтропия есть мера дезорганизации, информация есть мера организации» [Винер Н. Кибернетика и общество. - М., 1958. С. 123]. Вполне применимо к СМИ и следующее определение информации: «Под информацией понимается вся совокупность данных, фактов, сведений о физическом мире и обществе, вся сумма знаний - результат познавательной деятельности человека, которая в том или ином виде используется обществом в различных целях» [Онтология языка как общественного явления. - М., 1983. С.212]

В зависимости от содержания и целей, которые ставятся в процессе общения, в СМИ выделяются различные типы информации: «предметно-логическая (она же интеллектуальная, дескриптивная, объективная, концептуальная, фактуальная), не связанная с ситуацией и участниками общения, и прагматическая (оценочная/субъективная), функцией которой является воздействие на реципиента и передача ему своего отношения^ предмету речи» [Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. - М., 1990. С.63]. В других классификациях фактуальная,

концептуальная, комментарийная, оценочная, развлекательная информация рассматриваются как ее самостоятельные разновидности.

Основу информации в СМИ, в том числе и аудиовизуальных, составляют сообщения о фактах и их комментарии или оценки. Отсюда следует, что важнейшей характеристикой дискурса в этой сфере является категория информационного поля, под которым понимается информационное пространство, охватывающее тот или иной объем фактов и событий реального мира и представленный репертуаром тем. Информационное поле — категория аксиологическая, она связана с понятием информационной нормы: в идеале СМИ должны сообщать о всех возможных фрагментах действительности. На деле объем информационного поля всегда ограничен. Эти ограничения могут носить институционализированный (запрет на разглашение государственных тайн) или конвенциональный (например, следование этическим нормам) характер. Запреты иного рода должны расцениваться как факт дефектной коммуникации, однако, как показывает история российской печати советского периода, именно они часто становятся своеобразной «информационной нормой».

Идеологизированная информационная норма часто вступает в не­преодолимое противоречие с цивилизованной информационной нор­мой, по крайней мере, по двум параметрам: информация в идеоло­гически ангажированной прессе является, с одной стороны, избыточной, а с другой - редуцированной и поэтому недостаточной; а также отличается высокой степенью недостоверности.

Избыточность выражается, например, в повторяющемся тира­жировании информации, безальтернативной интерпретации дейст­вительности, включении в текст стереотипных идеологем и достаточно регулярной ритуализации дискурса. Недостаточность информации является обратной стороной избыточности. Особого внимания заслуживает параметр истинности/ложности (достоверности/ недостоверности) информации, передаваемой в печати. Эта проблема актуальна применительно не только к советской прессе, и ее исследованием занимаются как зарубежные, так и отечественные лингвисты.

Так, X. Вайнрих связывает языковую ложь с лживостью понятий и идеологических систем. По его мнению, «лживые слова — это почти без исключения лживые понятия. Они относятся к некоторой понятийной системе и имеют ценность в некоторой идеологии. Они становятся лживыми, когда лживы идеология и ее тезисы». В качестве примера лживости слова X. Вайнрих приводит слово демократия, помещенное в такую идеологическую систему, которая не признает демократию как форму государства, где власть исходит от народа и по определенным политическим правилам передается свободно избранным его представителям [У.Вайнрих. Лингвистика лжи// Язык и моделирование социального взаимодействия. - М., 1987. С.63].

Г. Джоуэтт и В. О'Доннел определяют пропаганду как «активизированную идеологию», поскольку ее реальная задача состоит в том, чтобы распространить среди аудитории определенную идеологию и тем самым добиться заранее поставленной цели. Поэтому пропаганда стремится втиснуть информацию в определенные рамки и отвлечь реципиента от вопросов, которые за эти рамки выходят. Поэтому не случайно, замечают авторы, под пропагандой часто понимают что-то нечестное - об этом свидетельствует уже тот синонимический ряд, в который помещают сам термин пропаганда: ложь, искажение, манипуляция, психологическая война, промывание мозгов. Правда, Г. Джоуэтт и В. О'Доннел указывают, что пропаганда совсем не обязательно должна опираться на ложь. В зависимости от источника и достоверности информации они различают «белую», «серую» и «черную» пропаганду. «Белая» пропаганда характеризуется тем, что ее источник можно установить с большой точностью, а информация соответствует действительности. При «серой» пропаганде источник точно определить нельзя, а достоверность информации находится под вопросом. «Черная» пропаганда использует ложный источник, распространяет ложь и сфабрикованные сообщения. Таким образом, заключают авторы, пропаганда может строиться на широкой гамме сообщений - от правды до откровенной лжи, - но всегда в ее основе лежат определенные ценности и идеология [Джоуэтт Г., О'Доннел В. Пропаганда и внушение. -М., 1988. С.3-5].

Информация становится дезинформацией во всех случаях, «когда надо скрыть имеющуюся действительность и когда надо построить «новую». Исследователи выделяют четыре семиотических типа искажения истины, в основе каждого из которых лежит то или иное преобразование реальной ситуации:

1) аннулирующее преобразование - умалчивающие описания,
пределом которого является нулевой текст;

2) фингирующее преобразование, состоящее во введении в
ситуацию «посторонних» предметов и/или событий;

3) преобразование индефинитизации, при котором аннулируются
часть свойств предмета или предиката, в результате чего ситуация
оказывается неопределенной;

4) модальное преобразование, меняющее модус (способ
существования) предмета, предиката или события - скажем, когда
возможное выдается за действительное без единого намека на
обобщение.

Характерно, что адресатом порой распознаются собственно языковые (эксплицированные в поверхностной структуре выска­зываний) «маркеры лжи».

Информационное поле газетного дискурса формируется в значительной мере за счет новостийной информации. Любое событие, любая ситуация, по той или иной причине привлекшие внимание журналистов, могут быть представлены на страницах газеты. Иерархия новостей по степени важности устанавливается обычно объемом и расположением информации: наиболее существенная информация более объемна и располагается на первой полосе.

В то же время информационная свобода имеет свою обратную сторону: далеко не всегда публикуемые в печати материалы соответствуют информационной норме.

Современную прессу, а также и телевидение часто обвиняют в безнравственности (под которой чаще всего подразумевается интерес к сексуальным проблемам, и особенно к проблемам нетрадиционного сексуального поведения), «кадаврофилии», склонности к описанию «негатива» и т. д. Сама пресса как будто подтверждает подобные оценки, заявляя, скажем, самой лексикой, строением высказываний, метафорами. Сообщения о фактах насилия, катастрофах, разного рода аномальных явлениях составляют весьма заметный фрагмент информационного поля современной российской прессы. С одной стороны, эти публикации отражают реалии современной жизни, а с другой

- служат откликом на интерес к подобного рода информации
определенной части читателей (прежде всего читателей массовых
изданий, часто именуемых «бульварной прессой).

В то же время действительно нельзя не отметить перенасыщенность некоторых современных газет и телепередач негативной информацией, а также снижения (если вообще не снятия) культурного ценза в отборе материала для опубликования. Именно эти явления становятся причиной критики средств массовой информации со стороны читателей, оказываются в центре дискуссий по проблемам современной российской прессы и аудиовизуальных СМИ.

Информационное поле прессы, радио и телевидения - при ее нормальном положении в обществе - должно адекватно, всесторонне и полно отражать действительность. Однако это не значит, что в распространении информации не существует никаких ограничений. Напротив, эти ограничения есть и будут при любом типе власти и форме государственного устройства. Для нетоталитарного общества характерны два основных типа ограничений. Первый из них можно определить как институциональные ограничения.

Они связаны с деятельностью социальных институтов, прежде всего

- государства, и часто имеют юридическое закрепление, например, в
перечнях сведений, составляющих государственную тайну.
Опубликование законодательно табуируемой информации по существу
представляет собой нарушение не просто информационной, но и
юридической нормы и может повлечь соответствующие санкции.

Второй тип ограничений, накладываемых на публичное распро­странение информации, - конвенциональные ограничения - основан на социокультурных регулятивах общения. Речь здесь должна идти прежде всего о следовании этическим нормам, так как именно они часто

нарушаются некоторыми изданиями. Это, например, относится к принятому в культурном сообществе правилу, согласно которому запрету подлежит публичное обсуждение частной жизни людей без их согласия. Между тем некоторые журналисты считают себя вправе вмешиваться в эту жизнь, стараясь обнаружить и вынести на всеобщее рассмотрение ее самые неприглядные стороны.

Актуальной для современных СМИ остается проблема достоверности/ недостоверности информации, представляющая собой важный аспект информационной нормы. Если ранее распространяемая средствами массовой информации ложь, носившая по существу глобальный характер, была обусловлена преимущественно воздействи­ем на печать государственной идеологии, то в перестроечное и особенно в постперестроечное время недостоверность информации все более приобретала вид своего рода «дезинформационных универсалий», присущих прессе как социальному институту.

Один из типов лжи порождается тем, что печать не только публикует собственные материалы, но и ретранслирует официальную информацию государственных структур, по той или иной причине заинтересованных в том, чтобы ввести общество в заблуждение относительно своих намерений или действий. Ложь в газетном дискурсе связана не только с политической позицией субъекта. «Дезинформационные универсалии» прессы в значительной степени определяются целями, характером и результатом ее деятельности. Стремление к информационному приоритету, поиск нетривиальной (сенсационной) информации, необходимость оперативной передачи сообщений нередко приводят к публикации материалов без проверки надежности источника и достоверности сообщаемых сведений. Кроме того, применительно к современному состоянию российской прессы, очевидно, можно говорить о снижении у некоторых журналистов и изданий порога профессиональной ответственности за достоверность передаваемой информации, что в какой-то мере является компенсаторной реакцией на многолетнее отсутствие свободы слова в печати. Отсюда столь большое количество опровержений и самоопровержений, публикуемых в газетах. Известно, что опровержение никогда не возмещает полностью информационный, моральный и социальный ущерб, который может нанести первичная недостоверная информация.

В рамках обсуждения вопроса об основном предназначении средств массовой информации и в лингвистических работах, и в выступлениях профессиональных журналистов уже давно ведется дискуссия о соотношении в газете, равно как и на радио и телевидении, «объективного», то есть сугубо фактуальной информации, и «субъективного», под которым обычно понимается оценка, связанная с намеренным воздействием на читателя, зрителя, слушателя. «Объективизм» полагает основную цель тазз тесПа в информировании адресата, отводя субъекту роль едва ли не «вербального фотографа»,

беспристрастно фиксирующего события и факты. Еще в конце 20-х гг. Г.О. Винокур писал: «Если язык вообще есть прежде всего некое сообщение, коммуникация, то язык газеты в идеале есть сообщение по преимуществу, коммуникация, обнаженная, абстрагированная до крайних мыслимых своих пределов. Подлинную коммуникацию мы называем «информацией» <...> Газетное слово есть, конечно, также слово риторическое, т. е. слово выразительное, рассчитанное на максимальное воздействие, однако главной и специфической особенностью газетной речи является именно эта преимущественная установка на голое сообщение, на информацию как таковую» [Винокур Г.О, Культура языка.- М., 1929. С.229].

Как известно, субъект в коммуникации обладает сложной структурой. Говорящий выступает в трех ипостасях: аниматора - того, кто произносит высказывание; автора - того, кто порождает высказывание; принципала — того, чья позиция выражена в высказывании. При помощи этой триады может быть охарактеризовано не только психологическое и когнитивное «расщепление» субъекта, но и его социальная, структура. Тогда структура субъекта в массовой коммуникации может быть представлена следующим образом: автор - редактор - цензор - идеологический демиург. В период перестройки и особенно в постперестроечное время эта структура претерпевает существенные изменения. Постепенно ослабевает, а затем и «аннулируется» влияние государственной идеологии; исчезает цензура; редактор утрачивает функции идеологического наставника и становится организатором коллектива журналистов, объединяемого общей позицией. Результатом этого стала глобальная авторизация газетного дискурса, то есть совмещение в субъекте ролей автора и принципала. Субъект в современной массовой коммуникации не просто функционален: он выступает как личность со всеми особенностями ее менталитета, причем в структуре его целей все большую роль начинает играть стремление к самовыражению.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. I. Особенности империализма в России
2. I.1 Особенности комплексных соединений природных и синтетических порфиринов.
3. II. ОБРАЗЦЫ ТЕКСТОВ НА НЕМЕЦКИХ ДИАЛЕКТАХ АВСТРИИ
4. II.4. Особенности процесса социализации в маргинальный переходный период.
5. VI. Особенности технического обслуживания и ремонта жилых зданий на различных территориях
6. VI.2. Представление отдельных видов текстового материала
7. XII. ОСОБЕННОСТИ КОРМЛЕНИЯ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ЖИВОТНЫХ В УСЛОВИЯХ РАДИОАКТИВНОГО ЗАГРЯЗНЕНИЯ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ
8. XVII ВЕК В ИСТОРИИ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ И РОССИИ. ОСОБЕННОСТИ РОССИЙСКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА И ЕГО ФАКТОРЫ
9. А. Особенности формирования древнерусской культуры
10. А3. Особенности решения орфограммы.
11. Анатомо-физиологические особенности вегетативной нервной системы.
12. Антропонимия. Личное имя и прозвища. Особенности именования.