Этнокультурные особенности китайских религий

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 13Следующая ⇒

Цивилизация Китая ¾ одна из самых древних на Земле. Географическое положение этой страны, отделённой от остального мира обширными горными массивами, пустынями и морем, долгое время способствовало изоляции от остального мира. Благодаря этому в Китае уже в глубокой древности сложилась вполне оригинальная автохтонная культура, повлиявшая впоследствии на соседние страны. Соседствующие с Китаем племена (сюн-ну, монголы, кыргызы, манчжуры), которым когда-либо удавалось завоёвывать Китай и даже основывать там собственные династии, со временем неизменно китаизировались, что укрепляло в китайцах сознание превосходства их древней культуры.

Одной из главных примет верований китайцев следует назвать сохранившийся с архаических времён анимизм. Китайский пантеон насчитывает более 30 000 духов, святых, демонов, героев местных культов, не считая духов предков в каждом семейном клане. Собственных духов имеют стихии, деревья, животные, камни и даже части тела. Уже к концу I тыс. н.э. в Китае складывается религиозный синкретизм ¾ конгломерат верований, когда каждому человеку позволено исповедовать какой угодно культ и почитать самые различные сверхъестественные силы. Среди них ¾ божества ветра, вод, духи звёзд, нефрита, яшмы, боги домашнего очага, бог богатства, бог постели… Даже отхожее место имело своего высокого покровителя ¾ Цзы-гу.

Среди наивысших начал в Китае издавна почиталось Небо ( Тянь ), под управлением и покровительством которого находится всё, чтò пребывает на Земле. Соответственно, свою империю китайцы называли Поднебесной, луну и солнце ¾ «глазами Неба», звёзды ¾ «одеялом Неба», дождь ¾ «семенем Неба», гром ¾ «голосом Неба» и т.д.

Весь необозримый пантеон божеств и духов возглавлялся в Китае тремя абстрактными мистическими символами:

Тянь-и ¾ «небесное начало»;

Ди-и ¾ «земное начало»;

Тай-и ¾ «высшее единое».

Со временем в этой триаде место посредника между Небом и землёй стал занимать император.

Знаменательно, что религиозной традиции Китая совершенно чужда идея Единого личного Бога. На древнекитайском языке даже слова «Бог» не существовало. Зато в народе бытовало представление о множестве сверх-природных сил (иные из которых даже не имели имени). Чтобы снискать их расположение, китаец должен был этим силам оказывать всемерное почтение. Кроме того, каждый глава семьи у себя дома был жрецом семейных божеств ¾ духов предков, ¾ совершая обряды перед их фарфоровыми статуэтками, выполнявшими роль икон, или священными табличками с их именами.

В этих условиях культура Китая не могла породить собственную монотеистическую религию. Её роль совершенно естественным образом брали на себя общественно-политические учения, главным из которых было конфуцианство.

Интерес к социальным проблемам вообще в Китае был настолько велик, что в центре внимания древнекитайской философии неизменно оказывались интересы стабильности государства ¾ «порядок в Поднебесной». Соответственно, учение о принципах этого порядка, если оно отвечало интересам общества и менталитету китайцев, постепенно принимало характерные черты религиозного культа. Не случайно в китайском языке мы не находим отдельного слова для понятия «религия». Иероглиф цзяо означает одновременно религию и учение.

С другой стороны, ни одно из возникших учений не могло претендовать на абсолютную монополию, благодаря издавна существующему в Китае правилу «золотой середины». Например, полярно противоположные учения конфуцианства и даосизма, идеологи которых некогда жестоко враждовали друг с другом, со временем пришли к мирному компромиссу: оба учения нашли своё естественное место в жизни общества, не исключая, а дополняя друг друга. Пришедший из Индии буддизм (в китаизированном варианте ЧАНЬ) также органично «вписался» в культуру Китая. Памятуя о том, что эти три системы исторически составляют главный стержень религиозной практики жителей Поднебесной, рассмотрим их последовательно.

Конфуцианство

Конфуций (латинизированный вариант имени Кун-фу-цзы) родился в 551 г. до н.э. в княжестве Лу, в эпоху раздробленности Китая, потрясаемого смутами, мятежами и войнами. Крушение древних устоев семейного быта, продажность чиновников, бедствия простого народа создали ситуацию, когда возникла настоятельная потребность в учении, возрождающем на новом уровне древние патриархальные традиции. Это учение и было провозвещано мудрецом из княжества Лу.

Учитель Кун вёл жизнь странствующего проповедника, причём его проповеди были обращены, главным образом, к аристократии Китая, на которую он возлагал большие надежды. Изречения Конфуция, собранные в книге Луньюй («рассуждения и беседы»), стали своеобразной Библией конфуцианства.

Учение Конфуция стало доминирующим в Китае далеко не сразу: во времена царствования деспота Цинь Ши Хуанди оно было фактически под запретом: конфуцианцев жестоко преследовали, их книги уничтожались. Но уже в 1 в. до н.э. император У-ди, которому, в целях консолидации страны, нужна была авторитетная идеологическая система, остановил свой выбор а конфуцианстве. Место погребения Конфуция было преобразовано в комплекс храмов. Через 1000 лет после смерти Учителя храмы в его честь начали строить в каждом китайском городе. Претенденты на получение учёных степеней и чиновничьих должностей совершали в этих храмах молитвенные ритуалы и жертвоприношения… Таким образом, учение Конфуция обрело черты религиозного культа. В эпоху династии Тан ставшему уже легендарным Учителю был присвоен титул «Первого святого». Ещё позднее Конфуций был удостоен титулов «Наставник государства» и «Великий Учитель нации». Принципы конфуцианства, в конце концов, стали всецело определять социальную структуру и внутриполитическую жизнь Китая.

В чём же состояло это учение, оказавшее столь мощное воздействие на культуру огромной страны?

Главными идеями конфуцианства, целиком ориентированного на «порядок в Поднебесной», становятся: доверие к авторитету власти (СИНЬ), гуманность (ЖЭНЬ), ритуальная обусловленность поведения (ЛИ), сыновняя почтительность (СЯО), моральный долг (И), идеал «совершенного человека» (ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ) и приверженность вековым традициям (ЧЖИ).

Отстаивая святость социальной иерархии, Конфуций чётко разграничивал сословные привилегии и обязанности подданных Поднебесной. Согласно его учению, в стабильном обществе никакого равенства быть не может. Чиновник, простолюдин или император ¾ все они волей Неба предназначены занимать своё положение в обществе и выполнять свой долг. «Благородным мужам» предназначено господствовать над остальной массой. Простолюдины же по своей природе не обладают высокой нравственностью и не способны к разумному познанию. Они не должны рассуждать о высоких вещах и делах управления. Каждый ¾ от раба до императора ¾ должен находиться на своём месте и ему соответствовать. Общественная структура, как и структура мира, вечна и неизменна.

Для схемы государственного устройства Китая излюбленной метафорой Конфуция был всадник, узда и лошадь. Лошадь символизировала народ, управляемый всадником ¾ императором. Уздечкой в руках императора служило чиновничество.

Как легко увидеть, в этой авторитарной схеме нет и намёка на демократические идеи. Однако не следует думать, что учение Конфуция предполагало (тем более поощряло) произвол власти. Властитель не только обязан был заботиться о своих подданных, но и соответствовать идеалу «совершенного человека». С этой целью на первое место в своём учении Конфуций выдвигает понятие гуманности (ЖЭНЬ). Гуманным может быть лишь правитель, сделавший себя ДЗЮНЬ ЦЗЫ ¾ «совершенным человеком». ДЗЮНЬ ЦЗЫ ¾ высочайший идеал, включающий в себя скромность, справедливость, сдержанность, достоинство, бескорыстие, любовь к людям.

Одно из главных качеств «совершенного человека» ¾ чувство долга (И). Долг Конфуций понимал как моральное обязательство, которое гуманный человек, в силу своих добродетелей, накладывает на себя сам. «Благородный человек думает о долге, низкий человек заботится о выгоде», ¾ учил Конфуций. «Нельзя управлять другими людьми, не научившись управлять собой». Требование морального совершенствования касалось всех жителей Поднебесной, в том числе и самого императора, которому Небо дало санкцию на управление государством. Эта санкция могла быть «аннулирована», если император не соответствовал требованиям гуманности.

В силу сказанного, вполне очевидной становится этическая направленность учения Конфуция. В частности, именно Конфуцию принадлежит высказывание, пять столетий спустя повторённое Христом: «Я не хочу делать другим то, чего я не хочу, чтобы другие делали мне».

Особое место в системе конфуцианства принадлежит нормам и правилам поведения (ЛИ). В любой момент жизни, на любой случай, в счастье и в горе, при рождении и смерти, поступлении в школу или назначении на службу ¾ всегда и во всём существовали строго фиксированные и обязательные для всех правила поведения. Практически вся социальная жизнь китайца подчинялась поведенческому стереотипу, и чем более высокое положение по служебной лестнице занимал человек, тем изощрённее был этикет, которому он должен был следовать. Среди этого образованного слоя тщательное соблюдение всех церемоний и деталей этикета, регламента в поступках, движениях, одежде, украшениях, выезде и т.п. не только было естественным и обязательным отличительным признаком, но и считалось условием престижа, критерием образованности. В конфуцианском Китае этикет, по сути дела, стал формой священного ритуала. Выражение «китайские церемонии» не зря стало общеупотребимым по поводу стиля поведения, практиковавшегося в Китае. Обязательный этикетный регламент решал основную задачу: упорядочить на века социальное поведение жителей Поднебесной, дабы закрепить в их душах (на бессознательном уровне) незыблемый принцип социальной иерархии.

Следующий постулат конфуцианской этики связан с традицией культа предков, издавна существовавшего в Китае, где основной «клеточкой» социального организма всегда был разветвлённый и хорошо сплочённый семейный клан. Почитание старших, беспрекословное повиновение главе семьи уже во времена Конфуция было в Китае прочно утвердившимся обычаем. Таким же было отношение к старшему по чину (со стороны простолюдина ¾ к любому провинциальному чиновнику). Само государство считалось единой большой семьёй, а император ¾ «отцом» всех своих подданных. Всё это, вместе взятое, обозначалось, как принцип сыновней почтительности (СЯО), специально разработанный в учении Конфуция. СЯО ¾ основа гуманности. Быть почтительным сыном обязан каждый, а особенно ¾ человек образованный, грамотный, стремящийся к идеалу ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ. Моральный долг каждого китайца был связан, прежде всего, с интересами своего семейного клана (шире ¾ интересами государства), по сравнению с которыми интересы отдельно взятой личности ровно ничего не значили.

Характеристикой совершенного человека, согласно Конфуцию, должно быть также стремление к знанию (ЧЖИ). Что здесь подразумевалось под словом «знание»? Ни научная деятельность, ни исследования, ни познание чего-либо нового не брались в расчёт. Учитель Кун говорил: «Я толкую, но не создаю. Я верю в древность и люблю её». Таким образом, в системе конфуцианства принцип ЧЖИ есть знание традиций. Одним из средств достижения этого знания было чтение древних текстов (в том числе поучений самого Конфуция). В результате следования этому принципу в средневековом Китае возник небывалый культ грамотности, иероглифа, культ конфуциански образованных моралистов-начётчиков, способных понимать и толковать запечатлённую в священных книгах мудрость. Слой грамотеев-интеллектуалов, сосредоточивших в своих руках монополию на знание, образование и управление, получил в Китае место, которое в других обществах занимало дворянство и бюрократия, вместе взятые. Итак, принцип ЧЖИ есть, прежде всего, наилучшее усвоение культурного стандарта ¾ в той степени и том объёме, как это доступно человеку определённого сословного круга.

К названным выше принципам учение Конфуция прибавляет ещё принцип доверия (СИНЬ). Это ¾ принцип непререкаемого авторитета старших (будь то отец, чиновник, царь, государь) по отношению к младшим (подчинённым, подданным). Слепое повиновение их воле, абсолютное к ним доверие ¾ элементарная норма для младших и подчинённых как в рамках государства в целом, так и для клана, корпорации, семьи.

Следует, однако, ещё раз подчеркнуть, что это доверие должно быть обеспечено ничем иным, как гуманностью старшего (родителя, чиновника, государя), по отношению к младшему, ибо его долг ¾ соответствовать идеалу ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ. Так, взаимность в общении высших и низших, старших и младших, основанная на долге-справедливости, предусматривает верность подчинённого, реагирующего на гуманность правителя, на его снисходительную и добрую волю.

Даосизм

Подобно тому, как любой отдельно взятый человек не может жить, руководствуясь лишь жёсткими предписаниями и доводами рассудка ¾ общество в целом не может обойтись без иррациональных учений и метафизических идей, дающих выход спонтанным импульсам человеческого бессознательного. Таким иррациональным учением в Китае был и до сих пор остаётся даосизм.

Основателем этого учения считается старший современник Конфуция, легендарный мудрец Лао-цзы. Согласно преданию, мать носила его в своём чреве много десятков лет, и он родился седым, будучи старцем уже в колыбели (важная для данного мифа деталь: в Китае старость ассоциируется с мудростью). О реальной биографии Лао-цзы практически ничего не известно. Уходя на запад, он оставил смотрителю пограничной заставы своё сочинение «Дао дэ цзин» («Путь истины и жизни»). Этот трактат, ¾ единственное, зато бесспорное свидетельство реального пребывания на земле мудреца Лао-цзы ¾ является основополагающим священным текстом даосского учения.

Центральным объектом рассуждений в этой книге становится ДАО ¾ мать всех стихий, источник и начало всех вещей. Даже боги, согласно даосизму, произошли из ДАО. Оно не имеет ни начала, ни конца, никто никогда не видел и не слышал его. Познать ДАО, следовать ему, слиться с ним ¾ в этом смысл, цель и счастье жизни. Идти истинным путём ¾ значит следовать ДАО (само это слово буквально означает путь).

ДАО образовано игрой противоположных сил ¾ ИНЬ и ЯН.

ИНЬ ¾ тёмное, пассивное, порождающее начало, взаимодействует с ЯН ¾ активным, светлым, творческим началом. Они сменят друг друга, рождаются одно в другом, образуя своей диалектической парой вечное движение природных стихий.

Почему эти идеи, казалось бы, имеющие отвлечённо-философский характер, так важны для религиозной практики даосов? Потому, что «следование ДАО» ¾ реальная духовная практика, в ходе которой адепты этой веры трансформируют своё сознание, вплоть до достижения самых высоких его состояний. В отличие от конфуцианства, лишённого каких бы то ни было черт мистицизма, даосская религия во главу угла ставит именно достижение изменённых состояний сознания (и в этом она, конечно, родственна йогической и буддийской практике).

Способом приближения к состоянию ДАО служит специально избранный тип поведения, именуемый среди даосов недеянием. «Недеяние» не следует путать с бездействием. Это ¾ спонтанное, естественное действие, из глубин «истинной природы» человека. Недеяние есть ненасильственное действие. Оно никоим образом не противоречит природе, но полностью гармонирует с ней. Принцип недеяния, по своей сути, диаметрально противоположен нормативному ритуалу, искусственно навязанному конфуцианской культурой.

Другая задача духовной практики даоса ¾ преодолеть привязанность к индивидуальному Я. Отождествление с ДАО происходит лишь после того, как для человека исчезает различение между «Я» и «не-Я». Все противоречия примиряются на этом высочайшем уровне сознания, где индивидуальный поток психики сливается с универсальным Путём.

Систематическая духовная практика даосизма со временем привела к созданию даосских монастырей, где монахи-аскеты осваивали путь к достижению ДАО под руководством опытных наставников. Одной из распространённых техник было сохранение невозмутимости духа в любых жизненных ситуациях. Знаменитые восточные единоборства, которыми адепты ДАО занимались в монастырях, служили именно этой цели: монах должен был сохранять бесстрастие в боевой ярости и «недеяние» в процессе активного действия. При этом ученики нередко ставились в экстремальные условия, когда существовала реальная угроза для их жизни. Выход из подобных ситуаций могла подсказать лишь интуиция; рациональная логика была здесь бесполезна. Путь даоса ¾ это по преимуществу интуитивный путь.

Вечное движение двух противоположных сил ИНЬ и ЯН среди безбрежного потока ДАО в мировосприятии даоса означало полную бессмысленность каких-либо раз навсегда установленных догм. Диалектика этого движения предполагала, в частности, равноправие Высокого и Низкого, относительность любых социальных перегородок. Даосские мыслители отрицали конфуцианскую иерархию, разделявшую людей на «благородных» и «ничтожных». Мечта даосов о всеобщем равенстве не однажды приводила к тому, что крестьянские восстания, спорадически сотрясавшие Древний Китай, вдохновлялись именно идеями даосов, а иногда и проходили под их прямым руководством (например, восстание «жёлтых повязок» во 2 в. н.э.).

Будучи во многих своих чертах прямой противоположностью конфуцианству, даосизм в первые века своего существования имел значение контркультуры. Однако, с течением времени, он постепенно становился органической частью китайской народной традиции.

Что этому способствовало?

Прежде всего ¾ настоятельная необходимость в реализации иррационального начала для людей, стеснённых жёсткими оковами конфуцианских норм. Даосизм давал необходимый выход стихии бессознательного. Открывавшиеся даосизмом возможности в сфере самовыражения мысли и чувства привлекали многих китайских поэтов, архитекторов, живописцев, мыслителей. Именно поэтому идеи даосизма нашли применение прежде всего в китайском художественном творчестве и философии, в то время, как идеи конфуцианства безраздельно господствуют в социально-политической сфере.

Есть тут и ещё одна важная сторона. Свойственный китайскому менталитету прагматизм не позволял мастерам даосских практик витать в мистических эмпиреях. Даосы искали свой собственный путь к реальной жизненной пользе. Прежде всего, это была забота о продлении самой жизни. С идеей долголетия были связаны поиски «элексира бессмертия», техника голодания, физические и дыхательные упражнения, специфическая сексуальная практика, всевозможные пилюли, талисманы и волшебные элексиры, над которыми трудились поколения даосских алхимиков. Даосы сильно продвинули вперёд китайскую медицину. Кроме всевозможных снадобий и специальной гимнастики, они приняли деятельное участие в разработке рефлексотерапии ¾ древнейшей отрасли народной целительской практики.

Как и в случае с учением Конфуция, эволюция даосизма пришла, в конечном итоге, к организованному религиозному культу. Этот культ полностью воспринял синкретизм китайской народной традиции. Даосский пантеон со временем включил в себя все древние верования и обряды, всех божеств, духов и легендарных героев, почитавшихся с глубокой древности, включая Конфуция, Будду и самого Лао-цзы. В честь богов и великих героев даосы создавали многочисленные храмы. Эти храмы обслуживались даосскими монахами, обычно по совместительству выполнявшими функции магов, гадателей, предсказателей и врачевателей.

В раннесредневековом Китае даосы даже сумели создать собственное государство, управляемое «епископами» и папами-патриархами. Однако вне своих религиозных общин эти наставники реальной административной власти не имели, так что, несмотря на попытки создания теократии, даосские руководители так и не сумели сформировать прочную церковную структуру, аналогичную западному христианству.

Чань-буддизм

Буддизм ¾ единственная иноземная религия, пустившая корни в Китае и ставшая частью его культуры. По преданию, учение Будды (в версии махаяны) впервые утвердил в Поднебесной индийский миссионер Бодхидхарма. С течением столетий, впитав в себя культурные традиции Китая (в первую очередь духовную практику даосов), буддизм приобрёл в этой стране совершенно особые черты, сильно отличающие его от индийского «оригинала».

Трансформация буддизма на китайской почве заставила эту религию приспособиться к социальной структуре, нормам и запросам традиционного китайского общества. В первую очередь, это касалось отношения к жизни. Миросозерцанию китайцев никогда не было свойственно тотальное жизнеотрицание. Китайские мудрецы пытались найти смысл не в уходе от жизни, а в самой жизни. Кроме того, бесконечно долгие медитации в уединённых пещерах, отказ от активной деятельности (тем более ¾ от занятия сельским хозяйством! ) не соответствовал традиционному трудолюбию китайцев, из которых основную массу составляли земледельцы. Китайский прагматизм не мог соответствовать и бесконечно далёкому достижению нирваны, ¾ через тьму будущих воплощений. Просветление должно быть достигнуто уже в этой жизни! Значит, следовало найти реальный и практичный путь к его достижению.

Все эти устремления нашли отклик в китайском варианте буддизма ¾ ЧАНЬ (Японский вариант ¾ ДЗЭН).

Согласно доктрине ЧАНЬ, истина постигается как внезапное озарение и может прийти к человеку не только в момент созерцательной неподвижности, но и в процессе активного действия практически где угодно: на прогулке, в бою, в оживлённой беседе или даже во время работы. Она приближается к человеку не постепенно, этап за этапом, а достигается мгновенно. Конечно, к постижению и принятию этого озарения нужно упорно готовиться. Но путь к нему лежит не через отказ от деятельности в миру, а ¾ через изменение самого способа постигать мир. На место рассудочного, умственного, логического познания Чань-буддизм ставит интуитивный способ постижения. Этой цели и служили знаменитые коаны ¾ парадоксы, которые учителя предлагали неофитам для немедленного их разрешения. Например, вопрос «удар двумя ладонями ¾ хлопок, а что такое хлопок одной ладонью? » логического ответа не имеет. Это сбивало ученика с толку, почти лишая его возможности рационально мыслить. При повторении испытаний такого рода он невольно избавлялся от привычки искать логические решения, пытался включать интуицию, находить за внешним абсурдом глубокий внутренний смысл. В результате такого спонтанного акта мог быть найден наиболее удачный (нередко парадоксальный) ответ.

Таким образом, просветлению в этой практике предшествовал период тяжёлых испытаний, изнурительных сомнений и тяжёлой внутренней работы. Ученика сбивали с толку, ввергали его в болезненное состояние хаоса. Рушился привычный порядок вещей. Одновременно послушник ЧАНЬ учился избавляться от всех желаний, ¾ в том числе и от желания не иметь желаний. Его учили «есть, когда захочется есть», «спать, когда захочется спать», быть естественным без намерения стать естественным ¾ и тогда просветление придёт само собою. Так, шаг за шагом, сознание адепта переходило в режим спонтанного, интуитивного постижения. Эта особенность чань-буддизма прямо смыкается с практикой даосов. И в своих текстах чань-буддисты чаще всего прибегали к даосскому философско-психологическому наследию, используя его для интерпретации сугубо буддийских идей.

Медитация в ЧАНЬ обычно проходила методом «несознательной концентрации», когда сознание свободно движется от одного объекта к другому, течёт, как вода, не задерживаясь ни на одном объекте, и вместе с тем отражая его с максимальной адекватностью. В этих условиях «Я» перестаёт быть контролёром, как бы растворяясь без остатка в общем потоке психики. От «Я» (ложного центра) контроль переходит к Целостному сознанию.

Чань-буддизм, в отличие от многих других буддийских школ, принимал самое активное участие в практической деятельности. В чаньских монастырях сурово наказывали за халатное отношение к работе. Пассивная созерцательность, мистическое самоуглубление и уход от жизни отнюдь не приветствовались сторонниками этого учения, в то время, как в традиционных буддийских школах всякая вообще активная деятельность рассматривалась как препятствие к достижению нирваны.

Отсюда ясно, что в рамках ЧАНЬ изменился и смысл самого состояния просветления. Не уход в небытие, а ярчайшая вспышка жизни сознания, не растворение в безмолвии, а кульминационный творческий акт!

В то же время эта форма буддизма полностью сохраняет заимствованный у буддизма махаяны принцип равенства. Согласно философии ЧАНЬ, все живые существа воспринимаются как тождественные друг другу по своей глубинной природе («природа Будды»). «Смотри в свою собственную природу, и ты станешь Буддой! » ¾ учили мастера Чань-буддизма. Они настаивали на особой ответственности человека, который отличается от прочих живых существ тем, что способен реализовать в себе природу Будды; только он может вырваться из бесконечной цепи смертей и рождений ¾ и при этом помочь освободиться другим живым существам.

Остаётся добавить, что буддизм в Китае, особенно чань-буддизм, сыграл немалую роль в расцвете классической живописи. Тезис чань-буддизма, утверждающий, что Истина и Будда пребывают везде и во всём: в молчании гор, журчании ручья, сиянии солнца или щебетании птиц, и что главное в природе ¾ Великая Бескрайняя Пустота, ¾ оказал большое влияние на художников. Сами же буддийские монастыри долгими веками были одним из главных центров китайской культуры. Здесь проводили своё время, искали вдохновения и творили поколения поэтов, живописцев, учёных и философов. Не случайно на современном Запада, в его интересе к буддизму, превалирует ЧАНЬ, ¾ причём, в первую очередь, среди деятелей культуры и искусства.

Контрольные вопросы

1. Какие основные религиозные направления существуют в Китае?

2. Что означает в конфуцианстве принцип ЖЭНЬ?

3. Как должен быть реализован в конфуцианской этике идеал «благородного человека» (ЦЗЮНЬ-ЦЗЫ)?

4. Что такое ДАО?

5. Что такое ИНЬ и ЯН?

6. Что означает принцип «недеяния»?

7. Как сочетаются в китайской культуре конфуцианство и даосизм?

8. Как в чань-буддизме трактуется просветление?

9. Что такое коан и для чего он используется в духовной практике чань-буддизма?

Тема 9. СВОБОДОМЫСЛИЕ В ИСТОРИИ РЕЛИГИЙ

Для человеческой мысли нет запретных рубежей. Любые идеи, установки, догмы, господствующие в обществе, человек рано или поздно подвергает сомнению и переосмыслению. Это в особенности касается вопроса религиозной веры, то есть той области, где господствует миф. Перешагнуть рамки религии ¾ значит, так или иначе, выйти за пределы мифа. Этот шаг требует от человека немалого мужества, ¾ особенно там, где миф давно уже овладел сознанием миллионов, где он является частью культуры и основой миросозерцания большинства людей.

Свободомыслие имеет не столь древнюю историю, как религиозная вера: в догосударственных обществах, где власть мифа была абсолютной, его не существовало совсем. Но уже в древних городах, там, где начинает свою упорную работу научная и философская мысль, мы находим первые свидетельства «бунта» разума против религиозной веры.

Основанием для этого бунта, в первую очередь, служила мысль о попранной справедливости. Почему всемогущие боги (которые, по языческим представлениям, совсем не были «праведнее» людей) пользуются всеми дарами изобилия, силы и молодости, в то время как человеку суждены лишь страдания, нужда, болезни и смерть?

Первое в Истории масштабное литературное произведение, вавилонский эпос «О всё видавшем», воспевающий подвиги царя-героя Гильгамеша, уже ставит на первое место проблему несправедливости судьбы человека. Гильгамеш пытается в одиночку противостоять судьбе, он мечтает подарить человечеству секрет бессмертия, известный только богам. Крушение этой мечты не умаляет значения его подвига. Посягнув на бессмертие, Гильгамеш не только бросает вызов сложившемуся порядку вещей, но и вступает в противоборство с самими богами: например, он отвергает домогательства богини плодородия Инанны, публично оскорбив её.

Мотив богоборчества ярко прослеживается в древнегреческом культурном наследии: Диомед сражается с богом войны Аресом, царь Фив борется с богом виноделия Дионисом, титан Прометей, презрев волю самого Зевса, похищает огонь из кузницы Гефеста, чтобы дать его людям. Зевс страшно наказывает Прометея, ¾ миф обличает верховного олимпийского бога в несправедливой жестокости.

Сомнение в Божественной справедливости явственно ощущается и в библейской книге Иова. Чтобы испытать чистоту веры этого праведника, Бог, заключивший пари с дьяволом, «разрешает» ему обрушить на голову Иова все мыслимые несчастья: разорение, болезни, смерть детей… Можно ли тут говорить о благости Верховного Божества?

Так, с течением времени, в просвещённых кругах общества (особенно в тех странах, где утвердился монотеизм), возникает проблема теодицеи ¾ «оправдания Бога». Почему Всесильный не имеет сил уничтожить зло на Земле? Почему Всемилостивый безразличен к страданиям людей? Если потомок Адама ¾ в самом деле венец творения, то как быть с очевидным несовершенством человека, для чего вообще Совершенному понадобилось создавать несовершенное? Эти вопросы, на которые рациональная логика не находит ответа, к Новому времени привели многих (прежде всего на Западе) к сознательному атеизму, ¾ т.е. к полному отрицанию Бога.

В этом плане показательна история с холокостом (истреблением евреев нацистами) в годы 2-й мировой войны. Результатом этого чудовищного события был отказ многих тысяч евреев, оставшихся в живых, от почитания Бога: они не могли допустить мысли, что мучительная смерть шести миллионов ни в чём не повинных людей совместима с представлением о Милосердном Покровителе народа Израиля.

Другой серьёзной причиной ревизии религиозных верований были усилия рациональной мысли, приводившие, столетие за столетием, к накапливанию позитивных научных знаний. Пионерами в этом направлении были древнегреческие философы 6 в. до н.э. Их размышления о сущности бытия, о природе вещей и о законах, управляющих мирозданием, опирались на естественные (а не мифологические) посылки. Фалес основой мироздания полагал воду, Анаксимен ¾ воздух, Гераклит ¾ огонь, Демокрит ¾ неделимые частицы материи (атомы) и т.д. Существования богов они не отрицали, но и не отводили им никакой роли в сотворении мироздания. Европейская наука Нового времени сделала следующий шаг: она пришла к механистическому пониманию мира, к абсолютной причинности, где Высшим силам вообще не было места. Известен ответ знаменитого французского учёного Лапласа Наполеону на его вопрос, почему в научных трактатах этого исследователя нигде не упоминается Бог: «Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе! ».

Успехи естественных и точных наук (биологии, медицины, математики, химии, физики) привели учёных уже в 19 веке к убеждению, что всё существующее можно объяснить и описать с помощью логически выверенных законов. Критерий Истины ¾ возможность проверки опытом. Единственная реальность ¾ всё то, чтò человек может воспринимать органами чувств: экспериментальная среда, обладающая трёхмерной протяжённостью, энергией и массой. Так зародился и восторжествовал, ¾ сначала в науке, а затем и миросозерцании большинства «цивилизованных» людей Запада ¾ материализм (своеобразная вера в единственность ощущаемого и очевидного). Фактически, материализм среди учёных явился своего рода «религией наоборот», ¾ но и она дала трещину в начале 20 столетия, когда физика устремилась к разгадке тайн микромира. Здесь-то и обнаружилось, что в мире элементарных частиц «материя» таинственным образом исчезает: например, масса покоя таких частиц, как нейтрино, равна нулю. Вслед за этим квантовая физика пришла к выводам, которые просто шокировали научный мир: оказалось, что элементарные частицы могут влиять друг на друга непостижимым образом, вне энергетических взаимодействий! Так, идеологию материализма подорвала сама же наука, ¾ причём, многие её представители начали возвращаться к религии. Несмотря на это, вплоть до настоящего времени ортодоксальные (рационалистические, вульгарно-материалистические) позиции в науке всё ещё сильны.

Третьей существенной причиной ослабления религиозной веры (особенно в христианском мире) послужила ошибочная позиция Церкви по целому ряду вопросов как в идеологической, так и в практической сферах. Претензия церковного клира на абсолютную власть над душами верующих сплошь и рядом не соответствовала уровню мудрости и морали самих священников, особенно в эпоху средневековья. Полуграмотные, невежественные, пребывающие во власти тех же греховных побуждений, что и миряне, они слишком часто демонстрировали качества, осуждаемые Христом: властолюбие, лицемерие и стяжательство. Из Истории не вычеркнуть кровавые Крестовые походы, инициатором которых был Ватикан, костры инквизиции, массовое избиение аборигенов Нового Света под видом их обращения в «истинную веру»… Что касается восточного христианства, то, например, для российского православия роковую роль сыграла его смычка с самодержавием, в результате которой христианство в этой стране было, в конце концов, унижено и растоптано тоталитарной властью.

Тут есть ещё одна существенная сторона: сугубый акцент, который всегда делало христианское священство на «повреждённости» природы человека и всех естественных его влечений, на греховности земного бытия вообще, на полной беспросветности земной юдоли потомков Адама. Этот безнадёжно пессимистический взгляд на мир не мог не привести к стихийному протесту со стороны всех тех, кто ценит радость и красоту жизни.

Естественным следствием всего этого было, во-первых, наступление эры гуманизма в эпоху Возрождения и, во-вторых, антиклерикальная борьба деятелей протестантизма и европейского Просвещения. Гуманизм, провозгласивший человека главной ценностью мироздания, постепенно приводит к секуляризации всех обиходных сторон жизни и самого сознания европейского обывателя: за порогом церкви всё реже стали вспоминать о Боге. Протестанты почти изгнали священство из богослужебной практики, оставив ему в лучшем случае чисто символические функции. Деятели Просвещения пошли ещё дальше. Их отношение к Церкви ярко выражается знаменитыми словами Вольтера: «Раздавите гадину! ». Как отклик на этот яростный призыв, последовала кровавая вакханалия уничтожения монастырей и священников в годы Великой французской революции (1789).

Общим результатом всех этих событий и тенденций явились вполне открытые формы антирелигиозного мышления, корни которых, как говорилось выше, простираются в глубокую древность ¾ к началу первых цивилизаций. Среди них:

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 101112 13 Следующая ⇒