VII. ЧЕКИСТСКИЙ «ИГУМЕН» - ЕВГЕНИЙ ТУЧКОВ

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 12Следующая ⇒

Всю ночь огни горели в губчека.

Коллегия за полночь заседала

Семенова усталая рука

Пятнадцать приговоров подписала.

И вот землей засыпаны тела

Семенов сел в хрипящую машину,

И лишь на лбу высоком залегла

Еще одна глубокая морщина

Г. Лелевич

Вряд ли пролетарский поэт Лаборий Кальмансон (псевдоним Г. Лелевич) в «Коммунэре о чекисте Семенове» описывал одну из ключевых фигур того времени. Но реальность он знал, и поэтому собирательный образ чекиста 20-х годов получился вполне правдивым. Евгений Александрович Тучков — фигура и по сей день загадочная. И не только потому, что он наряду с Дзержинским, Менжинским и другими большевиками стоял у истоков страшной организации, ставшей кошмаром для сотен миллионов людей в самых разных концах нашей планеты. Тучков, в отличие от Лелевича, уцелел во время сталинских чисток и умудрился умереть в далеком 1957 году. Пик его популярности, «звездный час» пришелся на весну 1923 года. В этом же году увидела свет «Коммунэра» Лелевича. Тучков лично допрашивал патриарха Тихона и докладывал о результатах Троцкому и Сталину. «Старые» большевики ленинского призыва его недолюбливали, считали провинциалом и выскочкой. Поэтому в высших партийных кругах за глаза его называли Главпоп, а в церковных уважительно величали Игуменом. Вплоть до роспуска Антирелигиозной комиссии в 1929 году Тучков ведал практически всеми делами Русской Православной Церкви. Кроме этого, ему в ОГПУ были подотчетны сектанты и мусульмане, иудеи и толстовцы. Именно он сформировал антиканоническую церковную структуру в 1927 году, которая продолжает функционировать и по сей день.

Биография Евгения Тучкова скудна фактами. Он родился в 1892 году в деревне Теляково Коварчинской волости Суздальского уезда Владимирской губернии. Он рано осиротел. Малолетнего Евгения воспитывала старшая сестра Анастасия, посвятившая брату свою жизнь. Она была глубоко религиозным, церковным человеком и стремилась так же воспитать брата. Евгений позже звал старшую сестру «мамашей». Будущего патриарха Сергия (Страгородского) и Евгения Тучкова воспитывали старшие сестры, которых в добрых провинциальных традициях они называли «мамашами». Сиротство наложило неизгладимый отпечаток на дальнейшую жизнь. Евгений Тучков вырос агрессивным, неутомимо проводил в жизнь богоборческую политику партии, казался мстителем за обездоленное детство, но не фанатиком. Видимо, сказалась здравая крестьянская наследственность. Иван Страгородский, будущий патриарх Сергий, лишенный в детстве материнской ласки, вырос человеком мягким, склонным к опасным компромиссам. Они встретились в начале 20-х годов, но ожесточенная схватка между ними разыгралась в 1926 году. Вплоть до 1939 года они были почти неразлучны.

В 1903 году Евгений Тучков окончил четырехклассную приходскую школу. Для сироты это было немалым достижением. 12-летним ушел из родной деревни в Иваново-Вознесенск, где работал по найму, сначала мальчиком в конторах и магазинах, а затем конторщиком. Первое рабочее место — мальчик в кондитерской. С 1911 по 1915 год служил конторщиком в кожевенно-обувной мастерской в городе Шуе. В 1915 году был призван в армию. Служил писарем в управлении Радомского военного комиссара, потом в штабе Западного фронта в Минске. В сентябре 1917 года вступил в РСДРП. Принимал участие в Февральской и Октябрьской революциях — во всяком случае, так утверждал сам в одной из автобиографий. Был в октябре 1917 года избран от гарнизона солдат членом Совета рабочих и крестьянских депутатов в городе Юрьеве-Польском. После падения Временного правительства самовольно оставил полк и вернулся в Иваново-Вознесенск. Здесь губком партии направил Тучкова на работу в ЧК. С 1918 года в ЧК Иваново-Вознесенска заведовал юридическим отделом. В его архиве сохранилось удостоверение, датированное 25 марта 1919 года: «Предъявитель сего член Иваново-Вознесенской Губернской Чрезвычайной Комиссии Евгений Александрович Тучков крайне нуждается в приобретении одной пары обуви, что подписью с приложением печати удостоверяется».

Вскоре был послан в Уфу на помощь к находившемуся там представителю Ивановского губкома Николаю Жиделеву, посланному для заготовки хлеба для ивановских рабочих. Это была пора печально известных продотрядов, которые насильственно изымали хлеб у крестьян. В Уфе как член партии был взят на учет и был мобилизован на работу в армию, в военные части по формированию отрядов особого назначения. Тучков ведал делами 1-го Уфимского коммунистического батальона. Пробыв в армии несколько месяцев, Уфимским губкомом был направлен на руководящую работу в Уфимскую ГубЧК. В 1919 году организовал в Уфе отряд особого назначения, который принимал активное участие в подавлении Мензелинского восстания в Башкирии. Оно вспыхнуло после окончания Гражданской войны, которая была особенно кровопролитной на Урале. Колчаковцы были выбиты из Уфы лишь в июне 1919 года.

Спустя полгода, 4 февраля 1920 года, в деревне Новая Елань Троицкой волости Мензелинского уезда крестьяне, вооруженные вилами, уничтожили продотряд численностью в 35 человек. Продотряды, созданные по указанию Ленина, действовали в этот период особенно жестоко — они изымали не только заготовленное крестьянами зерно, включая семена, которые были отложены на время посевной, но и все съестные припасы, обрекая крестьян на голодную смерть. Эта человеконенавистническая политика большевиков привела к тому, что летом 1921 года в Поволжье царил голод - вымирали целые деревни. Неудивительно, что расправы крестьян с большевиками были столь жестокими. 9 февраля в Новую Елань прибыл председатель Мензелинской ЧК Головин с партийными работниками для усмирения мятежа, но и они были убиты. За полгода пребывания у власти большевики сумели восстановить против себя население Башкирии. В состав Башкортостана вплоть до 1922 года входила не только Уфимская, но и частично Оренбургская, Екатеринбургская и Самарская губернии. Мятеж охватил Мензелинскую волость, 10 волостей Уфимского уезда, 22 — Белебеевского, 15 — Бирского, 15 — Чистопольского, 16 — Бугульминского. Общий лозунг восстания был «Долой коммунистов! ». В марте 1920 года восстание начало распространяться и захватило другие губернии Урала, Татарии и Поволжья. Было сформировано 5 оперативных групп войсковых соединений, и в середине марта 1920 года восстание было утоплено в крови.

Тучков проявил себя в этот период как способный организатор и был назначен заведующим секретным отделом губернской ЧК. Крепко сложенный, невысокий (рост 1 м 72 см), с крупными чертами лица и непропорционально маленькими руками, отличавшийся военной выправкой Тучков всегда был обходителен. Ему пришлось в разные годы работать бок о бок с Лениным и Троцким, Дзержинским и Сталиным, Бухариным и Томским, Каменевым и Зиновьевым, Луначарским и Сольцем, Крупской и Коллонтай. Он умел молчать и был скрупулезным исполнителем. Но его нельзя было назвать винтиком — любимое сталинское сравнение чиновника с частью послушной машины. Он всегда был себе на уме -хитроватый мужичок в военной форме. Его жена, Елена Александровна Яковлева, уроженка города Златоуста, вспоминала, что на Урал ее будущий муж приехал «делать революцию». Ее отец был бухгалтером на Златоустовском заводе, и семья считалась интеллигентной. Елена была одной из первых учениц. Единственное — не удавалось получить пятерку по Закону Божию. Она неплохо знала французский язык, и это обстоятельство сыграло не последнюю роль в ее знакомстве с Тучковым. Он взял ее на работу, а чуть позже они стали мужем и женой. В Уфе у них родился сын, умерший во младенчестве. Брак оказался удачным — они прожили долгую и счастливую жизнь. Уже в Москве в 1923 году родился второй сын, Борис, единственный ребенок, которого беззаветно любил и баловал отец.

Осенью 1921 года из Уфы Евгений Тучков был переведен в Москву. Его заслуги перед молодым большевистским государством были оценены высоко. В начале 1931 года начальник секретно-политического отдела ГПУ Яков Агранов представил Тучкова к награждению орденом Трудового Красного Знамени. Он заполнил наградной лист, в котором перечислялись его заслуги (кстати, вранья, или, как говаривали в те времена, «туфты», в писании Агранова немало - безоговорочно верить этому документу нельзя). Когда летом 1921 года в России разразился голод, больнее всего ударивший по Поволжью, Тучков принял участие в изъятии церковных ценностей. Агранов отмечает: «Под руководством тов. Тучкова и при его непосредственном участии была проведена огромная работа по расколу православной церкви (на обновленцев, тихоновцев и целый ряд других течений). В этой работе он добился блестящих успехов. При его непосредственном участии проводилась в 1921 году работа по изъятию церковных ценностей в пользу голодающих».

Во многих губерниях изъятие церковных ценностей напоминало грабеж. Оскорблялись чувства верующих, их провоцировали на открытые выступления против большевиков. Тучков сумел в Уфе провести изъятие таким образом, что не было отмечено особых эксцессов. Но это, с точки зрения Ленина и Троцкого, было скорее недостатоком, а не достоинством чекиста. И все же Тучкова заметили в Москве, и осенью 1921 года вместе с женой он навсегда покидает Уфу. Сначала его назначили заместителем, а затем начальником 6-го секретного отдела, занимавшегося уничтожением Церкви. С сентября 1922 года Тучков - бессменный ответственный секретарь Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б). Молодое Советское государство с первых дней своего существования объявило войну всем религиям. Но до 1922 года эта война велась нерегулярно. В мае 1921 года состоялся пленум РКП(б), в котором принимал участие В.И. Ленин. Он редактировал доклад Емельяна Ярославского, обсуждавшийся на пленуме и содержавший основные стратегические направления в борьбе с Церковью. Резюмируя основные тезисы доклада, пленум так сформулировал задачи партии: «Задача всей этой работы в совокупности должна заключаться в том, чтобы на место религиозного миропонимания поставить стройную коммунистическую научную систему, обнимающую и объясняющую вопросы, ответы на которые до сих пор крестьянская и рабочая масса искала в религии».

В июле 1921 года при подотделе пропаганды Агитпропотдела ЦК возникла Антицерковная комиссия. Она была призвана координировать антирелигиозную борьбу во всероссийских масштабах. Секретарем комиссии с июля по август 1921 года был Емельян Ярославский. В состав этой весьма внушительной комиссии входили чиновники из Агитпропа, Московского комитета РКП(б), VIII ликвидационного отдела Народного комиссариата юстиции, ЦК РКСМ — Союза коммунистической молодежи, а также Народного комиссариата просвещения и Главного политического управления (недавней ВЧК). Комиссия быстро выродилась в чиновническую структуру, которая занималась утверждением всевозможных антирелигиозных брошюр, листовок, плакатов. Весной 1922 года Ленин решил реорганизовать эту комиссию (поначалу она громко называлась Комиссия по проведению отделения Церкви от государства при ЦК РКП(б), а позже проще - Антирелигиозная комиссия) и слить ее с другими антисектантскими и антицерковными комиссиями.

14 и 15 марта 1922 года Ленин написал программную статью «О значении воинствующего материализма». Через три дня -19 марта - направил «Письмо В.М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б)». Эти дни стали началом той массированной и тотальной войны против религии, и прежде всего Русской Православной Церкви, которая без передышек продолжалась 10 лет, вплоть до 1931 года. Весной же 1922 года по всей России прокатилась кампания по изъятию церковных ценностей. Большевики декларировали, что ценности будут проданы, а вырученные деньги пойдут на закупку хлеба для голодающих россиян. Кампания сопровождалась массовыми арестами епископов, священников и мирян. На осень 1922 года были намечены показательные процессы над духовенством, которое оказывало сопротивление при изъятии церковных ценностей. В связи с этим было принято решение реорганизовать Антицерковную комиссию. 13 октября 1922 года на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) с докладом об учреждении Антирелигиозной комиссии выступил заведующий Агитпропом ЦК А.С. Бубнов. 19 октября на заседании Политбюро ЦК РКП(б) с участием Ленина утверждается решение оргбюро и оговаривается состав этой комиссии, сразу же ставшей засекреченной. Все протоколы заседаний этой комиссии с самого начала ее существования помечены грифом «совершенно секретно». Скорее всего, состав комиссии и ее функции были определены гораздо раньше, а утверждение прошло задним числом. К концу 1922 года стало ясно, что «ликвидационный отдел» Наркомюста, который возглавлялся Петром Красиковым и занимался ликвидацией религии в России, стал конкурентом комиссии. Была предпринята попытка ликвидировать так называемый «ликвидационный отдел», но Красикову удавалось отстаивать его вплоть до середины 1924 года.

Первый протокол комиссии датирован 27 сентября 1922 года. В заседании участвовали чекисты Вячеслав Менжинский и Терентий Дерибас, а также партийный функционер Петр Красиков и бывший священник Спасо-Колтовского храма в Петрограде Михаил Галкин (публиковавший антирелигиозные статьи под псевдонимом Горев), ставший полноправным членом Комиссии по изъятию церковных ценностей. Этот первый протокол уже подписан Тучковым. Приехав в Москву с женой, он вскоре вызвал старшую сестру. Тучков вместе с семейством поселился в Серафимо-Дивеевском подворье на 1-й Мещанской улице, в самом центре Москвы. Историк Русской Церкви сталинской эпохи М.Е. Губонин вспоминал: «Служебное положение матушки Анфии (старшей сестры подворья - С.Б.) стало особенно острым и сложным после того, как неожиданно вселился в подворье «сам», всемогущий тогда разрушитель Церкви Русской Евгений Александрович Тучков со своей престарелой «мамашей», весьма юркой и миниатюрной старушонкой, чрезвычайно религиозной и большой любительницей торжественнных богослужений. (Монахини подворья, слыша, как Тучков называет старшую сестру «мамашей», решили, что Анастасия Александровна на самом деле является его матерью. — С.Б.) Вельможа Е.А. Тучков, расположившись в покоях Серафимо-Дивеевского подворья, убил сразу двух зайцев. Во-первых, приобрел прекрасную, комфортабельную и бесплатную квартиру со всем ассортиментом полагающихся коммунальных удобств, и во-вторых, с самого момента въезда сюда заимел ровно столько весьма услужливых, почтительных, а также бесплатных горничных, прачек, кухарок и уборщиц, сколько было сестер в Дивеевском подворье. Смекалистая матушка Анфия, конечно, нисколько не растерялась и прекрасно учла все те неисчислимые «блага», которые проистекали для подворья из самого факта проживания «самого», и непосредственно руководила обслуживанием и ублаготворением «Евгения Александровича» и «ихней мамаши» («спаси их, Господи! »). Справедливости ради следует отметить, что в те незабвенные годы, когда, ложась спать, люди не были уверены в том, пробудут ли они в своей постели до утра, сестры Дивеевского подворья прекрасно и безмятежно почивали на своих перинах, поскольку «ангелом-хранителем» их являлся сам «Евгений Александрович»! За годы своего жительства на подворье он многократно оказывал всякого рода покровительство и некоторое, так сказать, пособие в хозяйственных и бытовых нуждах как подворью в целом, так и отдельным его насельницам, коль скоро по тому или иному поводу они прибегали под его высокую руку...

Так, например, Евгений Александрович, заранее осведомленный по своим каналам, в свою очередь, своевременно оповещал всех этих «лампадок» о местах предстоящих торжественных богослужений Святейшего патриарха Тихона или архиепископа Илариона (Троицкого), которого особенно любили и почитали верующие москвичи... В таких случаях группа дивеевских монашек, облачившись должным образом и прихватив с собою «мамашу», отправлялась по указанному «Евгением Александровичем» адресу («спаси его, Господи! »). «Мамаша», конечно, тоже была довольна, так как при этих паломничествах ей, естественно, обеспечивалось самое лучшее место в храме (где-нибудь на клиросе), какая бы давка ни была в храме. Поэтому в позднейших разговорах, когда речь заходила о той, минувшей уже, эпохе самодержавного царствования в Церкви Е.А. Тучкова, мать Анфия, хоть и со вздохом, но неизменно благосклонно отзывалась об этой слишком хорошо известной исторической (как-никак) личности. «Ну да уж что вы! — скажет, бывало, она. — С Евгением-то Александровичем еще жить можно было... Куды! Он, бывалочи, нам всеж-таки немало помогал другой раз. То ордер на дрова даст, то, глядишь, еще-чего... Мы уж ему премного благодарны. А то ведь другой-то давно бы уж нас всех разогнал: кого куцы (и костей не соберешь! )...» И, задумавшись о чем-то невеселом, покивав своей старческой головой, как бы в подтверждение этих невысказанных мыслей, добавляла: «Нет, ничего, он мущина был обходительный. Не какой-нибудь фулюган, спаси его, Господи! » Свою репутацию «обходительного мужчины» Тучков подтверждал неоднократно — скоро он стал ключевой фигурой в Антирелигиозной комиссии. В 1923 году его за особые заслуги наградили именным оружием — пистолетом «маузер». Заседания комиссии проходили в приемной М.И. Калинина регулярно - один раз в две недели. Хотя в 1922 году прошло всего лишь 9 заседаний. С 1924 года заседания проходили реже - раз в месяц. Поражает количество большевиков, привлекавшихся к работе в Антирелигиозной комиссии. Ее работу координировал поначалу Ленин, а после его смерти Сталин. В работе принимали участие Бухарин и Троцкий, Каменев и Зиновьев, Дзержинский и Каганович, Рыков и Луначарский, Менжинский и Смидович, Бонч-Бруевич и Красиков, Чичерин и Крупская, Крыленко и Лйтвинов, Агранов и Сольц, Скворцов-Степанов и Нариманов. Не обошлось и без подсиживаний — чужака и провинциала Тучкова невзлюбили в ЦК. Ведь он значительно потеснил не только главного атеиста -Ярославского, но и других «старых» большевиков.

В архивах Политбюро сохранилось письмо Луначарского Льву Каменеву, направленное летом 1923 года: «...Посылаю Вам небольшую заметку под названием «Резюмэ», поданную мне, вероятно, известным Вам архиепископом Пензенским Владимиром. Она не лишена забавности и некоторой поучительности. Так как я не знаю точно, кто в настоящее время является, так сказать, верховным наблюдателем церкви, то сообщаю этот материал Вам. Под прозвищем Игумен, о котором говорится в документе, разумеется работник ГПУ под фамилией Тучков, который действительно является своеобразным Победоносцевым при церковном управлении. Причем делается это настолько открыто, что тихоновцы на всех перекрестках говорят о рабской зависимости обновленческой церкви от ГПУ-Тучкова, что вряд ли для нас выгодно. Во всяком случае, предоставляю это на усмотрение тех лиц, которым сие ведать надлежит. Нарком по просвещению А. Луначарский».

Среди русского епископата был тогда, быть может, только один архиерей, который мог запросто подать народному комиссару Луначарскому подобное «Резюмэ». Архиепископ Пензенский Владимир (Путята) (1869—1936? ) происходил из родовитой дворянской семьи и получил прекрасное образование. Он дослужился до штабс-капитана, был дружен с будущим российским императором Николаем II. Любимец женщин, он вел светскую жизнь в Петербурге, но неожиданно в 1899 году поступил в Казанскую духовную академию, которую блистательно закончил за два года вместо четырех. На Поместном Соборе 1917-1918 гг. за многочисленные похождения был лишен епископского сана, но оставлен в монашестве. Бывший архиепископ не подчинился решению Собора, а уехал в Пензу и организовал там уже в 1918 году «Народную Церковь». В 1922 году обновленческим ВЦУ был признан простым монахом, часто приезжал в Москву, где встречался с Луначарским. Вполне вероятно, что Луначарский и Ярославский сознательно использовали сумасбродного и бесстрашного епископа для компрометации провинциала Тучкова. Однако из этой интриги ничего не вышло. И Луначарский, и Ярославский известны были Политбюро как «говоруны», тогда как Тучков был человеком дела. Он не забыл опального архиепископа Владимира, и, когда тот в конце 20-х годов подал прошение митрополиту, Сергию (Страгородскому) с просьбой восстановить его в епископском сане, Синод, возглавляемый митрополитом, дважды отказал ему. Тучков в этот период полностью контролировал деятельность Синода и вряд ли мог «благословить» возвращение в лоно Церкви блудного епископа.

С момента зарождения АРК Тучков активно принимал участие в ее работе. Второе заседание только что созданной комиссии состоялось 31 октября 1922 года. Председательствовал Петр Красиков, а секретарем был чекист Терентий Дерибас. На этом заседании первое постановление гласило: «Повторить ходатайство комиссии перед Оргбюро о назначении секретарем комиссии тов. Галкина или кого-либо другого». На нем же прозвучал один из первых докладов Тучкова: «Пять месяцев тому назад в основу нашей работы по борьбе с духовенством была поставлена задача — борьба с реакционным тихоновским духовенством, и, конечно, в первую очередь с высшими иерархами, как то: митрополитами, архиепископами, епископами и т.д. Для осуществления этой задачи была образована группа так называемая «ЖИВАЯ ЦЕРКОВЬ», состоящая преимущественно из белых попов, что дало нам возможность поссорить попов с епископами, примерно как солдат с генералами, ибо между белым и черным духовенством существовала вражда еще задолго до этого времени, так как последнее имело большое преимущество в церкви и ограждало себя канонами от конкуренции белых попов на высшие иерархические посты. Это обстоятельство было нами учтено, и с этого было приступлено к осуществлению поставленной задачи». Рапортуя об успехах обновленцев, Тучков все же отмечал, что «...выполнение этой задачи, т.е. когда будет сломлена и дискредитирована тихоновщина, которая до сего времени имеет еще первенствующее значение, отсюда логический вывод, что наступает период паралича единства церкви, что, несомненно, должно произойти на соборе, т.е. раскол на несколько церковных групп, которые будут стремиться осуществить и проводить в жизнь каждый свою реформу». Несмотря на проблемы со связным изложением своих мыслей, Тучков с первых шагов показал себя незаурядным интриганом. Именно он настаивал на введении среди обновленцев женатого епископата. Хотя поначалу ему казалось, что цель АРК — разрушение Русской Церкви — почти достигнута. Уважение к Тучкову проявилось на этом же заседании — ему было доверено «...в следующем заседании сделать доклад о том, в каком положении сейчас дело Тихона, какой материал имеется, нужно ли ставить процесс его и как с ним поступить в противном случае». Более того, на этом же заседании он получил еще одно задание — вместе с Бонч-Бруевичем подготовить содоклад о сектантах. Он же вместе с Красиковым направил в Политбюро 4 ноября 1922 года доклад от имении АРК о проделанной работе, хотя к этому времени состоялось всего лишь два заседания. В этот период он был еще лишь заместителем секретаря АРК.

К концу 20-х годов Тучков стал полновластным хозяином. Полноту его власти над Русской Церковью можно сравнить лишь с той, которой на рубеже веков обладал всесильный обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев. Он довольно часто выступал в советской прессе со статьями, причем подписывал их псевдонимом Теляковский, по названию родного села Теляково. В его архиве сохранились наброски антисектантской статьи 1926 года с его правкой: «Сектанты, использовывая (грамотностью Тучков не блистал! - С.Б.) заграничный опыт, великолепно организовали и централизовали сверху до низу свои общины, выделили специальный кадр проповедников, поставив им задачу ведение пропаганды среди населения и наблюдение за сектантскими общинами в смысле их идеологической выдержанности и активности и выполнения директив центральных органов. Еще большую роль играют в этом отношении так называемые пресвитеры, которые пользуются среди сектантов большим доверием. В задачу пресвитеров входит «спекание» общины в «духовном отношении», примерно как роль архиерея в православной церкви». Сектанты в этот период доставляли Тучкову гораздо больше забот, нежели православные. Увлекшись борьбой с сектантами, он проморгал тайные выборы патриарха осенью 1926 года.

Но из этой опасной ситуации вышел с честью. Сломив в 1927 году сопротивление митрополита Сергия (Страгородского), Тучков удостоился высокой награды — ему вручили грамоту и золотые часы. В 1928 году на Всесоюзном съезде безбожников был избран в состав Центрального Совета СВБ СССР. Наряду с работой в ОГПУ всегда оставался активным партийцем — в 1929 году был председателем Комисии по чистке партии в Сокольническом районе Москвы, а в 1933 году — членом той же самой комиссии в этом же районе. Ему доверяли и позже - в 1936 году, накануне «большой чистки», он проверял у коммунистов партийные документы в нескольких московских ВУЗах. После подобных чисток и проверок в тюрьмы и лагеря партийцы уходили сотнями. Ликвидировав Антирелигиозную комиссию в 1929 году, Сталин все же еще раз в предвоенный период вынужден был вернуться к религиозной проблеме. В апреле 1931 года Президиум ВЦИК принял решение о создании Комиссии для рассмотрения религиозных вопросов при Президиуме ВЦИК. Смидович был назначен председателем этой комиссии, Петр Красиков — его заместителем. Тучков вошел в эту Комиссию как представитель ОГПУ. Однако Комиссия оказалась нежизнеспособной, и вскоре ее деятельность была прекращена.

Тучков болезненно ощущал недостаток образования — даже в его отчетах, когда он был ответственным секретарем Антирелигиозной комиссии, масса орфографических и синтаксических ошибок. Без отрыва от работы учился в Московском университете на этнологическом факультете. Но характер работы в ОГПУ не дал возможности завершить высшее образование. С 1935 по 1939 год Тучков был слушателем факультета Особого Назначения НКВД СССР. В его архиве сохранилась справка, свидетельствующая о том, что выпускные экзамены по пяти предметам (русскому языку и литературе, немецкому языку, алгебре и геометрии, физике и географии, правда, по программе средней школы) им сданы на «отлично». А вот по истории народов СССР по программе высшего учебного заведения выпускной экзамен не сдан. Тем не менее за год до смерти, в мае 1956 года, он обратился в Институт философии Академии наук СССР с просьбой принять на должность научного сотрудника. Он ссылался на то, что им написано и опубликовано более 30 статей и три брошюры: две на тему «Наука в борьбе с суевериями» и «Сектантство и его идеология». В автобиографии 1956 года он сообщает, что работает над книгой «Церковь в первые годы Советской власти».

И все же он пришелся не ко двору в 30-е, когда вся полнота власти сосредоточилась в руках Сталина. Большие перемены произошли и в ОГПУ. По-прежнему после смерти Дзержинского главой этого ведомства считался (вплоть до своей смерти в 1934 году) Вячеслав Менжинский. Но поскольку он был серьезно болен и почти не покидал своего кабинета, работая полулежа, то уже при его жизни постепенно вся полнота власти стала сосредоточиваться в руках его первого заместителя Генриха Ягоды. Новая экономическая политика, введенная еще по настоянию Ленина, не могла не коснуться и чекистов. Спартанские нравы были погребены вместе с Дзержинским. Красивая жизнь, деньги, женщины — все это не было чуждо Генриху Ягоде.

Аресты так называемых «бывших» — дворян, купцов и нэпманов приводили к тому, что в руках чекистов оказывались порой сказочные богатства. Большая часть прилипала к рукам Ягоды и его приближенных. Михаил Шрейдер, бывший замминистра НКВД Казахстана, переживший арест и лагеря, вспоминал: «Большинству оперативных работников ОГПУ конца 20-х так или иначе становилось известно об устраиваемых на квартире Ягоды шикарных обедах и ужинах, где он, окруженный своими любимчиками, упивался своей все возрастающей славой. Я никогда не бывал в ягодинском особняке, но еще в середине двадцатых слышал от начальника административно-организационного управления ОГПУ Островского, что начальник строительного отдела Лурье, бывший соседом Ягодь, несколько раз перестраивал жилище будущего шефа НКВД. В конце двадцатых в этом доме жили также семьи тогдашнего начальника контрразведывательного отдела ОГПУ Артузова, начальника секретного отдела ОГПУ Дерибаса, начальника иностранного отдела ОГПУ Трилиссера, а также Агранова. Позднее Ягода переехал в Кремль, где и жил вплоть до ареста».

Тучков не сумел войти в близкий круг Ягоды. Фактический руководитель чекистского ведомства ждал от подчиненных похвал и восхищений. Когда в 1927 году отмечалось 10-летие ВЧК-ОГПУ — «Ягода с группой приближенных наносил эффектные 10—15 минутные визиты в лучшие рестораны, где были устроены торжественные ужины для сотрудников различных управлений и отделов ОГПУ, причем рестораны были для этого использованы действительно самые лучшие: «Националы», «Гранд-Отель», «Савой» и другие. Апофеозом этих визитов в каждом случае было чтение сотрудником особого отдела ОГПУ Семеном Арнольдовым плохоньких виршей с неуемным восхвалением Ягоды, где он фигурировал как «великий чекист». Последнее обстоятельство особо интересно, потому что тогда даже в отношении Сталина никто таких прилагательных не употреблял». В подобной атмосфере Тучков чувствовал себя лишним. В течение 10 лет он беззаветно трудился, разрушая Русскую Церковь, - без отпусков и выходных. Конечно, повышение по службе повлияло на его благосостояние. Он теперь жил в приличной квартире в чекистком доме в Большом Комсомольском переулке, у него была домработница. Продукты получал из спецраспределителя. Но изменение атмосферы настораживало - видимо, он чувствовал, что его звездный час позади. Сопротивление Русской Церкви практически было сломлено, митрополит Сергий и его Синод стали карманными, Антирелигиозная комиссия в 1929 году была распущена Сталиным.

Почувствовав, что его забывают и оттирают, он решил в начале 1931 года напомнить о своих заслугах перед Советской властью. Руководство ОГПУ еще помнит и поддерживает его. Представление о награждении подписано тогдашним первым заместителем начальника секретного отдела ОГПУ Яковом Аграновым. Но само представление написано, согласно негласным бюрократическим принципам, самим Тучковым. В его архиве сохранились страницы, где слово в слово повторяется представление Агранова: «Тучков Евгений Александрович происходит из семьи крестьянина-бедняка. Член партии с 1917 года. В органах ВЧК-ОГПУ работает с 1918 года. В настоящее время состоит в должности Начальника 3-го Отделения Секретно-Политического Отдела ОГПУ.. В 1923—1925 гг. им были проведены два церковных собора (всесоюзные съезды церковников), на которых был низложен патриарх Тихон и вынесено постановление об упразднении монастырей, мощей, а также о лояльном отношении церкви к Соввласти.

На протяжении ряда лет тов. Тучковым проводилась серьезная работа по расколу заграничной православной русской церкви. Блестяще проведена работа по срыву объявленного Папой Римским в 1930 году крестового похода против СССР..» В представлении перечисляются заслуги Тучкова в деле борьбы с сектантами. Но самое откровенное в этом документе — энергичная «работа» Евгения Александровича и его подчиненных на заре «большого террора»: «...Благодаря энергичной работе тов. Тучкова была раскрыта и ликвидирована в конце 1930 и 1931 гг. Всесоюзная контрреволюционная монархическая организация церковников «Истинно-православная церковь», опиравшаяся в своей антисоветской деятельности на черносотенно-клерикальные круги. Организация имела множество своих филиалов - 300 повстанческих ячеек, огнестрельное и холодное оружие. Стоящий во главе этой организации церковно-политический центр, возглавлявшийся профессором Лосевым, Новоселовым, епископом Иосифом и др., ставил своей задачей объединение под флагом церкви всех контрреволюционных сил для свержения Советской власти и реставрации монархии...»

Сегодня, когда стали доступны архивы ОГПУ-НКВД, ясно, что Тучков, повествуя о Всесоюзной конрреволюционной организации, говоря лагерным языком, «гнал туфту». Ни профессор Алексей Лосев, ни тайный епископ Марк (Михаил Новоселов), ни тем более митрополит Иосиф (Петровых) не могли не только пользоваться огнестрельным или холодным оружием, но, как люди умные и достаточно трезвые, отнюдь не пытались восстановить монархический строй, вряд ли и помышляли об этом при всех симпатиях к нему. Признания на этих процессах выбивались следователями под пытками, но многие из обвиняемых не признали себя виновными. Кто-то, подобно профессору Алексею Лосеву, сломался, на всю жизнь усвоив «марксистскую диалектику», но большая часть держалась стойко. Все, кто проходил по сфабрикованным Тучковым и его подчиненными делам, пошли по тюрьмам и лагерям. В представлении перечисляются разгромленные доблестными чекистами филиалы на Северном Кавказе и в Центральных черноземных областях. Даже недобитые дореволюционным Святейшим Синодом «имяславцы», скрывавшиеся на Кавказе, попали в этот черный список.

Представление завершается перечислением последних успехов Тучкова: «...Под руководством тов. Тучкова за последние 2—3 года было ликвидировано несколько сотен крупных антисоветских организаций и группировок церковников повстанческого и террористического характера. В деле борьбы с контрреволюционным движением среди церковников и клерикально-монархических кругов, группирующихся вокруг Церкви, Тучков проявил огромную энергию, инициативу, решительность и находчивость».

Но это было последнее признание заслуг Тучкова. В конце октября 1931 года ВЦИК награждает его орденом Трудового Красного Знамени. В сопроводительной справке к представлению перечислены прежние награды Тучкова — «револьвер, чекистский почетный знак, грамота с золотыми часами и благодарность по приказу». В начале 30-х его настигла тяжелая болезнь — будучи страстным курильщиком с юных лет, он получил предострежение от врачей, что может лишиться ног, если не бросит курить. Сохранились фотографии 1931 года, когда он впервые вынужден был отправиться в Кисловодск на лечение, — на них Тучков запечатлен с палочкой. Однако, будучи волевым человеком, он резко бросил курить. Эта болезнь, как ни странно, помогла ему уцелеть в годы ежовских чисток и в 1939 году уволиться из НКВД. Последняя должность, которую он занимал в НКВД, — майор, уполномоченный по Уралу. Для тех лет это была практически генеральская должность. Крестьянская сметливость помогла ему выжить в страшные годы ежовско-бериевских чисток, когда из чекистского дома в Комсомольском переулке, неподалеку от Лубянки, где он жил, каждую ночь уводили его соратников. После увольнения стал лектором Союза воинствующих безбожников, разъезжал по России с атеистическими лекциями. В 1941 году - ответственным секретарем Центрального Совета Союза воинствующих безбожников. В одной из автобиографий сообщает: «Будучи пенсионером, в 1939 году был приглашен тов. Ярославским на идеологическую работу в Центральный Совет СВБ СССР (он меня хорошо знал по совместной партийной работе в Комиссии при ЦК КПСС по проведению декрета об отделении Церкви от государства, в которой я в течение почти 10 лет состоял ответственным секретарем), где с 1940 года до самой ликвидации ЦС СВБ СССР, т.е. до 1947 года, работал сначала в качестве лектора, а затем ответственного секретаря Центрального Совета СВБ СССР».

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒