Посмертная опись имущества госпожи Изабеллы Брант

⇐ ПредыдущаяСтр 26 из 41Следующая ⇒

¹ (Опись совместного имущества Рубенса и Изабеллы Брант на день ее смерти 20 июня 1626 г. По кутюмам Антверпена половина имущества принадлежала ей и переходила к ее детям Альберту и Николасу. Опись составлена Рубенсом накануне отъезда в Испанию совместно с отцом и братом Изабеллы - Яном и Хендриком Брантами - в качестве опекунов детей.)

Антверпен, 28 августа 1626 г. [флам.]

[...] Также следует знать, что отец этих детей после смерти их матери продал из рук в руки за наивысшую возможную цену Герцогу Букингаму в Англию некие картины, древности из мрамора, агаты и иные драгоценности на сумму сто тысяч гульденов, из которой следует вычесть шестнадцать тысяч, а именно шесть тысяч гульденов за картину " Вознесение блаженных душ" ², которую указанный отец обязался в числе прочих картин передать господину Герцогу и которая ко дню смерти покойной еще не была начата, а остальные десять тысяч гульденов отданы, согласно обещанию, тем, кто служил посредниками при продаже вышеуказанных коллекций Герцогу³, в итоге получена сумма в 84 тысячи гульденов.

² (По-видимому, так и не была исполнена, хотя Рубенс начинал над ней работать.)

³ (Жербье и Ле Блону.)

Также основные картины и прочие картины кисти различных мастеров, относящиеся к данному имуществу, включены в особую опись, подписанную отчитывающимся лицом [Рубенсом] и опекунами; в удобное время они должны быть обращены в деньги, здесь же они упоминаются для памяти⁴.

⁴ (Опись не сохранилась. Эти картины вошли в посмертную распродажу Рубенса с пометками, что половина стоимости принадлежит не ему, а его детям от первого брака.)

Также в данное имущество входят некие медные доски, награвированные Лукасом Ворстерманом, Паулем Понциусом и другими мастерами, в большинстве наполовину истертые, которые оставлены и проданы отчитывающемуся лицу за сумму в 1500 гульденов. [...]

Полученные и уплаченные долги, относящиеся к данному имуществу. Во-первых, получена от Его Преподобия настоятеля здешнего монастыря св. Михаила сумма, которую он был должен, в 750 гульденов⁵. Также получена от старост здешнего собора Богоматери за главный алтарь⁶ сумма в 1500 гульденов.

⁵ (За картину " Поклонение волхвов" (теперь Антверпен, Музей) уплачено 750 гульденов 23 декабря 1624 г. и столько же 29 августа 1626 г.; здесь имеется в виду вторая выплата.)

⁶ (" Вознесение Богоматери" для главного алтаря собора; за него наследник дель Рио, умершего в 1624 г., заплатил 30 сентября 1626 г. (когда картина была одобрена капитулом) 1000 гульденов и 10 марта 1627 г. - еще 500 гульденов.)

Также получена от Его Преподобия епископа Гентского⁷ сумма, которую он был должен, в 1000 гульденов.

⁷ (Антонис ван Трист, епископ Гентский с 1622 г., заказал Рубенсу " Обращение св. Бавона" для Гентского собора, а также имел несколько произведений мастера в своей личной коллекции. Трудно сказать, за что именно он был должен 1000 гульденов.)

Также получена за Большую церковь в Алсте⁸ сумма в 500 гульденов.

⁸ (За алтарный триптих " Св. Рох", написанный в 1623 - 1624 гг. за 800 гульденов.)

Также получено через Йориса Декана⁹ от Его Величества Короля Польши 1000 гульденов из тех 1800 гульденов, которые он должен¹⁰. [...]¹¹.

⁹ (Торговец картинами.)

¹⁰ (Рубенс написал в 1624 г. поколенный портрет короля Владислава-Сигизмунда, известный по гравюре Понциуса, экземпляр этого портрета имеется в Музее Метрополитен, Нью-Йорк. По источникам известен также несохранившийся конный портрет. Видимо, король был должен художнику за эти два портрета.)

¹¹ (Ниже среди выплат упоминаются выплаты граверам Рейкемансу и Понциусу, живописцам Корнелису де Восу и Юсту (ван Эгмонту) - помощникам Рубенса, а также Себастьяну Вранксу за две картины, купленные Изабеллой Брант.)

Филипп Шиффле - Джанфранческо Гуиди ди Баньо

¹ (Филипп Шиффле - брат Жана Жака, капеллан инфанты Изабеллы.)

Брюссель, 1 сентября 1628 г. [франц.]

[...] Рубенс отправился в Испанию. Он говорит, что ему велели приехать, чтобы написать портрет Короля, но я знаю из верных источников, что он послан Ее Высочеством в связи с переговорами, которые он ведет с Англией относительно торговли.

Рубенс - Пейреску

Мадрид, 2 декабря 1628 г. [итал.]

Славнейший и досточтимейший Синьор.

Мне кажется, что я уже тысячу лет ничего не слышал о Вас. Наша переписка была прервана моим путешествием в Испанию, которое Светлейшая Инфанта приказала мне совершить столь поспешно и тайно, что не позволила мне повидаться ни с кем из друзей, ни даже с Фландрским Поверенным в делах, ни с Испанским Посланником в Париже. Мне поистине было весьма тягостно проехать через милый мне город, не имея возможности приветствовать господ Дюпюи, господина аббата де Сент-Амбруаза, а также других моих покровителей, и я с трудом могу выразить мою досаду в достаточно сильных выражениях. Я не притязаю на знание государственных тайн, и мне известно только, что Король Испании приказал, чтобы я совершил путешествие в почтовой карете; вероятно, Светлейшая Инфанта, зная, сколь многим я обязан вдовствующей Королеве Франции, опасалась, как бы я не задержался на несколько дней при ее Дворе.

Здесь, как и повсюду, я занимаюсь живописью и уже закончил портрет Его Величества верхом¹. Король весьма доволен этим портретом, он поистине великий знаток живописи и, по моему разумению, одарен прекраснейшими качествами. Я уже немного узнал его, так как общался с ним: отведенные мне апартаменты находятся во Дворце, и Король почти ежедневно навещает меня. Кроме того, я тщательно написал с натуры портреты членов королевской семьи для Светлейшей Инфанты, моей Государыни. Она разрешила мне вернуться во Фландрию через Италию, и я с Божьей помощью надеюсь воспользоваться таким удобным случаем, как путешествие Венгерской Королевы² из Барселоны в Геную, которое, как говорят, предстоит в конце марта будущего года. Возможно также, что я несколько отклонюсь от пути следования Королевы, чтобы заехать в Прованс - единственно для того, чтобы засвидетельствовать почтение моему дорогому Пейреску и несколько дней наслаждаться его любезнейшим обществом в его собственном доме, который, должно быть, представляет собой в миниатюре собрание всех достопримечательностей мира.

¹ (По-видимому, сгорел при пожаре королевского дворца в Мадриде в 1734 г. Представление о нем дает " Портрет Филиппа IV" (Флоренция, Уффици) работы Веласкеса и его мастерской, повторяющий картину Рубенса, за исключением лица, которое выглядит старше (в 1628 г. Филиппу было 22 года), и перьев на шляпе (красные вместо белых). Ср. № 44.)

² (Инфанта Мария, заочно обвенчанная с Фердинандом, королем Венгрии и Богемии, будущим императором Фердинандом III, должна была ехать к мужу.)

Во время моего путешествия я видел, немного отклонившись от прямой дороги, осаду Ла-Рошели³. Это зрелище показалось мне достойным глубочайшего восхищения, и я радуюсь вместе с Вашей Милостью и со всей Францией, равно как и со всем христианским миром, успеху этого многославного предприятия.

³ (Ла-Рошель, осажденная королевскими войсками и отрезанная от моря специально выстроенной дамбой, сдалась 28 октября 1628 г.)

Так как мне больше нечего сказать Вашей Милости, я кончаю письмо, от всего сердца целую руки Вашей Милости и господину де Валаве и прошу сохранить мне Ваше благорасположение.

Вашей Милости преданнейший слуга Пьетро Паоло Рубенс.

Я надеюсь, что Вы уже получили мой портрет, который я еще до моего отъезда из Антверпена передал зятю господина Пикери⁴ согласно приказанию Вашей Милости.

⁴ (Вероятно, Даниель Фоурмент.)

До сих пор я не встретил в этой стране еще ни одного антиквара. Я не видел ни одной медали, ни одной камеи. Правда, я был очень занят, но теперь примусь за поиски и буду извещать Вашу Милость об их ходе. Однако полагаю, что эти поиски останутся бесплодными.

Рубенс - Гевартсу

Мадрид, 29 декабря 1628 г. [флам. и лат.]¹

¹ (Письмо написано на шуточной смеси фламандского и латыни. Обращаясь к политическим темам в конце письма, Рубенс почти полностью переходит на латынь.)

Милостивый Государь.

Мой ответ по-фламандски в достаточной степени покажет Вам, что я не заслуживаю чести, которую Ваша Милость оказывает мне своими латинскими письмами. Мои упражнения и занятия языком и литературой древних относятся ко времени столь отдаленному, что мне пришлось бы просить разрешения делать ошибки. Так не посылайте же на школьную скамью человека моего возраста. Я старался разузнать или разыскать в частных библиотеках что-нибудь новое о Вашем Марке² - но безуспешно. Однако некоторые утверждают, будто видели в знаменитой библиотеке св. Лаврентия³ два рукописных кодекса, помеченных именем божественного Марка; но все обстоятельства, объем и вид этих кодексов (мой собеседник не знал ни слова по-гречески) заставляют меня думать, что они не содержат ничего значительного или нового. Вероятно, все это уже хорошо известно и относится к изданным произведениям Марка. Свет ли знания или только поток нечистот родился бы от их сличения с другими - не мне судить, потому что время, мой образ жизни и мои занятия увлекают меня в другую сторону, а главное - собственное невежество отдаляет меня от тайного святилища муз.

² (Император Марк Аврелий Антонин (II в. н. э.) - философ-стоик, чьи труды изучал Гевартс.)

³ (Библиотека в Эскориале.)

Полагаю, что Вы познакомились с доном Франческо Браво⁴, племянником коменданта антверпенской крепости. Он несколько месяцев тому назад уехал из Испании в наши края. Он крайне тщеславится своим званием писателя и, если не ошибаюсь, стремится к неограниченной власти над критиками, а может быть, уже пользуется ею. Я передал ему сочинение, которое Вы дали мне в дорогу, полагая, что он может там найти и сделать что-либо согласное с Вашими желаниями, но больше не видел ни его, пи Вашего сочинения. Вы весьма одолжили бы меня, выслав мне другой экземпляр. Этот кабальеро действительно произвел дорого стоившие и плодотворные изыскания в рукописном отделе библиотеки св. Лаврентия. Он говорит, что нашел чудесные вещи, в особенности среди трудов Отцов Церкви, бросающие свет на Тертуллиана⁵, которому он угрожает множеством новых и удивительных разоблачений [Приписка на полях: Это письмо все состоит из помарок, но Вы извините друга, который страдает и борется с болезнью]. Изданного и комментированного Вами Папиниана⁶ дон Франческо тоже как будто упрекает за что-то, но, если я не ошибаюсь, это делается скорее по привычке и чтобы похвастаться, нежели на основании разумных причин и рассуждений. Но Вы сами можете увидеть этого человека и судить о нем; это будет Вам полезно или забавно, а может быть, и то и другое вместе, это зависит от Вашей осмотрительности.

⁴ (Франсиско Браво де Акунья - испанский ученый-лингвист.)

⁵ (Тертуллиан - знаменитый богослов конца II - нач. III в.)

⁶ (Папиниан - римский юрист (III в.).)

Я также познакомился с доном Лукой Торрио, который весьма любезен и скромен; он обещал сделать для меня все возможное, но я хотел бы пока что разобрать том африканских надписей - не столько ради божественного Марка и из желания быть Вам полезным (это могут сделать и другие, притом более точно, чем я), но также чтобы развлечься самому. Я попросил наших общих приятелей передать мое желание дону Торрио, потому что я пишу в постели, страдая подагрическими болями; он ответил мне короткой запиской, которую я посылаю Вам. Последнее время я сильно болел подагрой и лихорадкой и, по правде сказать, еле переводил дух между стонами и вздохами, но теперь, слава Богу, мне легче.

О государственных делах я не могу сказать ничего хорошего или достоверного - я пока не вижу в них просвета. Маркиз не трогается с места и не проявляет ни малейшего желания возвратиться в Нидерланды, несмотря на неотступные просьбы, которыми Светлейшая Инфанта осыпает Короля. По ее словам, в отсутствие Маркиза все гибнет. Но он тверд духом и втайне (примите это слово в хорошем смысле) питает какой-то замысел. Маркиз уже четырежды получал приказы Короля и четырежды при помощи каких-то хитростей отвергал их или уклонялся от них. Не знаю, что случится, но отлично вижу, с каким намерением и какой целью это делается. Все прочее - тайна богов, сказать Вам больше я не смею и не могу.

Потеря флота⁷ вызвала здесь большой шум, хотя пока не получено известия с нашей стороны, этому стараются не верить. Но, по общему мнению, это правда, и потери огромны, причем их следует приписать не злой судьбе, а собственной глупости и небрежности, потому что не было обращено должного внимания на своевременно полученные предупреждения и нужные меры не были приняты. Вы бы удивились, увидев, что не только многие, но почти все в восторге от того, что общественное несчастье позволяет по справедливости обвинять правительство и выказывать свою ненависть. Сила ненависти такова, что из-за нее забывают свои собственные несчастья и пренебрегают ими для наслаждения местью.

⁷ (Голландский адмирал Пит Хейн захватил 9 сентября 1628 г. около Кубы испанский флот с грузом серебра.)

Мне жаль только одного Короля. Природа одарила его всеми прекрасными качествами духа и тела, в чем я мог убедиться, встречаясь с ним каждый день; и если бы он не относился к себе столь недоверчиво и не был бы преувеличенно уступчив со своими министрами, то, клянусь Гераклом, он был бы способен нести тяготы власти и противостоять всем ударам судьбы. Ныне он платится за свою доверчивость и чужую глупость и окружен ненавистью, которая вызвана не им, и т. д. Так пожелали боги.

Кладу перо и полагаю конец труду моему, но не моей к Вам преданности. Прощайте, превосходный и несравненный муж, и ежедневно возносите мольбы Фортуне о возвращении Вашего Рубенса, которого Вы по справедливости любите как истинного друга.

Вашей Милости покорный и преданный слуга Пьетро Паоло Рубенс.

Это письмо покрыто помарками и написано более небрежно, чем это приличествует. Вы извините меня, приняв во внимание мою болезнь. Моего маленького Альберта - это повторение меня самого - я прошу Вас допустить не только к Вашему очагу, но и в Ваш рабочий кабинет. Я люблю этого ребенка и поручаю его Вам как лучшему из моих друзей и верховному жрецу муз, надеясь, что Вы будете заботиться о нем при моей жизни и после моей смерти, так же как и Брант - мой зять и брат.

Об английских делах не известно ничего нового после рокового удара, который все сразу разбил⁸. Однако как с той, так и с другой стороны стараются возобновить сношения, и есть больше оснований надеяться, чем бояться. Все это еще неопределенно, как всякое будущее, и я, опираясь на мой опыт в делах мира сего, говорю с уверенностью только о прошедшем. Еще раз прощайте. На добром фламандском языке желаю Вашей Милости, супруге Вашей и всей Вашей семье много счастья в Новом году.

⁸ (Убийство герцога Бэкингема 23 августа 1628 г. пуританином Фелтоном.)

Пейреск - Абрахаму де Фрису

Экс, 2 февраля 1629 г. [франц.]

[...] Я получил наконец письмо господина Рубенса от 24 августа, оно должно было сопровождать его портрет, который затерялся в пути неведомо где.

[...] Он написал мне также 2 декабря из Мадрида и обещал весной по пути в Италию заехать сюда и провести у меня несколько дней. Я жду этого визита с большим нетерпением и не премину расположить его в пользу Вашего дела; надеюсь, он исполнит Ваше желание. Он пишет, что из любви ко мне предпочел господина Коссирса¹ всем другим, кто желал сопровождать его в путешествии, но беднягу, к его великому огорчению, не отпустили родители; господин Рубенс также весьма сожалел, что не смог исполнить свое намерение и взять его с собой. [...]

¹ (Ян Коссирс (1600 - 1671) - фламандский художник. Когда он в 1629 г. проезжал через Прованс по дороге из Италии на родину, Пейреск дал ему рекомендательное письмо к Рубенсу.)

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒