На лестничной площадке / Беседа жильцов

- Говорят, - заговорщицким тоном начал Киселёв, - что в подвале живут… странные бомжики. Они занимаются невесть чем.

- Не только в подвале. - Уточняет Киселев. – На чердаке тоже кто-то обитает, без определённого места жительства.

- Как, - морщится Блищев, - он может быть без определённого места жительства, если уже обитает во вполне определённом чердаке?

- Это просто такое юридическое определение. – Поясняет Киселёв.

- А-а. – Понимающе кивает Блищев.

Киселев. И самое интересное заключается в том, что оба этих лица меж собой сообщаются, вместе занимаясь невесть чем.

Пахилкина. Почему же их Гид не прогонит?

Киселёв. Они платят аренду, во-первых. Во-вторых, жильцам они совершенно не мешают. Ни одного из них ни один жилец ни разу даже не увидел.

Тарелкина. А что Гид делает с получаемыми от них деньгами?

Киселёв. Направляет на благоустройство дома.

Блищев. А откуда у них деньги?

Киселев. Неведомо.

Блищев. У Гида спрашивали?

Киселев. Спрашивали.

Тарелкина. И что?

Киселёв. Качает головой. " Неведомо". – Говорит.

Пахилкина. Может, Порфирия подключить?

Киселев. Порфирий знает о них.

Тарелкина. И что?

Киселёв. А ничто. Говорит, что определение соответствует статусу, поэтому нет никаких нарушений.

Блищев. Что это значит?

Киселев. Определение " без определённого места жительства" соответствует их неопределённому положению. А, как говорит профессор Беррэ, раз определение верно, то и нет никакого нарушения. К тому же, они моментально исчезают из поля зрения при малейшей попытке включить их в поле зрения.

Блищев. А нельзя ли попроще изъясниться?

Киселёв. Отчего же нельзя? Конечно, можно.

Блищев. Вот и изъяснитесь!

Киселёв. Охотно. Их можно услышать…

Киселев. Но невозможно узреть.

Киселёв. Да. В этом-то и вся загвоздка. Вы слышите какие-то голоса…

Киселев. Шорохи…

Киселёв. Шумы…

Киселев. Стуки шагов…

Киселёв. Но, как только направляетесь в их сторону…

Киселев. Чтобы опознать источник…

Киселёв. Производящий сии эффекты…

Киселев. Тут же всё смолкает, затихает…

Киселёв. И взору вашему предстаёт совершенно безлюдное пространство, лишённое каких бы то ни было признаков присутствующей в нём телесности.

Блищев. А как же они башли то передают?

Киселёв. Просто оставляют у порога каждое треье воскресенье месяца. В конвертике.

Киселев. Некоторые полагают, что это Титон Брылин и супруга его, Вера– разыгрывают какие-то свои спектакли.

Пахилкина. Они артисты?

Киселёв. А кто их знает? Вроде бы да.

Киселев. Не вроде бы, а точно. Сам слышал, как из их квартиры периодически раздаётся вопль Веры: " Что ты тут комедию разыгрываешь? ".

Тарелкина и Киселёв. А он что отвечал на это?

Киселев (чешет затылок). Погодите, дайте вспомнить… Ага… " А ты вечно всё драматизируешь". Вот что он отвечал ей.

Блищев (удовлетворенно кивает). Ну, тогда ясно – артисты. Один комедийный, другая – драматическая.

Киселёв. Вот мы всё и выяснили при помощи метода дедукции.

Тарелкина. Но почему они тогда исчезают при приближении к ним и остаются неопознанными?

Киселев (со значением). Так, ведь артисты же… Дар перевоплощения…

Пахилкина (радостно). А-а. Ну, тогда здесь и голову ломать нечего.

Киселёв. Совершенно точно, что нечего.

Стросов. Вы не правы. Голову ломать, конечно, не надо, но дело здесь не такое уж и простое, как кажется на первый взгляд.

Тарелкина. Вы, Трофим Львович, что-то уж слишком загадочное заявление сделали.

Блищев. Недаром же наш Трофим Львович - мифолог и сказковед.

Стросов. Вы совершенно напрасно подвергаете иронии мои слова. Вся наша жизнь есть сплошное сплетение мифологических и сказочных сюжетов. И все мы подчиняемся их законам, хотя и далеко не все это знаем… Вот, вы например, даже и не подозреваете кое о чём…

Пахилкина (нетерпеливо). О чём?

Стросов. А о том, например, что в нашем доме живут Красная Шапочка, Волк и Колобок. Я, конечно, не буду указывать пальцами, ибо добросовестно храню обет мифолога и сказковеда о неразглашении тайны, но это факт. А что касается четы Брылиных, то насчёт Титона пока ничего сказать не могу, а вот Вера Вольфовна есть самый настоящий оборотень.

Тарелкина (в ужасе). Это как так – оборотень?

Стросов (победоносно). А вот так, оборотень. Вервольф – по научному.

Блищев (хмурится). Вера Вольфовна – Вервольф?! Кто бы мог подумать? Скажите пожалуйста, а вот вроде бы из хорошей семьи. Фамилия её девичья Нессельроде…

Стросов. Пойдёмте в кафе " У камелька". Попьём вкусных напитков, и я вам о многом расскажу.

Присутствующие на лестничной площадке. Пойдёмте.

Все спускаются вниз, чтобы зайти в кафе " У камелька" и попить там вкусных напитков и послушать Трофима Стросова.

Восточная пристройка кафе " У камелька" / Рассказ Стросова

Трофим Стросов принимает менторский вид и заговорщицким тоном принимается излагать.

История – это всегда версия, и прав в ней не тот, у кого больше фактов, а тот, у кого больше аргументов. Причем, сегодня становится все очевидней, что далеко не всякий факт способен быть аргументом, а вес аргумента вовсе не обязательно измеряется количеством наличествующей в нем правды.

Потому, приступая к описанию нижеследующих событий, я, прежде всего, апеллирую к версии самих персонажей, участвующих в них, ни в коем случае, не подвергая сомнению научную добросовестность версий моих коллег, исследовавших биографии одноимённых героев. В конце концов, правдивое и правдоподобное разнятся столь же, сколь верное и достоверное.

Трофим делает многозначительную паузу, которую заполняет глоточком коньяку.

Итак.

Жили-были Старый Король и Старая Королева.

Им не повезло в том, что у них не было детей. Но им повезло в том, что они хорошо знали алхимию. Благодаря этой науке ими было произведено на свет существо. Существо получилось сначала плоское и круглое, как блин.

Старик недовольно хмыкнул:

- Ну, вот, сколько трудов и лет мы положили, чтобы произвести на свет живое существо, а вышел блин какой-то.

- Во, блин! – Отозвалась Старуха.

По мнению некоторых исследователей, именно отсюда пошло выражение " блин", когда хотят выразить досаду.

- Ладно, Король, не кипятись. – Утешила мужа жена. – Вышел артефакт. Ну и что?

Блин в это время лежал на лабораторном столе и блаженно улыбался чьему-то своему.

- Думаю, нам на помощь придёт знание народной мудрости. – Продолжила свою мысль Королева.

- Это каким же образом? – Брови отца новоиспечённого отпрыска (скорее, всего, сына, как решили родители) взлетели под край короны.

- А вот таким! – С царственной важностью заявила Старуха. – Вспомни-ка, что говорят в народе?

Брови Короля заползли под корону. По всему его лицу пробежала судорога мыслительного процесса.

- Первый блин всегда комом. – Торжественно процитировала Королева.

- Но у нас-то не комом! – Возразил Старик.

- Да, но это первый блин. – Парировала Старуха.

- И что?

- А то, что мы сделаем из него ком!

Старый Король посмотрел на супругу свою с восхищением.

- Мудра, ой мудра, Старуха!

- Просто материнский инстинкт. – Скромно ответила Королева, но по всему её виду было заметно, что она польщена.

Старик со Старухой ещё раз внимательно посмотрели на продукт своего производства. Тот продолжал плашмя лежать на столе и улыбаться. Затем Король-Отец сделал суровое выражение лица, крепко сжав челюсти, и уверенной, хотя уже и немолодой, но всё же крепкой рукой ухватился за блин. Тот пискнул, наморщился и захныкал.

- Ну же, давай, давай. – Стала подбадривать Королева-Мать. – Действуй решительно и быстро. Представь себе, что ты ловкий дантист, подобравшийся к больному зубу.

- Уж лучше я представлю себе, что я бесстрашный гуманист Данте, подобравшийся к аду. – Пробурчал Старый Король.

- Однако, Старик, от скромности ты не помрёшь. – Махнула рукой Старуха. – Ладно, представляй, что хочешь, только делай что-нибудь.

- Если я буду делать что-нибудь, то что-нибудь и получится. – Отмахнулся вспотевший Король. – Ты мне лучше не мешай, а дай сосредоточиться.

Блин жалобно пищал и колыхался. Король нахмурился и сжал руку, в которой удерживал блин. Затем, не мешкая, накрыл шевелящуюся массу другой рукой и принялся совершать разминающие движения. Через несколько минут в его ладонях лежал готовый и аккуратный ком.

Король остановился.

- Гм. Вот мы и получили первый блин комом. Что дальше?

- А что дальше? Дальше растить и воспитывать будем. – Радостно воскликнула Королева.

- Да погоди ты. Давай сначала определимся, где у него зад, где перед, где верх, где низ.

- А чего тут определяться? Сказал же Гермес: что наверху, то и внизу, какая разница?

- Это для Гермеса нет разницы. А для ребёночка есть, и очень даже существенная. – Король прикрыл веки, будто в глубочайшем раздумье. – Так, ладно. Там, где мы нарисуем лицо, будет перед. Соответственно, противоположная сторона – зад. Ага… отлично. Передом он будет думать, а задом – задумываться. Верх и низ, при этом определяются сами собой.

Несколькими ловкими движениями увлечённый Король определил стороны и части тела.

- Готово!

- Ой, какой красавец вышел. - Восторженно воскликнула Королева. – А как назовём его?

- Назовём? Назовем, назовем… Тэк-с… тэк-с…

Король снова глубоко задумался и через полминуты, просветленный объявил:

- Колобок!

- Ой, какое необычное имя. Но почему – Колобок?

- А потому что он у нас из колбы. – Победоносно оглядывая стены лаборатории, пояснил Старый король. – Колобок из колбы.

- Колобок из колбы. – Завороженно прошептала Старая Королева и тихо заплакала.

Так на свет появился Колобок, то есть – ком из колбы.

Трофим делает ещё глоточек коньяку, закуривает сигарету и пускает тонкую струйку дыма, сворачивая губы колечком.

Колобок безмятежно вырастал, окружённый заботой не чаявших в нем души, родителей – Старого Короля и Старой Королевы. Детство его было вполне безмятежным, поскольку бывшие мятежники Королевства Околесья давно повзрослели и вошли в состав Королевского Двора. А новые не объявились в силу того, что Старые Король и Королева покинули политическую арену, к тому же, мирно и тихо превратив последнюю в арену для периодически заезжающего в здешние края, бродячего цирка.

Роли в Околесье распределились сами собой, и все были довольны.

Когда же возникала периодическая потребность взбрыкнуть и встряхнуться, то таковую вполне успешно удовлетворяли артисты цирка, разыгрывая сценки с мятежами, недовольствами, затевающимися бунтами и конспирологическими заговорами. Зрители во время подобных представлений бурно реагировали и, тем самым, отыгрывали свои разрушительные побуждения. Затем, эстетически насыщенные и морально раскрепощенные, они расходились – кто по домам, кто по делам, с чистосердечным ощущением того, что поучаствовали в социальных реформах и активно посодействовали обновлению общества, инициировав в нем очередной свежий ветер перемен.

Между тем, какое бы благоденствие ни царило в Околесье, в нем, как и в любом другом месте, не обходилось без теневых сторон, ибо такова диалектика существования, которое всегда суть – сосуществование.

Сосуществуя волей-неволей, не смотря на оранжерейные условия своего возрастания, со сверстниками, Колобок так или иначе вынужден был перехватывать их сначала молчаливые недоуменные взгляды, а затем и осмелевшие реплики:

- Что-то Колобок не слишком-то похож ни на маму, ни на папу

- Да они ему вовсе и не мамой с папой приходятся, а дедушка с бабушкой, потому что в таком возрасте, как у Короля с Королевой не может быть детишек

- И, вообще, он подкидыш

- Или мамзер

- Что такое мамзер?

- То же самое, что и бастард

- А-а, понятно

Реплики по соображениям политкорректности не адресовались Колобку напрямую, но испускались в атмосферу с тем расчетом, что они вполне могли быть досягаемы до его ушей. Расчет оказался верным, и Колобок, переживая острую психотравму, бросился к Старым Королю и Королеве, заплаканный и дрожащий:

- Мама! Папа! Кто я? Откуда я?

- Ты Колобок. – Отвечали, слегка встревоженные поведением сына, родители.

- Это всего лишь имя. И я вас не спрашиваю, как меня зовут. Я вас спрашиваю, кто я.

- Ты сын наш.

- Почему же я тогда на вас совсем не похож?

- Видишь ли, сынок, ты… как бы это сказать… не биологический наш сын. – Мягко, но с лёгкими запинками ответила мать.

- А какой же?

- Мы тебя произвели в колбе во время алхимического процесса. – Видом демонстрируя королевское достоинство, ответил отец. – Но поверь, это нисколько не умаляет важности и значимости твоего появления на свет.

- Так что ж, я голем, что ли? – Уныло осведомился Колобок.

- Нет, сынок. – Уверенно разъяснил отец. – Голем – это Буратино. А ты – именно Колобок, то есть – произведенный в колбе.

- А зачем вы меня произвели?

- Видишь ли, сын, это очень не простой и неоднозначный вопрос. И ответить на него однозначно также не так то просто.

- Но, если вы не можете ответить на вопрос, зачем вы меня произвели, то какие же вы производители? – Обиженно надулся Колобок.

- Какие?.. – Задумался Старый Король. – Ну… я отечественный производитель… потому что я отец…

- А мать?

- А мать… соответственно, материальный производитель. – Констатировал отец.

- М-да. Замысловатая комбинация. – Задумался Колобок. – А почему я круглый?

- Ты не круглый. Ты сферический. – Деликатно поправила мать.

- То есть я Сфера?

- В общем, сынок, получается, что да, ты – почти Сфера. – В один голос ответили родители. – Ты, скорее, Сфероид.

- Что ж, - торжественно изрек Колобок, - сегодня в день моего совершеннолетия я нарекаю себя новым именем. Отныне я не Колобок, а Сфероид.

- А, может, тогда лучше Шар? – Предложила мать. – Не очень-то мне нравится частица " оид". Она указывает на некое подобие и лишает называемый объект самодостаточности.

- Ге хочу быть шаром. – Поморщился Колобок. – Шар надувают. А я никому не позволю себя надуть. Нет, я Сфероид. И покончим с дебатами. Да, еще, чуть не забыл, настала пора самоопределяться.

- Что это значит? – Заволновались родители.

- Это значит, что укатываю я от вас.

- Куда, сынок?

- В лес.

- Но это территория, не подконтрольная нам.

- Тем лучше.

- Чем же лучше?

- Тем, что я быстрее стану самостоятельным.

- Но готов ли ты встретиться с подстерегающими тебя на каждом шагу, который ты сделаешь в лесу, испытаниями? – Мать сложила брови домиком. – Ведь, лес очень непростое место. Там действуют силы парадоксальные и таинственные, и природа их неизвестна до сих пор даже ещё леснику…

Колобок-Сфера однако уже не слушал материнские предостережения. Он катился по наклонной плоскости пологого холма в сторону леса.

Трофим мечтательно смотрит в окно и делает ещё глоточек коньяку.

Холм постепенно перешел в равнину, на которой обозначилась мощеная бурым булыжником дорожка.

Колобок поднялся на ноги и пошел пешим ходом.

Долго ли коротко шел он на своих коротких ножках, но через какое-то время он подошел к линии, пересекающую дорожку. На обочине стоял одиноко столбик с синей дощечкой, на которой белыми буквами было обозначено:

ПЕРЕД ЧЕРТОЙ КОНЧАЕТСЯ ОКОЛЕСЬЕ / ЗА ЧЕРТОЙ НАЧИНАЕТСЯ ЛЕС

Сфероид сделал глубокий вдох, зажмурился, и с ощущением, что пересекает границу, перешагнул черту, выдохнув уже на территории леса. Тут он открыл веки и огляделся.

Сзади него торчал одинокий колышек-указатель:

ПЕРЕД ЧЕРТОЙ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ЛЕС / ЗА ЧЕРТОЙ НАЧИНАЕТСЯ ОКОЛЕСИЦА

- Почему Околесица, а не Околесье? – Вслух подумал Сфероид.

Впрочем, он быстро сообразил:

- Ага, наверное, здесь просто другой язык.

- Вы с кем это разговариваете? – Раздался со стороны молодых кустиков бархатисто-переливчатый голос.

Сфероид посмотрел в направлении, откуда прозвучал вопрос. Взор его обнаружил юную барышню, примерно его возраста или чуть помладше, в коротком платьице и мокасинах с невысокими каблучками. – " Стройненькая". – Сфера глотнул слюну. Ее голову, окутанную нежной дымкой с янтарными переливами волос, украшала разноцветная шапочка.

- Я просто вслух размышляю. – Отчего-то смутившись, ответил самоопределяющийся юноша.

- А вы откуда? – Участливо поинтересовалась юная особа.

- Я из Околесья, Королевич я.

- Королевич? – Восторженно подпрыгнула девушка. – То есть вы Колобок?

- Я не Колобок. – Гордо ответил рожденный в колбе. – Я Сфероид.

- Это ваше теперешнее имя?

- Это, прежде всего, мой теперешний статус. Ну, а имя я взял соответствующее статусу.

- Ой, как здорово! – Захлопала в ладоши общительная барышня. – А я Пестрая Шапочка.

- Очень приятно. – Сфероид изобразил галантный поклон.

- И мне приятно. Вы такой харизматический. И такой… эротический.

- Знаю. – Небрежно кивнул Сфероид и слегка порозовел. – Я уже задумывался, не сделать ли мне заявку на участие в конкурсе секс-символов.

- О! У вас это получится. – С восторгом закричала Пестрая Шапочка.

- Почему вы так думаете? – серьезно спросил Сфероид.

- Вы Сфероид, то есть сфероподобный. А сфера сама по себе является квинтэссенцией символического миропонимания.

Юноша кивнул всем своим корпусом, ибо в силу своей комплекции никаким иным способом кивнуть и не мог.

- Верно говорите. Но конкурс проводится не просто на звание символа, а на звание секс-символа. Как быть с этим?

- Думаю, что элементарно. – Уверенно ответила Пестрая Шапочка.

- Поясните.

- А давайте я вас высеку, и тогда все встанет на свои места.

- Не догоняю стремительного движения вашей мысли.

- Ну, смотрите, это же так просто и очевидно. Я вас секу. И после этого вы, соответственно, становитесь сек-суальным.

- Ах, вон оно что. Да, действительно, все просто и элементарно. Я, в общем-то, и сам так мыслил. Только решил проверить вас и прикинулся непонимающим. – Важно пояснил Сфероид.

- Чувствуется стилистика глубокого и дальновидного мыслителя. – Сдвигая свои красивые бровки к переносице, научным тоном проговорила Пестрая Шапочка.

- Что ж, секите! Только не очень больно чтоб было.

- Гм…

- Что вы раздумываете? – Нетерпеливо всколыхнулся Сфероид.

-Выбираю часть тела.

- Неужели же так важна часть тела? Главное, чтобы было изящно и слегка.

- Не скажите. – Приглядываясь к кустикам в поисках прутика, задумчиво произнесла Пестрая Шапочка. – Часть тела имеет весьма большое значение, ибо всегда отражает цель, которую мы преследуем. Вы же наверняка знаете, уважаемый Сфера, что каждая часть нашего тела несет свою смысловую нагрузку.

- Разумеется, знаю. – Буркнул Сфероид.

- Вот сейчас, - продолжила Пестрая Шапочка, - какую смысловую нагрузку мы собираемся вложить в наши действия?

- Попиарить вас немного. Верно?

- Ну, конечно. Это итак ясно, чего спрашивать. Без пиара нынче даже самому прирожденному секс-символу невозможно узнать, что он – секс-символ.

- Ну вот! – Обрадовалась Пестрая Шапочка. – Стало быть, чтобы вас попиарить, мне нужно сечь вас по попе.

- Это, - смущенно пролепетал Сфероид, - кажется мне несколько унизительным.

- Чтобы возвыситься, - назидательно заметила янтарноволосая девушка, - надо слегка унизиться. Такова диалектика. Единство противоположностей без всякой борьбы. Прогнитесь, пожалуйста. – Поигрывая прутиком, предложила Пестрая Шапочка.

Сфероид задумался.

- Чего вы задумались?

- Как же мне прогнуться, ежели я сфероподобный?

Пестрая Шапочка с сомнением взглянула на него, рассекая прутиком воздух. Затем она посмотрела куда-то вдоль поляны, словно там увидела решение проблемы. Вероятно, так оно и было, потому что через секунду она прокричала:

- Эврика!

- Ну-ка, ну-ка, выкладывайте. – Встрепенулся Сфероид.

- Видите вон ту лунку?

- Какую?

- Да вон ту же, в самом центре поляны?

- Ну, вижу. – Нехотя покосился Сфероид в направлении, обозначенном Пестрой Шапочкой. – И что?

- А то, что способ вашего прогибания удачно найден.

- И что же это за способ?

- Мы с вами подходим к луночке. Затем мы вас туда закатываем лицом вниз. Что получается?

- Да, что получается? – Эхом переспросил Сфероид.

- А получается то, что задняя часть вашего туловища, включая попу, начинает смотреть вверх.

- А наверху что? – Проявляя осторожность, поинтересовался Сфероид.

- А на верху буду я с прутиком, который будет вас сечь. Остроумная находка?

- Мы пока еще ничего не нашли. – Критически заметил Сфероид. – Поэтому о находках рано говорить. Может быть, в лунке я что-нибудь найду?

- В лунке вы непременно найдете свое предназначение. - Восторженно запрыгала на месте Пестрая Шапочка.

- Откуда вам это известно? – Прищурился Сфероид.

- Ну, как же, отсюда вы стартуете вверх по карьерной лестнице, ведь именно здесь произойдет исторический момент сечения Сфероида, благодаря которому он вскоре станет известен как сек-символ. Думаю, будущие биографы обозначат данное событие как " Золотое Сечение Сфероида".

- Ну, что ж, если так, то поспешим скорее к лунке!

Трофим разворачивает пластинку миниатюрной шоколадки и цокает языком.

И с этими словами Сфероид покатился к выбранной ямке, а за ним, сверкая глазами и вприпрыжку, устремилась поигрывающая прутиком Пестрая Шапочка.

Однако, возле самого края лунки Сфероид остановился и, проявляя заботу о конспирологической стороне дела, осведомился:

- А нас не засекут?

- Кому нас надо сечь? – Спокойно ответила Пестрая Шапочка. – Я уже итак буду вас сечь. А что до меня, то какой из меня секс- символ?

- Ну, ну, не скромничайте. – Пробурчал Сфероид. – Вы, скажу откровенно, прямо-таки сексуашка. – И тут же поспешил добавить. – Но я не об этом. Я в смысле, не заметят ли?

- О! – Улыбнулась пестрая Шапочка. – Здесь такое уединенное место. Да еще в такое время суток…

- А какое время суток?

- Раннее утро. Вряд ли кому-нибудь сейчас захочется сюда заявиться. Потом – да. Потом потоки потомков на эту прогалину в очереди выстраиваться будут, дабы лицезреть данное историческое место, которое послужило стартовой площадкой для стремительного взлета Сферы к сияющим высотам своей популярности.

- Если так, то ладно. – Удовлетворенно моргнул Сфероид и, приспустив брюки, завалился в лунку.

Прутик в руках Пестрой Шапочки взвился в воздухе и, описав петельку, врезался в заднюю часть белесой плоти, выпирающей из лунки.

- Ой! – Крякнул Сфероид.

- Что ой? – Показывая ровные зубки, спросила Пестрая Шапочка.

- Болезненно. А раз это болезненно, то это уже не сечение, а порка.

- Может быть, чуточку и болезненно. – Поджав губки, ответила Пестрая Шапочка. – Но популярность требует жертв.

- А, ну если так…

- Так что лежите и терпите.

- А долго еще?

- Это вопрос вашей мотивации. Чем сильнее желание, тем, стало быть, понадобится больше терпения.

Прутик взвился и полоснул ягодицу Сфероида.

- Ой!

- Что опять не так?

- Да все так. Сейчас я воскликнул оттого, что мне сделалось даже приятно.

- Физически или психически?

- Психофизически.

Раскрасневшаяся Пестрая Шапочка улыбнулась и принялась ритмично стегать Сфероидп. С каждым ударом она краснела все больше и больше. Покраснение стало переходить и на ее головной убор. Вскоре юную барышню охватил веселый азарт. Она подпрыгивала, заливалась звонким колокольчиковым смехом и радостно резвилась, совсем как ребенок. Наконец, она закончила стегать и в приятном утомлении присела отдохнуть на ближайшую кочку, вся пылающая ярким румянцем. Шапочка же ее была также сплошного красного цвета.

Сфероид, кряхтя и отдуваясь, выбрался из лунки и, посмотрев на девушку, изумленно воскликнул:

- Какая же вы Пестрая Шапочка? Вы самая, что ни на есть Красная Шапочка!

С тех пор Пеструю Шапочку стали называть Красной Шапочкой.

Трофим многозначительным взглядом обводит слушателей.

После того, как Пестрая Шапочка отстегала Сферу и сделалась красной, она сильно переменилась не только внешне.

Сфероид произошедшую с ней перемену сразу ощутил, как только выбрался из лунки, сопящий, кряхтящий с ноющим местом сечения и изнывающей душой, в чем он сам и признался:

- Моя душа изнывает.

- Отчего же? – Рассмеялась раскатисто и пылая щечками, Красная Шапочка.

Потому что я за то время, которое вы меня секли, пережил многое. – Смущаясь и, глядя в землю, пробубнил Сфероид. – В частности, я понял вдруг, что вы мне не безразличны.

Красная Шапочка кокетливо поиграла бровками.

- Вы в меня влюбились что ли?

Сфероид молча кивнул.

- Уж не мазохист ли вы, Сфероид? – Насмешливо спросила Красная Шапочка, носочком мокасина поддевая какой-то гриб.

- Нет. – Уверенно ответил Сфероид. – Ведь вы же мне ничем не смазали то место, которое секли. Какой же я тогда мазохист? А я был бы только рад, если бы это повторилось.

- Зачем? Ведь вы практически уже популярны. Правда, об этом пока еще никто не знает. Но это только дело времени.

- Никто не доставляет нам такой боли, как те, кого мы любим. – Не без претензии на сентиментальную патетику вздохнул королевич из колбы. – Вы мне доставили боль. Следовательно, я вас люблю. А разве может какая-то там популярность сравняться со сладостными муками любви?

- Там, вероятно, и не может. А здесь очень даже сравнивается. – Философски заметила Красная Шапочка. – Сравнивается настолько, что фактически становится одним уравнением, в котором величина известная благосклонно принимает любовь величин неизвестных. Поэтому у вас, Сфероид, будет еще очень много хороших и достойных девушек. Вон, скажем, Олушка, одинокая и мается в ожидании прекрасного сказочного принца. И она собой весьма даже недурна. А Белоножка? И Белоножка еще дремлет в ожидании большой любви и мощных потрясений.

- Белоножка сплошь окружена поклонниками. – Надув губы, буркнул Сфероид. – Придется сражаться. А я не воин.

- А почему вы не воин?

- Потому что я один. – Сфероид вздохнул и посмотрел вокруг. – И на поляне. А один на поляне, как известно, не воин.

- Но вам не придется с ними сражаться.

- Почему?

- Потому что они еще маленькие. Увидев вас, они сами разбегутся.

- Все равно, не хочу Белоножку. – Упорствовал Сфероид. – Она слишком нежная. Признаться, я ее даже порой Белонежкой называю. А мне нужны порыв, страсть, кипение, потрясения, взрыв эмоций, излияние экзальтаций. На что мне нежная? Она будет только вздыхать постоянно и в окошко глядеть. И никакой бури.

- Экий вы привередливый. – Захлопала ресницами Красная Шапочка. – Вам и не угодишь. Впрочем, все вы популярные, такие. Потому что избалованы вниманием публики.

Красная Шапочка отбросила прутик и пошла в сторону больших деревьев.

- Вы куда? – Жалобно пропищал Сфероид, глядя в затылок отдаляющейся от него Красной Шапочки.

- В глубину Леса. – Не оборачиваясь, ответила та. – Волка искать.

- Какого волка? Волка?! Но зачем?!

- Мне кажется, я его люблю. – Напоследок отозвалась Красная Шапочка и скрылась среди больших деревьев.

Трофим вздыхает и разворачивает ещё одну шоколадку.

Сфероид, оставшись один, предался нерадостным раздумьям.

- Ну, вот, меня кинули. Самолюбие задето. А я, все-таки из королевского рода буду, из семьи алхимиков. Пусть я и из колбы, пусть я и все равно, что гомункул. Но я не голем какой-нибудь, как Буратино, он же Пиноккио. Необходимо опередить Красную Шапочку, пока та не растрезвонила по всему Лесу и Околесью, что сначала меня отстегала в свое, правда, надо признаться, и мое тоже, удовольствие, а потом меня кинула, а сама канула. Надо пустить слух, что это я ее бросил, отверг излияния ее чувств.

Сфера почесал зудящий зад, задумался и придумал легенду:

" Я от папеньки ушел.

Я от маменьки ушел.

Я от Шапочки ушел.

Такой уж я самодостаточный".

Затем быстро подпрыгнул и побежал, громко распевая на ходу только что сработанную версию.

Удод, который, спрятавшись в раскидистых ветвях дуба, наблюдал всю сцену между Сферой и Шапочкой, тогда еще пестрой, с самого начала, философски щелкнул клювом и пробурчал:

- Вот так рождаются сначала мифы о героях, а потом молва преподносит их как достоверный факт.

Еще раз щелкнул клювом, снялся с ветки и полетел, чтобы предложить Лесу свою версию произошедшего.

Трофим Стросов допивает коньяк и с видом, будто произвёл эффект разорвавшейся бомбы, приглаживает волосы. Первой на взрыв откликается Влада Тарелкина.

Тарелкина. Помилуйте, Трофим Львович, вы рассказали нам версию Колобка и Красной Шапочки, но поведанное вами нисколько не доказывает то, что Вера Вольфовна – Вервольф.

Киселев и Киселёв. Да, совершенно не доказывает.

Пахилкина. Мы помним ваш завет о неразглашении тайны мифолога и сказковеда, а потому не требуем и не просим даже ответить, под маской кого из жильцов скрываются Сфероид и Красная Шапочка…

Блищев. Потому что сами уже почти догадываемся, кто…

Пахилкина. Но ваша информация в адрес порядочной и интеллигентной женщины Веры Вольфовны, может выглядеть голословной и облыжной эскападой.

Киселев. Совершенно облыжной.

Киселёв. Абсолютно голословной.

Стросов (невозмутимо). Не спешите, друзья мои, не спешите. Чтобы понять всю глубину моего заявления, послушайте дальше.

Блищев. Что ж, продолжайте.

Стросов. Вот так то лучше.

Стросов скрещивает руки на груди и, усмехаясь уголками глаз, будто что-то припоминает, объясняет.

Заблуждение предыдущих исследователей, моих коллег, заключается в том, что они не проследили исчерпывающе связку Волк – Бабушка, увидев в данной комбинации наличие двух персон.

Пахилкина (строго). Что вы хотите этим сказать?

Стросов (снисходительно). А то, что, в действительности, это одна и та же персона.

Киселев (пристрастно). Какие аргументы?

Стросов (гордо). Тот, кто апеллирует к аргументам, расписывается в собственной слабости. Мне не нужны аргументы. У меня есть факты.

Тарелкина (внушительным тоном). Изложите.

Стросов. Пожалуйста. Как нам известно, Красная Шапочка, придя в избушку бабушки, видит её в волчьем облике, но при этом не предпринимает никаких попыток к бегству. Это значит, что она знает о странностях бабушки и о том, что последняя периодически обращается в волка. Потому девушка и не испытывает никакого страха, оказавшись в подобной ситуации. Более того, видя всю атрибутику Серого, о чём свидетельствуют её собственные расспросы, она продолжает обращаться к данному существу как к бабушке.

Киселёв. Логично.

Стросов. Ещё бы. Тогда возникает вопрос – почему Красная Шапочка не пасует, не боится, не убегает, если она встречается с враждебным чудовищем?

Блищев. Потому что на самом деле это чудовище ей совсем не враждебно?

Стросов. Совершенно верно. Она знает о бабушкиных превращениях, после которых та теряет много сил. И именно потому несёт ей разные яства, чтобы бабушка подкрепилась.

Тарелкина. Ух, вот это поворот.

Стросов (скромно). В жизни ещё и не то бывает.

Компания расходится.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒