Список жильцов дома им. Беррэ

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 12Следующая ⇒

Структура дома (общая)

Квартира №2 / Антонина Грюбова и яблоко

Квартира № 13 / Адольф Грунин

Квартира № 10 / Теодор Преп и юноша

Квартира № 16 / Титон Брылин и Вера Нессельроде

Квартира № 10 / Теодор Преп и паучок

Квартира № 11 / Марутка Оболоньская и её бой-френд

Квартира № 9 / Юная дева Валерия Пахилкина и щи

Подвал / голоса

Квартира № 7 / Киселев в гостях у Киселёва

Квартира № 14 / Влада Тарелкина и погода

На лестничной площадке / Клим посисеев и Ксаверий Бусыгин

У подъезда / Клим Посисеев

На лестничном пролёте / Клим Посисеев

Подвал и чердак / голоса

Квартира № 12 / Излияния Лаврентия Блищева

Особенный день

Квартира № 5 / Капитон Калюжный vs Порфирий Мамаразов

Квартира № 1 /Трофим Львович Стросов. " Я и моя любимая"

ДИСКЕТА 2

Квартира № 19 \ Происшествие у Пистанжогло

На лестничной площадке \ Беседа жильцов

Восточная пристройка - кафе " У камелька" \ Рассказ Стросова

Квартира № 17 \ Удаковы: Марья и Фёдор

Квартира № 15 \ Верочка и зеркало

Чердак \ голоса

Квартира № 19 \ Пафнутий и Порфирий

Квартира 19 \ Рассказ Пафнутия Пистанжогло

На лестничном пролёте \ Анжела Гаврюкова и Лаврентий Блищев

Встреча у подъезда \ Порфирий Мамаразов и Харита Андреевна

Восточная пристройка – кафе " У камелька" \ Лаврентий Блищев

В окрестностях дома \ Ксаверий Бусыгин

Из квартиры № 9 \ От Леры Пахилкиной

Переулок с северной стороны дома \ бабушка и мальчик

Поиски ивана Шишнюка из квартиры №6

Квартира № 3 \ Самуил Иванов – минутка воспоминаний

Квартира № 14 \ Влада Тарелкина и Лукич

Поиски ивана Шишнюка из квартиры № 6

Квартира № 8 \ Киселёв и Киселев

Квартира № 4 \ Герасим Клопов консультирует

Пункт Охраны Порядка \ Допрос свидетелй и эксперта

Преп и Пэдэдэ \ Передвижения орколо дома

Стенания, или надписи на стенах

Предварение Гида

Уважаемый тот - кто держит в руках отчёто жизни дома имени доктора Беррэ, вероятно, поинтересуется, откуда мне известны сведения о событиях, происходящих тут.

Что ж, пожалуй… что ж, пожалуйста…

Я – Гид, то есть – Главный инспектор дома. В мои обязанности, как прямые, так и окольные, входит наблюдение и фиксация. Потому я ещё и скриптор. Функция последнего, даже если она и неприметная, всё же – непременная. Как говорили древние римляне: scribere est agere: писать – значит совершать фактическое действие.

Я не имею отношения ни к древним, ни к римлянам, но хотелось бы добавить, что если история не написана, то она не история. В лучшем случае, предание. Не в лучшем – анекдот, хотя это одно и то же, ибо в обоих случаях мы имеем дело со слухом и, стало быть, слухами.

Но, если невозможность вырубить топором относится исключительно к написанному (в частности, пером), то относительно устной речи свод пословиц не даёт никаких разъяснений. Что-то говорится о слове, уподобляющемся воробью, поимка которого представляется процедурой совершенно невозможной. Пусть будет так. Но где говорится, что воробья нельзя вырубить? Гипотетически выходит, что можно. Тогда что же это за правдивое отображение истории, которое:

а) нельзя поймать,

но

б) можно вырубить топором (хотя бы в виде отсечения языка говорящего)?

А?

Так меня наставлял предыдущий Гид, мой непосредственный учитель и ментор. Он настойчиво акцентировал моё внимание на необходимости вести записи в домовых книгах, относясь к данному процессу как к главному и основному в деятельности Главного инспектора дома.

- Но, когда же инспектировать, если я всё время буду записывать?!

- Когда ты записываешь, ты уже инспектируешь. – Отвечал он мне. – Так, что приготовься записывать всё, что попадёт в поле твоего восприятия.

- Да, но как быть, если в поле моего восприятия бытие жильцов практически никак не попадает? Ведь я же не имею полномочий проникать на территорию их жилплощади и свидетельствовать то, что с ними там происходит. Да и не только полномочий, но и возможностей таких не имею.

- А камеры наблюдения? – Коротко напомнил наставник.

- Ах, да… Но не нарушают ли они права жильцов?

- Какие конкретно права – на отдых, или на труд? – Невозмутимо уточнил бывалый Гид.

И с той же непреклонной невозмутимостью продолжил:

- В жизни вообще нет ничего нерушимого. На том, собственно, и зиждется жизнь, что в ней постоянно что-то нарушается, в том числе, и права. А как же иначе? Старое умирает, новое нарождается на его месте. Белое разбавляется жёлтым, чёрным и цветным. Поэтому, по определению, права не могут не нарушаться… И, вообще, прав нет, есть правила.

Мне нечего ответить.

- Гид не должен вмешиваться в дела и распорядки жильцов, даже, по соображениям самых лучших намерений и побуждений, даже во благо этих самых жильцов.. Это первое правило Гида. Но ему надлежит записывать то, что с жильцами происходит. Благодаря этому они продолжают жить, даже тогда, когда умирают. Второе же правило заключается, что жильцы не должны Гида ни знать, ни узнавать.

- А, если ничего не происходит?

- Самое важное происходит как раз именно тогда, когда кажется, что ничего не происходит.

Я нисколько не смущаюсь оттого, что наставник мой перешёл на стилистику туманного парадокса, поскольку специальность скриптора не поощряет вообще каких бы то ни было эмоциональных реакций, побуждая развивать и акцентировать до максимума лишь одну мотивацию – стремление наблюдать и фиксировать. Фрейдист мог бы указать на подобное свойство натуры как на влечение к подглядыванию, на языке терминов – вуайеризм.

- Так ли это? – Интересуюсь я у своего учителя.

Тот холодно на меня посмотрел и бесстрастно ответил:

- Гиду не подобает заниматься толкованием и интерпретациями. Ведь, любая интерпретация, это своего рода, инсинуация. Нам подходит только один метод – феноменологический.

- А что за метод такой?

- Феноменология – это наука, исходящего из одного единственного постулата, который формулируется в виде парадигмы " Что вижу, о том и пою". – Был краткий ответ. После чего мой наставник просто исчез, так что фраза благодарности " спасибо, учитель" прозвучала уже в пустоте стандартного кабинета.

На следующий же день на моём рабочем месте мною было обнаружено на письменном столе рядом с ноутбуком две дискеты, на каждой из которых был приклеен ярлычок:

" Записи в Домовой книге № 1" на конец августа и начало сентября".

" Записи в Домовой книге № 2 на сентябрь".

Рядом – листок с короткими приписками, судя по почерку, выполненными рукой моего наставника:

Дискету 1 - открыть через пять мин. после обнаружения, а затем распечатать.

Дискета 2 - пустая → заполнить новому Гиду, а затем распечатать.

PS. События вовсе не обязательно отражать в хронологическом порядке.

PPS. Непременно отобразить и стенания, то есть – надписи на стенах.

Я смотрю на часы и жду, когда пройдёт пять минут.

Интересно, а кто же наблюдает за наблюдателем? Гм… И, кто же будет свидетельствовать о свидетеле?

Пять минут прошло. Я открываю дискету.

Дискета 1

Переулок и шляпа

В переулке мне встретился странный человек. Черные очки. Черная шляпа. Черный плащ до самых подошв.

- На улице жара под тридцать градусов. – Говорю. – Вам не тяжело в такой одежде?

- А вы попробуйте.

- Что попробовать?

- Побыть в моей шкуре.

- Как же я это сделаю?

- Очень просто. – Отвечает он и снимает шляпу.

Тут я вижу, что половины головы – верхней, у него нет. А в этом месте просто зияет черная дыра. Так вот чем он странен!

- Ну что? – Доносится из дыры приглушенный, будто подземельный голос.

- Что – ну что?

- Полезете?

- Куда?

- В мою шкуру.

- Гм… А можно сначала я камешек туда кину?

Он пожал плечами:

- Пожалуйста, бросайте.

Я подбираю камешек с дороги, какой помельче. Хоть и странный, а человек все же – большой камень бросить не решусь. Да, в общем-то, и мелкий пока не отваживаюсь бросить. Кручу его в пальцах, разглядываю со всех сторон – бурый, в зеленоватых прожилках, камешек с мостовой.

- Ну, что же вы медлите? – Доносится из дыры нетерпеливый голос, теперь уже с булькающими интонациями, будто там все время, пока я раздумывал, успел уже образоваться колодец.

- А куда мне спешить?

- Спешить, действительно, некуда. – Соглашается плащ. – Но и промедление совершенно ни к чему, если вы уж приняли решение что-то сделать, то делайте.

-Что ж, и сделаю.

Подхожу вплотную к нему. Слегка приподнимаюсь на цыпочках, чтобы заглянуть в дыру сверху вниз и получше рассмотреть, что там внутри. А внутри – ничего. Абсолютно однородная черная пустота. Бросаю в нее камешек и жду какого-то звука. Но никакого звука не последовало. Камешек канул. Будто растворился.

- Вы, что, бездонный? – Спрашиваю у края зияющей дыры.

- С чего это вдруг?

- А почему тогда ни всплеска, ни стука?

- Да что вы все заладили – почему, да почему? Я почем знаю – почему? Вот вы попробуйте, и тогда сами узнаете.

- Что попробовать?

- О! Опять двадцать пять! Войти в мою шкуру! Вот что попробовать!

- Но у вас нет шкуры.

- Это метафора. Побыть в чьей-то шкуре означает почувствовать, пережить его положение.

- Да-да, конечно. Это известно. А… а… можно я брошу камень побольше?

- Зачем?

- Ну… тот оказался слишком мал. Может быть, потому ничего слышно не было.

- А для чего вам что-то слышать?

- Чтобы убедиться, насколько вы глубоки.

- Чтобы узнать глубину человека, необязательно кидать в него камни. Так, во всяком случае, говорит профессор Беррэ.

- Извините, я не хотел вас обидеть.

- Вы меня и не обидели. Просто наш разговор несколько затянулся. Хоть и спешить совершенно некуда, но вот так просто стоять и ничего не совершать тоже, пожалуй, не стоит.

- Полностью с вами согласен.

Я киваю и лезу в дыру. Подтягиваюсь за край черепа. Потом заношу одну ногу, за ней – другую. Теперь мои ноги свисают и ощущают под собой пустоту. Я ими даже начинаю легонько болтать. Но он строго меня окликает.

- Перестаньте болтать ногами. Как маленький, ей Богу!

- Хорошо-хорошо, не буду.

Делаю глубокий вдох. Зачем-то зажимаю нос. И прыгаю. Однако, никуда не лечу. Стою и топчусь на месте. И про себя удивляюсь:

- Только что здесь был какой-то странный субъект. Все норовил в меня камень бросить. А потом и вовсе хотел заглянуть в меня. Ну не чудик ли? И куда же он подевался?

Оглядываюсь. Никого в пустынном переулке, кроме меня.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒