ИССЛЕДОВАНИЯ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ РЕБЕНКА

В УСЛОВИЯХ ПРИЮТОВ, ДЕТСКИХ ДОМОВ

И ДРУГИХ УЧРЕЖДЕНИЙ ЗАКРЫТОГО ТИПА

В ЗАРУБЕЖНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Англия, США

АДЛЕР Альфред (1870—1937)—австрийский врач и психолог, создатель системы «индивидуальной психологии». Примыкал сначала к сторонникам 3. Фрейда, затем основал собственную школу, получившую наибольшее влияние в 20-е годы в связи с созданием Международной ассоциации индивидуальной психологии.

Соч.: Studie iiber die Minderwertigkeit von Organen.— Mun-chen, 1907; Uber den nervosen Charakter.— Munchen, 1919; Praxis und Technik der Individualpsychologie.— Munchen, 1927.

А. Адлер

БЕСПРИЗОРНЫЕ ДЕТИ

Среди последствий войны не последнее место занимает чрезвычайное возрастание беспризорности детей. Это видят и понимают все. Опубликованные данные внушительны и могут стать еще больше, учитывая, что нам известна лишь малая часть. Множество^ других случаев месяцами, годами разыгрывается за молчаливой завесой семьи, пока, наконец, перед нами не предстанет человек, которого уже нельзя считать беспризорным, а следует причислять к преступникам. Беспризорных много; беспризорных, которых не учитывает статистика, еще больше. Поскольку беспризорные совершают иногда такие нарушения, которые непосредственно не относятся к уголовному кодексу и законодательству о несовершеннолетних, но которые сильно вредят семье, их скрывают и маскируют, не изменяя при этом сущность беспризорного. Разумеется, не следует терять надежду в отношении ошибок и нарушений несовершеннолетних, хотя при чрезвычайно скудном знании и при непонимании, с которым преимущественно

сталкиваются, надежда не очень оправдана. Но нужно подчеркнуть, что в развитии каждого человека, и особенно молодого, не все происходит по идеальным нормам. Напротив, часто случаются отступления. И если мы вспомним о нашем собственном детстве и о ваших друзьях, то мы в изобили встретим нарушения правил у детей, которые тем не менее впоследствии стали в некоторой степени прилежными или даже выдающимися людьми.

Хуже всего из всего самого плохого в воспитании — это предсказывать ребенку, что из него ничего не выйдет или что у него преступный характер. Такие воззрения ведут к суеверию, хотя и ученые часто ошибочно говорят о врожденной преступности... Это не удивительно, потому что речь здесь идет о мало изученных процессах детской психической жизни.

Говоря о беспризорности, мы обычно имеем в виду школьные годы. Но опытный исследователь сможет привести множество примеров, где беспризорность была уже в дошкольном возрасте. Нельзя все время приписывать ее воспитанию. Как бы старательно ни проводили родители свою воспитательную работу, другая часть воспитания, о которой родители ничего не знают или ее не замечают, которая исходит из других сфер, именно эта часть воспитания воздействует на ребенка и, не ведая об этом, оказывает гораздо большее влияние, чем сознательное воспитание. Это, собственно говоря, общие обстоятельства жизни и окружающего мира, влияющие на ребенка. Ребенок отягощен унаследованными обстоятельствами жизни, отношением отца, он замечает враждебность жизни, даже если об этом не говорят. Его воззрения формируются под влиянием детских взглядов, детских познаний. И это мировоззрение становится для ребенка путеводной нитью. Он всегда будет основываться на нем и пытаться найти для него соответствующее применение. Но оно в большинстве случаев является неверным, потому что неразвитая логика неопытного ребенка подвержена ошибкам. Подумайте о том сильном впечатлении, которое получает ребенок, родители которого занимают низкое социальное положение и живут в плохой квартире, в сравнении с ребенком, у которого это чувство враждебности жизни выражено не так отчетливо. Эти два типа различаются так сильно, что, посмотрев на ребенка, можно сказать, к какому типу он относится. А второй тип, который легче освоился в мире, потому что он ничего не знает о его трудностях или легче их переносит: насколько иначе этот ребенок будет вести себя в жизни, полный самоуверенности и мужества, и как это отражается уже в осанке! Немало достойных сожаления фактов сводится к тому, что ребенок вырос в страхе перед жизнью и перед побоями. Самый страшный яд — это настраивать детей пессимистически. Они сохраняют эту оценку на всю жизнь, не верят в себя, становятся нерешительными.

Нас не удивит, если под воздействием каких-либо переживаний, например, из-за того, что они боятся жизни, воспринимают ближнего как врага и т. п., дети будут неутомимо пытаться за-

воевать авторитет, пытаться не быть ничем, какими так часто пытаются их сделать. Один из самых важных принципов воспитания— это относиться к ребенку серьезно, смотреть на него как на равного, не унижать и не злоупотреблять насмешками. Ребенок воспринимает и должен воспринимать все эти проявления как угнетающие. Более слабый воспринимает все всегда иначе, чем находящийся в уверенном положении обладателя духовного или физического превосходства. Мы никогда не можем точно сказать, насколько поражается ребенок тем, что он не может осуществить того, что ежедневно на его глазах осуществляют родители и старшие братья и сестры. Это необходимо учитывать. Кто изучает душу ребенка, тот заметит, что дети испытывают особенную жажду власти и авторитета, жажду повышенного чувства собственного достоинства. Дети хотят действовать, хотят иметь большое значение. И маленький хвастун — это лишь частный случай среди повсеместно наблюдаемого стремления к власти. В одном случае ребенок живет в согласии с родителями, в другом — он находится в атмосфере враждебности и развивается в противоречии требованиям общественной жизни, думая: «Я здесь ничто, я ничего не значу, меня не замечают». Если дело доходит до того, что дети в угнетающем чувстве своей ничтожности уходят в оборону, тогда могут проявиться явления беспризорности. Я видел однажды шестилетнего изверга, убившего трех детей. Преступление совершила умственно отсталая девочка: она выискивала младших девочек, брала играть их с собой и толкала при этом в реку. Только в третий раз это раскрылось. Из-за ненормального поведения ее направили в психиатрическую больницу. Девочка нисколько не отдавала себе отчет в ужасе своих действий. Хотя она и плакала при подобных обсуждениях, но тут же переходила к чему-нибудь другому, и только с трудом можно было что-либо узнать о происшествии и о мотивах подробнее. Четыре года она была самой младшей среди одних только братьев и была порядочно избалована. Потом родилась сестра и внимание родителей переключилось на младшую. Старшая девочка оказалась немного в стороне. Она этого не перенесла и возненавидела свою младшую сестру. Но проявить свою ненависть она не могла, потому что за маленьким ребенком тщательно следили и, возможно, потому ей было ясно, что все так легко раскрылось бы. Тогда ее ненависть перешла вообще на всех более младших девочек, которые были ее мнимыми врагами. В каждой она видела младшую сестру, из-за которой ее больше не баловали так, как раньше. По этой причине, а также из-за легкой имбицильности она заходила в своей ненависти так далеко, что убивала. Попытки наставить в короткое время таких детей на правильный путь часто рушатся из-за их умственной неполноценности, которая бывает чаще, чем думают. Здесь остается только приготовиться к длительной работе и с особенным воспитательным тактом в определенном виде дрессуры вновь сделать ребенка жизнеспособным. Однако эти случаи, которые бывают чрезвычайно часто, не

J36

так интересны из-за умственной неполноценности ребенка... Множество беспризорных детей не страдает умственной неполноценностью. Напротив, среди них часто бывают чрезвычайно одаренные дети, которые на протяжении некоторого времени хорошо развивались и сформировали до определенного предела свои способности. Но эти дети однажды терпят крушение, крушение на главной линии человеческой жизни внушает им страх, и они не могут его преодолеть. Каждый случай показывает закономерные особенности: чрезвычайно сильное честолюбие <...> чувствительность к любым обидам <...> отход от жизни и ее общепринятых требований. Нз этих немногих штрихов можно построить целостную картину, только честолюбивый ребенок может, испугавшись задачи, которая кажется ему непосильной, переключиться на другой путь, словно он желал бы скрыть свою слабость. Это обычный путь беспризорности в школе. Мы все время сталкиваемся с тем, что беспризорность связана с неуспехом, который или уже произошел, или угрожает, который ведет к безнадежности. Явление беспризорности вначале состоит в избегании школы. Прогуливание занятий, конечно, должно быть тайной. И это приводит сначала к подделкам подписей и справок. Но что должен делать ребенок со свободным временем? Нужно найти какое-нибудь занятие. При этом чаще всего ребенок соединяется с теми, кто уже вступил на тот же путь, на кого давит та же судьба. Это всегда честолюбивые дети, которые очень хотели бы играть некоторую роль, но которые больше не надеются удовлетворить свое честолюбие на основном жизненном пути. Таким образом, они ищут другие занятия, которые бы их удовлетворили. Постоянно находятся дети, которые лучше всего подходят для роли предводителя, начинается конкуренция... У каждого есть своя идея, что можно было бы сделать; В соответствии с тем, как это бывает у взрослых, существует своя «профессиональная честь» беспризорных. Они выдумывают себе поступки и, соревнуясь, всегда, однако, с хитростью и коварством <...> стремятся к славе среди своих беспризорных товарищей. Если кто-то когда-нибудь вступит на этот путь, то он пойдет все дальше и дальше. Иногда психически неполноценные дети попадают в банду. Их дразнят и высмеивают, их гордость тем самым серьезно задевается, и они решаются на особенные поступки. В случае если они привыкли дома к определенной дрессировке и выдрессированы до послушания, то им диктуется: вы это выполните. Часто случается, что кто-то выдумывает злодеяние, а более младший, неопытный и неполноценный его осуществит... Другим соблазном являются, например, плохие книги и кинофильмы, которые впервые на этой стадии действуют как руководящие пособия. О кино можно было бы и не говорить, если бы, показывая ловкость или особую хитрость, будь то преступник или сыщик, оно не возбуждало бы зрителя. В переоценке хитрости проявляется также грубость.

Образование банд бывает настолько часто, что их всегда имеют в виду, говоря о беспризорных. Однако часто бывает и единич-

ная беспризорность. Судьба такого ребенка такая же, как только что описанная. Разве только ближайшие побудительные причины кажутся другими. У описанных беспризорных отклонения развивались, если дети переживали крупную неудачу или если она им угрожала. Так же обстоит дело и в случаях 'единичной беспризорности. Самые простые, почти невинные происшествия повинуются одним и тем же законам, что и самые тяжелые: это всегда ранение личного честолюбия, боязнь опозорить себя, падение духом в стремлении к власти, что дает повод для отступления на побочный путь. Все обстоит так, как будто эти дети нашли побочную арену для борьбы. Часто они проявляют особенную форму лени, которую нужно понимать не как что-то врожденное или как плохую привычку, а как средство не подвергать себя какой бы то ни было проверке. Так, ленивый ребенок всегда может сослаться на лень: он проваливается на экзамене — виновата лень. Лучше потерпеть поражение из-за лени,, чем из-за неспособности. И ребенок должен как опытный преступник создать для себя алиби. Он все время должен ссылаться на лень. И это ему удается. Он спрятан за своей ленью, психическая ситуация по отношению к сохранению честолюбия облегчена.

Мы знаем недостатки школы. Переполненные классы, неудовлетворительная квалификация некоторых учителей, иногда также и недостаточная заинтересованность учителей, которые так сильно страдают от плохих условий жизни, что от них нельзя ожидать большего. В результате этих обстоятельств между учителем и учениками устанавливаются такие безотрадные отношения, каких еще никогда не было в жизни. Если ученик делает ошибку, то он получает плохую оценку или наказание. Это все равно, как если бы кто-нибудь сломал ногу, а вызванный врач сказал: «У вас перелом ноги! Прощайте! » Но воспитание не может быть таким... Это надо только видеть, с каким трудом самый лучший ребенок продвигается потом вперед, как вследствие накопившихся трудностей и пробелов действует мучительное сознание: «Ты не можешь, что могут другие! » Какая рана наносится его честолюбию. В большинстве случаев даже при квалифицированной помощи пробелы в знании нельзя заполнить за короткое время. Первые значительные успехи такого ребенка остаются невознагражденными, и несмотря на все усердие, плоды созревают лишь через месяцы. Ребенок, окружение, учитель теряют терпение гораздо раньше, и снова ребенок теряет интерес и энергию. Многие идут дальше, но другие открывают побочную арену для борьбы.

Единичная беспризорность происходит, следовательно, таким же образом. Здесь также на первый план выходит чувство неполноценности, недостаточности, унижения. Я вспоминаю одного мальчика, единственного ребенка своих родителей, которые прилагали много труда для его воспитания. Уже в пять лет он научился отпирать ящики, когда уходили родители. Он так дошел до того, что сделал отмычку и опустошил ящики. Его толкнуло на этот путь стремление к самостоятельности. Он развивал свое стремле-

ние к власти по отношению к родителям. И по сей день — ему 18 лет —он совершает домашние кражи. Когда отец говорит сыну: «К чему все это? Всякий раз, когда ты крадешь, мне это становится известно! », — у мальчика возникает гордое чувство того, что отец не знает и двадцатой доли содеянного, при этом он остается при своем мнении о том, что достаточно быть в меру ловким. На этом примере вы видите столь частую агрессивную позицию ребенка по отношению к родителям, которая толкает его к действиям против общественной морали. И, повзрослев, молодой человек будет создавать для себя психическую поддержку и помощь, которые позволят ему и далее осуществлять свои злодеяния без зазрений совести. Когда отец является крупным коммерсантом, сын, даже если он не допускается к делу, точно знает, чем занимается отец. И если ребенок с кем-нибудь говорит, то называет действия своего отца несправедливыми, потому что отец в большем масштабе делает то же самое, что и он. Здесь мы опять видим воспитание окружения, о котором родители ничего не знают. Одно детское воспоминание этого юноши показывает старое, тайное противостояние отцу. На одной из прогулок отец держал в руке зажженную сигару, когда он беседовал с коллегой. Мальчик воспринял это как пренебрежение к себе и повернул ради мести свою руку так, что сигара отца упала на землю.

Еще один случай... Шестилетний мальчик, настоящий отец которого пропал без вести, был взят в дом отчима. Отчим, однако, был старый, ворчливый человек, не интересующийся детьми. Только к своей собственной дочке он относился с нежностью, давал ей сладости, а старший мальчик это наблюдал. Как-то у матери пропала большая сумма денег. Но вскоре после этого, при других пропажах, мать поняла, что сын ее вор и что деньги он тратит на покупку лакомств, которые он, по возможности, делит с друзьями, видимо, для того, чтобы обратить на себя внимание. Здесь вы также можете видеть побочную арену борьбы при старой основной задаче добиться все-таки торжествующего признания. Так было много раз, следовали избиения, потому что отец его не жалел. Я видел ребенка с ссадинами, рассеченными и исцарапанными по всему телу. Несмотря на побои, кражи, разумеется, не прекратились... Выяснение этого случая показало, что раньше за мальчиком ухаживала старая крестьянка... Она везде брала его с собой и давала ему постоянно сладости. И тут мальчик попадает в новое место: он чувствует себя по сравнению с прошлым очень обделенным. Маленькую сестру балуют и угощают лакомствами, а его нет... Так при принуждении его порок проявляется там, где был его враг. Это бывает во многих случаях — беспризорность действует как акт мести, она дает ребенку психическое облегчение.

А вот случай с одной одиннадцатилетней девочкой, которая рано была отвергнута отцом и матерью и выросла у бабушки. Мать <...> вскоре после рождения незаконнорожденного ребенка вступила в брак... Отец запретил ребенку, когда они с его но-

вой супругой пришли в гости, называть его отцом. Девочка <...> вела ожесточенную борьбу со своим <...> учителем, который уже в первом классе заставил ее испытать провал на экзамене. Вскоре после этого ребенок начал воровать и использовать украденные предметы для подарков своим школьным подругам, чтобы их подкупить или похвастаться перед ними. Ее хвастливость, вызванная печальным положением в школе, проявилась также в том, что она с пристрастием носила на пальцах медные кольца.

Еще одно нужно констатировать: беспризорные не совершают активные смелые преступления. Они большей частью удирают, что еще раз указывает на их трусость. Основным правонарушением является воровство, которое можно считать трусливым правонарушением. Но и все другие преступления оказываются по своей структуре трусостью.

Если мы хотим ясно и до конца понять отношение и позицию этих детей к обществу, то мы заметим следующее: 1) их честолюбие является знаком их стремления к власти и превосходству, и поэтому они ищут себя в побочной, а не главной области, которая закрылась для них; 2) их связь с людьми очень скудная, они плохие товарищи по игре, они нелегко вступают в общество, в •них есть что-то странное, они не имеют контакта с окружающими. Иногда от любви к родным не остается ничего, кроме видимости или привычки, но часто нет даже этого и они действуют против семьи. Они играют роль людей, которым недостает чувства солидарности, у которых не сложились отношения с людьми, и они видят в ближних что-то враждебное. У них также очень часто наблюдаются подозрительные склонности. Они все время начеку, чтобы кто-нибудь другой их не обманул. Я часто слышал от таких детей, что нужно «растерзать», т. е. высечь, другого. Недоверие прокрадывается во все отношения. Из-за него все время увеличиваются трудности совместной жизни. Трусливое коварство растет в них само по себе из-за их недостаточного доверия к самим себе.

Спрашивается, являются ли стремление к власти и недостающее чувство солидарности различными мотивами? Конечно, нет, это лишь две стороны одного и того же психического явления. От возрастающего стремления к власти должно страдать чувство солидарности. Кто им одержим, думает только о себе, о своем значении и своей власти, оставляя без внимания других. Если удастся развить чувство солидарности, то появляется лучшая гарантия против беспризорности.

Сегодня, когда возросла беспризорность, нас мучает вопрос: что делать? Разумеется, было бы правильно и экономно как можно быстрее принять решительные меры. Даже в мирное время буржуазное общество не в состоянии подчинить себе беспризорность и преступность. Оно может только наказывать, мстить, в лучшем случае устрашать, но не может решить проблему. Оно может изолировать беспризорных — но представьте себе тяжелую судьбу людей, только одно отчуждение которых должно привести

1.140

их к преступлению, так возникают из них профессиональные преступники! Объединение беспризорных детей на время изучения вместе со своими сверстниками или даже с преступниками — это еще один большой недостаток.

Нужно полагать, что примерно 40% преступников остаются непойманными. Среди беспризорных дело обстоит еще хуже. Недавно был осужден несовершеннолетний убийца, о котором только защитник знал, что это его уже второе убийство. Когда эти люди сходятся, то они говорят о том, сколько раз их не могли поймать. Это, разумеется, усложняет преодоление преступления, дает преступнику еще больше отваги и формирует у него чувство низкого геройства.

Но недостатки видны и в способе высказывания общественного мнения. Суд и полиция работают безуспешно, потому что они все время ориентируются не на то, что нужно. Для выхода из этого затруднения необходимо, чтобы служебный аппарат стал другим, более гуманным. Нужно создать такие детские учреждения, которые вновь вернут беспризорных детей к жизни, которые будут не изолировать от общества, а делать их доброжелательными по отношению к обществу. Это получится лишь тогда, когда будет полное понимание их своеобразия. Ничего не выйдет, если кто-нибудь вроде бывшего офицера или унтер-офицера займет в учреждении для беспризорных ведущее положение только потому, что у него есть протекция. Можно ориентироваться только на людей, чье чувство солидарности развито очень сильно, которые понимают вверенных им детей. Нельзя упускать из виду ядро моих рассуждений: в обществе, в котором каждый легко становится врагом другого — ведь вся наша предпринимательская жизнь склоняется к этому, — в этом обществе беспризорность неискоренима. Беспризорность и преступность — это продукты борьбы за существование, как она ведется в нашей экономической жизни. Тени ее рано попадают на душу ребенка, подрывают его равновесие, разрушают его чувство солидарности, способствуют стремлению к величию и делают его трусливым и неспособным к сотрудничеству.

Для сдерживания и устранения беспризорности необходима кафедра олигофренопедагогики, и непонятно, почему ее до сих пор нет. Действительное знание о беспризорных повсеместно очень скудное. Каждый, кому доверена какая-либо работа в этой области, должен принять участие в этой школе и показать, какие методы он хочет применить. Она должна стать центром, куда можно обратиться по всем вопросам предупреждения и борьбы с беспризорностью.

Кроме того, нужно создать районные консультативные центры в сочетании со школами для легких случаев беспризорности. В тяжелых случаях они должны указывать родственникам пути воспитания, которые они не смогут найти самостоятельно...

Наконец, нужно познакомить учителей с индивидуальной психологией и олигофренопедагогикой, чтобы они могли уже в са»

мом начале распознавать признаки беспризорности, принимать решительные меры, с тактом и любовью предупреждать в зародыше надвигающееся зло. Образцовая школа должна служить и впредь для практической подготовки кадров.

Praxis und Theorie der Indivi-dualpsychologie.— Frankfurt am Main, 1974.—S. 326—336. (Перевод Я. А. Обухова.)

ФРЕЙД Анна (1895—1982)—исследовательница детского развития. Разрабатывала классическую теорию детского психоанализа.

Соч.: The Writings of Anna Freud. New-York, International Universities Press.— London, Hogarth Press and The Institutes of Psy-cho-Analisis.

А. Фрейд

РАЗЛУКА С МАТЕРЬЮ

<...> То, что сейчас известно под названием «тревоги расставания» (протест младенцев или маленьких детей против затянувшегося материнского отсутствия), наблюдалось в трех ситуациях: в военное время — в интернатах для эвакуированных детей; в больницах, где дети различное время находятся без матери; в мирное время — в различных учреждениях типа приютов, домов ребенка и т. д. Данные изучения детей, растущих в разлуке с матерью, коррелируют с данными анализа индивидов с отклонениями, что ведет к новой оценке связи матери и ребенка, связи, которая не может быть разорвана без серьезных последствий для эмоционального развития ребенка.

Каждому педагогу полезно знать, что в норме способность ребенка отделяться от матери является лишь конечным продуктом линии развития, в которой можно выделить ряд различных стадий.

Первая стадия начинается с рождения, когда младенца едва ли можно считать личностью. Как во внутриутробной жизни он был частью материнского тела, так и в первые месяцы после рождения он остается частью материнского существования. Ни один младенец не может выжить без постоянной близости и внимания матери или «материнской» личности. Никто не сомневается, что в это время жизни разлучение матери и ребенка не только не приносит никакой пользы, даже если и необходимо из-за болезни, смерти или других неконтролируемых обстоятельств, но несет много горя. Мы можем назвать эту стадию периодом биологического единства матери и ребенка.

Близкий и неразрывный контакт с матерью требуется и на следующей стадии, которая примерно соответствует второму году шизни. Младенец еще зависит от матери в удовлетворении своих потребностей, которые доставляют ему его же тело и пробуждающийся разум. Обычно незнакомый «заместитель» матери не в

состоянии удовлетворить желания ребенка и создать ему комфорт—факт, хорошо известный всем больничным сиделкам и даже сестрам младенцев. Чем больше потребности, тем громче младенец требует присутствия матери, которой дозволено расслабиться только во время сна ребенка или когда он на некоторое время удовлетворен.

Требовательность младенца незаметно развивается в назойливость маленького ребенка, который любит свою мать чрезвычайно доминирующим, диким образом, стремится к возможно большему владению ею. Взрослые, не имеющие опыта воспитания маленьких детей, обычно убеждены, что подобные отношения не нормальны и являются виной матери, что это она «испортила» ребенка, научив его цепляться ко всем.

Тщательные наблюдения показывают, что на этой стадии тесный контакт матери и ребенка все еще является нормой; что дети яростно протестуют против разлучений, поскольку они для них противоестественны и бесполезны; что этот период приносит много страданий матерям, но он, к счастью, длится недолго; что младенец не «любит» мать, по крайней мере, в правильном понимании этого слова, а нуждается в ней.

И, наконец, наступает третья стадия, на которой ребенок обнаруживает свою готовность на короткие промежутки времени расставаться со своей матерью. Он уже не нуждается в ней постоянно. Он готов ко встрече с новыми людьми, готов расширять круг близких знакомых, предпринимать и пытаться, если, конечно, поначалу эти периоды независимости будут не слишком продолжительны и будет открыта возможность возврата к матери. Развитие достигается действием нескольких внутренних факторов. Наиболее важный среди них — качественное изменение отношений матери и ребенка, которые перестают полностью определяться детскими потребностями. Теперь мать оценивается не только как источник удовлетворения и комфорта, но и как полноправная личность. Ребенок может сохранять любовное отношение к матери даже в ее отсутствие, даже в ситуациях, в которых она не выполняет его желания. Он приобретает то, что мы называем внутренним образом матери, который не так просто изменить, который закрепляет отношение к матери на время ее физического отсутствия, при условии, что продолжительность этого отсутствия адекватна уровню развития ребенка. В пределах этого лимита он может позволить матери уйти, вспоминает ее с добрыми чувствами, без огорчения принимает ее отсутствие, весело встречает

ее возвращение <...>

Research at the Hamsted child-theropy clinic and other papers. 1956—1965, —London, 1970. (Перевод Я. А. Обухова.)

БОУЛ1БИ Джон — английский врач-психиатр, доктор медицины, специалист по детской психиатрии и психоанализу.

Соч.: Maternal Care and Mental Helth.— London, 1951; Child Care and the Growth of Love.— London, 1957,

Дж. Боулби

ДЕТЯМ —ЛЮБОВЬ И ЗАБОТУ

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒