Расширенная психологическая область

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 7Следующая ⇒

Структурирующая функция кондитума, являющаяся проявлением трансцендентной структурности, выступает для нас, как диалектичная, по своему существу. Допустив ранее разбиение расширенной психологической среды на активные и пассивные начала в своем процессировании, протекающие в диалектическом единстве, мы, пользуясь вторым принципом, получим понимание активного и пассивного начал расширенной психологической среды уже в виде объектов, приводящих нас, в свою очередь, к понятию мобильной и пассивной базы – ее (среды) диалектической основы, ее функционально обусловленной морфологии, разделенной, путем формальной логики, на две диалектические составляющие.

В мобильную базу расширенной психологической среды входит все то, объектно выраженное, что характеризует саму расширенную психологическую среду, как активный объект. Самое важное в понятии активности мобильной базы – связь с внешностью за счет функциональных факторов. Для пассивной базы отведены функции, не затрагивающие понятия эмпирического фактора. Взаимодействие мобильной и пассивной баз будет рассмотрено более подробно, поскольку представляет большой интерес.

Когда мы говорим о локализации функционального фактора во внутренней среде, то мы, конечно, работаем здесь с понятием мобильной базы. Развивая это отношение с функциональными факторами, а именно то, что понятие локализации связано именно с понятием мобильной базы, мы можем обнаружить суть разделения в понимании определений введенных нами понятий мобильной и пассивной баз. Пассивная база, в своей процессивной стороне, безусловно, согласно второму принципу, порождает объекты разной локализации. Если есть смысл говорить о процессивной стороне пассивной базы, то и она конечно способна к порождению объектов, но она никак не связана с эмпирическим фактором, такая связь возможна лишь применительно к понятию мобильной базы. Но, если во внутренней среде локализован объект, который обладает эмпирическим фактором, то, значит, мы имеем дело с функциональным фактором. Тут мы и обнаруживаем, как связаны мобильная база и функциональный фактор и, в свою очередь, не связаны между собой функциональный фактор и пассивная база. Видна, также, и суть понятий мобильной и пассивной баз, их принципиальная разница, составляющая, тем не менее, в их единстве, диалектическую основу функционально обусловленной морфологии расширенной психологической среды. Теперь можно сказать, что во внешности пассивная база никак не представлена, если и существует такая связь, то только через мобильную базу, вот почему пассивная база выступает действительно в пассивной функции. Пассивная база всегда остается в замыкании своей среды и никак не коррелирует с инкапсуляцией, оставаясь к инкапсуляции чем-то неактивным и " до–инкапсулировано" введенным.

Определение расширенной психологической среды включает в себя понятие объекта. Расширенная психологическая среда определяется через то, что она есть объект (в " ее" внешности). Определим внешнюю психологическую область, как внешность, из которой удалена расширенная психологическая среда, выступающая в роли объекта. Рассмотрим подробнее это новое понятие. Для обсуждения представления расширенной психологической среды во внешности (" ее" ), как объекта, можно было бы начать с эмпирического фактора, но эмпирический фактор расширенной психологической среды обусловлен эмпирическими факторами функциональных факторов (всей этой совокупностью! ) и само понятие эмпирического фактора среды образуется путем наделения объекта характеристикой замкнутости. Если мы будем анализировать замкнутость как характеристику расширенной психологической среды, то сразу увидим, что различная степень локализации функциональных факторов во внешности делает невозможным выделение этим путем четких и очевидных структур. То есть, воспринимая замкнутость, как характеристику расширенной психологической среды, мы имеем крайне скудное понимание о том, что она такое, все-таки, собою представляет, будучи объектом, и практически ничего не можем сказать о границе среды. Ведь, для самой расширенной психологической среды, ее объектность, в " ее" же внешности, является полностью размытой, неопределенной. Если встать на другую позицию рассмотрения, исходящую из уже выстроенной расширенной психологической средой внешности, то объектность расширенной психологической среды представляется гораздо более четким понятием. Это вытекает, во-первых, из второго принципа – процессирование расширенной психологической среды во внешности ярко выражено, а, во-вторых, из того, что более не нужно обращаться к функциональным факторам, поскольку, по логике построения они являются вторичным понятием. Правда, эта новая позиция рассмотрения жестко связана с позицией, введенной ранее, и исходящей из самой расширенной психологической среды (или лежащей в ней). Можно даже обнаружить их своеобразную " начальную тождественность" (см. описание Н–класса в следующей главе). Но, с нашей новой позиции, определение внешней психологической области становится корректным. Внешняя психологическая область никогда не фиксирована и очень динамична. В свою очередь, динамика внешней психологической области определяется вторым принципом, то есть насыщенностью процессирования расширенной психологической среды.

Нам будет полезно и обратное понятие к только что введенному понятию внешней психологической области. А именно, назовем расширенной психологической областью внешность, из которой исключена внешняя психологическая область. Это важное понятие для приложений, если воспринимать все наше построение, как построение метода описания кондитума. Отметим здесь, что расширенная психологическая область является внешностью, но внешностью особого рода, ведь расширенная психологическая область оказывается, по определению, включенной в объектность расширенной психологической среды и, следовательно, вовлечена в динамику расширенной психологической среды не косвенным, а самым прямым и коррелированным образом. Оперирование с расширенной психологической областью гораздо эффективнее преображает динамику процессирования расширенной психологической среды, нежели оперирование с внешней психологической областью, хотя и то и другое для расширенной психологической среды есть, не что иное, как внешность.

Давайте проясним смысл введенного понятия расширенной психологической области. Для расширенной психологической среды ее объектность слабо определена. Это происходит из-за размытости эмпирических факторов из совокупности всех функциональных факторов среды, что, в свою очередь, происходит из-за возможной слабой локализации ее функциональных факторов во внешности. Приходится встать на позицию, при которой уместно применить второй принцип, а именно, рассмотреть расширенную психологическую среду во внешности просто в виде процесса. И, именно с этой точки зрения, подойти к пониманию ее объектности. Если вести рассмотрение с этой позиции, внешняя психологическая область представлена в виде процесса, который никак не характеризует саму расширенную психологическую среду, то есть, расширенная психологическая среда, как процесс, не вовлечена во внешнюю психологическую область, рассматриваемую сейчас, тоже, как процесс. Удаляя из внешности расширенной психологической среды ее объектность, мы приходим к понятию внешней психологической среды. Но из внешности расширенной психологической среды можно удалить внешнюю психологическую область, и тогда мы уже приходим к определению расширенной психологической области. Расширенная психологическая область, конечно, будет тождественна расширенной психологической среде в случае тривиальной внешней психологической области, то есть, когда внешность полностью определена объектностью расширенной психологической среды (ее внутренней объектностью! – не совпадающей с объектностью, определяемой ее эмпирическим фактором). Но если между объектностью, определяемой из эмпирического фактора, и объектностью процессуального влияния на внешнюю психологическую область, имеется различие, то мы получаем явное нетождество расширенной психологической среды и расширенной психологической области.

Самое же важное в осмыслении этих понятий – это то, что расширенная психологическая область, можно сказать, преобразует расширенную психологическую среду в саму себя, но уже в виде внешности и, таким образом, у нас, по отношению к расширенной психологической среде, появляется возможность оперировать сразу с двумя областями во внешности – внешней психологической областью и расширенной психологической областью. Что тут можно добавить? Первое – объектность среды, как уже говорилось, крайне размыта, а объектность расширенной психологической области, будучи определенной процессивно, превращается в объект, вполне приемлемый для метода. Нетождество расширенной психологической среды и расширенной психологической области следует из того, как именно они определены во внешности. Первая, через свой эмпирический фактор, вторая же определена путем исключения внешней психологической области. В какой же момент возникает нетождество? Ровно в тот момент, когда рассматривается процессирование среды. Для расширенной психологической среды ее внешность изменится явно нетождественно тому, как она изменилась для расширенной психологической области. Потому, что если для первой внешность изменится путем доставки ей об этом информации за счет эмпирического фактора, то для второй внешность изменится именно процессивно. Второе – важным получается именно возможность привязать к расширенной психологической среде сразу целого дуального и взаимосвязанного комплекта своей внешности – с одной стороны, внешней психологической области, а, с другой стороны, внутренней психологической области. Ну и, пожалуй, третье – не будем забывать о вторичности понятия областей для расширенной психологической среды и их утилитарной роли, которая состоит лишь в том, что они являются инструментом восприятия расширенной психологической средой внешности.

Рассматривая процессы в расширенной психологической среде, мы отмечаем, что с точки зрения метода нам важны те, которые относятся к мобильной базе, то есть, оформлены в объекты и, к тому же, обладают функциональным фактором. Но объективизирование связано с эмпирическим фактором, а наделение процесса эмпирическим фактором происходит далеко не с каждым процессом. Поэтому, в случае отсутствия эмпирического фактора, не приходится говорить о какой-либо рефлексии со стороны расширенной психологической среды. Здесь рефлексия нами рассматривается, как некая организующая и, так сказать, контролирующая функция со стороны расширенной психологической среды для своего инкапсулированного процессирования.

Если процессы лишь сформировались, и еще не обладают эмпирическим фактором, то тогда уместно поставить вопрос о дальнейшей тенденции в протекании этих процессов. Понятно, что они протекают не спонтанно, а, являясь частью расширенной психологической среды, подчиняются в своем течении первому принципу и, следовательно, протекают вполне определенно, обеспечивая общее стремление расширенной психологической среды к ее тенфальной области.

Давайте на секунду отвлечемся от формального изложения и приведем такой наглядный пример, поясняющий механизм превращения неконтролируемого процесса в контролируемый и обратно. Здесь под контролируемостью мы понимаем рефлексию расширенной психологической среды, как осознанную организующую функцию. Рефлекс сокращения сердечной мышцы относится к процессу неконтролируемому сознанием, неосознанному. Теперь допустим, что в сердце стали происходить изменения, ведущие к дисбалансу и, в некоторый момент, неконтролируемый процесс настолько уходит от неосознанного баланса, что это начинает сказываться на общем состоянии человека, то есть, на всех его процессах, в том числе и контролируемых, например, возникает чувство боли. Итак, косвенно, через общую структуру, частное отклонение из неконтролируемого состояния переходит в контролируемое^[39]. Однако, если бы состояния здоровья человека могло быть восстановлено без такого перехода в болевые ощущения, то, скорее всего, именно так оно и было бы реализуемо. Минимум неосознанного процесса всегда не осознан, потому, что всякий контроль – сложный процесс и его доля (активационная) несравненно велика по отношению к процессу неконтролируемому. Однако, в другую сторону, это не так, ведь всякий неконтролируемый процесс стремится для себя оставаться неконтролируемым, но не всякий контролируемый стремится стать неконтролируемым. Конкретно, на этом примере, мы приходим к пониманию контролируемости, как функции мозга. Думается, что пример действительно полезен, хотя и уводит нас от логики изложения. Давайте вернемся к нашим построениям, но будем стараться перейти к методологически ориентированному стилю.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒