Является ли современная Россия национальным государством?

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 14Следующая ⇒

Национальное государство - один из важнейших принципов организации современной государственности, возникший в результате распада традиционных социальных связей и резкого повышения мобильности населения в процессе развития товарно-капиталистических отношений. Национальное государство как политико-правовая реальность возникает из необходимости уточнения традиционного статуса подданных государства, к которым теперь, в отличие от иностранцев, применяются более строгие критерии политической лояльности, а также определенные законом гражданские права и обязанности. Одной из важнейших функций национального государства стало регулирование миграции населения. Принцип государства-нации определяется прежде всего системой международных отношений и не является одной лишь реализацией стремления национальных движений к созданию собственной государственности. В этом состоит смысл международного признания новых государств или, напротив, непризнания сепаратизма и мятежных территорий.

Россия (и ранее Русь) с момента ее создания и закрепления как государства представляла собой самодержавную и неограниченную монархию. Именно в этой неограниченности царской власти и полной зависимости служилого класса от государства состояло главное отличие российского самодержавия от европейского абсолютизма. Власть европейских абсолютных монархов имела институциональные и правовые ограничения. На исходе Средневековья и в раннее Новое время в ряде государств Европы власть монарха ограничивала аристократия. В Российской же империи практически до конца ее существования «власть царя покоилась, с одной стороны, на прочной солидарности его интересов с интересами отдельных обладателей чинов, которые осуществляли управление и командовали армией, основанной на принудительном наборе, а с другой стороны, на полном отсутствии сословной солидарности интересов в среде самого дворянства».

Именно на этой основе происходило строительство национального государства в России, которое не завершено и по сей день. На протяжении столетий ресурсная зависимость российского государства, а также усилия, затрачиваемые на решение задач защиты, контроля и управления огромными и разнородными территориями требовали подчинения всего населения, и прежде всего русских интересам государства и его территориальной экспансии.

Население классифицировалось прежде всего по вероисповеданию. Слово «русский» определяет, по сути, не этническую, а государственную принадлежность.

Политические, экономические, культурные институты российского общества, которые могли бы стать ядром кристаллизации русской нации, были либо уничтожены, либо истощены потребностями империи.

Что же касается советского периода, то, по мнению многих исследователей, СССР ни в теории, ни на практике и не был задуман как национальное государство, никогда не брал на вооружение доктрину гражданского нациестроительства, сохранив, как это ни парадоксально, преемственность с российской империей. Если до революции общая идентичность населения страны обеспечивалась подданством царю и православием, то эпоху СССР — советским патриотизмом.

Действительно, в СССР «многонациональность» и «дружба наро-дов» были ключевыми идеологемами и одними из визитных карточек страны, однако в реальной политике советского времени «национальная форма социалистической культуры» была той же самой политикой подчинения, но только называлось это по-другому. Советская модель «национально-территориальной федерации» представляла собой гораздо более сложный конструкт национального государства, нежели модель дореволюционной России. В связи с этим были запущены масштабные проекты территориализации этничности и «коренизации» (Л. Миллер).

Как отмечает В. А. Тишков, «нет такого региона мира, где бы в течение XX в., как это было и Советском Союзе, не исчезла ни одна малая культура и фактически сохранилась вся культурная мозаика огромного государства, в то время как исчезали сотни малых культур в других регионах мира».

По мнению очень многих исследователей, после революционного разрушения российской империи не было построено национальное государство, а вновь воссоздана империя под знаменем новой всеобъемлющей, универсальной доктрины.

Стремительный распад CCСР обладал такой силой инерции, что сначала РСФСР, а затем и РФ оказались на грани развала из-за мощного всплеска этнонационализма и «регионализма» в бывших республиканских автономиях, краях и областях. В условиях острейшего социально-экономического кризиса первой половины 1990-х годов Борис Ельцин фактически занимался покупкой лояльности региональных политических элит федеральному Центру («Берите суверенитета столько, сколько сможете»), которые тут же превратили эту самую лояльность в ликвидный политический товар: получение льгот и преференций в обмен на демонстрацию поддержки.

Посткоммунистическая Россия рубежа веков испытала колоссальные проблемы с собственной идентичностью. После распада государства, скрепленного идеологией и выстроенной под эту идеологию партией, произошел и распад общества. Если «новые» государства, образовавшиеся на руинах СССР, скрепляли свою идентичность официальной идеологией национализма, то Россия по этому пути пойти не смогла и не захотела, в первую очередь, в результате глубокого национального кризиса самих русских. В этот период по большому счету граждан страны мало чего объединяло, не было ни общей идеологии, ни общих целей и интересов. Государство, занятое собственными проблемами, мало чего могло предложить обществу в этой связи, более того, некоторыми неуклюжими действиями скорее подрывало ростки спонтанно возникающего национального согласия. Казалось, распад и страны, и общества неминуем. Однако сегодня картина диаметрально противоположная: россияне в целом доверяют свои властям, готовы в период внешнего кризиса «подставить ей плечо», как это показали недавние события, позабыв о нищенских пенсиях, отвратительном медицинском обслуживании и иных своих претензиях и обидах. Мы если не являемся, по сути, то, по крайней мере, иногда начинаем ощущать себя в качестве единой нации, независимо от социальных и этнических различий. А это означает, что мы находимся на пути формирования российской политической нации. Сложно сказать, что этот процесс идет вполне успешно. Возможно, он и не будет доведен до конца. В огромной степени потому, что «русский вопрос» в этом государстве так и не нашел своего адекватного разрешения и во многом остается табуированным. А значит, и российской цивилизации, которая не может формироваться в отрыве от своих русских корней, так и не возникло.

Действительно, Россия никогда не сможет стать полноценным национальным государством, — ведь она происходит от имперского состояния, которое правильно бы назвать суперэтническим. «Ядром» российской цивилизации были не только этнические русские, но и близкие к ним этнически и духовно другие, «комплиментарные» народы и этносы. Сегодня старая «матрица комплиментарности» не всегда выдерживает испытания практикой. Возникают на наших глазах новые союзы и новые разломы в отношениях народов и этносов. Одновременно для нынешней России характерен и достаточно устойчивый рост этничности как русского этноса, так и других этнических групп России.

Как показывают результаты исследований, в современной России происходит довольно-таки быстрый рост общегражданской идентичности. «Гражданами России» предпочитают себя называть 55% россиян, представителями своей национальности – 38%, в том числе «русскими» - 34%; представителями других национальностей – 3%. «Русская» идентичность не только не растет, а, напротив, в некоторой степени уступает свое место общегражданской российской идентичности, которая продолжает укрепляться по мере укрепления российской государственности и ее престижа при нынешних властях. Это, безусловно, позитивная тенденция, хотя и не столь быстрая. В ней не следует, наверное, искать какого-то глубинного социально-философского смысла, это результат скорее привычки, к тому же подрастает молодое поколение, которое уже социализировалось в рамках границ нынешнего российского государства. Несмотря на рост общегражданской идентичности и ее опережение идентичности национальной, этнической, начавшееся в последние 2-3 года, ее “качество” оставляет желать лучшего. Она остается “холодной” (и «разогревается» только в короткие периода острого противостояния с окружающими странами) не вызывающей слишком сильных эмоций, скорее формальной констатацией, чем живым чувством, испытываемым россиянами. Так почти 55% опрошенных россиян “часто” испытывают чувство общности с людьми той же национальности (то есть фактически русскими), и еще 37% - такие чувства испытывают иногда. Напротив, чувство общности с абстрактными “гражданами России”, россиянами чувство общности часто испытывают 36% опрошенных, а иногда – 49%. Гражданская идентичность остается скорее потенциальной, немобилизующей. Чувство же национальной общности зачастую оказывается более живым, способствующим установлению и развитию социальных связей.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒