СТРУКТУРНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К УСЛОВИЯМ ПОРОЖДЕНИЯ

При внешнем описании языкового поведения в целом (противопоставленном внутреннему анализу речевой цепоч­ки) наблюдается конкуренция двух типов моделей

— «реактивная» модель, опирающаяся на психофизи­ческие и психологические теории поведения (модель «сти­мул — ответ» или «стимул — организм — ответ»),

— «информационная» модель, опирающаяся на социо­логические и психосоциальные теории комму никации (мо­дель «адресант — сообщение — адресат»).

Первая модель, как кажется, является пока господству­ющей в современной науке. « предпочтения большинст­ва, — пишут С. Московичи и М. Плон. — направлены на постижение сущности языка через устройство нервной сис­темы, составляющей его материальную основу, а не через коммуникацию, называемую его функцией По этой причи­не мы утверждаем, что теоретический прогресс в психосо­циальном аспекте недостаточен и что необходимо измене­ние нынешних взглядов, с тем чтобы поместить социальну ю психологию рядом с другими психологическими дисципли­нами для постижения языка» (М oscovici, Plon 1966. 720).

Рассмотрим приложение модели S деятельности.

О — R к речевой

S — (stimulus) — стимул О — (orgamsme) — организм R — (rcponsc) — ответ

дискурс 2 или недискурсное поведение (R)

дискурс 1 или диску рсный стимул (S)

> ■ -> СУБЪЕКТ-> < (О)

 

Это представление имеет то неудобство, что исключает позицию производителя (S) и адресата (Я); такое исключе­ние совершенно законно, если стимул имеет физическую природу (например, изменение интенсивности освещения), а ответ — органическую (например, изменение ЭЭГ); в этом случае исследователь действительно является лишь создате­лем схемы, функционирующей независимо от него, за ис­ключением используемых в эксперименте артефактов. В опыте, связанном с «речевым поведением», наоборот, экспе­риментатор является частью схемы, независимо от того, присутствует ли он физически в условиях порождения от­ветной реплики или нет; иначе говоря, стимул является та­ковым лишь в соотнесении с ситуацией «речевой коммуни­кации», на которой базируется предварительный договор между экспериментатором и его объектом Цитированные выше авторы пишут на этот счет.

«...точка зрения Скиннера сводится к тому, чтобы при изучении человеческого поведения вообще и языкового по­ведения в частности исключить из рассмотрения действие правил, норм и т.д., установленных между людьми Таким способом достигается также уменьшение символической значимости, которую обретает язык через свою связь с этими правилами и ту роль, которую он играет в их уста­новлении и с которой нельзя не считаться» (ibid., р. 718)

Это значит, что модель S — О — R «забывает» слиш­ком много в интересующей нас теоретической области, чтобы быть сохраненной в неизменном виде.

«Информационная» модель, напротив, стремится вывес­ти на авансцену участников дискурса, так же как и его «ре­ферент». Приводя перечень «факторов, определяющих вся­кий языковой процесс», Якобсон пишет

«Адресант посылает сообщение адресату. Для своего осуществления сообщение требует прежде всего контекста, к которому оно отсылает (в иной, несколько двусмысленной терминологии, называемого также «референтом»), контекс­та, понятного адресату, либо вербального, либо поддающе­гося вербализации, далее, сообщение требует кода, целиком или хотя бы частично общего для адресанта и адресата (другими словами, для шифровальщика сообщения и его де- шифровщика), наконец, сообщение требует контакта, фи­зического канала или психологической связи между адре­сантом и адресатом, контакта, позволяющего установить и поддерживать коммуникацию» (J а к о b s о n, op. cit., р. 213—214).

Таким образом, модель приобретает следующий вид:

А ------------------------------ ► Д

R

где соответственно

А ■ «адресант»,

В «адресат».

R «референт»,

t языковой код, общий для А и В,

«контакт», установленный между А и В,

•D речевая последовательность, переданная А для В.

Отметим, что, применительно к « О», теория информа­ции, лежащая в основе этой модели, требует говорить о со­общении как о передаче информации: сказанное выше за­ставляет нас предпочесть здесь термин дискурс, показываю­щий, что речь не идет обязательно о передаче информации между А и В, но, в более общем случае, о «семантическом эффекте» между пунктами А и В.

Теперь мы можем перечислить различные структурные элементы условий порождения дискурса.

Прежде всего, совершенно ясно, что элементы А я В обозначают нечто иное, чем физическое присутствие от­дельных человеческих организмов. Если сказанное нами выше имеет смысл, из этого следует, что А и В обозначают определенные позиции в структуре общественной форма­ции, позиции, совокупность объективно заданных характе­ристических признаков которых может быть описана социо­логией так, например, в сфере промышленного производст­ва позиции «шефа» (директора, главы предприятия и т.д.), руководящего работника, бригадира, рабочего характеризу­ются вполне определенными свойствами, отличающими их друг от друга.

Наше предположение состоит в том, что эти позиции представлены в дискурсных процессах, в которых они за­действованы. Тем не менее было бы наивным считать, что позиция как пучок объективно заданных признаков функци­онирует в дискурсном процессе как таковая; она представ­лена там, но в измененном виде; другими словами, в дис­курсном процессе функционирует ряд воображаемых по­строений. представляющих позиции, которые А и В припи­сывают каждый себе и другому, — образ своей собственной позиции и позиции другого, созданный ими. Если это дей­ствительно так. то в механизмах, регулирующих деятель­ность любой общественной формации, имеются правила проекции, устанавливающие соответствия между ситуация­ми (объективно определимыми) и положениями (представ­лениями этих ситуаций). Добавим, что такое соответствие, весьма вероятно, не является взаимооднозначным, так что разные ситуации могут соотноситься с одним и тем же по­ложением, а одна и та же ситуация — быть представленной разными положениями, и не случайным образом, а в соот­ветствии с правилами, установить которые даст возмож­ность только социологическое исследование.

Мы же можем только сказать, что всякий дискурсный процесс предполагает существование этих воображаемых построений, которые мы будем изображать следующим об­разом.

 

Символ, обозначающий воображаемое построение___

Значение символа Образ позиции А для занимающего позицию А

Имплицитный вопрос, кответ» на который лежит в основе

соответствующего воображаемого построения

«Кто я таков, чтобы ему это говорить? »

 

Ш 1в(В)

Образ позиции В для занимающего позицию А

Образ позиции В для занимающего позицию В

«Кто он таков, что я ему это говорю? »

«Кто я таков, что он мне это говорит? »

 

Ш)

Образ позиции А для занимающего позицию В

«Кто он таков, чтобы мне это говорить? »

 

Мы бегло очертили способ, с помощью которого положе­ние главных действующих лиц дискурса включается в условия его порождения. Теперь уместно добавить, что «референт» (R в вышеприведенной модели, «контекст», «ситуация», в кото-

рой возникает дискурс) также относится к условиям порож­дения. Подчеркнем еще раз, что речь идет о воображаемом объекте (а именно о точке зрения одного из участников), а не о физической реальности.

Таким образом, получаем:

Символ, обозна­чающий вообра­жаемое построение	Значение символа	Имплицитный вопрос, «ответ» на который лежит в основе соответствующего воображаемого построения
j A Ia(R)	«Точка зрения» А на R	«О чем я ему это говорю? »
В IB(R)	«Точка зрения» В на R	«О чем он мне это говорит? »

 

Наконец, мы указывали выше (см. с. 317), что всякий дискурсный процесс предполагает со стороны адресанта предвосхищение представлений адресата, на котором и ба­зируется дискурсная стратегия.

Ib(IA(B)) 1b(IA(A)) 1b(IA(R)),

Итак, можно составить выражения:

(1в(А))

А(1В(В)) В

IA(1B(R))

показывающие способ, которым А представляет себе пред­ставления В. и наоборот, в данный момент дискурса.

Необходимо отметить, что, поскольку в соответствии с нашей гипотезой речь идет о предвосхищении, эти элементы предшествуют возможным «ответам» В, формируя осно­ванные на предвосхищении решения А: например, предвос­хищения А относительно В должны в таком случае рассмат­риваться как производные от 1л(А). 1а(В) и 1л(И)

Мы представим этот деривационный процесс при помо­щи следующих выражений, которые в настоящий момент нужны нам только для того, чтобы эксплицировать наши гипотезы относительно специфической природы этой произ- водности в каждом случае. 1а(1В(А)) = №(В)). (1а(А)) 1A(IB(B)) - g(lA(A)). (1MB)) IA(IB(R)) - h(I_A(R)). (1л(В))

Можно видеть, что в каждом случае предвосхищение В некоторым А зависит от «дистанции», которую А предпола­гает между А и В: по этому признаку формально противо­поставляются дискурсы, в которых целью говорящего явля­ется трансформация слушающего (например, попытка
убеждения), и дискурсы, в ходе которых происходит взаим­ная идентификация говорящего и слушающего (феномен культурной сопричастности, быстрый взгляд, выражающий согласие, и т.д.).

Из вышесказанного следует, что п-е состояние условий порождения дискурса '1\, в ходе которого А обращается к В по поводу R, — мы будем обозначать его через (А, В) —

12.

может быть представлено следующим вектором

 

й(Л) 1а (В) Ia(R) & {Гв (А)) й QB (В))

}

И

ГХ(А, В)

& (/8 т

 

Это требует нескольких пояснений.

Прежде всего, относительно природы элементов, входя­щих в данный вектор. Как уже указывалось, речь идет о во­ображаемых представлениях различных составных частей дискурсного процесса; теперь мы уточним наши гипотезы на этот счет, добавив, что разные построения сами являются результатом предшествующих дискурсных процессов (реа­лизовавшихся в других условиях порождения), переставших функционировать, но способствовавших имплицитному «за­нятию позиций», делающих возможным рассматриваемый дискурсный процесс. В противоположность «феноменологи­ческому» тезису, утверждающему постижение референта, другого и себя самого через восприятие как додискурсное условие дискурса, мы предполагаем, что восприятие всегда перебивается «уже услышанным» и «уже сказанным», и этим взаимодействием определяется суть вышеописанных воображаемых построений Понятия пресуппозиции и импли­кации, введенные и использованные О. Дюкро (см.. D и с- г о t 1966), связаны с аналогичной гипотезой: по поводу си­туации, которая, как пишет этот автор, «не может больше рассматриваться в чисто хронологическом или чисто геогра­фическом аспекте, т.е. с точки зрения пространственно-вре­менной локализации», он указывает' «" Ситуация дискурса", к которой отсылают пресуппозиции, включает в качестве неотъемлемого компонента определенные знания, которые говорящий передает своему слушателю. Следовательно, она связана с представлением, которое участники диалога фор­мируют друг о друге» (op. cit., р. 20—21).

С другой стороны, ясно, что в данном состоянии усло­вий порождения дискурса элементы, определяющие это со­стояние. не просто еоположены между ними существуют отношения, способные меняться в соответствии с природой представленных элементов, можно утверждать, что все эле­менты /х не обязательно имеют одинаковую значимость и. согласно системе правил, которую еще предстоит устано­вить. один из них может становиться доминиру ющим в дан­ном состоянии условий Г? предстает в этом случае как жестко детерминированная последовательность, возможно векторного типа, одни члены которой обладают свойством определять природу, значимость и место других

Итак, рассмотрим, например, совоку пность дискурсов, объединенных тем единственным свойством, что в них рас­сматривается проблема «свободы» в зависимости от того, идет ли речь о преподавателе философии, обращающемся к своим ученикам, о директоре тюрьмы, объясняющем заклю­ченным правила их содержания, или о терапевте, разговари­вающем со своим пациентом, мы наблюдаем смещение до­минирующего элемента в условиях порождения дискурса Пусть А — говорящий, а В — слушающий в монологе те­рапевта, как он рассматривается в классической психиатрии, темой дискурса является образ пациента, имеющийся у него, те 1в(В). в процессе обучения в этой роли выступает представление, создающееся у учеников о предмете, излага­емом преподавателем, т.е. Ib(Ia(R)) в его соотношении с Ia(R); наконец, в случае с выступлением директора тюрьмы все обусловлено тем образом, который сложится у заклю­ченных об излагающем правила на основании его речи, т е 1в(А), поскольку одним необходимо знать, «на что с ним можно рассчитывать», а другому — дать им это понять

С учетом всего этого предметом социологии дискурса должно стать установление связей между силовыми взаимо- действиями (внешними по отношению к ситуации дискур­са) и смысловыми взаимодействиями, проявляющимися в ней путем систематического выявления случаев изменения доминации, о которых мы только что говорили

В) К АНАЛИЗУ ПРОЦЕССА ПОРОЖДЕНИЯ ДИСКУРСА

«Классическая структурная лингвистика. — пишет Цв Тодоров, — представляла себе характер своей деятельности примерно так. существует корпус языковых фактов, необхо­димо установить те понятия и отношения, которые позволи­ли бы описать его непротиворечиво, исчерпывающе и про­сто. Теория порождающих грамматик меняет характер этого соотношения, она задастся вопросом какие лингвистичес­кие правила используются сознательно или бессознательно для порождения правильных высказываний данного языка? Анализ уступает место синтезу, вместо системы элементов мы имеем теперь дело с системой правил» (Todorov 1966, 24)

Предположим, что результаты этой «коперниканской» революции, организующей весь язык вокруг говорящего субъекта, непосредственно приложимы в теории дискурса это означало бы, что ее основная цель состоит в создании системы правил, позволяющих порождать дискурс, и что можно без малейшего ущерба отказаться от анализа эффек­тов поверхностного уровня дискурсной последовательнос­ти. который превратился бы в отжившую «птолемианскую» деятельность Однако наша гипотеза, как можно было ви­деть. состоит в том, что такой перенос результатов, касаю­щихся «субъекта говорения» (нейтрализованного по отно­шению к условиям порождения дискурса), на гипотетичес­кого «субъекта дискурса» незаконен действительно, из ска­занного выше вытекает предположение, что не существует универсального психологического субъекта, осуществляю­щего процесс порождения всех возможных дискурсов в том же смысле, в каком субъект, вводимый порождающей грам­матикой, способен породить все грамматически правильные высказывания данного языка. Другими словами, мы думаем, что методологическая преемственность, часто предпола­гаемая в этой области, кажется сейчас весьма подозритель­ной, поскольку при переходе от языкового субъекта к субъ­екту дискурса она влечет существование правил выбора, функционирующих на уровне «словаря терминальных сим­волов», каковые правила в действительности возвращают к анализу морфологических элементов по семантическим признакам, крайняя проблематичность существования кото­рых обычно признается всеми Это значит, что в конечном счете здесь не удается избежать поворота к анализу, кото­рый, однако, как правило, остается имплицитным и несисте­матическим Действительно, в целом он основывается на атомарной концепции значения, так что лексемы или мор­фемы произвольно анализируются как множества, разложи­мые на существующие сами по себе «семы»¹³, а сочетае- мостныс свойства сводятся к правилам совместимости сем друг с другом, также устанавливаемым совершенно произ­вольно С другой стороны, кажется, что в этой области принцип «не элементы, но отношения и правила» оказался совершенно забыт

В таких условиях и поскольку, кроме того, возвращение к анализу кажется теперь неизбежным, мы считаем предпо­чтительным эксплицитно изложить его принципы будем го­ворить, что ряд поверхностных дискурсных структур ⁽D_X] представляет собой сиед процесса порождения Л* дискурса 'At, те «глубинной структуры», общей для /> xl. Л. УЫп Наша задача состоит, следовательно, в переходе от этих «явлений поверхностного уровня» к определяющей их неви­димой структуре лишь после этого общая теория процесса порождения дискурса станет осуществимой, так же как и теория вариативности, обусловленной «глубинными структура­ми».

МЕТАФОРИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ

Рассмотрим следующую проблему

Пусть имеются две единицы, х и у, принадлежащие к одной и той же грамматической категории в данном языке £ Существует ли по крайней мере один дискурс, в рамках которого х и у могут замещать друг друга без изменения интерпретации этого дискурса⁷

Обозначим через S(x, y) операцию замещения, учиты­вающую указанное ограничение, и через Юп последователь­ность элементов, порожденных Ли в языке £, отвечающую состоянию Гп из множества возможных состояний.

Логически возможны три случая, а именно

1) ~ 3 ю_п, S_(Ky)

х и у никогда не взаимозаменимы.

2) 3 h_m S_(xyJ и ~ V£ > _n, S_(Ky)

х и у иногда взаимозаменимы, но не всегда

3) V < Р_т

х и у всегда взаимозаменимы

Рассмотрим случаи 2) и 3), где замещение возможно' 2) представляет случай, когда х и у взаимозаменимы в некото­ром данном контексте

Например х = bnllant 'блестящий'

у = remarquable 'замечательный',

хну взаимозаменимы в некоторых контекстах.

Например, се mathematicien est (х i у) 'это (x у) мате­матик'

или: la demonstration de се mathcmaticien est (x' у) 'до­казательство этого математика поистине (х/у)\

Но существуют и другие контексты, в которых х и у не взаимозаменимы.

Например блестящий на солнце лсд удивительно красив

или эта кривая содержит замечательную точку В случае 3), напротив, х и у взаимозаменимы. каков бы ни был контекст; мы предлагаем в качестве примера: х = rcfrcncr 'сдерживать' у = re primer 'обуздывать' — пару, применительно к которой существование контекста, препятствующего замещению, представляется проблематич­ным. Отметим, однако, что отнесение пары rcfrcncr / rcpnmcr к случаю 3), чтобы быть полностью надежным, должно опираться на исследование всех без исключения дискурсных контекстов, возможных в данном языке. Иначе говоря, если пара х/у относится к случаю 2), это можно ус­тановить за конечное время, что не верно для слу чая 3)

Мы будем называть случай 2) локальной, или контекстно обусловленной, синонимией, противопоставляя его случаю 3). который мы будем называть неконтекстной синонимией

Ясно, что при наличии конечной совокупности дискур­сов, соответствующих одному и тому же Г_п, мы должны из осторожности считать, что все случаи синонимии контекст­но обусловлены, до тех пор, пока, возможно, не обнаружит­ся, что некоторые из них сохраняются при всех исследован­ных вариациях Г: неконтекстная синонимия будет тогда представлена как предел, к которому стремится синонимия контекстно обусловленная по мере ее верификации все более и более многочисленными условиями порождения, что отсылает нас к проблеме непустых семантических пере­сечений Мы, со своей стороны, выдвигаем гипотезу, что, если опираться на соссюровскую теорию значимости, кон­текстно обусловленная синонимия представляет собой пра­вило, а неконтекстная — исключение:

«В любом языке всс слова, выражающие смежные по­нятия, взаимно ограничивают друг друга, такие синонимы, как опасаться, бояться, страшиться, обладают собствен­ной значимостью лишь в противопоставлении, если бы опа­саться не существовало, все его значение перешло бы к его конкурентам» (Saussure 1962, 160).

Заметим, что в действительности можно рассматривать случаи контекстной синонимии между дву мя гру ппами слов или выражений, производящих один и тот же эффект значе­ния по отношению к данному контексту Мы будем назы­вать семантический феномен, вызываемый контекстно обу­словленным замещением, метафорическим эффектом. чтобы подчеркнуть, что это «скольжение смысла» между х и у есть составная часть выражаемого ими «смысла», этот эффект свойствен «естественноязыковым» системам и отли­чает их от кодов и «искусственных языков», где смысл строго задан через соотнесенность с «естественным» мета­языком; иначе говоря, «естественная» система не содержит метаязыка, посредством которого могли бы быть определе­ны ее элементы' она сама для себя метаязык

Отсюда следует, что совершенно необходимо распола­гать рядом последовательностей, представляющих заданное Г_х, чтобы обозначить точки семантической устойчивости, которые определяются через совпадение метафор

Поясним сказанное на примере, практическая неправ­доподобность которого не должна заслонять его теорети­ческой значимости.

Пусть дано некоторое состояние Г'_х и корпу с дискурсов, -Г, строго представляющих это состояние, так что < _х = Л* 1.

Ш, -; TW

Обозначим буквой каждое из слов, составляющих рас­сматриваемые дискурсы (разным словам соответствуют раз­ные буквы, и наоборот).

Пусть разные п дискурсов имеют следующий вид:

	a	g	d	b	h.	.... у
	/
■ Dx2	J	g	d	b	h	.... У
		/
< Dxi	j	k	d	b	h..	■ ■ ■ У
			/
	J	k	m	b	h.	.... у
				/
Ш	J	k	m	X	h	.... У
					L
Юхб	j	k	m	X	w	V
< Ьхп-1	j	k	m	X	w	■ ■ У
						/
Dxn	j	k	m	X	w	. Z

 

Можно видеть, что каждый дискурс Dxi отличается от предшествующего ему дискурса Dx(i-l) одним-единствен- ньш замещением при полном сохранении всего контекста. Таким образом, имеет место серия метафорических эффек­тов (а/ /, g' k, d/ т и т.д.). назначение которых состоит в том, чтобы поддерживать семантическую устойчивость через поверхностную вариативность текста, поскольку в конце концов i)_Xn оказывается уже не содержащим ни одного элемента / '_х 1 и тем не менее по определению ему семантически тождествен.

Этот пример, чисто условный и к тому же совершенно невозможный, приведен здесь с единственной целью — продемонстрировать, что мы понимаем под сохранением инварианта через морфологическую вариативность: одна и та же система представления элементов восстанавливается через более или менее повторяющие ее варианты. Именно это повторение, осуществляющееся через формы, с необхо­димостью различающиеся, и характеризует, на наш взгляд, процесс порождения; таким образом, «глубинная структура» предстает как цепочка взаимосвязанных элементов, устанав­ливающая и поддерживающая саму себя через метафоричес­кие эффекты, позволяющие порождать почти бесконечное количество «поверхностных представлений», ограничивая их лишь пределами функционирования, за рамками которых «глубинная структура» оказалась бы разорванной.

В такой ситуации взаимное сопоставление варьирую­щих форм поверхностного уровня позволяет, увеличивая представленность дискурса в нем самом, эксплицировать инвариантную структуру процесса порождения для данного состояния, стру ктуру, характерным признаком которой и яв­ляются эти вариации.

Покажем теперь, каким образом это сопоставление может быть эффективно осуществлено. [...]

Мы думаем, что описание этого явления [«бесконечно­го порождения», «безграничной вариативности», составляю­щей отличительную особенность речи J возможно без отка­за от наших теоретических предпосылок, базирующихся на детерминированности дискурсного процесса условиями го- рождения и отказе от идеологемы «бесконечного порожде­ния». Применительно к этому положению мы введем поня­тие доминантности, уточнив, что всякая ситуация порожде­ния дискурса может быть охарактеризована через домини­рующий процесс порождения Ах, который она индуцирует, но что конкретные дискурсные последовательности, мани­фестирующие Дл', с необходимостью являются результатом взаимодействия доминирующего процесса с вторичными процессами, а именно их переплетение создает видимость неясности, совершенной невозможности что-либо предви­деть заранее ввиду нашей сохраняющейся и поныне полной неосведомленности во всех вопросах, касающихся механиз­мов этого взаимодействия.

Теперь мы можем более корректно сформулировать нашу нынешнюю цель, сказав, если дано доминирующее со­стояние условий порождения дискурса, ему соответствует доминирующий процесс порождения, который может быть выявлен путем сопоставления различных эмпирически дан­ных дискурсных поверхностных структур, определяющихся доминирующим состоянием, точки совпадения, устанавли­ваемые метафорическими эффектами, позволяют, таким об­разом, выявить семантические области, детерминирован­ные доминирующим процессом порождения, а также отно- шения логико-риторической зависимости между этими об­ластями, причем остаток эмпирически представленного дис- курсного материала оказывается вне сферы, релевантной для доминирующего процесса.

Повторим еще раз. сказанное предполагает, что дискурс как текстовая реальность не представляет собой органичес­кого единства на каком-то одном уровне, которое можно было бы установить, исходя из самого этого дискурса, но что всякая отдельная форма дискурса с необходимостью от­сылает к ряду его возможных форм и что эти отсылки от поверхностной структуры каждого дискурса к поверхност­ным структурам, которые с ней (частично) сополагаются в ходе анализа, как раз и устанавливают релевантные призна­ки доминирующего процесса порождения, управляющего анализируемым дискурсом.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ

ПЕРСПЕКТИВЫ ПРИМЕНЕНИЯ АВТОМА ТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ДИСКУРСА

Представленный нами проект во многих отношениях неполон.

Действительно, с одной стороны, мы возложили на со­циологию ответственность за детальное определение при­знаков. специфически характерных для того или иного ус­ловия порождения дискурса в связи с речевой ситуацией и положением главных действующих лиц дискурса в данной 1 социальной структуре; с другой стороны, мы оставили пока в стороне вопрос о немонологических дискурсах, в той мере, в какой решение этой проблемы оказалось зависящим от Трактовки частного случая, которым мы здесь ограничи­лись; равным образом мы многократно подчеркивали, что разработка правил записи поверхностной структуры дискур­са требовала бы лингвистической работы, представленной здесь лишь в виде наброска; наконец, совершенно ясно,, что программа анализа, в том виде, в каком она была нами представлена в целях ясности изложения, содержит значи­тельное число повторов, которые должны быть устранены в ее окончательной редакции: здесь, чтобы определить мини­мальный набор алгоритмов, позволяющий эффективно осу­ществлять анализ, мы хотели бы обратиться к помощи ма­тематика.

С другой стороны, и это непосредственно касается нашей дальнейшей деятельности, мы уверены в существовании опре­деленного количества трудностей, которые еще предстоит преодолеть: например, современный механизм анализа рас­сматривает поэлементную эквивалентность между двумя дис- курсными поверхностными структурами, в той мере, в какой он сравнивает друг с другом два параллельно организованных высказывания: но если признавать возможность глобальной се­мантической эквивалентности, соотносящейся с разными де­ревьями зависимостей после трансформаций поверхностного уровня, видно, что эта проблема абсолютно не решена Отме­тим только, что кажется возможным говорить о повторном применении результатов анализа к исходным поверхностным дискурсным структурам и о новом сопоставлении последова­тельностей в целом, исходя из этого нового состояния, так мы приходим к понятию рекурсивного процесса, состоящего из циклов анализа, таких, что результаты, полученные на «выхо­де» п-го цикла подавались бы на «вход» (и+1)-го.

Рассматривая нынешний результат программы анализа, можно видеть, что доминирующий процесс порождения А_х представлен совокупностью «областей», между которыми имеются различного типа связи: мы думаем, что возможно также представление каждой области через одну или не­сколько пропозиций (в логическом значении этого термина) вида g(x) или т(х, у) в зависимости от того, какой случай имеет место, и индуктивно определить трансформации, с которыми соотнесены предикаты пропозициональных пере­менных, входящих в данный процесс порождения. Таким способом мы вывели бы логические правила, определяющие семантические связи и их трансформацию, т.е. семантичес­кий эффект, производимый А_х. В этом случае мы распола­гали бы инструментом, позволяющим различать разные типы процессов (например, структура рассказа отличается от структуры доказательства) и оперировать теоретичес­кими фактами, могущими быть интегрированными в тео­рию дискурса как общую теорию порождения эффектов зна­чения

Замысел этого исследования состоит в конечном счете в осмыслении условий практики чтения как последователь­ного раскрытия характерных признаков эффектов значения внутри дискурсной поверхностной структуры. Прежде чем бегло перечислить возможные области применения такой практики, важно уточнить последний пункт, имеющий для нас принципиальное значение речь идет о том принципе этого чтения, который можно было бы назвать «принципом двойного различия» В этой работе мы показали, как осу­ществляемое по определенным правилам сопоставление дискурсных поверхностных структур, восходящих к одному и тому же состоянию условий порождения 1 _х, позволяет выявить внутренние различия, через которые проявляет себя инвариант дискурса х, который мы назвали процессом порождения Ах Таким путем мы получили представление о семантических эффектах, присутствующих в Л* Но то, что мы говорили ранее об «имплицитных дискурсах», к ко­торым отсылает данная дискурсная поверхностная структу­ра, заставляет нас думать, что внешние различия между А_х и одним или несколькими другими процессами. А_у, A_z, со­ставляющими специфический внешний контекст Д*. тоже должны быть приняты во внимание. Другими словами, мы полагаем, что некоторый процесс А_х характеризуется не только реализованными в нем семантическими эффектами. тем, что говорится в дискурсе х, но и отсутствием опре­деленного количества эффектов, которые представлены «в другом месте», а именно в специфическом внешнем кон­тексте Ах. Из этого следует, что нельзя определить отсут­ствие того или иного семантического эффекта иначе, чем специфическое отсутствие того, что представлено в дру­гом месте: «несказанное», имплицитно характеризующее А_х, представлено искривлением, возникающим из-за сопо­ставления А_х с А_у, Az, ..., которые, следовательно, стано­вятся подлинной причиной отсутствия чего-либо в А_х. На­пример, «ошибки» и «упущения», присущие научному дис­курсу в некотором его состоянии, видны лишь в сопостав­лении е дискурсом, сменившим и исправившим его.

Точно так же стилистическая фигура существует лишь, в соотнесении с имплицитно представленным дискурсным процессом, который характеризует создателя текста и на ко­торый опирается слушающий.

Способы применения практики анализа дискурса в раз­ных сферах исследований порождают множество специфи­ческих проблем, преодоление которых не будет предметом нашего рассмотрения. Как и в других случаях, мы ограни­чимся указанием нескольких направлений в качестве при­мера.

ОБЛАСТЬ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В той мере, в какой социология ставит себе задачу изу­чения связи между силовыми взаимодействиями и взаимо­действиями смысла, присущими дайной социальной струк­туре, она рассматривает субъекта социологического дискур­са как представителя этой связи между его ситуацией (со­циально-экономической) и его положением (идеологичес­ким) в структуре. Все, что говорит субъект, должно быть соотнесено с тем, в каких условиях он это говорит: важно не столько «содержание» интервью, которое руководитель предприятия дает социологу, сколько сопоставление того, что он при этом говорит, с тем, что он говорит и делает в других случаях, т.е. с другими дискурсными ролями, эф­фекты которых могут проявляться в других ситуациях, ПЛЮС описание формы деятельности данного субъекта как представляющей определенную позицию в ряду аналогич­ных форм при помощи научного социологического дискур­са.

Другими словами, применение «принципа двойного различия» дает возможность определить одновременно и доминирующий дискурсный процесс А_х, и таящиеся в нем лакуны через соотношение с другими процессами, отвечаю­щими другим условиям порождения.

Целый ряд проблем — «культурного имплицитного», эксплицитных и имплицитных форм согласия и дифферен­циации, феномена предопределенности ответа формой за­данного вопроса — мог бы получить освещение в этом ра­курсе.

ПРИМЕЧАНИЯ

' То есть, согласно Соссюру, филологией, в той мере, в какой она хочет прежде всего «нормализовать, интерпретировать, комменти­ровать тексты» (Saussure 1962, 13).

Закон Эступа—Ципфа—Мандельброта [в русскоязычной литературе употребляется обычно название «закон Ципфа» — Прим. перев.}

Отметим, что методика анализа совместной встречаемости (contin­gency analysis) позволяет установить один специфический тин отно­шений между единицами (а именно их одновременное присутствие в одной и той же части текста) (de S о 1 а - Р о о 1 1959, 61 sq.).

В зависимости от того, достигнуто ли согласие путем коллективно­го обсуждения или методом анонимного опроса.

Переход от ремесленничества к промышленному производству ни­чего принципиально не меняет, методика «Дженерал Инкуайрер» (Stone, Dunphy, Smith, Olgivie 1966) состоит в обнару­жении в корпусе текстов случаев употребления слов и фраз, соот­ветствующих категориям, заранее заданным в распознающей про- [рамме. Конечно, существует множество программ, из которых ис­следователь выбирает соответствующую его задачам, — т.е., как правило, в соответствии с теоретическими презумпциями, управля­ющими его ч тением.

Точнее, либо на ее собственные понятия (например, на оппозицию парадигма / синтагма), либо на ее инструментарий (например, на по­рождающие или трансформационные грамматики).

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Адаптация организма к условиям внешней среды и её механизмы. Биологические ритмы организма.
2. Введение в упражнения, относящиеся к осознанию смерти
3. Вопрос : Структурные методы предотвращения и разрешения конфликтов.
4. Глава 1. Структурные свойства и нарушения функций живых систем.
5. Глава 2. ПРИУЧЕНИЕ ЛОШАДИ К УСЛОВИЯМ РАБОТЫ
6. Главное в том, что архетип и его опредмеченные, актуальные воплощения являются основами, условиями и «инструментами» удовлетворения потребности.
7. Дайте характеристику особенностей приспособлений водных растений к условиям среды. Каковы причины их возникновения?
8. Договор аренды (понятие, признаки, особенности правового регулирования, элементы, ответственность сторон).
9. Договор мены (понятие, признаки, особенности правового регулирования, элементы, ответственность сторон).
10. ДОГОВОР ПОДРЯДА: ПОНЯТИЕ, ЭЛЕМЕНТЫ, ИСПОЛНЕНИЕ. ВИДЫ ДОГОВОРОВ ПОДРЯДА.
11. Договор строительного подряда (понятие, признаки, особенности правового регулирования, элементы, ответственность сторон).
12. Договор транспортной экспедиции (понятие, признаки, особенности правового регулирования, элементы, ответственность сторон).