Глава 12. Образцы военных действий апачей.

(На фотографии ниже: Чато, Куни, ряд других скаутов-чирикауа, а также Микки Фри).

В январе 1849 года чирикауа отправили экспедицию в Сонору. В течение двух недель, между десятым и двадцать третьим января, они убивали всех, кого встречали на своем пути, всего около девяносто восьми сонорцев, раня многих других и захватывая много пленников.Они прошли через Сьерра-Мадре 150 миль вглубь Соноры, а затем повернули на юго-запад в направление города Аламос, который обошли и проследовали к ранчо Дураснилья, расположенное на полпути между городами Эрмосильо и Сахуарипа, в 15 милях западнее города Накори и в 35 милях юго-восточнее столицы штата города Урес. На рассвете, 10 января, отряд из ста воинов, большинство из них пешие, атаковали и сожгли небольшие постройки асиенды. Перед уходом, они убили двоих детей, четырех женщин и десять мужчин, большинство из которых были индейцами опата и яки, которые работали пастухами (вакеро или ковбои). Уцелевшие спрятались в основном здании асиенды, пока апачи собирали скот с окрестностей ранчо, перед тем, как двинуться на северо-восток к горам Масатлан.

Двое мужчин увидели возле Аламоса этот огромный военный отряд, который как раз выполнял обходной маневр и уходил к Дураснилья. Так как большинство апачей были пешими, эти двое легко убежали. Достигнув Аламоса они сказали об апачах Луису Танори, индейцу опата из известного семейства этого города, который был командиром местной национальной гвардии. Он быстро собрал отряд и направился в горы, где безрезультатно просидел в засаде два дня, прежде чем вернуться в Аламос. Он туда прибыл в тот же день, когда апачи грабили Дураснилья. Получив известие о налёте, Танори сразу отправился во главе тридцати шести мужчин организовывать засаду на маршруте, когда апачи будут возвращаться обратно. Утром, 11 января, апачи подходили к месту засады. Люди Танори заметили их в четырех или пяти милях от места засады, и у них осталось время на то, чтобы укрепить свои позиции. Танори видел, что апачей намного больше, но честь для него была превыше всего. Неизвестные ему апачи были хорошо вооружены огнестрельным оружием и имели запас провизии. Они гнали впереди себя от восьмисот до тысячи голов скота, лошадей и мулов, когда люди Танори открыли по ним огонь. После первого залпа, индейцы бросили свою добычу и открыли ошеломляющий огонь по группе Танори, быстро убивая у него семерых и еще семерых ранив (двое из них позже скончались), тем самым заставив отступить его выше в горы.Танори считал, что он также нанёс ущерб апачам, но даже по окончании боя он не смог определить его размер хотя бы примерно. Его ужаснуло другое открытие, сравнимое с дикими и варварскими действиями, которые совершали до этого мексиканцы в отношении беспомощных апачей. На брошенных позициях апачей, он обнаружил трупы девяти мексиканцев, с которыми апачи зверски расправились по окончании боя. Индейцы так отомстили за свои убытки, согласно своему обычаю. На следующий день, 12 января 1849 года, в районе города Кекорал этот военный отряд столкнулся с группой солдат национальной гвардии из Уреса. Подробностей этого дела мало, но известно, что в результате яростной схватки, индейцы, разозлённые потерями в бою с людьми Танори, убили двадцать три солдата и ещё шестнадцать ранили. Затем апачи продолжили победоносное шествие на северо-восток по направлению к реке Моктесума, убивая и грабя на этом их обратном пути, пока не добрались до своих базовых лагерей на северо-востоке Соноры. После недельного отдыха, они напали на ранчо Касас Грандес и убили там трёх женщин, трёх мужчин и одного ребёнка. Сразу после этого, остальные жители покинули асиенду. Пока апачи отступали к северу, их военный отряд, выросший за небольшое время до двухсот воинов, попал в засаду к солдатам национальной гвардии из города Кумпас. Ещё тридцать шесть человек потеряли свои жизни от стрел, пик и пуль апачей.

После 1849 года число американцев, проходивших по землям апачей, постоянно росло, и, например, Мангас Колорадос, хотя и испытывал к ним неприязнь, сразу понял, что они несколько отличаются от мексиканцев, как более решительные и энергичные люди. Кроме того, они имели, казалось, бесчисленное количество товаров. Американец, лишившийся каким-либо образом своей винтовки, легко мог получить другую, но индейцу в схожей ситуации приходилось ждать прибытия торговца, который пожелал бы ему продать винтовку, или ему оставалось отправиться в набег и отнять её у врага. Американские солдаты были намного лучше оснащены, чем мексиканцы, и имели более грамотное в военном отношении руководство. И пока американцы оставались транзитными пассажирами, в основном в Калифорнию, и очень немногие задерживались на родине чирикауа, Мангас Колорадос не горел желанием втягиваться в открытую войну с ними, хотя, конечно, его люди имели с ними стычки, а южнее мексиканской границы он их никак не отделял от других своих жертв. На севере преобладало неофициальное натянутое перемирие. В Мексике военные страсти пылали вовсю: в Уресе (столица Соноры) власти не верили, что можно достичь мира с апачами, и правительство Соноры продолжало вести против них активные военные действия, посылая войска с приказами находить их и по возможности уничтожать. Территория западнее Сьерра-Мадре была полностью вражеской для апачей, и поэтому туда заходили только их рейдовые или военные отряды. Но в Чиуауа ситуация была несколько иная: правительство Чиуауа полагало, что непрерывная война была слишком обременительной в финансовом плане, и к тому же брала огромную плату в людях. На какое-то время власти штата отказались от политики искоренения апачей, и пытались наладить с ними дружественные отношения, насколько, конечно, это было возможно. Армии было дано указание, не преследовать апачей и пропускать их свободно в их долгих путешествиях; в установленный срок правительство обязалось выдавать им пайки, отдавая себе отчёт в том, что в противном случае апачи заберут мексиканскую собственность насильно. Апачи, конечно, понимали лицемерие этой политики, но польза от такого мира была существенная, и поэтому предводители сдерживали своих воинов. Несмотря на то, что некоторые скотоводы в районах, примыкавших к Сьерра-Мадре по-прежнему теряли какое-то количество своего скота в результате действий голодных апачей, их жизни находились в безопасности.

Нижеописанное происшествие случилось в 1850-х годах. Точная дата его неизвестна, и хотя Джеронимо указывал на 1858 год, возможно, он ошибся на несколько лет. Как-то Мангас Колорадос предложил своим людям отправиться на юг в Чиуауа, и апачи посчитали, что их не ждёт ничего, кроме веселого времяпрепровождения. Хотя, конечно, им надлежало следовать своим обычным горным маршрутом, так как там были доступные водные источники, и дабы обезопасить себя от нападения возможных индейских врагов - команчей и кайова, часто совершавших набеги в Чиуауа с целью сбора грабежа и скальпов.

В Мексику отправилась вся группа Мангаса Колорадоса: мужчины, женщины, дети и старики. Среди них был и Джеронимо со своей женой Алопе, их тремя детьми и его матерью. Пока он особо ничем не отличился как воин, но был очень амбициозен, и в нём уже можно было разглядеть будущего лидера; с одной стороны он был человеком веселого нрава, ласковым и нежным в отношение своих домочадцев, но с другой, - это был вспыльчивый молодой человек, который мог стать очень жёстким, и даже жестоким, если его как следует рассердить. В этом путешествии он являлся одним из младших воинов, но всегда находился рядом с Мангасом Колорадосом, был, по сути, его «правой рукой».

Итак, апачи перемещались по своему обычному маршруту вдоль горной цепи, останавливаясь на ночлег возле водных источников. Во время отдыха воины несли бдительную охрану на предмет появления неизвестных белых или индейцев, которые могли оказаться врагами. Хотя открытого нападения они не опасались, так как на этой земле, в предгорьях гор Чирикауа, безраздельно властвовали их родственники чирикауа из группы чоконен под предводительством грозного Кочиса. После пересечения мексиканской границы люди Мангаса оказались в предгорьях северной оконечности Сьерра-Мадре. Спустившись в долину, они вступили на территорию мексиканского штата Чиуауа, где почувствовали себя в полной безопасности, так как находились в мире с чиуауанцами, и высокие горы отделяли их от сонорских врагов. Если бы и произошла атака, то только с запада, и разведчики могли вовремя её отследить, и, следовательно, апачи приняли бы меры исходя из обстановки.

Конечным пунктом их путешествия должны были стать окрестности мексиканского города Касас-Грандес, построенного испанцами возле руин древнего индейского поселения. Здесь апачи собирались расположить свой лагерь, в надежде нанести визит мексиканцам и поторговать с ними. Но по пути, несколько севернее, лежал город Ханос, где апачи должны были получить свои пайки, выдаваемые им раз в квартал (три месяца). Это поселение было основано испанцами в далеком 1685 году, и было включено в ряд защитных крепостей, протянувшихся от Тубак на западе до Эль-Пасо на востоке, обязанностью которых было отражение индейских набегов. Его гарнизон составляли испанские солдаты, а также индейцы племени опата, обладавшие очень высокими бойцовскими качествами. Ханос являлся последним мексиканским городом перед вступлением в Апачерию, и мексиканцы дальше могли следовать только с согласия их вождей, или в сопровождении большой группы вооруженных людей. Город был расположен на берегу одноименной реки, полноводной в горах и пересыхающей в низменности в летнее время года.

Прибыв в окрестности Ханоса, апачи оставались осторожными, несмотря на уверения мексиканцев в дружбе, и разбили свой лагерь достаточно далеко за городской чертой. Место для него они выбрали так, чтобы часть невысоких предгорий отгораживала их от Ханоса. Сделав это, они обговорили место своего сбора, если бы пришлось разделиться в случае атаки врагов, - даже на дружественной территории подобные предосторожности являлись нормой для апачей. С согласия Мангаса и других выдающихся воинов, был выбран густой лесной массив на берегу реки Ханос. Наутро мужчины были готовы идти в город. Для охраны женщин и детей осталось всего несколько воинов, так как все были уверены, что не последует никакого нападения. То была часто повторявшаяся ошибка апачей, стоившая им многих жизней. Остальные направились в Ханос. Солнечные лучи уже ударяли в стены домов на городских улицах, а несколько женщин собрались у колодца, разматывая тяжелые деревянные лебедки, чтобы набрать воды и напоить свои семьи. Некий молодой человек перемещался медленно на своем фургоне по улице, когда зазвонили колокола, возвестившие о прибытии апачей, - это не был сигнал тревоги, так как их уже ждали, хотя жители, конечно, испытывали непроизвольный страх при виде такого количества страшных древних врагов, сейчас мирно вступавших в город. Мексиканцы радушно встретили апачей. Их представители, облечённые властью, приготовили положенные индейцам подарки и пайки. Однако, в отличие от американцев в подобных случаях, никто никуда не спешил, - процесс протекал медленно, с обменом взаимными любезностями. Мексиканцы разглагольствовали о новых отношениях между их народами, а апачи отвечали в тон им. Затем началась столь же неспешная раздача мешков с мукой и другими продуктами, венцом чего стало открытие бутылок с алкоголем, к которым апачи немедленно и с жадностью присосались, - к сожалению, они были очень падкие на спиртное, что также стоило им многих жизней. Алкоголь делал апачей вдвойне счастливыми и благодарными жителям Чиуауа, хотя, при этом, была и доля риска, так как какой-нибудь подвыпивший индеец мог внезапно рассвирепеть, что могло привести к нежелательным последствиям. Уже на закате действо, наконец, завершилось, и апачи направились в свой лагерь. Мексиканцы для приличия уговаривали их остаться в городе, но те не согласились; несмотря на показное дружелюбие, стороны не доверяли друг другу до конца. Многие апачи были изрядно пьяны и передвигались с трудом, к тому же им приходились нести на себе мексиканские товары. Воины, оставленные охранять лагерь, увидели их с расстояния, и, просигнализировав женщинам, что мужчины на подходе, отправились им навстречу, чтобы получить свою долю. По прибытии мужчины раздали своим семьям подарки и завернулись в одеяла, отойдя ко сну, тогда как лагерь был наполнен смехом счастливых апачей.

Следующий день стал повторением первого. Апачи оставили предгорья ранним утром, и пришли в Ханос, власти которого их снова ждали. На этот раз апачи просто бродили беспрепятственно по улицам, а женщины испуганно наблюдали за ними из окон. Наконец обе стороны стали больше доверять друг другу, и к концу дня, когда солнце уже закатилось за возвышавшиеся на западе горы, выдача даров ещё не была завершена. И те, и другие были довольны: апачи приобрели всё для себя необходимое, не прибегая к насилию; а мексиканцы сравнительно за невысокую цену купили для себя мир, который их армия не могла завоевать в борьбе. И те, и другие считали, что они совершили выгодную сделку.

Вечером ещё одного счастливого дня, апачи возвращались в свой лагерь в довольно подвыпившем состоянии, когда были встречены небольшим числом своих женщин и детей, которые, таясь, пробирались к ним через кустарник и скалы. Они сказали воинам, что мексиканцы атаковали их лагерь, когда его охрана безмятежно дремала под солнечными лучами. Отделение мексиканских солдат подкралось к их лагерю, и часовые заметили их слишком поздно. Частично из-за того, что их застали врасплох, а частично из-за состояния похмелья, но апачи оказали слишком слабое сопротивление. Далее мексиканцы выпускали залп за залпом по ошеломлённому лагерю; женщины в ужасе кричали и бежали в панике в разные стороны, а дети в отчаянии цеплялись за их юбки. Спаслись немногие, так как пули ложились кучно. Когда всё закончилось и мексиканцы ушли, земля была буквально усеяна мертвыми телами. Немногие выжившие были захвачены, другим удалось в неразберихе происходящего проскользнуть через ряды мексиканцев в заросшие кустарником предгорья. Одни из этих везунчиков направились навстречу воинам, возвращающимся из Ханоса, а другие пошли напрямик в лес, выбранный заранее в качестве места сбора на случай неожиданного нападения. Были и такие, которые спрятались, как могли, среди скал и кустарников, ожидая момента, когда можно будет под покровом ночи совершить переход на то же место сбора.

Потери апачей были огромными: более сотни погибших, раненых и попавших в плен. Благодаря вероломству мексиканцы одержали убедительную победу над своим извечным врагом. Лагерь был занят превосходящим числом солдат, и не было никакой возможности его отбить. Мангас Колорадос повел мужчин и присоединившихся к ним нескольких женщин и детей в чащу за рекой. Там они время от времени слышали слабый сигнал – возможно, волчий вой - любимый сигнал апачей, и это была еще одна женщина или ребенок, которым удалось бежать. Но таких везунчиков оказалось очень мало. Каждый воин ожидал прибытия своих близких: и кому-то из них присоединялись их жены, или дети находили своих отцов и матерей, но в основном люди не досчитывались кого-либо из членов своей семьи, а Джеронимо и вовсе никого не дождался. Когда все посчитались, выяснилось, что все члены его семьи - старая мать, жена и трое детей - погибли.

Атаковавшие апачей войска прибыли из штата Сонора, власти которого вели политику на искоренения племени, в отличие от Чиуауа, и им было всё равно кого убивать - воинов, стариков, женщин или детей, лишь бы побольше извести своих врагов.

Сейчас воины трезво оценили ситуацию: они лишились большей части лошадей и оружия, были превзойдены численно и находились глубоко на вражеской территории, далеко от своих горных убежищ. Белый человек в данных обстоятельствах мог броситься в отчаянную, безрассудную контратаку, чтобы попытаться отбить своих людей, попавших в плен, но Мангас Колорадос рассудил иначе, так как шанс на успех был призрачным, а шанс потерять ещё больше людей был очень весомым. После некоторых обсуждений, апачи решают отступить, отправившись в печали на север. Утром индейцы подстрелили немного дичи и остановились поесть, лишь один Джеронимо сидел в стороне в своем траурном одиночестве: его утрата и скорбь были самыми большими: кроме него никто не потерял своё семейство полностью.

Через два дня и три ночи пути индейцы достигли американо-мексиканской границы, где отдыхали в течение следующих двух дней. Затем они двинулись вновь на север вдоль гор Пелонсильо, и, наконец, достигли своего дома в истоках реки Хила. Согласно обычаю апачей, Джеронимо сжёг всё имущество, принадлежавшее его погибшей семье, а также собственный викиап. С этой поры он питал к мексиканцам только глубочайшую ненависть, которую пронес через многие годы и даже десятилетия.

Сонорцы вместе со своим губернатором могли себя поздравить с замечательной «победой», но апачи, вернувшись далеко на севере в свои поросшие лесом горы, немедля приступили к планированию мести. Мангас Колорадос созвал военный совет, и на нем индейцы решили собирать большой военный отряд. Если бы губернатор в Уресе узнал, что происходит в стане апачей, то спешно обратился бы за помощью в центральное правительство в городе Мехико, дабы усилить гарнизоны пресидий ввиду предстоящего нападения апачей. В отношениях между апачами и мексиканцами наступило временное затишье, - словно перед бурей. Для апачей время будто остановилось, - для такого серьезного дела им необходимы были союзники, а на их привлечение нужно было время, поэтому они пока они оставались в своих горах.

Из-за того, что Джеронимо потерял всех, воины выбрали его в качестве эмиссара к другим группам чирикауа-апачей, считая, что он сумеет их убедить присоединиться к ним. Первым делом Джеронимо отправился к чоконен, и где-то в горах Драгуна, или горах Чирикауа, он встретился с Кочисом. Это был сильный предводитель, позже ставший поистине великим. Все чирикауа уважали и боялись его. Он мог успокоить всё своё дикое племя одним взглядом. Итак, на рассвете воины собрались, чтобы выслушать посланника. Наконец, Кочис подал знак, и Джеронимо вышел на передний план, откинул свои черные волосы на плечи и прочно зафиксировал их головной повязкой. Когда он начал говорить, то кусочки воспоминаний о трагедии в Ханосе слились в одно целое и дали волю его красноречию; его глаза, - «два небольших обсидиана с огнём в глубине их», - отражали его горе и скорбь, когда он перечислял бедствия и убытки, которые понесли апачи. Но они уже светились гневом, когда он сообщил о военном отряде, который формирует Мангас Колорадос, и обратился к собравшимся с призывом присоединиться к нему. От себя лично он пообещал, что будет всегда находиться в авангарде и рисковать наравне с любым другим воином, но, если кто-то из их (чоконен) близких упадет, они должны помнить, что пришли по собственной воле, и поэтому окончательное решение должно быть за ними. Такое решение не могло приниматься сразу, поскольку была возможность потерять многих людей, но, с другой стороны, нельзя было допустить того, чтобы мексиканцы остались безнаказанными: если они устроили бойню апачам уорм-спрингс в Ханосе - в месте, в котором индейцы находились под защитой договора, - то могут сделать то же самое в отношение любых других апачей в любом месте. Это была веская причина, и они решили присоединиться к походу.

Джеронимо вернулся в племя Мангаса и сообщил о своем успехе. Следующий свой визит он нанёс Ху - своему другу детства, который теперь являлся предводителем недни-чирикауа. Он отправился на юг - в мексиканскую Сьерра-Мадре, где и встретился с Ху. Этот лидер лично был готов немедленно присоединиться к Джеронимо, но, подобно Кочису, он, согласно обычаю апачей, должен был собрать совет. Здесь повторилось действо, недавно происходившее в лагере чоконен; вновь апачи обсуждали слова Джеронимо, и вновь приняли положительное решение.

Теперь Мангас Колорадос имел в своём распоряжении три группы чирикауа для отмщения мексиканцам. Они встретились в горной глуши возле американо-мексиканской границы, где ни один человек не мог узнать, что они делают. А они обсуждали свои дальнейшие военные действия. Первой мыслью предводителей было обеспечить безопасность женщин и детей на время отсутствия воинов; затем они выбрали небольшое количество воинов, которые должны были остаться для охраны лагеря с женщинами и детьми; далее назначили место на случай возможной катастрофы, - это была их обычная мера предосторожности, позволившая сохранить некоторые жизни в случае с Ханосом. Когда организационные вопросы были решены, индейцы были готовы для военного танца -обязательная церемония перед выходом на тропу войны, но не перед отправкой в путь обычной рейдовой грабительской партии. Когда темнота окутала горы, они разожгли костёр: пламя поднималось и бросало блики на лица ожидавших воинов, один из которых начал бить в барабан, звучание которого отображалось эхом в ночи, и четыре танцора, вышагивая на одной линии, появились с восточной стороны. Вслед за этим, под бой барабана начали распевать певцы. Танцоры сделали четыре круга вокруг костра, а затем разделились на пары, - одна остановилась на южной стороне, другая на северной. Они танцевали каждая на своей позиции, затем меняясь местами, - и так четыре раза. Затем они присоединились к пению, а для отдельных воинов настало время показать - как они хотят стать участниками военного отряда. Если они собирались так сделать, то входили в круг по одному и присоединялись к танцам, или просто прохаживались вокруг костра, - это и был знак того, что они хотят сражаться. Время от времени некоторые из мужчин выходили из танца и присоединялись к другим группам людей, которые молились, - не для обретения личной безопасности, но за многие мексиканские смерти и успех в деле наказания врага.

В таком ключе церемония продолжалась почти всю ночь, а затем, перед самым рассветом, все воины окружили костёр и стали танцевать; пламя вспыхивало с новой силой по мере того, как индейцы подбрасывали в него свежих дров. Голоса певцов обретали как бы второе дыхание и звучали с новой силой, а одобрительное пение женщин было как никогда громким. Теперь танец подошел к концу, и военный отряд - освящённый и получивший благословление индейских духов - был готов к уходу.

Они отправились в путь пешком, так как забота о лошадях влекла за собой дополнительную нагрузку. Каждый воин был одет в набедренную повязку и высоко усечённые мокасины, имел при себе оружие и провизии на несколько дней. Некоторые из них имели в своих колчанах палочки для разведения огня, и многие несли кулечки с пыльцой, которая, как они считали, способствовала их успеху в сражении. Три племенных группы чирикауа перемещались по горам, каждая во главе собственных предводителей, так как они ещё не выбрали для себя военного лидера, который должен был осуществлять в битве общее руководство. Пока же все они знали общую цель, и не было никакого разделения среди них. Джеронимо, как частый мексиканский «гость», хорошо знакомый с маршрутом, был у них проводником. Он вёл их вдоль западных склонов Сьерра-Мадре, где существовала мизерная возможность того, что их заметят сельские жители и сообщат о них войскам во Фронтерасе, которые, несомненно, раструбили бы тревогу по всем северным округам Соноры. Даже в такой гористой местности они преодолевали в день по 40-45 миль, часто путешествия по 14 часов лишь с небольшими интервалами для того, чтобы отдохнуть и перекусить. Военный отряд стремительной змейкой преодолевал горы и каньоны Соноры; незаметно проскользнул мимо города Накосари, расположенного на берегу реки Яки, а затем повернул на запад к горам, находящимся на другой стороне речной долины. Апачи поднялись на них, следуя по дну каньонов, дабы избежать внимания жителей немногих окрестных ранчо, расположенных в подножье гор. Чем выше они поднимались к гребню хребта, тем становилось безопасней, так как лишь несколько мексиканцев отваживались когда-либо сюда забираться. Наконец, апачи перевалили через гребень и начали спуск по горному склону в долину реки Сонора, которая впадала в Калифорнийский залив. В южном направлении эта долина представляла собой открытое, обширное пространство с плодородными землями, по которым легко и быстро можно было достичь города Эрмосильо; в северном направлении она была изрезана крутыми каньонами, путешествие по которым было затруднительным. Пересыхающее речное русло с большой натяжкой можно было бы назвать нормальной дорогой, и, тем более, не в сезон дождей; стены каньонов были настолько отвесными, что порой было просто невыполнимо сокращение пути вдоль них. Поэтому путешественник должен был преодолевать более высокие горные хребты на западе. Когда река вытекала из каньона, она соединялась с другим своим рукавом и вновь становилась полноводной. В месте ее слияния был расположен красивый город Ариспе - бывшая столица штата Сонора, который апачи избрали своей целью. Их выбор был обусловлен тем, что окружающие плодородные приречные области сделали многочисленное общество Ариспе богатым и процветающим, а значит достойным объектом для атаки; также узкий каньон отсекал город от южных городов, а значит от быстрого прибытия помощи. На севере население было редким, на западе были горы, а значит, тоже быстрой помощи оттуда можно было не ждать. Ну а апачи пришли с востока, спустившись с самых высоких и труднопроходимых гор, недалеко от которых и находился город. Таким образом, апачи могли подойти к Ариспе необнаруженными, и у них оставалось за спиной надежное убежище, где можно было укрыться в случае поражения. Может и нашлось бы несколько безрассудных мексиканцев, решившихся их преследовать в горной глуши, но особой опасности в местности, где в любом каньоне можно было устроить им засаду, они бы не представляли. Из-за своего расположения, Ариспе был уязвим для атаки, и жители его могли надеяться лишь на собственный военный гарнизон.

Апачи остановились на восточном берегу реки, и несколько из них появились на виду у всего города, располагавшегося на склоне возвышенности, на западном берегу. По городу быстро распространилась тревога; кто-то из мужчин отправился предупреждать работавших на полях, другие же собрались на площади, чтобы обсудить появление апачей; некоторые женщины опустились на колени на пол местной красивой церкви, чтобы молиться о безопасности своих близких.

Если это была, как мексиканцы надеялись, лишь рейдовая партия, то апачей можно было спугнуть демонстрацией силы, или спровадить их вручением подарков. Последним действием можно было вынудить индейцев отказаться от военных действий, и поэтому мексиканцы решили действовать первыми: они выбрали восемь человек, чтобы те выехали и выяснили мотивы прихода индейцев. Эта группа была достаточно маленькой для того, чтобы выказать свои мирные намерения, и достаточно большая для того, чтобы отбиться от возможного нападения. Итак, восемь мексиканцев оседлали своих лошадей, переправились через реку и поскакали по плоской равнине в сторону ожидавших их апачей. Их серебро (мексиканцев) поблескивало при солнечном свете, и их шпоры звенели, когда они пришпоривали лошадей. Все они понимали, что выполняют опасную миссию; и они знали, что от них сейчас зависит безопасность их сограждан. Они уже довольно близко подъехали к нескольким апачам, когда те побежали назад, так как являлись приманкой, служившей для привлечения мексиканцев к основным силам, затаившимся в леске. Наконец, мексиканцы почти их догнали, но тут на них набросились превосходящие силы индейцев и все они чуть ли не мгновенно были убиты. Апачи не собирались после бойни в Ханосе разговаривать с мексиканцами о каких-либо условиях; их целью была ответная бойня - месть за своих убитых в Ханосе.

Таким образом, вырезав эту маленькую группу мексиканцев, апачи спровоцировали на выход из города его гарнизона. Пока же тела убитых оставались не погребенными до утра, а апачи разбили свой лагерь вблизи Ариспе, выставив охрану, чтобы спокойно отдохнуть перед завтрашним тяжелым днем. В городе царили паника и неразбериха: жители теперь знали, что они подверглись нападению полноценного военного отряда, от которого не будет пощады никому; гражданские и военные власти решали, - как им поступить в данной ситуации. Алькальд и его окружение считали, что войскам следует атаковать позиции апачей, но командир не был склонен к этому. Всю ночь он думал, а наутро, оставив кавалерию в городе, повёл пехоту через реку к лагерю апачей, терпеливо ожидающих мексиканцев. Весь день прошёл в периодически возникавших перестрелках: время от времени мексиканец стрелял в мелькнувшего апача; время от времени какой-нибудь апач поражал стрелой кого-либо из мексиканцев, имеющих, несомненно, огромной перевес в огневой мощи. Так, конечно, не могло продолжаться вечно, и рано или поздно мексиканцам необходимо было решаться на атаку большими силами, если они хотели отогнать апачей от города. Но мексиканский командир совершил смертельную ошибку, когда выступил из города с длинным вьючным обозом, загруженным боеприпасами и провизией. Весь день апачи фокусировали свое внимание на этом обозе, и с наступлением сумерек, наконец, поймали шанс, стремительным рывком захватив всё, что так могло помочь мексиканцам в сражении. Теперь не было никакой надежды отбить апачей, и победу можно было завоевать только в открытом столкновении.

На ночь войска убрались за стены города, а апачи оставались в своем лагере. С рассветом они проснулись и вознесли свои молитвы Юсену, чтобы он помог им обрести сегодня победу. Мексиканский командир решился на атаку всеми силами, так как у него, после потери большей части боеприпасов, просто не оставалось выбора. Следовательно, около десяти часов утра апачи имели радость наблюдать, как мексиканские силы покидают Ариспе и направляются вниз по склону в сторону реки. Они оценили их численность в две пехотных роты и две кавалерийских. Когда войска переправились через реку и подошли ближе, индейцы признали в кавалерии тех, кто устроил резню их женщинам и детям в окрестностях Ханоса. Как только об этом стало известно, Джеронимо попросил Кочиса, Мангаса Колорадоса и Ху разрешить ему возглавить воинов в контратаке, и поскольку он потерял всех своих близких в Ханосе, они удовлетворили его просьбу. Затем Джеронимо начал действовать: некоторых апачей он расположил полукругом между деревьев, таким образом, чтобы они атаковали солдат с задней стороны. Офицер в это время выстроил пехоту в линию, оставив кавалерию в резерве, и начал атаку. Когда его люди находились в нескольких сотнях ярдов от апачей, они дали залп, после которого индейцы бросились в контратаку: они разрушили мексиканские ряды, и создалась такая суматоха, что жители Ариспе, наблюдавшие со стен города за ходом сражения, никак не могли определить, - чья берёт. Сражение распалось на борьбу между отдельными людьми и отдельными группами апачей и солдат. Джеронимо, памятуя о своем погибшем семействе, всегда находился в авангарде, поражая, по возможности, того или иного мексиканца. Настал момент, когда его колчан опустел, и пришло время копья. Прошло два часа, и только он и еще три индейца оставались на берегу реки, а большинство уцелевших мексиканцев, не выдержав яростного натиска апачей, отступили в Ариспе. Земля была покрыта мертвыми и умирающими: здесь лежал мексиканский солдат, из груди которого торчало сломанное древко апачского копья; в другом месте земля была орошена кровью из выбитых мозгов какого-то индейца, - обе стороны понесли тяжелые потери, но мексиканцы потеряли намного больше.

В данный момент четыре индейца оказались безоружными, за исключением ножей, так как всё своё вооружение они использовали в битве. Два солдата, увидев это, осмелели и подъехали на расстояние выстрела и быстро убили двоих из индейцев. Джеронимо и ещё один апач побежали к лесу, где находились остальные их люди. Но мексиканцы их догнали, и последовала короткая, но яростная схватка: один из мексиканцев рассёк саблей компаньона Джеронимо, а последний, получив копьё из рук одного из апачей, глубоко погрузил его в тело солдата, схватил его саблю и атаковал второго преследователя. Тот увернулся от клинка, и они сцепились в рукопашной схватке, в которой у мексиканца не было шансов против жилистого и более ловкого индейца. Джеронимо выхватил свой нож, и вскоре всё закончилось: истекая кровью, мексиканец ослабил свою хватку и вытянулся на земле. Победа апачей была полной: они убили достаточно врагов, чтобы отомстить своим убыткам в Ханосе, даже больше, и поэтому тихо исчезли в горах.

Джеронимо оставил ещё несколько описаний апачских набегов в Мексике и нападений мексиканских войск на ранчерии апачей. Как-то, в конце 1850-х годов, когда большинство воинов находились в отъезде, рота солдат атаковала индейский лагерь. Первым залпом они убили троих мальчиков, и в последовавшей схватке погибли два воина и восемь мексиканцев. В итоге апачам удалось отогнать солдат. Подобные действия врага требовали возмездия, и вскоре отряд из 25 воинов, в том числе Джеронимо, отправился в Мексику. Они шли по следам мексиканцев, недавно атаковавших их деревню, горя желанием наказать их за убийство трех мальчиков и двух воинов. На второй день после перехода мексиканской границы, их разведчики обнаружили в горах Сьерра-де-Сахуарипа роту кавалерии. Численно они превосходили апачей, но Джеронимо убедил своих компаньонов, что они смогут одержать победу, если застанут врагов врасплох. В горах, куда направлялись солдаты, имелся проход, через который они должны были пройти, и здесь апачи устроили им засаду, расположившись по обеим сторонам ущелья. Когда все мексиканцы вошли ловушку, апачи начали по ним стрелять из ружей и луков. К их большому изумлению, солдаты не запаниковали, как это часто случалось в подобных случаях, - они свалили на землю своих лошадей, тем самым сформировав баррикаду, и открыли по апачам очень эффективный ответный огонь. Индейцы стреляли из-за скал и кустарников, выбирая, по возможности, позиции, где противнику было нелегко их достать, и в то же время, они сами могли их поражать. Но не всё было так гладко, и настал момент, когда у индейцев закончились стрелы и боеприпасы, но апачи не могли так просто уйти, и они пошли врукопашную. Размахивая своим оружием, они стремительно побежали по склону, с явным намерением перемахнуть через тела лошадей. Джеронимо находился на переднем плане с выставленной пикой. Он выбрал для себя одного из солдат и помчался к нему. Мексиканец начал целиться в него из своего оружия, и Джеронимо ускорился, пытаясь успеть поразить врага до того, как тот нажмет на спусковой крючок. Он уже почти достиг цели, поднял копье, но неожиданно поскользнулся одной ногой в луже крови и упал. Мексиканец моментально перехватил ствол своей винтовки руками и по размашистой дуге опустил приклад на голову Джеронимо, отправляя его в глубокий нокаут. На счастье Джеронимо, бежавший за ним воин сделал то, что хотел он - проткнул мексиканца своей пикой, тем самым спасая легендарного предводителя.

Вокруг обмякшего тела Джеронимо завязалась яростная рукопашная схватка. Обе стороны сражались с отчаянностью обреченных; сдача в плен даже не подразумевалась. Индейцы орудовали ножами и пиками, мексиканцы защищались, как могли, прикладами ружей и саблями. Земля была залита кровью, и отовсюду доносились крики боли и стенания раненых и умирающих. В конце концов, апачи одержали верх, но осмотрев поле боя, они поняли, что поводов для радости мало, так как половина их соратников лежала среди груд мексиканских тел. Перед уходом они тщательно изучили распластанные кругом тела на предмет добития раненых мексиканцев и оказания помощи тем из своих, кто был ещё жив, но не мог подняться. Так они обнаружили Джеронимо - без сознания, но живого. Живучесть последнего удивляет: получить такой удар по голове и вернуться благополучно домой на своих ногах, хотя для полного восстановления понадобился ещё месяц.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 131415 16 Следующая ⇒