Годы. Обзор войн навахо через краткие биографии их вождей.

МАНУЭЛИТО -

КЛАН ЛЮДЕЙ, СКРЕСТИВШИХ РУКИ НА ГРУДИ - БИТ’АА’НИИ.

( Мануэлито, известная фотография 1874 года).

После переезда в лагерь вождя Нарбоны из своего дома в Медвежьих Ушах (территория Юта), Мануэлито вдруг обнаружил, что жизнь прекрасна. Его тесть был интересным человеком, выделяющимся из окружающих соплеменников, и без боязни говорящим среди мексиканских врагов.

Его жена - дочь Нарбоны - приводила в восхищение своего обаятельного молодого мужа. Единственно, что она хотела, чтобы он больше времени уделял дому. Шестнадцатилетний Мануэлито обычно перемещался к какой-нибудь большой скале, где часами отрабатывал стрельбу из лука, посылая стрелы все дальше, выше и точнее, оттачивая, тем самым, свое умение. Если его там не было, она знала, что он пропадает в месте, где растет древний можжевельник, побеждая там всех других молодых людей в беге наперегонки и борцовских поединках. Мануэлито горел желанием испробовать свои силы на военной тропе. Он постоянно тренировался, надеясь, что старшие мужчины сочтут его достойным для участия в настоящем сражении.

Как-то Нарбона взял его с собой в Санта-Фе на обсуждение мирного договора. Старый вождь хотел, чтобы молодой человек познал не только волнение военной тропы, но и значимость мира для своего народа, а также пути, необходимые для его достижения,

Мануэлито мало интересовали переговоры в темной комнате глиняного дома, где мексиканский управляющий принимал его индейских визитеров. Он обнаружил наслаждение другого рода: когда он смело вышел на солнечный свет, то рассмеялся в ответ на реакцию робких мексиканцев на его появление. Стоило ему пристально посмотреть на кого-либо из них, тот тут же буквально отпрыгивал в сторону. Мануэлито всегда смотрел прямо, твердо и открыто, и никогда не отводил взгляд. Он тонко чувствовал то потрясение, в которое ввергал окружающих своим появлением, и это его приводило в восторг. Позже он смеялся: «Эти ничтожные мексиканцы! Они прыгают вокруг, как кролики».

Он был совсем еще молодым человеком- значительно выше шести футов роста (один фут равен 30, 5 сантиметров, то есть рост Мануэлито был под 2 метра), широкоплечий, он никогда не горбился при ходьбе, лишь хорошо подогнанная одежда из оленьей кожи слегка сморщивалась на его жилистых руках и ногах. С его плеч, над которыми возвышался колчан, ощетинившийся стрелами, ниспадало прекрасное одеяло.

Его молодые друзья шутили над ним: «Ты ходишь как какой-нибудь воин, хотя еще не был ни в одном налете.

Он так на это отвечал со всей серьезностью: «Я хожу сейчас как воин, чтобы, когда им стану, знать, как себя вести».

Его ожидание не было длинным. Вскоре, после того, как зимой 1835 года лег первый снег, Мануэлито исполнилось семнадцать лет. И как раз через все земли навахо распространилось сообщение, что 1000 мексиканцев идут, чтобы их атаковать. Мануэлито внимательно выслушал план Нарбоны на предстоящее сражение, которое должно было состояться в Дибебито (Овечий Источник), в Купер-Пасс (другие названия прохода Вашингтон-Пасс и Нарбона-Пасс). Должен был состояться бой на ближней дистанции, и Мануэлито с нетерпением готовил свое военное снаряжение. Он достал орлиные и совиные перья, которые собирал несколько последних лет, и закрепил их на своем военном шлеме, изготовленном из шкуры пумы, и к новому щиту из оленьей кожи. Шаман показал ему как правильно изобразить на подошвах его мокасин защитных змей. «Теперь ты станешь таким же хитрым, как пустынные змеи при приближении их врагов», - заверил его шаман. Молодой человек много времени провел в парильне, распевая со своими компаньонами, пока все не ощутили себя очищенными и укрепившимися перед предстоящей атакой. В своей рубашке, изготовленной из прочной оленьей шкуры, в новых мокасинах и боевом шлеме, Мануэлито ощущал себя новым человеком-воином, которым он давно мечтал стать.

План Нарбоны был вполне осуществим. Его воины расположились по бокам узкой тропы. Когда вождь дал сигнал к атаке, Мануэлито испустил дикий вопль и послал первую стрелу во врагов. Молодой воин посылал стрелу за стрелой в мексиканцев, поднявших внизу неистовый гвалт и облака пыли, то и дело нанося смертельные уколы потрясенным врагам. Среди мексиканцев было немного бойцов из индейцев пуэбло, которые показали себя несколько лучше приспособленными к обстрелу из луков. Один из воинов пуэбло, ловко увертываясь от стрел, укрылся в кустарнике, окаймлявшим дорогу, чтобы выбирать для своей мексиканской винтовки цели среди воинов навахо, распологавшихся в нескольких ярдах над ним. Мануэлито это заметил, и у него не было времени для того, чтобы предупредить товарищей. Поэтому он не раздумывая прыгнул вниз прямо на врага пуэбло, выхватил винтовку у него из рук и страшным ударом размозжил ему череп. Затем он снял с мертвого врага скальп. Прихватив винтовку, Мануэлито вернулся на свою позицию. Вскоре прозвучал сигнал к отступлению, и поле битвы моментально накрыла тишина, а Мануэлито неслышной поступью горной кошки отошел от залитой кровью дороги.

Позже, уже в своем лагере, молодой воин не мог даже вспомнить, как он добрался до дома. Все его тело покрылось мелкой дрожью, и он оказался не в состоянии говорить: что-то подобное болезни прокралось в его тело, - и тогда ему стало стыдно. Но затем, Мануэлито усилием воли вернул себе расположение духа, и наряду с другими принял участие в победной церемонии. Его лицо было непроницаемым, когда он рассказывал о том, как добыл свой первый скальп; этим поступком он утвердил самого себя в качестве настоящего воина. Теперь он мог с уверенностью в своих силах присоединяться к любому военному отряду. Пение становилось все более громким и неистовым по мере того, как каждый молодой человек восхвалял его подвиг в стихах, придуманных по этому случаю. Тут один человек прокричал: «Хашкен Наабаа», что означало Злой Воин. Волна гордости охватила Мануэлито, когда он слушал посвященные ему стихи. Это помогло ему прийти в себя после убийства воина пуэбло. Мануэлито отличился с положительной стороны на своей первой военной тропе, и, тем самым, приобрел военное имя.

В конце церемонии неожиданно возник Нарбона и начал высказывать вслух свои мысли насчет мира с мексиканцами. Мануэлито это совсем не понравилось, но он не сказал ничего, так как все опытные, старшие мужчины кивали с одобрением. В душе Мануэлито поклялся, что он никогда не будет жить с мексиканцами в мире из-за их лживости и жадности к земле навахо. Он начал вести собственную военную политику среди молодых людей, и Нарбона это знал. Ряды его сторонников быстро росли. Ему исполнилось девятнадцать лет, когда вождь Каньяда Мучо собирал очередной военный отряд, и он к нему присоединился. Мануэлито не понадобилось много времени на подготовку к сражению. У него имелась мексиканская винтовка, и в дополнение к этому он приготовил ядовитую смесь из крови гремучей змеи, сока листьев юкки и пульпы из кактусовой опунции. В получившуюся липкую субстанцию он опустил каждую стрелу, в уверенности, что это заразит каждого пораженного им врага. Его жене оставалось лишь молча наблюдать каждое утро, с момента, когда пришло известие о сборе военного отряда, за тем, как Мануэлито развязывает следующий узел на длинной узкой полоске сыромятной кожи. Каждый такой узел символизировал один день, и он с нетерпением их развязывал их каждый день перед привычными утренними пробежками и купанием в ледяной воде.

Наконец был развязан пятый узел, и молодой человек быстро ушел с множеством других воинов, пожелавших присоединиться к военному отряду Ганада Мучо. Он узнал, что они будут атаковать «га язи», или ничтожных кроликов, как навахо часто называли индейцев племени хопи. Несколько сот воинов сделали последние приготовления перед однодневных конным переходом к деревне хопи Орайби. Это был поход мести за навахо, убитых хопи. Эти несчастные из чувства голода взобрались на месу хопи, чтобы попросить еды. Те по-началу обращались с ними хорошо, дав всю пищу, которую имели, а затем они схватили своих гостей и сбросили с высоких скал.

Ганада Мучо сказал: «Сегодня мы не будем разводить костры, потому что должны устроить ловушку для ничтожных кроликов - тихо и незаметно». Мануэлито знал язык племени юта, так как молодость провел с ними по соседству в Медвежьих Ушах. Его послали на месу ходить взад-вперед и говорить на языке юта. Хопи дружили с этим племенем, и их наблюдатели, услышав как Мануэлито разговаривает, сообщили в деревню, что юты пришли к ним торговать. Следовательно, жители Орайби решили готовиться к встрече посетителей. Наутро навахо находились уже всего в нескольких милях от месы, наблюдая за линией хопи, спускавшихся друг за другом по узкой тропе. Каждый хопи был одет в белую одежду, подпоясанную длинным ремнем из оленьей кожи, свободная часть которого была перекинута через левое плечо и его конец удерживался в правой руке.

Небольшая группа поднялась выше, окружила хопи и привела их к основным силам навахо. Неожиданно молодая девушка навахо верхом на быстром коне поскакала по тропе в центр Орайби, сигнализируя, что воины должны последовать ее примеру и уничтожить врагов. В итоге, несколько навахо были ранены, но мертвые хопи валялись справа и слева от тропы, также их тела были разбросаны на полях, расположенных в нескольких милях ниже, у подножья месы. Ограбив деревню, воины Ганада Мучо сожгли посевы и убрались восвояси.

С этого времени Мануэлито начинает возглавлять многие военные набеги, и вскоре он прославился как военный лидер. Когда Нарбона окончательно сошел с военной тропы, а Ганада Мучо оставался со своим большим семейством и обширными стадами скота, Мануэлито присоединялся к Барбончито в борьбе против мексиканцев. Он покинул лагерь Нарбоны и переселился к своим боевым товарищам, проживающим возле Овечьих Источников. Его семья отправилась с ним, но жена по-прежнему нечасто видела своего мужа.

Вид мексиканских пастухов, лениво перемещавшихся с овцами и скотом вдоль и внутри границ навахо, разжигал пламя в его уме. Он направил всю свою энергию против этих врагов. Пожилые люди были к этому терпимы, так как он напоминал им огонь их собственной молодости. При этом они пытались его убедить наращивать и другие ресурсы, кроме военных навыков. Поэтому он начал увеличивать собственное стадо скота, и пожилые люди были этому очень обрадованы.

Однако, Мануэлито по-прежнему на каждой церемонии не оставлял камня на камне от увещеваний мирных лидеров против войны. Злой огонь горел в его глазах, и он упорно отказывался сходить с военной тропы.

Он выстроил сеть младших предводителей, каждый из которых специализировался в определенном аспекте войны. Один являлся экспертом в части добывания оружия, другой имел высокую квалификацию в сборе нужной информации. Кто-то совершал разведывательные вылазки и считался непревзойденными в угоне скота. Сам Мануэлито славился как наилучший стратег из всех видных военных деятелей навахо. Он доминировал над всей восточной частью страны навахо, так как очень хорошо умел раскрыть таланты и способности своих последователей. Даже в редкие мирные моменты, он держал наготове искры, чтобы разжечь пламя. Следствием его превосходных лидерских качеств было то, что его воины раз за разом возвращались с победой.

Он был признанным лидером, когда в 1846 году прибыли американцы, и он подписал с ними договор наряду с другими тринадцатью вождями, большинство из которых были намного его старше. На момент подписания договора в Овечьих Источниках ему исполнилось всего 28 лет.

Мануэлито был бы несказанно рад, если бы этот договор означал конец мексиканцам, так как он уже устал от их ожесточенных набегов за рабами, и многие его соплеменники были захвачены.

Он трудился над своими стадами овец и скота, прилежно их приращивая, и пристратился рассказывать своим детям и маленьким племянникам различные истории из жизни племени. Некоторые из его детей были наполовину мексиканцами, так как Мануэлито взял себе другую жену из числа своих мексиканских пленниц. Часто он брал всю свою семью и отправлялся в особые места - древние руины и необычной формы скальные образования, - и там, в соответствующей обстановке, рассказывал им о том, что сделало эти места знаменитыми.

Однажды в полдень они прибыли к руинам большого пуэбло Бонито и разглядывали оттуда Пуэбло Альто, расположенное далее на северном утесе. «Давным-давно, даже еще когда не было самого старого человека, которого вы знаете», -начал Мануэлито, -«это был дом очень страшного чудовища – Победителя, или, как его порой называли –Игрок, потому что он всегда играл, и, таким образом, выиграл большинство владений индейцев, пытавшихся одолеть его в игре. Но в отличие от обычной версии - легенды, в которой Победитель оставался победоносным во всех его девяти играх, Мануэлито рассказывал о том, как чудовище проиграло. «Так мы получили наши игры», - рассказывал он мальчикам, -«бег наперегонки, игра в палочки, игра корзинами, игра в шест и обруч, и игра в мяч изогнутыми палками. Навахо забрали эти игры у чудовища. Даже индейцы пуэбло забрали игры у чудовища, и когда индейцы закончили, Победитель не имел ничего, и поэтому возвратился голый к своему отцу Солнцу».

В начале 1850-х годов, недалеко от Соленых Источников он застал врасплох мексиканскую экспедицию за рабами. Мексиканцы сидели на корточках, окутанные дымом, в то время, как их лошади паслись в стороне. Один из них втягивал дым через короткую палочку. Они совсем не подозревали о глазах навахо, пристально наблюдающих за ними из-за скалы, находящейся выше в нескольких сотнях ярдах ( ярд равен 91 сантиметру). Ветер гнал дым вверх к ноздрям лошади Мануэлито, но она была хорошо обучена, и стояла тихо и неподвижно. «Молчи скакун. Скоро мы позабавимся», -тихо проговорил Мануэлито. -«Подождем, пока они отойдут подальше от своих ружей». Один человек расслабленно держал свою винтовку в руках, но остальное оружие было сложено возле дерева пинон и близлежащих скал. Внезапно одна из мексиканских лошадей заржала, напуганная ящерицей. Человек с винтовкой быстро пошел к лошадям, а другие повернули в ту сторону головы, чтобы понаблюдать за происходящим.

«Вперед! » -скомандовал Мануэлито. Его воины обрушились подобно грому на ошеломленных мексиканцев. У последних было время, чтобы добежать до оружия, но ливень пуль и стрел их настиг по пути. Лишь один из мексиканцев, тот самый, который не расстался с винтовкой и пошел к лошадям, успел один раз выстрелить, но промахнулся. Умерли все.

«Отныне им не понадобятся рабы», - сказал Мануэлито мрачно.

В начале лета 1853 года, Заркильос Ларгос, Ганада Мучо и другие мирные вожди всерьез задумались о мире с американцами. Они обратились к Мануэлито, в надежде, что он остановит набеги.

«Храбрый младший брат», -сказал Заркильос Ларгос. - «Ты сам себя измотал в борьбе за наше дело. Мы все испытали боль рабства и сожжение наших домов. Голод и смерть стали видными членами наших семей. Не разумно становиться с ними настолько доброжелательными, чтобы жить на их условиях. Но твой ум двигается по слишком узкой тропе, и твои ноги начнут спотыкаться на этом военном следе. Приди, и у нас появится Благословенный Путь - путь красоты, который вернет тебе силу».

Мануэлито и его последователи вызывали много проблем своими атаками, убийствами и грабежами поселенцев Нью Мексико. Его действия вновь и вновь служили американцам доказательством, что благонамеренные мирные вожди не могут контролировать воинственных членов своего племени.

В июле 1853 года, майор Генри Лэйн Кендрик проехал с угрозами через страну навахо. Он говорил всем навахо, что американцы вынуждены будут воевать против них и забирать всех их овец, убивать мужчин и захватывать в плен женщин и детей.

Заркильос Ларгос и другие мирные лидеры убеждали Мануэлито возвратить овец и скот, которых он украл. Они пообещали ему, что что не станут выдавать его военным, хотя армия и обязала их поступать так со всеми преступниками.

В сентябре Мануэлито вновь прибыл в Санта-Фе вести мирные переговоры, на этот раз с американцами. Темная пыль немного изменилась со времен его молодости, и ему вновь пришлось выслушивать предупреждения чиновников и заявления лидеров навахо. Он понял значение слов губернатора Мерривезера, когда тот назначал Заркильоса Ларгоса «капитаном», отвечающем за то, чтобы навахо оставались мирными.

Мануэлито мог поставить под угрозу этого уважаемого лидера навахо, если бы продолжил нападения на поселенцев. Поэтому он согласился попробовать уладить разногласия с помощью переговоров, а не военными действиями.

В июле 1855 года Заркильос Ларгос отошел от дел и отказался посетить собрание, которое Мерривезер запланировал провести на Ред-Лейк (Красное озеро). Мануэлито был сильным молодым человеком, которому необходимо было ощущать себя важным, поэтому Ларгос держался в стороне, надеясь, что Мануэлито найдет удовольствие в приведении своих людей к миру. На мирном собрании Мерривезера он был назван главным вождем. Однако, ему совсем не понравились условия договора, в частности требование о выдаче всех правонарушителей. Ему пришлось бы внутренне ломать самого себя, чтобы удовлетворить американцев. И он не считал себя правонарушителем, так как сражался только ради отплаты за зло, причиненное навахо. Тем не менее, его аргументы не убедили губернатора изменить пункты договора. В итоге, Мануэлито подписал договор наряду с другими лидерами племени.

Заркильос Ларгос почувствовал облегчение: казалось его стратегия работает, и Мануэлито станет прекрасным руководителем, прочной защитой для навахо, если только его пламенная речь вновь не создаст проблему.

Вскоре Мануэлито обнаружил другого врага, на которого можно было сорвать свой гнев. Партия команчей похитила его любимого коня. Мануэлито и его люди гнались за ворами сотни миль по территории Юта, но команчам удалось спрятаться и наблюдать из укрытия за навахо, ожидая их отъезда домой. Затем команчи в удвоенном темпе поскакали на юго-восток, чтобы атаковать лагерь Мануэлито. Навахо, в итоге, рассеяли команчей, но Мануэлито был ранен пулей в левую сторону груди. Среди навахо был пленный мексиканский кузнец, который уже много лет жил с группой Мануэлито, и ему удалось извлечь пулю, но рана была очень серьезной. Великому лидеру было уже за сорок, и его жизнь висела на волоске. Он лежал в лихорадке в течение долгого времени, едва улавливая пение, которое раздавалось над ним. Ларгос молил и контролировал лечение, а группа Мануэлито пела вместе со знахарем. Вождь видел иногда только неясные очертания обеспокоенных лиц, а затем проваливался в сон. Но настал момент и лихорадка, наконец, отступила, и он начал узнавать окружающих, к облегчению всех его друзей. Он вовремя выздоровел, как раз для того, чтобы вновь рассердиться, на этот раз на армию Соединенных Штатов.

В июне 1856 года он вступил в небольшой каменный дом агента Генри Доджа с вопросом: почему навахо приказано отогнать весь их домашний скот с пастбищ вокруг форта Дифайенс?

«Ваша армия имеет лошадей, фургоны, мулов и много солдат. Они могут привезти корм для своего скота. Мы навахо имеем только свои ноги, и поэтому вынуждены держать наших овец и рогатый скот там, где поблизости имеется хорошое пастбище, и земля вокруг форта является нашей много лет», -так сказал он Доджу.

Мануэлито грозился, что может собрать тысячу воинов в менее, чем за день. Это было больше, чем солдат в форте. «Ваша армия пусть попробует выгнать навахо с пастбищ, если думает, что она достаточно для этого сильна», -добавил он саркастически.

Форт Дифайенс был усилен солдатами, но скот навахо продолжал пастись в его окрестностях. Агент Додж был убит (апачами могольон) через несколько месяцев в охотничьей поездке. В то время, как Заркильос Ларгос оплакивал смерть своего друга (Доджа), Мануэлито не считал нужным особо печалиться о белом человеке. Хотя и недолго, но он помогал Ларгосу возвращать украденных овец, - огромное изменение в поведении общепризнанного воителя. Мануэлито даже посетил в марте 1858 года нового командира в форте Дифайенс, чтобы сказать, что он отведет скот навахо, находящийся на пастбище недалеко от форта. Майор Брукс не понял, что для Мануэлито такой поступок был очень необычным. Вместо этого майор воспринял визит вождя как оскорбление, так как Мануэлито не появлялся ровно три месяца с того момента, как он вступил в должность.

Два лидера являлись полными антагонистами и совсем друг друга не уважали. Дошло до того, что Брукс назначил Ларгоса главным вождем навахо вместо Мануэлито.

Последний был только этому рад, так как ему очень не нравилось миндальничать с армией. В отношение Ларгоса он считал, что тот слишком стар и слаб для того, чтобы управлять племенем. Но, все же, помогал ему возвращать украденный скот до поры, до времени.

В апреле 1858 года два лидера во главе большой группы навахо отправились к Грэй Маунтин, чтобы найти там ворованных овец и скот, и возвратить их солдатам. Из тысячи овец, похищенных у новомексиканцев за последнее время, они смогли вернуть только 117. Партия солдат была послана вернуть тех же овец, и по пути войска встретились с возвращающимися Мануэлито и Ларгосом. Мануэлито им сообщил, что остальные овцы съедены или проданы.

Хотя он пообещал удалить скот навахо с пастбища у форта Дифайенс, делать это не торопился, и по прибытии в свой лагерь узнал, что армия сделала это за него. Многие животные принадлежали ему лично, и поэтому Мануэлито направился в форт ругаться с офицерами.

В окружении своих воинов Мануэлито уверенно себя чувствовал. «Вода там моя, а не ваша, и трава тоже. Даже земля, из которой она растет, моя, а не ваша. Я не позволю вам это делать», -бушевал он. Брукс ему четко объяснил, что армия будет защищать свои права на пастбище. Он расстался с Мануэлито, сказав ему, что его группа и он сам больше не являются друзьями американцев. Следовательно, войскам было приказано резать весь домашний скот навахо, который еще не был отогнан с пастбища возле форта. Таким образом, Мануэлито потерял много голов овец и крупнорогатого скота в течение одной ночи.

Осенью этого года (1858) начались открытые военные действия. Лагерь Мануэлито у Литтл-Колорадо, южнее долины Каньяда, стал первичной целью армии. Большая группа индейцев зуни вызвалась ей помогать, и 160 воинов из пуэбло Зуни отправились в поход против навахо. Мануэлито своевременно об этом узнал и бежал вместе со своими людьми, но его хоганы и поля были сожжены дотла. В следующем году (1859) навахо вымещали злобу на поселенцах и шахтерах, убив только в долине реки Сан-Хуан 45 шахтеров: 30 американцев и 15 мексиканцев.

В начале зимы Ларгос разослал сообщение о Наачид (племенное собрание), и конечно Мануэлито его посетил. Он ждал своего часа, молча сидя рядом с другими военными лидерами на этом великом собрании. Зима установилась на равнине к северу от Чинле. Каждый день церемонии, облака закрывали солнце, но Мануэлито сидел непоколебимо, имея из одежды только набедренную повязку. Он слушал Ларгоса, сокрушающегося по поводу убийства его племянников и плачевного положения тех навахо, чьи дома и поля были сожжены. Мануэлито и другие лидеры стали еще злей во время речи старого мирного вождя. Внезапно Мануэлито вскочил на ноги, и как будто попав в бешеный вихрь, начал быстро ходить вокруг толпы, бросая в нее гневные слова: «Мы закончим эти страдания! Я поведу навахо. Мы начнем войну и изгоним белых людей с нашей земли! ».

Четыре следующих дня Мануэлито агитировал среди молодых людей племени, призывая их следовать за ним в войне. Он добился успеха в этом предприятии. Его группа состояла из беспокойных мирных навахо, которая покинула церемонию, пока другие воины строили свои планы.

Навахо нанесли удар по окрестностям форта Дифайенс: 500 воинов во главе с Мануэлито атаковали в феврале 1860 года. Они послали зажженные стрелы в скирды сена, разбросанные по пастбищу возле форта. Солдат было всего 44, но они вынудили навахо отступить. Мануэлито быстро отвел своих людей обратно в горы. В апреле, он и Барбончито сплотили тысячу воинов и атаковали уже сам форт. Перед рассветом они незаметно окружили Дифайенс с трех сторон, а затем обложили казармы, обстреливая их из-за забора и поленниц, загоняя солдат обратно внутрь в маленькую кухню и прачечную. Когда рассвело, солдаты смогли организоваться для обороны, и Мануэлито дал сигнал отступать в горы. Две роты выехали их преследовать, но быстро возвратились после того, как первая рота перепутала вторую с навахо и открыла по ней огонь.

Новомексиканцы не упускали любой возможности для проведения своих невольничьих экспедиций. Но Мануэлито тоже не упускал свои возможности, и в середине лета он поймал в ловушке в долине Чуска одну такую экспедицию, состоявшую из 50 мексиканцев и американцев. Он заранее прибыл туда со своими людьми, которые на край горного откоса навалили бревна и валуны, и уселись за ними в ожидании. Когда мексиканцы достаточно приблизились, навахо спустили на них ураган из стрел. Воины были защищены бревнами и валунами, посылая стрелу за стрелой, в пытающихся взобраться на склон мексиканцев. Когда Мануэлито просигналил отбой, сорок человек были мертвы.

За первую половину 1860 года, судя по армейским отчетностям и сообщениям Индейского Бюро, навахо убили в Нью-Мексико 300 человек и похитили собственности на 1, 5 миллиона долларов. Остальную часть года военные экспедиции непрерывно вторгались в страну навахо. Подобно пауку, плетущему свою сложную сеть, солдаты пересекали земли племени, убивая и сжигая. В всеобщей свалке участвовали военные отряды ютов, апачей, пуэбло и роты мексиканской милиции. Навахо никогда еще так не страдали.

Наконец, в феврале 1861 года, генерал Кэнби посчитал, что навахо разбиты и больше не способны сражаться. 15 февраля он подписывает мирный договор с 32 главными людьми навахо. Мануэлито также был среди подписантов. Форт Дифайенс был покинут, и весной этого года войска расположились в форте Фаунтлерой в горах Зуни. В конце апреля Мануэлито пас свой скот буквально за дверью кухни брошенного поста. Юты тоже были рады видеть форт опустевшим. Их набеги на навахо стали еще более ожесточенными, и навахо оказывали столь же яростное сопротивление. Кроме этого, возродились налеты навахо на поселенцев, и Мануэлито легко вспомнил свои военные навыки. На юго-западе кровь лилась рекой, и, в результате, генерал Джеймс Карлтон приказывает в 1863 году начать полномасштабную войну против навахо и апачей. Им была предназначены резервация возле форта Самнер.

С этого момента Кит Карсон начинает свою легендарную кампанию ужаса против навахо. Форт Дифайенс вновь заполнился солдатами, но теперь у него было новое название: форт Кэнби.

Войска Карсона буквально выжигали землю навахо, и ему удалось окружить тысячи из них. Но Мануэлито перемещался из одной точки в другую, ведя свою личную войну против армии. Вид сгоревших полей, и навахо, добровольно бредущих в форт Кэнби из-за отсутствия еды и крова, навел Мануэлито на мысль припрятывать какое-то количество зерна и разной сушеной пищи вдоль маршрутов, по которым он ходил: от истоков Литтл-Колорадо до Большого Каньона. Он совсем не хотел сдаваться из-за пустого желудка. С лета 1863 года по весну 1864-го Мануэлито был слишком быстр для армии, пытавшейся его поймать. Весной один солдат написал Киту Карсону: «Мануэлито (пятый вождь) будет через четыре дня, и с ним его люди и крупный скот».

Великий военный предводитель некоторое время находился в безопасности в Большом Каньоне, но много оголодавших навахо решили сдаться Карсону, чтобы не оказаться не подготовленными к следующей суровой зиме. Мануэлито, как и сообщал упомянутый выше солдат, согласился привести 1500 навахо в форт Самнер в марте 1864 года. Он доказал свою ценность для армии и вернулся в страну навахо, пообещав привести еще больше своих людей в Боске-Редондо, как по-другому тогда называли форт Самнер. Если его люди решат пойти в Боске, то он примет это. Но вернувшись, он вдруг нашел, что вполне можно продержаться и на родине какое-то время. Благодаря вовремя сделанным запасам сушеной пищи и зерна в тайниках, он и его люди выживали на свое земле до конца 1864 года и в 1865. В феврале 1865-го лагерь группы Мануэлито находился западнее пуэбло Зуни, когда его атаковали юты, рассеивая навахо и угоняя большую часть их скота. У Мануэлито после этого нападения осталось всего 50 лошадей и 40 овец. Он повел своих людей дальше на запад и расположился лагерем возле Черной Горы. Юты нашли их и там, в дикой атаке убивая многих мужчин, и большинство других жителей лагеря захватывая в плен. Это случилось осенью 1865 года. Мануэлито и несколько других воинов как раз находились на охоте, и, таким образом, избежали плена. Теперь это была подавленная группа навахо, которая пряталась на разоренной земле, где все дома и поля, что смогли найти войска Карсона и союзные им индейцы, были сожжены. У Мануэлито в предверии зимы оставалось совсем мало припасов, но он по-прежнему оказывался проворнее солдат и оставался свободным. Начиная с 1863 года многие навахо пытались убедить его сдаться, считая, что если все сдадутся, то возможно племя не будет надолго помещено в заключение. Даже армия посылала к нему одного старейшину, надеясь, что тот сможет уговорить его прийти в форт Самнер.

В конце лета 1866 года, Мануэлито начал готовиться к очередной холодной и голодной зиме, затаиваясь таким образом, чтобы юты его не обнаружили. Он знал, что его племя в форте Самнер несчастно: разные лидеры говорили ему, что еды и дров там недостаточно; военные отряды команчей постоянно атаковали небольшие группы навахо, которые выезжали из форта на охоту; мексиканские охотники за рабами терпеливо лежали в засаде, дожидаясь выхода заготовителей дров навахо и поисковых партий. Многие навахо умирали от голода и холода: главным образом дети и старики, так как не хватало на всех пищи и одеял. Почва вокруг форта была неплодородна, и навахо не могли там вырастить привычные для них кукурузу, пшеницу и тыквы. Армия выдавала им кофейные зерна, и женщины, не зная, что с ними делать, просто кипятили их в воде, чтобы их дети и мужья заполняли этим варевом пустые желудки.

Навахо в форте явно не хватало сильного лидера, а Мануэлито как раз таковым являлся, несмотря на мучения последних трех плохих зим, двух пережитых нападений ютов и потери большей части своей группы и некоторых членов семьи. Мексиканцы и индейцы пуэбло объединились с ютами, и все они проникали глубоко в страну навахо, захватывая рабов из небольших групп, упорно скрывающихся в извилистых каньонах и на высоких горах.

Сын Ганадо Мучо в июле 1866 года прибыл в Боске-Редондо и сообщил, что Мануэлито, Барбончито (Барбонсито) и некоторые другие находятся в Сьерра-Эскудельяс. Мануэлито к этому времени ослаб от очередного ранения, и он соглашался прийти в форт, когда восстановится от него. Он не хотел подвергать себя смертельной опасности в таком состоянии, во время перехода через мексиканские поселения и индейские пуэбло.

Наконец, 1 сентября 1866 года, Мануэлито и 22 его последователя прибыли в форт Уингейт и сдались. Вождь, которому на этот момент было 48 лет, держался прямо и гордо, когда доставил свою небольшую группу в расположение армии. Через месяц он пришел в форт Самнер.

Это место было намного худшим, чем он себе представлял. Женщины, некогда упитанные и сильные, теперь были исхудавшими и слабыми. Они, здесь и там, пытались успокаивать своих плачущих, голодающих детей, укладывая их спать под толстым слоем мешков из тонкой джутовой ткани, почти не державшей тепло холодными вечерами и ночами. Мануэлито нашел себе занятие в охоте и заготовке дров. Ему и его людям приходилось отъезжать от форта на более, чем 25 миль, так как мескиты в окрестностях давным-давно были вырезаны. И всегда надо было находиться настороже ввиду возможного нападения команчей или мексиканцев.

(Мануэлито в Боске-Редондо).

(Перемещение навахо в Боске-Редондо).

Мануэлито целый год терпел это, а в октябре 1867 года уговорил 350 мужчин, женщин и детей покинуть форт. Другие группы тоже ушли. Войска, естественно, отправились за ними, и вскоре обнаружили, что многие беглецы возвращаются. Оказалось, что свободы вне форта тоже было мало - слишком много врагов поджидали навахо, чтобы их убивать и уводить в рабство. Мануэлито и Барбончито оказались в числе возвращенцев, и на общемплеменном совете было решено, что Барбончито должен разговаривать от имени всех с главными офицерами. Навахо очень хотели домой, но они нуждались в защите и охране на время перехода. Встреча с генералом Шерманом состоялась 28 мая 1868 года, и Мануэлито с другими подумали, что уже никогда не увидят родину. Генерал предложил им переселение в Оклахому на земли чероков. Но Барбончито отказался рассматривать любой другой вариант, кроме возвращения домой. Наконец, 1 июня 1868 года договор был готов к подписи. От навахо его подписали: Барбончито, Армихо, Дельгадо, Мануэлито и еще 25 предводителей разного ранга.

Солдаты сопровождали небольшие группы навахо, но дорога домой все равно была опасной. Медленно передвигавшиеся партии, в которых многие передвигались пешком, так никогда и не добрались до дома. Мексиканцы их захватывали, добавляя к множеству других рабов навахо. Этим летом (1868 год) в форт Уингейт прибыли 7304 навахо. Более полторы тысячи не возвратились из ссылки - смерть и захват взяли тяжелую плату с племени.

Мануэлито со своей семьей поселился возле своего старого дома в Тохатчи, южнее Овечьих Источников. С ним находились его мексиканская жена, сын и племянник. Оказавшись на свободе, Мануэлито начал возрождать свое овечье стадо, а члены его семьи упорно трудились на полях, пытаясь возвратить былой достаток. Вместе с другими, они сильно пострадали от страшной засухи этого года. Мануэлито, как и сотни других навахо, неоднократно посещал агентов, пытаясь узнать что-либо о родственниках, которых захватили юты и мексиканцы.

Предсказуемым результатом всех этих бедствий - засуха, нехватка обещанной правительством одежды, голод - стало формирование навахо рейдерских отрядов, чтобы обеспечивать себя самим. Они вновь, как в былые годы, крали овец и скот у мексиканских поселенцев. Мануэлито понимал своих молодых людей, но он также понимал, что это не приведет ни к чему хорошему. Налетчики опустошали поселения мормонов и мексиканцев, угоняя табуны лошадей и стада овец. В 1871 году еды в стране навахо было очень мало, настолько, что дети начали умирать с голода. Соответственно, налеты резко увеличились: в отчаянном добывании пищи, навахо буквально сметали домашний скот поселенцев. Пытаясь замять дело, Натаниэль Поуп, управляющий по индейским делам для Нью-Мексико, попросил поставить 10000 овец для навахо к февралю 1872 года в форт Дифайенс. Мануэлито и другие лидеры летом 1871-го были созваны на совещание в форте Уингейт с генерал-майором Оливером Говардом. Мануэлито дал гарантии уладить проблему налетов. «Я остановлю эти налеты», - сказал он. -«Я уже привел много овец и скота, украденного навахо. Я буду и дальше возвращать мексиканцам украденный домашний скот. Я получу все, что смогу. Но когда я скажу, что в резервации больше нет украденного скота, вы должны мне поверить».

В течение года Мануэлито был руководителем полиции навахо. Несмотря на то, что они не получали оплату своих услуг, и даже одежду, полицейские-навахо честно исполняли свои обязанности. Под руководством Мануэлито, они за пять первых месяцев службы почти остановили налеты своих соплеменников. А затем управляющий Дадли сократил полицию навахо, оставив только тридцать из них. Он считал, что полицейские сделали свое дело и больше не нужны, но могут привлекаться вновь по-необходимости. В итоге, полиция была упразднена вовсе.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒