СКУЛЬПТУРА КАК СПОСОБ ПОКЛОНЕНИЯ БОГАМ

СКУЛЬПТУРА КАК СПОСОБ ПОКЛОНЕНИЯ БОГАМ

Причащение телом бога

Причащение телом бога у ацтеков. До открытия и завоевания Мексики испанцами обычай ритуального причащения хлебом (телом божьим) соблюдали ацтеки. Дважды в год, в мае и в декабре, они готовили из теста изображение великого мексиканского бога Гуитцилопочтли, или Витцилипуцтли, которое верующие разрывали на части и съедали.

Вот как описывает этот обряд историк Акоста: " В мае месяце мексиканцы устраивали главный праздник своего бога Витцилипуцтли. За два дня до начала этого праздника девственницы (они жили в заточении в храме и были чем-то вроде монахинь) перемешивали свеклу с жареным маисом и, залив эту смесь медом, лепили из нее идола величиной с деревянного идола, вставляя ему вместо глаз зеленые, голубые и белые стеклянные бусинки, а вместо зубов — маисовые зерна. Все это выставляли напоказ со всевозможными украшениями и росписями, о которых я уже упоминал. После этого в полном составе собиралась местная знать; люди приносили изысканные, пышные одеяния, похожие на одеяния идола, и задрапировывали его в них. Во всех этих нарядах они усаживали его в кресло лазурного цвета и, установив кресло на носилки, несли его на плечах. В первый день праздника за час до рассвета из домов выходили девушки в белом с новыми украшениями. Звали этих девушек сестрами бога Витцилипуцтли, выходили они, увенчанные гирляндами из высушенного маиса, похожими на azahar и флердоранж. На их шеях были ожерелья из того же растения, щеки их были выкрашены в ярко-красный цвет, а руки от локтей до запястий покрыты перьями попугаев".

Затем юноши во всем красном, в венках из маиса подносили идола на носилках к подножию великого храма пирамидальной формы; по крутым и узким ступенькам этого храма его поднимали под звуки флейт, труб, рожков и барабанов. „Пока они поднимали идола, присутствующие при этом люди стояли внизу с выражением глубокого преклонения и страха. Когда юноши поднимались на вершину и устанавливали изображение в специально приготовленной для этой цели беседке из роз, другие юноши усеивали цветами разных видов внутреннюю и внешнюю часть храма. После этого из храма выходили девственницы с кусками смеси из свеклы и поджаренного маиса в виде больших костей. Они передавали их юношам, которые поднимали их наверх и возлагали к ногам идола, заполняя ими все окружающее его пространство. Указанные куски смеси носили название мяса и костей Витцилипуцтли. После возложения " костей" появлялись старейшины храма, жрецы, левиты и другие служители культа. Они шли друг за другом в строгом порядке, в соответствии с саном и древностью рода (тут не допускалось никаких исключений), и каждый в зависимости от сана и занимаемой должности носил покрывало особого цвета и покроя. Головы этих старейшин украшали венки, а шеи — гирлянды цветов. За ними несли статуи богов и богинь, которым они служили, в таких же нарядах. Выстроившись в определенном порядке вокруг " костей" Витцилипуцтли, они совершали обряды, сопровождаемые пением и танцами, с помощью которых освящали и благословляли " мясо" и " кости" идола, после чего воздавали им божеские почести... Посмотреть на это величественное зрелище собирались все жители города. Мексиканцы со всей строгостью соблюдали следующую заповедь: в день праздника идола Витцилипуцтли есть нельзя ничего, кроме теста с медом, из которого (458) делали идола. Да и его разрешалось есть лишь на рассвете, а всякую другую пищу и воду запрещалось есть и пить до полудня. Нарушение этих правил они почитали дурным предзнаменованием, даже святотатством. Зато по окончании обрядов ацтекам дозволялось есть все, что угодно. Пока длился этот обряд, они прятали от своих маленьких детей воду, а тех, которые достигли сознательного возраста, увещевали не пить ее. Это правило они соблюдали весьма строго, в противном случае гнев божий обрушился бы на них и повлек за собой неизбежную смерть. По окончании обрядов, плясок и жертвоприношений ацтеки разоблачались, жрецы и высшие служители храма снимали с идола все украшения и особыми священными тесаками разрезали его на множество кусков. Эти куски употреблялись для причащения и давались сначала знати, а потом всем остальным мужчинам, женщинам, детям, которые принимали их со слезами, трепетом и преклонением, что являло собой прямо-таки поразительное зрелище. Ацтеки выглядели весьма опечаленными тем, что съели плоть и кости бога. Те, у кого в родне были больные, просили дать им куски для них и уносили их с великим благоговением и преклонением".

На основании этого любопытного отрывка можно заключить, что еще до прихода миссионеров-христиан жителям древней Мексики было знакомо учение о пресуществлении, в соответствии с которым они справляли свои торжественные религиозные обряды. Они верили, что, освящая хлеб, жрецы превращали его в саму плоть бога и что, следовательно, все, кто вкусил этого освященного хлеба, поглотили частицу божественной сущности и установили посредством нее таинственную связь с богом. Также арии древней Индии задолго до возникновения и распространения христианства были знакомы с учением о пресуществлении, или магическом превращении хлеба в плоть. Жертвенные рисовые лепешки, согласно учению брахманов, служили заменой человеческих жертв и благодаря действиям жреца действительно превращались в тела людей. Когда, например, " она (то есть рисовая лепешка) существует в виде рисовой муки, это волосы. Когда жрец поливает муку водой, она становится кожей. Когда он замешивает тесто, она становится плотью — ведь в таком случае она приобретает упругость, а тело также есть нечто упругое. Когда он ее печет, она становится костью — ведь в таком случае она становится чем-то прочным, а именно такова кость. А когда он вынимает ее из огня и поливает маслом, она превращается в костный мозг. Всю эту процедуру они называют пятикратным принесением животного в жертву".

Теперь мы отлично понимаем, почему в день торжественного причащения телом бога древние жители Мексики отказывались от принятия всякой другой пищи, кроме освященного хлеба, который они почитали плотью и костями бога, и почему до полудня им воспрещалось пить какую-либо жидкость, даже воду. Поступали они так, несомненно, из боязни осквернить частицу тела бога в своих животах соприкосновением с обычной пищей. У криков и семинолов тот же благочестивый ужас принял, как мы видели, более радикальную форму: прежде чем отважиться прикоснуться к первинам урожая, они промывали свои внутренности сильным слабительным.

На празднике зимнего солнцестояния в декабре ацтеки " убивали" статую своего бога Гуитцилопочтли, после чего употребляли ее в пищу. (459)

Перед началом этого торжественного обряда из семян различных сортов, замешанных на детской крови, они лепили статую бога в образе человека. Кости бога были представлены кусками древесины акации. Статую ставили на главный алтарь храма, и в день праздника сам царь окуривал ее благовониями. Утром следующего дня статую снимали с алтаря и ставили на ноги в огромном зале. Затем жрец — он звался Кетцалкоатлем и действовал от имени этого бога — вынимал дротик с кремневым наконечником и, с силой метнув его в грудь статуи, пронзал ее насквозь. Этот акт назывался " умерщвлением бога Гуитцилопочтли, чтобы его можно было съесть". Один из жрецов вырезал сердцевину статуи и давал царю съесть ее. Остальную часть статуи делили на мелкие кусочки, которые раздавались всем ацтекам от мала до велика, включая новорожденных младенцев мужского пола. Женщинам же прикасаться к этому деликатесу запрещалось. Этот обряд носил название teoqualo, то есть " бог съеден".

К другому празднику мексиканцы вылепливали статуэтки в виде людей, которые символизировали горы, покрытые шапками облаков. Эти изображения лепили из теста, приготовленного из семян разных сортов, и одевали в бумажные украшения. В одних районах изготовляли пять таких статуэток, в других - десять, а в третьих - целых пятнадцать. Им поклонялись, поставив их в молельне каждого дома. Четыре раза за ночь им в крошечных сосудах приносили подношения в виде пищевых продуктов; всю ночь в молельнях не смолкало пение и игра на флейтах. На рассвете жрецы пронзали эти изображения веретенами, отрубали им головы, вырывали сердца и приносили их хозяину дома на блюдце. После этого их съедали домочадцы, прежде всего слуги, " которые, съев, были застрахованы от недомоганий, которым, как считается, подвержены те, кто пренебрежительно относится к культу этих божеств".

" В Ариции много Маниев ". Теперь мы получаем возможность объяснить поговорку " В Ариции много Маниев". Maniae — римляне называли караваи в форме людей, выпекаемые, видимо, главным образом в Ариции. Но " маниями" римляне называли не только эти караваи, но также мать и бабушку духов, которым на празднике Компиталий они посвящали шерстяные изображения женщин и мужчин. Эти изображения вывешивались на дверях всех римских домов: по одному — на каждого свободного домочадца и по одному (но другой формы) - на каждого раба. Делалось это потому, что в этот день повсюду якобы бродили души умерших, и была надежда, что они - по доброте ли душевной или просто по оплошности - вместо жителей дома захватят с собой их статуэтки. Эти шерстяные куклы, сообщает предание, пришли на смену древнему обычаю принесения человеческих жертв. Фрагментарность и недостоверность находящихся в нашем распоряжении данных не дает нам возможности построить доказательную теорию. Можно, однако, выдвинуть гипотезу, что булки в человеческой форме, выпекаемые в Ариции, служили причастными хлебами и в древности, когда священного Царя Леса каждый-год предавали смерти. Булкам этим, подобно фигуркам из теста мексиканских богов, придавали черты сходства с ним, и верующие ими причащались. Ведь принесением человеческих жертв сопровождались также мексиканские обряды в честь бога Гуитцилопочтли. Таким образом, предание, гласящее, что Манием звали основателя священной рощи в Ариции, от которого произошло-де много Маниев, представляет собой (460) этимологический миф, изобретенный для того, чтобы объяснить название обрядовых хлебов - maniae. Смутный отзвук изначальной связи этих хлебов с человеческими жертвоприношениями, видимо, дает себя знать в рассказе о том, что изображения, посвящаемые Маниям на празднике Компиталий, пришли на смену принесению человеческих жертв.

Возможно, впрочем, что это предание не имеет под собой никакой почвы — ведь обычай выставлять чучела, чтобы отвлечь внимание духов и демонов от невинных людей, встречается очень часто…

Нередко чучела используются как средства предупреждения и предотвращения болезней. При этом демоны либо принимают чучела за живых людей по ошибке, либо их вынуждают войти в них силой или с помощью убеждения, оставляя тем самым целыми и невредимыми живых людей. Так, альфуры из Минагассы (на острове Целебес) в иных случаях перевозят больного из одного дома в другой, а на его постели оставляют куклу, сделанную из подушки и белья. Считается, что демон примет эту куклу за больного и последний поправится. В особом почете эти средства предупреждения и лечения болезней находятся у жителей острова Борнео. Когда на острове свирепствует эпидемия, даяки с берегов реки Катунгоув ставят у дверей своих домов деревянные статуи в надежде, что это введет демонов чумы в заблуждение и что вместо людей они заберут с собой изображения. Когда туземцам оло-нгаджу с Борнео кажется, что некто страдает от нападений призрака, они лепят кукол из теста и подбрасывают их в дом вместо больного, который, как считается, после этого должен выздороветь. Если кто-нибудь из жителей некоторых областей на западе Борнео неожиданно и тяжело заболевает, врач (эту роль там, как правило, выполняет старуха) изготовляет фигурку из дерева и семь раз прикасается ею к голове больного, повторяя: " Это чучело сделано, чтобы занять место больного. Болезнь, перейди на чучело". После этого фигурку, а также немного риса, соли и табака несут в корзине на то место, где злой дух якобы вошел в человека. Там куклу ставят на землю, после того как шаманка произносит (461) следующее заклинание: " О злой дух, вот чучело, которое замещает больного. Выпусти дух больного и передай болезнь чучелу. Погляди-ка, оно красивее и лучше больного". Шаманы батаков владеют искусством изгонять демона болезни из тела больного в статую из бананового дерева с лицом человека, завернутую в чудодейственные травы. После этого статую спешно уносят и выбрасывают или зарывают за пределами селения. Иногда чучело, одетое в зависимости от пола пациента в мужское или в женское платье, выставляют на перекрестке или на оживленной улице в надежде, что, увидев его, кто-нибудь из прохожих остановится и закричит: " О, да такой-то умер! ” Считается, что это восклицание вызовет у демона обманчивую уверенность, что он уже добился своей цели; в таком случае он оставит больного в покое…

Имея перед глазами эти примеры, мы вправе предположить, что деревянные изображения, которые в Древнем Риме во время праздника Компиталий можно было видеть над дверями всех домов, служили не заменой человеческих жертв, которые римляне когда-то приносили в это время года, а искупительными жертвами, приносимыми теням матери или бабушки в надежде, что во время блужданий по городу они по ошибке примут их за обитателей дома и пощадят настоящих обитателей до следующего года. Первоначально тот же смысл, возможно, имели и тростниковые куклы, которых жрецы и девственные весталки в мае ежегодно сбрасывали в Тибр со старинного Сублицийского моста. Этот обряд мог иметь своей целью очищение города от влияния злых духов: с его помощью внимание этих духов переключалось с людей на кукол, чтобы затем без лишних церемоний опрокинуть всю бесовскую шайку в реку, которая отнесет их далеко в море. Точно так же отделывались от дьявольских наваждений, периодически осаждавших город, жители старого Калабара: они завлекали неосмотрительных демонов в жалкие огородные пугала, которые затем выбрасывали в реку. В какой-то мере в пользу такого понимания римского обычая говорит свидетельство Плутарха, который квалифицирует этот обряд как " величайшее из очищений". (462)

Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии.

Пер. с англ. – 2-е изд. – М..: Политиздат, 1986. Глава L.

С. 458-462

Скульптура Древнего Египта

Египетская скульптура

Обилие статуй в гробницах и храмах отвечает ритуальным нуждам. Функция статуй проистекает из необходимости, чтобы изображение помогало духу усопшего возвращаться к жизни. Они служили приютом для жизненной энергии усопшего, ка, и обеспечивали иную жизнь в случае исчезновения или разложения физического тела. Статуи, таким образом, представляют собой не что иное, как простую копию умершего человека. Пока имелась статуя, будь то большая или малая, жизнь скопированной натуры продолжалась в ее изображении. Ка мог при этом странствовать в потустороннем мире, но ему нужна была конкретная форма, чтобы продолжить жизнь тогда, когда он вернется из своих скитаний. Голова являет собой наиважнейшую часть фигуры, потому что она служит душе усопшего указателем того места, куда она должна помещаться. Однако отсутствует портрет в том виде, в каком мы его понимаем, то есть в качестве верного воспроизведения черт изображаемого. Сердаб служил потайным помещением, прилегавшим к погребальному помещению и предназначавшимся для статуи-опоры ка. Он предохранялся с целью защиты его от внешних факторов, способных его разрушить. Статуи устанавливались также в храмах, чтобы облегчить покойнику наслаждение и участие (88) в животворных ритуалах, поэтому сердаб имел небольшую щель на уровне глаз статуи, делавшую возможным наблюдение за церемонией из прихожей. Этим объясняется тиражирование статуй одного и того же персонажа в различных погребальных подсекциях, поскольку каждое из этих изображений должно было выполнять разные погребальные обряды, требовавшие его присутствия.

Многие из этих статуй были скрыты от глаз посетителей, так как они задумывались вовсе не для созерцания. Итак, для выполнения своего священного предназначения необходимым условием являлось максимальное совершенство отделки творения. Соответствие формы и предназначения выступало основополагающим принципом всей египетской скульптуры. Для достижения взаимоувязки этих целей были установлены определенные нормы, которые подлежали неукоснительному соблюдению во всех скульптурных мастерских. Это вполне объясняет нормативный характер египетского искусства.

Сила слова

Слово увековечивается посредством письменности. Письменность обладает божественным характером, она завещана богами. Слова обладают маной, являющейся сверхъестественным свойством, которое посредством чтения дает усопшему возможность говорить, то есть участвовать в жизни. Отсюда в египетской скульптуре портрет мыслится вовсе не как миметическая копия действительности. Индивидуальность, определенность портрету как таковому придает именно слово, имя, вписанное непосредственно в статую. Идентификация личности осуществляется, таким образом, именно посредством эпиграммы, а не через соответствие форм.

Скульптура Древнего Царства

Во времена первых династий (фиванская эпоха) скульптура еще не была в полной мере ни определена, ни кодифицирована. Тем не менее уже тогда были созданы фигуры, которые предвосхитили характерные черты классической египетской скульптуры.

Наиболее употребительными материалами являются мрамор, дерево, а также покрывавшаяся эмалью глина, которые представляют собой более нежные материалы, чем камень, и позволяют изготавливать самые смелые формы.

Наиболее часто встречающийся тип представлен обнаженными женщинами. Они выполнены с изяществом, ноги вместе, а руки вытянуты вдоль тела. Выделяется сильно вырезанный «публичный треугольник», характерный символ плодородия. Малые мужские (94) фигуры изображают мужчин стоя, с руками, вытянутыми вдоль туловища, и набедренной повязкой в качестве единственного предмета одежды (Оксфорд, Эшмолианский музей). Наконец, фигуры, которые изображают коленопреклоненных и связанных пленников, могут быть независимыми от опоры, в состав которой они вписываются.

Это статуи округлой объемности. Они могут также включаться в какую-нибудь меблировку или другие предметы в качестве составной части декорации.

Фигуры животных обнаруживают более смелое изваяние, нежели человеческая фигура, продолжая тем самым доисторическую традицию, при которой животное изображалось с поразительным совершенством и правдоподобностью. Грациозны фигурки, выполненные из камня или других материалов (керамики, слоновой кости) и воспроизводят животных — обезьян, гиппопотамов или львов. Некоторые из этих животных зафиксированы в угрожающих позах с раскрытой пастью, но большинство все же пребывает в серьезных и спокойных позах. Такой тип изображения повторялся во времена различных династий, поскольку манера изображения природы и установления связи с нею являла собой константу в египетской культуре.

Первые изображения фараонов

Одним из первых предметов скульптурного изображения царей, относящихся к фиванской эпохе, является крошечная фигурка из слоновой кости, несущая корону Верхнего Египта, которая изображает идущего фараона. В тот же самый период уже возникают сидящие и стоящие прототипы, изготовленные (95) из известкового камня, у которых почти отсутствует разделение головы и плеч. Ноги, как правило, изображаются вместе. Даже если одна из них выставлена вперед, то и тогда обе они соединены остатками каменного материала. Поначалу сидящие статуи обладали величественными и весьма экспрессивными чертами, что производит на зрителя глубокое впечатление. Со временем произошло постепенное смягчение этих черт, и в конечном счете стало изображаться полное спокойствие, которое характерно для лиц египетских статуй. Начиная со статуи царя Джосера из сердаба погребального комплекса Саккара (Каир, Египетский музей) оказываются полностью определившимися формальные правила, которым подчинялось египетское скульптурное изображение.

Именно в первой скульптуре в натуральную величину выкристаллизовывается нацеленность на поиски отражения торжественности. Она выражается посредством простоты форм. В качестве идеальной утверждается модель в сидячей позе. Тогда фигура составляет единое целое с двумя планами, которые ей служат поддержкой: одним у основания ног, а другим — в стволе-опоре. Нижние конечности соединены вместе, одна рука лежит протянутой на бедрах, а вторая со сжатой ладонью прижата к груди. Голова с головным убором и церемониальной бородой имеет лицо с правильными чертами и неизменным выражением, оживляемым стеклянными глазами. Можно сказать, что это представляет собой одну из первых попыток египетского искусства освоить стиль изображения человека.

Статуя царя Хафра

Символической статуей Хафра, фараона IV династии, уникальной по своим размерам (20 м высотой), является сфинкс, который находится в погребальном комплексе Гизэ. Речь идет о фигуре льва с головой царя. Она высечена в горе с использованием первоначальной формы известковой скалы, так что туловище оказывается включенным в равнину пустыни на том же уровне, и единственное, что выступает над ним, — это голова. Идеализированное лицо Хафра украшено головным убором и церемониальной бородой, которые персонифицируют могучую фигуру льва. Гигантская статуя смотрит на восток, туда, где рождается бог Солнца, с которым отождествляли этого царя. Тем самым сфинкс символизирует представление о царе как о божестве. Он выступает также покровителем Земли — отгоняет злых духов, возвышаясь бессменным стражником некрополя монархов. (96)

Семейные группы и писцы

В рамках однородного египетского искусства наблюдается разнообразие фигур, выраженное в различных сочетаниях групп из двух, трех и более персонажей. Среди семейных групп в одном из мастабов Медума были обнаружены сидящие фигуры из известкового камня, которые изображают знатную супружескую чету, супругов Рахотепа и Нофрет. Их туловища образуют единый компактный блок с пьедесталами и сиденьями, на которых они изображены, будучи выполненными в форме горельефа. Как это и характерно для скульптуры, изображения не отделены от каменного блока; скорее, похоже, что они возникают из него. Обе фигуры раскрашены в обычные нормативные цвета — коричневая кожа у мужчины и желтая или розовая — у женщины. Объемы максимально упрощены, чтобы не задерживаться на излишних деталях, которые бы отвлекали внимание оттого, что считается важным.

Сидящие писцы представляют собой скульптурные изображения, воплощающие в себе большой реализм. Несомненно, двумя из наиболее важных являются писцы, датируемые временем V династии. Один из них хранится в Лувре, а другой в Египетском музее Каира.

Египетская администрация с самого начала была весьма неплохо организована, а посты должностных лиц, занятых администрированием, были весьма многочисленны. Среди наиболее признанных профессий фигурировала профессия писца.

Лицо, исполнявшее эту должность, должно было уметь одновременно и читать, и рисовать, что предполагало высочайшую степень специализации и социального признания. В скульптурах писцы изображаются сидя, со скрещенными ногами и руками, держащими папирус и палочку для рисования. Это статуи из раскрашенного в разные цвета известкового камня, с отделенными от торса руками и с выражением собранности, сосредоточенности и спокойствия. Передача беспокойной живости достигалась во взгляде, благодаря инкрустации глаз стеклом.

У группы статуй Древнего Царства, изображающих как фараонов, так и лиц, не обладающих высоким рангом, спокойные позы и действия, лишенные напряженности мускулов, позволяют достичь умеренного реализма в стиле и в выражении лиц, как правило, нежной отделки. Скульптура времен V династии, известная под названием «Сидящий писец», которая хранится в Лувре, была обнаружена в 1850 году археологом Марьеттом в одной из гробниц Саккара. Она изображает администратора Кая, еще один портрет которого был найден в той же гробнице. Скульптура, достигающая 53, 5 см, впечатляет глубокой сосредоточенностью, которую она воплощает. Лицо выражает загадочную улыбку и обнаруживает пристальный взгляд, подчеркнутый посредством инкрустации твердого камня. Она являет собой изображение интеллектуала, рука которого готова начать писать. Вероятно, эта скульптура являлась портретной копией усопшего и была призвана гарантировать ему бессмертие.

Деревянные статуи придворных должностных лиц являют собой примеры другой тенденции в скульптуре, в которой допускается индивидуализация фигуры. Поскольку речь идет о лицах, не обладавших аристократическим рангом, они могли изображаться без воплощения классической строгости, отличавшей изображения фараонов или членов царской семьи. Кроме того, с чисто технической точки зрения обработка дерева весьма отличается от обработки камня. Древесина позволяла обрабатывать различные части скульптуры в отдельности, чтобы впоследствии соединить их. Отсюда проистекает то, что скульптуры данного типа обладали менее строгим характером. Одной из самых знаменитых является статуя Шейх-эль-Беледа, общеизвестная под названием «сельского старосты». Она изображает взрослого мужчину стоя, сжимающим в руке посох из египетской смоквы. Стеклянные глаза еще более подчеркивают реализм фигуры и воплощают достижения этой своеобразной тенденции в скульптурном искусстве.

Скульптура Среднего Царства

В этот период не существует строгого единообразия стилей, а проявляются разнообразные тенденции, предлагающие различные изобразительные (98) решения. На севере страны, в районе дельты Нила, получает развитие склонность к классическим и идеализированным формам, восходящим к Древнему Царству, в которых превозносится благородство и спокойствие фигур. Сидячие статуи Сенусерта I из известкового камня весьма показательны для этой тенденции: у них изображены молодые лица.

Немного далее на юг, в Мемфисе, предпочтение отдается большему реализму; а в столичной Фиванской области на юге страны отмечается склонность к синтезу обеих этих тенденций и предпочтение показывать выражение лица, в то время как туловище остается в полном соответствии нормативам Древнего Царства — непоколебимым и далеким от всякой временной характеристики. Скульптуры царей встречаются в изобилии и обнаруживаются не только в погребальных строениях, где они находились на хранении во времена Древнего Царства, но также внутри храмов и снаружи зданий, под открытым небом.

Скульптура Нового Царства

Во времена Нового Царства Египет на основе военных завоеваний окончательно втягивается в отношения с азиатским миром, что положило начало тесным культурным связям, которые обогащают художественные произведения. Строительный импульс этого периода порождает мощное развитие скульптуры. Создаются невиданные фигуры, именуемые колоссами, которые устанавливаются снаружи храмов. Их считали посредниками между миром богов и земным миром. Существовали многочисленные репродукции в миниатюре, которые выполняли функцию амулетов или идолов и которые из-за их небольших размеров можно было легко переносить. Колоссы продолжали следовать типажам египетской скульптуры, сидящим или стоящим, и в этом случае они несли в себе классические атрибуты бога Озириса: скрещенные на груди руки с бичом и посохом, длиннополую мантию и ноги вместе. Они обычно расставлялись группами, по два или по четыре.

Самые знаменитые колоссы находятся в Фивах и со времен греков называются «Колоссами Мемнона». Они являются частью храма Аменхотепа III, однако преемники этого фараона разрушили храм, и колоссы остались обособленными, как пара одиноких титанов на фоне пейзажа. Они изображают Аменхотепа III сидящим на троне. По бокам имеются небольшие скульптуры женских фигур, которые изображают супругу и мать фараона.

Все четыре колосса, которые стоят по сторонам у входа в спео Рамзеса II в Абу-Симбеле (на границе с Нубией), высечены в скалистом склоне. Они составляют гигантский фасад высотой 20 м, на котором сидящий фараон сторожит вход.

Обособленная скульптура

Обособленная скульптура имеет в основном ту же типологию, что и в предшествующий период, хотя одновременно обнаруживает азиатское влияние, проявляющееся в любви к деталям и скрупулезности, с которой ваяются наряды и остальные одеяния. Восточный вклад не изменяет, однако, соответствие скульптур потребностям скульптуры крупных размеров. От XVIII династии осталось мало образцов, предшествующих правлению царицы Хатшепсут. Именно с тех времен (100) восточное влияние обнаруживает свою полную включенность в скульптуру, однако в равновесии с египетской эстетикой. В храмах увеличивается число статуй сидящих фараонов, с придающими им вечность хладнокровными и невозмутимыми лицами, что являет собою отход от реалистичных тенденций предшествующих периодов.

Существует множество статуй царицы Хатшепсут из склепа Дейр-эль-Бахри. В числе самых прекрасных фигурирует статуя, которая хранится в Столичном музее Нью-Йорка, выполненная из белого мрамора. В ней высоко расценивается женское тело, изображенное без притворства, с весьма упрощенными в геометрических плоскостях объемами, а также лицо с нежными формами, которое подчеркивает тщательную полировку камня.

От Тутмоса III, одного из самых воинственных фараонов, сохраняется скульптура в позе стоя, из зеленого базальта (Каир, Египетский музей), которая являет нам черты, весьма похожие на черты царицы, с лицом, тронутым легкой улыбкой. Его тело, молодое и атлетическое, полностью отвечает идеальному архетипу.

Бюст царицы Нефертити

Требования нового стиля поддерживались также в скульптуре высших сановников. Основными сохранившимися чертами были длина шеи и деформированность черепа. Обе эти характерные черты запечатлены также в одном из самых знаменитых и расхваливаемых в египетской скульптуре бюстов — бюсте царицы Нефертити.

Этот бюст супруги Эхнатона являет собой портрет из расписного известкового камня с инкрустацией глаз стеклом. Элегантные черты ее лебединой, необычайно стройной шеи еще более подчеркиваются голубой тиарой, которая венчает ее голову. Чувственные линии ее губ, скул, подбородка и носа придают ее лицу в высшей степени стилизованную красоту.

В этот период скульптура решительно утверждает чувственность женского тела. Сладострастие без какой бы то ни было сдержанности проступает под тонкой прозрачной тканью, покрывающей тело.

После смерти Эхнатона культ Амона был реставрирован, хотя отдельные из введенных его доктриной новых оттенков сохранили свою силу, как это можно заметить по гробнице его преемника Тутанхамона. В ней были найдены многочисленные предметы, которые еще соответствуют стилю Амарны. Среди них выделяется серия из четырех статуэток из расписного дерева. Речь идет о богинях, охраняющих внутренности покойника, облаченных в облегающие тело туники, которые позволяют различить женские формы.

Любопытно, что у этих статуй голова повернута набок, как бы требуя к себе уважения, — поза, которая отклоняется от строгого закона фронтальности в египетской скульптуре. (104)

Доисторические сооружения

Хотя самые главные и наиболее показательные неолитические и протоисторические погребения и связанные с ними остатки сооружений сосредоточены на Ближнем Востоке и в Анатолии.., сосредоточимся на постройках, обнаруженных в Европе.

Мегалитические сооружения — самые ранние архитектурные памятники прошлого, сохранившиеся на Западе. Они встречаются по всей Европе, древнейшие из них датируются серединой V тысячелетия до н.э., а период расцвета наступает для них в III тысячелетии до н.э., на рубеже эпохи бронзы. Речь идет о монументальных конструкциях, которые в простейшем виде представляют собой большие камни с основанием, укрепленным в земле. В эпоху неолита возникает новое видение мира, иное представление о месте человека в нем. В верованиях земледельца главное внимание уделяется силам природы: дождю, солнцу, ветру, земле, от которых зависит его существование… Эти новые представления выразились в сооружении мегалитов. (48)

Архитектура Древнего Египта

Смерть и загробная жизнь

Смерть понималась в древнем Египте как переход к другой жизни, и потому рассматривалась как благо. После нее дух приобщался к миру космических явлений, к вечному и неизменному инобытию. Человеческое существо состояло из материальной, телесной оболочки, с которой были связаны нематериальные начала: ба, соответствовавшее душе человека как индивидуальности, и ка, или двойник человека, близнец его тела, но обладающий нематериальной природой. Чтобы представить бога или фараона, изображали две одинаковые фигуры, держащиеся за руки.

Дух принимал форму тела и сосуществовал с ним до тех пор, пока не возвращался в универсум после того, как тело подвергалось разрушению. При наличии изображения-двойника покойного его ка переселялось в это изображение после совершения соответствующих ритуалов.

Смерть мыслилась как разделение названных элементов, и если человек желал обрести вторую жизнь, было необходимо, чтобы тело соединилось со своими духовными составляющими ба и ка. И поэтому следовало быть к этому готовым ко времени смерти; отсюда важное значение, придававшееся погребальным ритуалам и местам захоронения как нерушимым обителям душ. Обряды мумификации и погребения исключительно важны, так как иной мир представлялся местом обновления земной жизни, приобретая первенствующее значение. (59)

Чтобы гарантировать душе вечное бытие в ином мире, надо было соорудить надлежащую гробницу, в которой душа умершего обитала бы, которой надо было обеспечить благосостояние, доступное ему в земной жизни. Для этого туда помещалась богатая утварь и осуществлялись жертвоприношения пищей, чем занимались живые. Непременно следовало позаботиться и о пропитании, поскольку при его нехватке душа будет вынуждена отправиться на поиски.

Царство мертвых находилось к западу от Нила, там, где садилось Солнце, там и были выстроены самые величественные гробницы. Озирис считался богом-покровителем обитателей загробного мира, от них он, в свою очередь, требовал исполнения некоторых работ. Духи странствовали по всему миру подобно Ра, солнечному божеству, объезжавшему на своей ладье в течение дня мир живых, а ночью проплывавшему по двенадцати загробным мирам, над которым царил Озирис.

Книга мертвых

В эпоху Нового царства распространился обычай помещать в саркофаг покойника так называемую Книгу мертвых, список магических формул, необходимых усопшему для благополучного преодоления опасностей, подстерегающих его на пути в царство Озириса. Вступая во вторую жизнь, покойный должен был пройти через процедуру суда трибунала, состоявшего из сорока двух богов загробного мира с Озирисом во главе. Суд этот проходил в зале Маат, богини истины и справедливости, и начинался с процедуры взвешивания сердца.

Сердце умершего, положенное на чашу весов, должно было весить не больше птичьего перышка. В противном случае, если оно оказывалось тяжелее, то есть дурные дела покойного перевешивали добрые дела, его душу пожирали демоны, что означало вторую, на этот раз окончательную смерть. При благополучном исходе душа получала свободу и могла странствовать по небесному, земному или подземному миру; к примеру, она могла присесть на ладью Ра и наслаждаться беседой со всеми богами.

Предыдущая12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая