ПРИМЕНЕНИЕ РИСУНКА В КРАТКОСРОЧНОЙ

ПСИХОТЕРАПИИ И ВО ВРЕМЯ ПЕРЕКРЕСТНЫХ

ИНТЕРВЕНЦИЙ

Терапевт, применяющий рисунок в индивидуальном лечении, должен иметь опыт как в области продолжительной, глубоко проникающей терапии, так и в области одноразовых,

Рис. 3.6

Рис. 3.7

одноцелевых техник, применяемых в кризисных ситуациях, в случаях острых эмоциональных потрясений. Примерами ситуаций, требующих кратковременных действий, являются такие проблемы как поп подвергут короткому лечению в закрытом отделении. Во время всестороннего обследования его попросили нарисовать то, что он считает своими сильными сторонами (рис. 3.8). Из-за низкой самооценки пациента и его нежелания представить какие-либо достоинства, терапевту пришлось поддержать его, подчеркивая разнообразные позитивные черты мальчика, чтобы вообще уговорить его сделать рисунок. Первый рисунок Майка (левый нижний угол рис. 3.8) оказался портретом его матери, от которой мальчик был явно патологически зависим.

(Мои хорошие стороны)

(Я много учусь)

(Я способный)

(У меня есть друзья)

(Меня любит мама)

(Забочусь о гигиене)

(Я могу выражать себя в искусстве)

Терапевт попросил его сконцентрироваться исключительно на собственных сильных сторонах, благодаря чему пациент убедился, что у него больше достоинств, нежели он сам ожидал увидеть. Эта рекомендация помогла Майку и его терапевту установить конкретные терапевтические цели в работе над приобретением независимости в мышлении и действиях.

Рис. 3.8

Рисунок в короткой терапии дает пациенту иной язык, помогающий ему когнитивно перерабатывать проблему, развивая его способность к независимой реинтеграции. Применение арт-терапии помогает также выражать чувства, благодаря чему пациент приближается к разрешению конфликтов. Терапевту же рисунок помогает сориентироваться, насколько реалистично клиент подходит к своим проблемам и будет ли необходимым длительное лечение. Цели короткой терапии могут быть символически выражены и определены с помощью рисунка. Стоит также попросить пациента нарисовать рисунок с названием " Прошлое, настоящее, будущее", который укрепит его осознание собственной ответственности за течение жизни. Второй полезной инструкцией является просьба

нарисовать проблему из прошлого, которая связана с данным кризисом. Эти рекомендации создают базовую кризисную модель данных (Caplan, 1964; Lindemann, 1944). Это означает, что интервенция концентрируется скорее, на решении проблемы, нежели на лечении эмоциональных расстройств. Говоря в целом, в короткой психотерапии рисунок служит скорее для поддержки понимания и умения выходить из различных ситуаций, не углубляясь в более сложные вопросы.

Стив М. — 20-летний белый мужчина, в прошлом несколько раз госпитализированный из-за повторяющейся депрессии. Во время короткого пребывания в закрытом отделении он получил задание нарисовать " Прошлое, настоящее, будущее" (см. рис. 3.9). На этой картинке (нарисованной справа налево) пациент представил свои чувства в момент депрессии и определенный оптимизм в отношении будущего. На правой стороне листа безумствует буря. Переживания настоящего переданы в форме бьющей молнии. Бегство персонажа говорит о чувстве беспомощности (это соответствует периодам, когда

Рис. 3.9

пациент проявлял саморазрушающие тенденции и его приходилось госпитализировать).

СЛУЧАЙ ДАВИДА

Приведенное здесь описание клинического случая содержит в себе большинство вопросов, поднятых в данной главе, показывая разные этапы терапевтических отношений. Одновременно в нем содержатся примеры базовых рекомендаций, касающихся рисунка, которые можно использовать в критических моментах, чтобы ускорить терапию. Интерпретация ограничена до минимума, поскольку читатель при просмотре новых рисунков получит больше пользы, используя собственную теоретическую ориентацию.

Представленный случай касается 17-летнего Давида Б., который находился в закрытом отделении психиатрической больницы штата. Психиатр отделения для молодежи определил у него нарушения в поведении, агрессию и недостаточную социальную приспособленность (относительно критериев, приведенных в DSM-III) и направил в закрытое отделение из-за агрессивных тенденций, граничащих с параноидным поведением. В спальне Давида был обнаружен целый арсенал украденного оружия, накопленный, вероятно, с целью самообороны. Мальчика обвинили во взломе и похищении машины, а после ареста он проявил серьезные суицидальные тенденции. Суд отправил его в больницу в подростковое отделение с целью постановки диагноза и проведения лечения.

Давид уже около года пробыл в больнице, прежде чем начал работать с терапевтом, который в лечении, главным образом, использовал рисунок. Пребывая в отделении для подростков, пациент много рисовал самостоятельно и постоянно участвовал в открытых групповых занятиях арт-терапии. Описываемая нами индивидуальная терапия продолжалась около восьми месяцев. В начальной фазе лечения казалось, что Давид ощущает большое беспокойство, он рисовал поспешно, проявляя высокую самокритику. Он редко позволял себе зрительный контакт с ведущим, у него также возникали трудности с артикуляцией мыслей. Вероятно в детстве у него были серьезные проблемы с речью, которые и теперь, когда Давид достиг зрелости, все еще проявлялись.

Рис. 3.10

Получив рекомендацию нарисовать автопортрет (который должен был отразить проекцию внутреннего образа себя), Давид нарисовал мускулистого человека, раненого и всего в шрамах (см. рис. 3.10). Рядом в земле торчит окровавленный меч. Образ сильного мужчины, отражающий собственную личность, был несколько претенциозен и мало реалистичен, поскольку Давид был скорее слабого телосложения. Можно было догадаться, что таким образом он компенсировал чувство низкой самооценки. Кровь, раны и меч указывали на огромный груз переполняющей его злости. Пациент к тому же подтверждал, что у него " кровавые и жестокие фантазии".

Терапевт пришел к выводу, что фантазии Давида само-разрушительны, так как рядом с собой он нарисовал меч, который однако не держал в руке. Ясно отмеченные пояс и ширинка, указывали на беспокойство, связанное с собственной сексуальностью. В рисунке проявлялось также в определенной степени компульсивная привязанность к деталям, которая могла происходить от сильной необходимости контролировать скрытую злость, тревогу и неуверенность.

Проекция параноидных фантазий заметна в " каракулях", которые Давид нарисовал во время индивидуального обследования при помощи арт-терапии, когда в первый раз

Рис. 3.11

попал в больницу (см. рис. 3.11). На рисунке он подчеркнул два больших глаза и озаглавил его " наблюдатель".

Благодаря этим вступительным рисункам и комментариям пациента, терапевт вскоре смог выдвинуть гипотезу, что

Давид переживает внутренний конфликт, касающийся понятий добра и зла, и он нуждался в сильной защите, необходимости спрятаться, убежать в мир фантазий. (Далее приведенные примеры подтверждают эти допущения). Терапевт связался также с семейным терапевтом, работающим с Давидом и его родителями; оказалось, что мать и отец пациента постоянно ссорились, втягивая сына в самый центр своего конфликта. Мальчик, казалось, размещал их по обеим сторонам непереходимой границы, разделяющей добро и зло. С его точки зрения на стороне добра была мать, но отец играл доминирующую роль в семье. Как впоследствии было установлено, мать делала Давида своим фаворитом, стараясь быть с ним в хороших отношениях, открыто критиковала мужа и, чтобы на нем отыграться, часто использовала мальчика. Казалось, что в глазах пациента мать, как и он сам, пребывали в мире воображения, отцом же управляла логика, и он контролировал свое окружение. В такой ситуации Давид также укреплял союз мать — сын. Его идентификация с матерью проявлялась в богатстве фантазии рисунков. В творчестве пациента также была заметна его потребность контролировать ситуацию, которая отражалась в привязанности к детям, стремлении к совершенству и в последовательном выборе карандаша как средства экспрессии.

После консультации с семейным терапевтом ведущий согласился с тем, что участие Давида в конфликте его родителей должно быть изучено на семейных сессиях. Таким образом, он решил сконцентрироваться на рисунках пациента как форме экспрессии его индивидуальных потребностей, скрытой злости и внутренней спутанности. Творчество мальчика также дало возможность: 1) определить используемые им безуспешные попытки борьбы с чувством злости; 2) укрепить чувство собственного достоинства посредством развития художественных способностей пациента; 3) возможность выйти навстречу реальности в безопасной атмосфере; 4) поддержать процесс формирования своей личности, показывая свои слабые стороны, неуверенность в контактах с окружающими и т. п. (Из-за большого количества рисунков, сделанных во время терапии, в данном описании мы сконцептируем внимание на том, как пациент использовал свою фантазию по отношению к ощущаемой им злости, переносу и к конечной фазе лечения).

Рис. 3.12

Учитывая склонность Давида уходить в мир воображения, терапевт предложил ему выполнить серию рисунков, представляющих " наихудшую фантазию", " наихудшую реальность", " наилучшую реальность" и " наилучшую фантазию". Эта рекомендация должна была помочь пациенту распознать собственные тенденции к фантазированию и научиться более подходящим способам существования в реальном мире. Давид вначале решил нарисовать " наилучшую фантазию" (см. рис. 3.12).

Рис. 3.13

Рисунок представляет " будущее", где все живут под землей, а также отражение стремления скрыться. По словам Давида, космическая станция на верхушке горы охраняет живущих под землей людей от врагов, живущих на другой планете (представленной в правом верхнем углу). Терапевт пытался получить больше информации, спрашивая, что находится за горами. Давид ответил, что там находится исток реки. Мотив реки постоянно проявлялся в рисунках мальчика. Опираясь на многие работы, описывающие значение этого символа, терапевт пришел к выводу, что он представляет " путь выхода" из рисунка, что опять указывало на склонность уходить от неприятных ситуаций.

Далее терапевт порекомендовал пациенту нарисовать " наилучшую реальность" (см. рис. 3.13). Картинка представляет городскую улицу и ряд небоскребов. Названия размещенных в них учреждений касаются тем, играющих важную роль в процессе формирования личности мальчика. Этот рисунок, как и предыдущий, был выполнен очень детально, предусматривая путь бегства (на этот раз им была дорога). Здание слева является домом богатого, эксцентричного бизнесмена. В це-

Рис. 3.14

лом возникало впечатление, что пациент склонен фантазировать даже при описании реальности. Над автоматическими дверьми гаража размещены электронные глаза, наблюдающие за посетителями, а все окна зашторены. Давид пояснил, что если входящий не знает пароль, двери перережут его пополам. Все это указывало на высокий уровень подозрительности и агрессивные тенденции.

Следующий рисунок — " наихудшая реальность" (см. рис. 3.14). Здесь опять можно отметить большую детальность, проявляющуюся, например, в том, что отмечены даже окурки на земле у скамейки. Характер штриха указывает на то, что пациент, делая рисунок, ощущал большее беспокойство, чем при предыдущих. Здесь есть тучи, заслоняющие солнце, что может символизировать бессознательную агрессивность. Давид нарисовал также себя, сидящего на лавке. Раньше в течение сессии он говорил о побеге. Когда же он представил себя на скамейке, терапевт пришел к выводу, что в реальности возможность покинуть больницу вызывала у Давида смешанные чувства (что впоследствии подтвердилось).

Последнее задание — представить " наихудшую фантазию" (см. рис. 3.15). Пациенту было очень тяжело сделать этот

Рис. 3.15

рисунок. У него проявлялось сильное напряжение и беспокойство. Картинка представляет алтарь для жертвоприношений. Слева лежит тело жертвы, у которой на алтаре вырвали сердце. На постаменте все еще лежит вырванный кусок тела, окруженный странными инструментами. Тело справа принадлежит человеку, который пытался спасти жертву, убиваемую на алтаре. Под конец Давид погрузил весь листок в красную краску, отображая, что все забрызгано кровью.

Пациент с большим сопротивлением рассказал позже, что этот рисунок представляет сон, который возвращается к нему постоянно. Он не мог освободиться от ужасного чувства, что это он был принесен в жертву и что каждый, кто пытался ему помочь, попадал в смертельную опасность. Таким образом, вероятно, проявлялась его низкая самооценка, которую можно было отметить в период лечения. Рисунок являл собой определенный этап в терапии Давида. Во-первых, пациент показал свои важнейшие страхи. Во-вторых, его работа сигнализировала о начале терапевтических отношений, ведь некто пытался ему помочь; в то же время она выражает страх того, что спасение невозможно и кто бы не пришел на помощь — погибнет.

Рис. 3.16

Следующее задание — комбинация, объединяющая идею четырех предыдущих рисунков (рис. 3.16). Цель терапевта состояла в том, чтобы пациент осознал, что ему нет необходимости подвергаться " расщеплению" и уходить в мир фантазий. Терапевт считал воображение Давида его сильной стороной, но намекал, что его можно использовать более полезным образом.

Давид работал над этим рисунком до конца терапии, " записывая" на нем свои шаги вперед. Он начал с гор и реки из своей " наилучшей фантазии". Как можно было догадаться,

Рис. 3.17

это должно было обеспечить ему чувство безопасности. Далее в левом верхнем углу он нарисовал больницу. На вершине горы добавил космическую станцию. Позднее он сказал, что увеличил станцию, чтобы подчеркнуть значение своего воображения. Следующий его шаг — рисунок двух похитителей из " наихудшей фантазии", преследующих жертву, которая убегала в направлении пещеры (внизу справа). Терапевт спросил, откуда эта пещера, ее ведь не было на прошлых рисунках. Пациент ответил, что это место, где жертва может спрятаться. (Рисунок алтаря, вероятно, возбудил бы слишком большое беспокойство). В левом нижнем углу находится город из " наилучшей реальности".

Эксцентричный богач на этот раз переехал из города в замок под космической станцией. Лопасти его вертолета были " острые как бритва", чтобы незваные гости не прорвались на борт. Таким образом, Давид снова предался параноидным и агрессивным фантазиям. Терапевт порекомендовал ему объединить все эти элементы так, чтобы подчеркнуть значение объединения картин. Тогда пациент нарисовал дорогу, а через реку мост.

Рис. 3.18

В течение нескольких сессий, заполненных выполнением этого рисунка, Давид жаловался на " скуку", царившую в отделении, говорил, что он злится на врачей и персонал. Терапевт предложил ему нарисовать себя и свою " тоску", что должно было помочь получить более полный взгляд на это чувство (рис. 3.17). Пациент вначале представил себя сидящего с сигаретой, потом лежащего на кровати. Далее он нарисовал себя (справа) на диване с сигаретой и над головой набросал большую тучу. Потом он стал рисовать символы, представляющие мысли, соответствующие его " тоске". Давид удивился, когда понял, как много в них агрессии. Вскоре он сориентировался, что " скука" вероятнее всего просто прикрывала злость. После чего он переделал тучу в злого дракона, пышущего огнем. (Стоит обратить внимание, что на левой ноге дракона пациент нарисовал холмы из своих фантазий, что символизирует необходимость отбросить эти угнетающие чувства).

В этот период терапии Давид символично, однако с большим старанием, уничтожил больницу на своем большом рисунке (рис. 3.16). Надо сказать, что перед бомбардировкой

Рис. 3.19

он посчитал необходимым вывести из здания нескольких человек (включая терапевта). Он также оснастил больницу лазером, чтобы оставшиеся могли защищаться, хотя в конце концов они и потерпели поражение. Работая над этой сценой, пациент вербально выражал свою злость, которую объяснял тем фактом, что у него отняли свободу — его держали в закрытом отделении. Кроме того, он признался, что чувствует раздражение и злость по отношению к родителям, он также говорил о беспокойстве, исходящем от невозможности доверять окружающим. Судя по всему, это отсутствие доверия коренилось в его травматичных детских переживаниях.

Позднее терапевт порекомендовал Давиду выполнить рисунок, непосредственно символизирующий его злость (рис. 3.18). Пациент уже находился на том этапе лечения, когда мог оценить шанс использования искусства с целью зрелого разрешения проблем, поэтому он охотно выполнял пожелания терапевта. Графическое представление собственных чувств позволило ему безопасным образом разрядить интенсивный гнев. Злость на этом рисунке показана в виде огненного шара.

Рис. 3.20

На картинке мы видим также самого пациента, вышедшего из ямы в земле для того, чтобы противостоять своим эмоциям. Продолжая эту рекомендацию, терапевт попросил символично представить контроль над злостью, чтобы ослабить в пациенте ощущение того, что его импульсы имеют над ним абсолютную власть. Эта инструкция должна была метафорически намекнуть Давиду, что он может управлять своими эмоциями (рис. 3.19). Злость представлена здесь в виде чудовища на цепи, закрытого в клетке на вершине горы. Давид (справа) контролирует его при помощи антенны на голове. Он находится на безопасном расстоянии, в руке у него пистолет. Интересно, что пациент питал к чудовищу теплые чувства, подчеркивая, что необходимо в той же мере охранять людей от него, как и его от людей. Такая позиция, по всей видимости, представляла его собственные страхи и необходимость упорядочить свободную от стрессов среду.

Рис. 3.21

Давид также сказал, что только злость поддерживает в чудовище жизнь. Это могло выражать убеждения пациента о том, что если бы он не мог ощущать злость, то впал бы в депрессию, которая привела бы его к попыткам самоубийства. В это же время Давид осознал, что его рисунки стали теперь менее " кровавыми и жестокими".

После этого события Давид стал собирать вокруг больницы и приносить на сессию предметы, которые, по его мнению, отражали реальность или же могли возбуждать фантазию. Например, однажды он нашел кусочек сморщенного дерева. Он показал терапевту характерное вздутие на бруске, попросив представить это как инопланетный пейзаж. Казалось, Давид наконец начал объединять фантазию с реальностью. Ведущий предложил тогда, чтобы пациент нарисовал такой пейзаж, на который можно было бы проецировать свои фантазии (рис. 3.20).

На этом рисунке вновь появляется пещера — повторяющийся символ стремления скрыться. Однако здесь мы видим Давида, сидящего у входа. Таким образом, он частично присутствует. Интересно, что исключая пещеру, рисунок отражает реальное место. Сильно прорисованная трещина в скале еще раз указывает на привязанность к деталям. Однако

впервые мальчик использовал для рисунка уголь вместо карандаша, вероятно не заботясь о том, что уголь пачкает бумагу, что указывает на уменьшение необходимости контроля. Деревья растут " тесно, чтобы можно было спрятаться", а " дикий человек охраняет огонь, чтобы отпугнуть зверей и стеречь свою пещеру".

Хотя здесь, конечно, все еще видны параноидные мотивы, но они кажутся более слабыми и более приспособленными к целостному сюжету. Огонь стал поменьше, что вероятнее всего отвечает понижению чувства злости. После этой работы Давид сделал целую серию реалистических пейзажей с горами. Хотя они и содержали те же элементы, что и ранние I рисунки (горы и пустошь), в них было меньше фантазии и символических символов злости. Рисунок 3.21 он назван " Тоска по свободе". Давид признался терапевту, что уже скоро год, как он смотрит на горы из окна своей больничной палаты.

В это же время проблемы Давида, связанные с переменой терапевтического центра, казалось, достигли апогея. Сле-

Рис. 3.23

Рис. 3.24

дующая работа представляет пациента, которого втягивает " воронка" (рис. 3.22). Чтобы поддержать пациента, терапевт попросил его нарисовать рисунок, показывающий альтернативу. Давид дорисовал на берегу " спасителя", вытягивающего его. На рис. 3.23 пациент нарисовал себя, падающего с облаков прямо в вулкан, рядом с которым ждет дракон. Давид объяснил, что вулкан и дракон символизируют его злость. Все это было озаглавлено " В подвешенном состоянии", что имело отношение к его неуверенности, связанной с возможностью быть выписанным из больницы. Позже он дорисовал веревку, которую держит " дружественный демон", который должен его словить. Демон имел острые шпоры, которые могли отражать амбивалентные чувства пациента в отношении терапевта.

ПО

С л с -дующая работа (рис. 3.24) дала возможность мальчику рассмотреть собственные страхи. Изоб-раженный здесь " святой" (возможно, репрезентирующий терапевта) проводит ритуал изгнания духа, по-видимому символизирующего страх. Повторяющийся символ злость — вулкан — также здесь при-сутствует. Весь рисунок имеет параноидные черты. Посредством нарисованных персонажей Давид смог провести символическую конфронтацию со страхом. Он назвал свою работу " Страх перед ничем". Добавив более детальный подтитул: " Нечего бояться за исключением самого страха. Рисунок указывал на определенные скрытые сильные стороны эго, а также собственную неспособность вступить в борьбу со своими страхами.

Поскольку приближалась дата выписки Давида, мальчик был охвачен чувством бессилия, беспокойства и неуверенности. Терапевт, желая дать ему возможность поделиться этими эмоциями, попросил его нарисовать автопортрет, гго-

Рис. 3.26

скольку пациент все еще с трудом вербализировал проблемные мысли и чувства. Свои эмоции он представил, рисуя себя разделенного на две части (рис. 3.25). Правая сторона рисунка символизировала центр лечения, куда его должны были перенести после выписки из больницы. Это было для него нечто " неизвестное и пугающее". Левая часть картинки представляет больницу, в которой были " друзья, все знакомое и безопасное". Рисунок представляет, каким беспокойным и дезориентированным чувствовал себя пациент, здесь можно заметить множество неопределенных форм и отсутствие упорядоченности.

Рис. 3.27

Терапевт помог пациенту в конфронтации с этими страхами, попросив его нарисовать " неизвестное" (рис. 3.26). Здесь Давид представил себя (спиной), стоящего в " дверях к? " Длинная тень, отбрасываемая фигурой, намекала, что за дверьми находится источник яркого света, который мальчик назвал " ослепляющим". Он также сказал, что " нуждается во времени, чтобы глаза привыкли к сиянию". Это, вероятно, означало, что ему нужно немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью о выходе из больницы. Фигура, нарисованная спиной, часто означает отрицание, поэтому терапевт попросил нарисовать двери с другой стороны (рис. 3.27).

Несмотря на то, что пациент стал рисовать такой рисунок, способ штриховки указывал на повышенное беспокойство и на усиленную необходимость контроля, проявляющуюся в привязанности к деталям. Похоже было на то, что Давид не может вообразить себе никаких конкретных объектов с другой стороны двери. Вместе с ведущим они позднее подумали, как может выглядеть их расставание; терапевт постарался сделать так, чтобы мальчик смог посетить свой будущий центр и таким образом ослабил свое беспокойство.

ИЗ

Перед окончанием терапии Давид спонтанно закончил свою большую картину (рис. 3.16). Вначале он добавил за больницей горную цепь, олицетворяющую " обетованную землю" (будущее). Сам он с двумя друзьями (маленькие фигурки, нарисованные между бомбардируемой больницей и космической станцией) полз в направлении этой страны. Далее разжег пожар на космической станции и в замке, заткнул пещеру, и помог нарисованной жертве, поставив между ней и ее преследователями высокую баррикаду. Позже Давид добавил еще одну дорогу, которая объединила два шоссе, находящиеся на " реальной" стороне рисунка. Все это он назвал " Побег из мира фантазии". Таким образом он символично подтвердил желание оставить позади этот спасительный механизм, которым являлась склонность убегать в мир фантазий и путешествие в " землю обетованную".

Благодаря рисункам Давид смог заглянуть внутрь себя и понять, каким образом он использовал воображение, чтобы снизить напряжение. Он понял, что его фантазии были способом выразить подавляемый гнев, беспокойство и страх. Можно сказать метафорически, что он вышел из своей пещеры, чтобы победить свою злость. Он также стал лучше интегрировать свою фантазию с реальностью. Рисунки, касающиеся перевода, помогли ему понять собственное чувство бессилия и трудности в установлении отношений, опирающихся на взаимное доверие. Он уже мог символически помериться силами с этими страхами и ослабить их. Во время терапевтического процесса Давид распознал и осознал свои неадекватные стратегии борьбы. И хотя его последние работы все еще указывали на тенденцию эскапизма, обеспокоенность и некоторую депрессивность, в них содержалось намного меньше мотивов злости, которая, по всей видимости, была переработана.

ГЛАВА 4

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РИСУНКА

В СИСТЕМНОЙ СЕМЕЙНОЙ

ТЕРАПИИ

В систему семьи входят правила, коммуникация и иерархия (Satir, 1967). Каждой семьей управляют правила, сформулированные открыто или закамуфлированные, однако они известны всем членам системы. Из этих правил исходят паттерны поведения и гомеостатические механизмы, поддерживающие равновесие в семье. Эти механизмы включаются в кризисные моменты, возвращая семью в обычное состояние. Например, мать недовольна поведением сына. Она жалуется мужу, который начинает " воспитывать" сына. Мать в это время отходит в сторону. Если такой стереотип повторяется постоянно, можно сделать вывод, что в этой семье царит правило: нельзя решать спорные вопросы в широком кругу. Семья может выражать озабоченность симптоматическим поведением своего члена, однако будет упрямо удерживать status quo, сопротивляясь всяческим попыткам структурных изменений. В этом случае у семейного терапевта необычайно сложное задание.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒