ЛЕКЦИЯ 19. ИЗМЕРЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ

ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ

19.1. Общая социальная эффективность государственного управления. 19.2. Эффективность организации и функционирования субъекта государственного управления. 19.3. Эффективность деятельности управленческих органов и должностных лиц. 19.4. Оценка эффективности государственного управления и общественные институты ее применения.

19.1. ОБЩАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ

Объективация государственного управления, как уже отмечалось, имеет разнообразные проявления, которые только в совокупности дают комплексный результат управления, приносящий тот или иной эффект. Логично, что в таких условиях определить результат управления и оценить приносимый им эффект весьма сложно. Нужны известные критерии, на основании которых можно было бы измерять объективацию управления и высказывать по поводу нее достоверные и обоснованные суждения. Это тем более необходимо, поскольку в обществе, среди людей весьма распространенными являются субъективистские («вкусовые») подходы к государственно-управленческим явлениям. И если для определения длины или веса есть эталоны — метр и килограмм, то на управление почти у каждого свой взгляд, причем непременно «истинный».

Критерий в общепризнанном смысле, отмечал когда-то М. Марков, означает «признак, на основе которого оценивается факт, определение, классификация, мерило»^{^[81]}. Действительно, критерии эффективности представляют собой признаки, грани, стороны, проявления управления (управленческой системы), посредством
анализа которых можно определять уровень и качество управления, его соответствие потребностям и интересам общества. В этом их отличие от показателей, раскрывающих меру, количественные параметры соответствующих признаков, граней и т.д., т.е. критериев.

В опубликованных ранее работах автора данного издания выделялось несколько уровней критериев социальной эффективности государственного управления, которые в известной степени отражают и раскрывают результаты и эффекты управления. О них и пойдет речь в данной теме. Хотелось бы обратить внимание на то, что это — критерии не экономической эффективности, о которых в основном пишут, а именно социальной, т.е. критерии, которые носят обобщающий характер и раскрывают управленческие явления и их качества с точки зрения вклада в историческое существование страны и ее народа, в реальное самочувствие и благополучие людей.

Наиболее обобщающий и определяющий класс составляют критерии общей социальной эффективности государственного управления, раскрывающие результаты функционирования системы, т.е. совокупности субъекта и управляемых объектов государственного управления, либо, иными словами, управленческой системы. Такие критерии, с одной стороны, объективно связаны с потребностями, интересами и целями общественного развития (как общенационального, так и регионального), а с другой Шдают возможность видеть (и измерять) достигаемую посредством государственного управления меру удовлетворения (осуществления, реализации) искомых (назревших) потребностей, интересов и целей. На их основе можно определить самое главное: связанность государственного управления и общества и подготовленность первого к обеспечению динамики и гармоничности состояния и развития последнего.

Следует особо подчеркнуть в противовес моде последних лет, что эффективность управления (любого! ) вовсе не состоит в постановке все новых и новых проблем, тем более в острой, драматизируемой, противоборствующей форме, чем заняты власть имущие и стремящиеся к ней. Одни продуцируют перманентные реформы без подведения итогов хотя бы одной, другие критикуют, но не предлагают что-то реальное. Скорее, наоборот, сам факт возникновения той или иной проблемы, даже доведенной до кризиса, не всегда являет-
с я, как показывает история, следствием закономерных процессов развития (можно развиваться и без трагедии), но чаще всего бывает результатом того, что вовремя не были замечены новые потребности, интересы либо условия и факторы общественной жизнедеятельности. В большинстве случаев, за исключением разве что природных аномалий либо экстремальных ситуаций, не зависящих от людей, как раз слабость, инертность, косность, злонамеренность, бездарность, некомпетентность органов управления, а в них конкретных лиц, выступают причинами и самих проблем, и степени их обострения, и глубины поражающего влияния на общество. И хорошо, конечно, что управление (его компоненты) видит (обнаруживает) проблемы и обосновывает пути и средства их разрешения, но еще лучше, когда оно выявляет проблемы в самом их зародыше, профилактирует их и не допускает разрастания.

Для этого крайне необходимо, чтобы государственное управление (прежде всего и больше всех) постоянно и объективно изучало, анализировало и оценивало развитие общественных, коллективных и индивидуальных потребностей, интересов и целей и находило средства, ресурсы и рациональные формы их осуществления. С точки зрения рациональности и эффективности государственного управления очень важно, чтобы удовлетворение потребностей и решение порождаемых ими проблем происходило с должной полнотой и в надлежащее время, при оптимальном использовании общественных ресурсов, устойчивым, надежным и необратимым образом, Плохо, когда потребность или проблема отодвигается на задний план, загоняется «в угол», ведь она рано или поздно все равно выйдет оттуда и заявит о себе так, что весьма болезненно отразится на обществе.

Подобное имело место в прошлом, когда о самом главном — о людях и образе их жизни — забывали, проявляется и сегодня. Приведем мнение со стороны: «...Историю России последнего десятилетия нельзя представить как прямой путь к прогрессу или регрессу, Она скорее представляет собой череду изгибов и поворотов, ускорений и остановок, процессов интеграции и дезинтеграции, реформ и реакции, возникающих попеременно, а то и одновременно»^{^[82]}.

Критерии общей социальной эффективности и призваны выводить государственное управление на потребности и проблемы общества и характеризовать управленческий уровень их разрешения. Они логично включают в себя не только результаты общественного (совокупного) производства, но и социальные последствия потребления соответствующих продуктов (материальных и духовных), не только экономические явления, но и социальные (в узком смысле слова), духовно-идеологические, психологические, политические, исторические, экологические, демографические явления, короче говоря, весь спектр явлений, отношений и процессов, необходимых для нормальной жизнедеятельности людей. Следует подчеркнуть, что социальный эффект, на который призвано ориентироваться государственное управление, предполагает не только постоянно воспроизводящийся уровень функционирования управляемого явления, процесса, отношения, но и наличие, сохранение в последнем источников и тенденций активного повышения достигнутого уровня, т.е. обеспечение его развития.

К повсеместно применимым критериям общей социальной эффективности управления можно отнести:

а) уровень производительности труда, соотносимый с мировыми параметрами по его соответствующим видам;

б) темпы и масштабы прироста национального богатства, исчисляемые по методике ООН;

в) уровень благосостояния жизни людей в расчете на душу населения и с разбивкой доходов различных категорий, а также в сравнении со стандартами развитых стран;

г) упорядоченность, безопасность и надежность общественных отношений, их воспроизводство с нарастающим позитивным результатом.

Существует методика Всемирного банка (стандартные индикаторы, критерии, показатели), по которой определяется развитие разных стран и их сравнение между собой:

1. Картина мира: основные экономические показатели, качество жизни (долголетие, образованность и уровень жизни).

2. Население: народонаселение и трудовые ресурсы; бедность; распределение доходов и потребления; образование; здравоохранение.

3. Окружающая среда: землепользование и сельскохозяйственное производство; водные ресурсы, облесение и заповедные зоны; энергопотребление и выбросы.

4. Экономика: динамика экономического роста; структура производства; структура спроса; бюджет центрального правительства; платежный баланс, счета текущих операций и валютные резервы.

5. Государство и рынок: финансирование в частном секторе; роль государства в экономике; энергетика и транспорт; связь, информатика; научно-техническое развитие.

6. Глобальные связи: международная торговля; финансовая помощь и потоки капитала^{^[83]}.

Данные, обобщающие критерии общей социальной эффективности государственного управления в той или иной стране, дифференцируются по сферам и уровням общественной жизнедеятельности внутри стран. Так, если посмотреть на процессы, происходящие в экономике динамично развивающихся стран, то легко обнаруживается, что главным здесь выступает наращивание общественного производства на базе новейших научно-технических достижений, ведущее к росту производительности труда, повышению качества, разнообразия и технологичности выпускаемой продукции. В социальной сфере, при сведении всех проблем к какой-то интегрированной, очевидно стремление к осуществлению принципа социальной справедливости, с учетом, разумеется, закономерностей и форм современных общественных отношений, которые в каждой стране своеобразны. В духовной сфере, по крайней мере среди думающих людей, зреет понимание того, что каждый человек должен развиваться физически, нравственно и эстетически и самосостояться как личность свободного, демократического общества. Важное значение для государственного управления приобретают критерии общей социальной эффективности, вытекающие из политической сферы. Это, скорее, не критерии для анализа результатов управления, а критерии-средства, показывающие, каким образом, какими формами, методами, применяемыми в управлении, обеспечиваются должные показатели развития экономической, социальной и духовной сфер общества. Ведь, как уже неоднократно отмечалось,
средства, в том числе политические, тоже весьма важны для результатов управления. Нет политики ради политики, есть политика ради общества.

С точки зрения критериев общей социальной эффективности государственного управления, к тому же в начале XXI века, процессы, происходящие в России и других государствах на территории бывшего СССР, противоречивы и неоднозначны. По направлениям и тенденциям, по идее, замыслу, мировым парадигмам они являются вроде бы положительными, обоснованными и призванными оправдать возлагаемые на них надежды, но формы и методы их проведения в большинстве случаев таковы, что негативные, разрушительные моменты длятся слишком долго. Преобразования напоминают печально известные кампании времен социалистического строительства, типа индустриализации, коллективизации, химизации и т.п. Они отличаются порой самодовлеющим характером, несущим цели как бы в самих себе: надо с истинно российским размахом, да побыстрее осуществлять разгосударствление, приватизацию, конверсию, акционирование, передел собственности и т.п. Социальные же результаты всех этих мер, в том числе и близкие, наблюдаемые простым глазом на каждом шагу, мало волнуют многие государственные структуры. Идет убаюкивание общества заверениями в том, что, мол, в будущем потери будут компенсированы и экономический рост России гарантирован.

Но если оборудование не обслуживается годами, заводские здания и коммуникации ветшают, научно-конструкторские, технологические и производственные коллективы разбредаются куда глаза глядят, если нет целенаправленной подготовки новых поколений квалифицированных работников и всего того, что понадобится в будущем, то при любых формах собственности и экономических регуляторах только на восстановление утраченного и разрушенного потребуются большие ресурсы и время, которые будут, естественно, отобраны у развития. Кстати, остальной-то мир не стоит на месте и не ждет, когда же мы поумнеем. Поэтому критерии общей социальной эффективности государственного управления должны применяться не только к будущему, которое — увы! — никому не ведомо, и не только к прошлому, которое легко критиковать, осуждать и пр., но нельзя никак переделать, но прежде всего к настоя
щему, когда еще есть шанс своевременно обнаруживать ошибки, заблуждения, обман и что-то изменять к лучшему. Рано или поздно, но все равно надо будет прийти к такому положению, при кото* ром бы критерии общей социальной эффективности государственного управления действовали постоянно и использовались для измерения и оценки государственной политики, управленческих решений и действий. В частности, речь идет и о том, чтобы выбрать такой способ проведения реформ, при котором создание нового качества не приводило бы к потере и снижению уже достигнутого уровня жизни людей либо состояния воспроизводственных процессов. В этом коренное отличие реформ от революций и войн, несущих с собой несчастья и бедствия. Повседневное соотнесение получаемых результатов государственного управления с критериями его общей социальной эффективности позволяет видеть смысл и значение управленческих усилий, социальную ценность, актуальность и действенность самого управления.

19.2. ЭФФЕКТИВНОСТЬ ОРГАНИЗАЦИИ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ СУБЪЕКТА ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ Общая социальная эффективность государственного управления достигается усилиями двух компонентов системы последнего: государства, его органов и служащих, и общества, его управляемых объектов и самоуправленческих структур. Эта эффективность носит совокупный характер и не дает четкого представления о вкладе в нее каждого из названных компонентов.

Часто именно поведение и поступки людей, входящих в состав управляемых объектов, их терпеливость, смекалка, работоспособность и пр., обеспечивают успех того или иного дела, но его результаты нередко приписываются исключительно управляющим компонентам (органам государственной власти и местного самоуправления, их должностным лицам), особенно высокого уровня. Следовательно, необходимы анализ и оценка состояния организации и функционирования самого государства как субъекта управления общественными процессами.

Вопрос сложный, ибо государство (через соответствующие его органы) есть не только субъект управления, но и хозяйствующая си
стема с экономическими и социальными направлениями и их интересами. Оно владеет значительной собственностью, включенной в рынок, но управляемой государственными менеджерами. Посредством государственного финансирования (через бюджет) обеспечивается удовлетворение социальных потребностей очень многих, а по некоторым видам и всех граждан. В общем, оно аккумулирует и тратит огромные ресурсы, о которых у нас мало кто знает, скорее всего никто. Разумеется, существует проблема, как и куда оно эти ресурсы расходует.

В то же время часть таких ресурсов уходит на содержание самого государственного аппарата (во всей его структуре), а в нем на собственно аппарат управления, уточним: на органы законодательной, исполнительной и судебной власти. Думается, что аппарат управления, несмотря на естественные относительности и условности, может по ряду критериев и измеряться, и оцениваться, и поддаваться общественному обсуждению.

Этой цели служит следующий класс критериев, которые обозначены в качестве критериев специальной социальной эффективности государственного управления.

Если буквально следовать смыслу критериев специальной социальной эффективности государственного управления, то они раскрывают и характеризуют качество (уровень) всей совокупности (системы) органов государственной власти и местного самоуправления в единстве их целеполагания, организации и функционирования. Какие проблемы решают управляющие компоненты, каким образом (формы, методы), какие затрачивают общественные ресурсы — вот вопросы, на которые эти критерии призваны давать бо- лее-менее достоверные ответы. Таких критериев выделено пять.

Прежде всего, это целеориентированность (иными словами, целесообразность, целевая обоснованность) организации и функционирования государственно-управляющей системы, ее крупных подсистем и других организационных структур, которая определяется через степень соответствия их управляющих воздействий целям, объективно исходящим из их положения и роли в обществе. Реально проявляющаяся, ощутимая, воспринимаемая и оцениваемая обществом через соответствующие результаты цель функционирования государственно-управляющей системы или ее от
дельных частей имеет принципиальное значение при анализе и оценке поведения и действий субъекта государственного управления.

Причем речь идет не только и не столько о целях, зафиксированных в правовых статусах управляющих структур, других политических документах либо законодательных актах, сколько о целях, которые практически, на самом деле реализуются в жизни. Ведь без конца говоря о правах и свободах человека и гражданина, проводя по этому поводу душещипательные акции, можно на практике вести ситуацию к такому положению, когда богатые становятся неимоверно богатыми, а жившие в достатке jp| бедными. Или, закрепив даже в наименованиях министерств и ведомств одни цели (для общественного успокоения), заставлять их осуществлять совсем иную политику. Конкретные примеры по данному поводу способен привести каждый читающий эти строки. Возьмите для анализа любое министерство (даже просто по названию) и сравните его предназначение с реальными результатами его практической реализации.

Целеориентированность организации и функционирования управляющих систем (подсистем) определяется путем изучения и оценки их организационной, нормативной и другой деятельности с точки зрения соответствия ее целевой направленности, установленной для них. Таким способом можно не только познавать смысл активности любой структуры государственного управления, но и избегать дублирования, параллелизма, а также тех положений, при которых какие-нибудь участки общественной жизнедеятельности остаются вне необходимых управляющих воздействий.

Анализ целеориентированности управляющих компонентов предполагает: выбор в качестве исходных «координатных», объективно обусловленных и общественно актуальных целей, рассмотрение соответствующих целей в развитии, с учетом изменяющихся общественных потребностей и интересов (а не как нечто, данное на многие годы); измерение целей по конкретным результатам на «выходе» управляющего компонента, т.е. по характеру и полноте их воплощения в управленческих решениях и действиях.

Ко второму критерию специальной социальной эффективности государственного управления относятся затраты времени на решение управленческих вопросов и осуществление управленческих
действий. Это время, которое тратится на внутреннюю управленческую деятельность, т.е. на обработку и прохождение управленческой информации от «входа» до «выхода» в государственно-управляющей системе в целом (в аппарате управления), соответствующих подсистемах и организационных структурах. Исторически давно выведен закон экономии времени, характеризующий очень многое в жизни людей и созданного ими общества. Ведь чем меньше затраты времени на выполнение единицы той или иной работы, тем выше ее производительность. А для этого, что вполне понятно, должны быть введены в соответствующий процесс работы знания, опыт, организация, дисциплина, стимулы, санкции и другие социальные элементы. Экономия времени есть слагаемое многих условий и факторов, и во всем мире идет постоянный поиск путей движения в данном направлении.

Только у нас сложились стереотипы, по которым категория времени почти нигде и никогда не учитывается. Вроде того, что нас не касаются те ограничения, которые накладывает время на человеческую жизнь и все ее процессы. Мол, спешить некуда, а значит решение любого вопроса растягивается до бесконечности, до тех пор, когда и решать его уже нет смысла.

Учитывая иерархический характер (многоуровневость) государственного управления, его широкую горизонтальную специализацию, актуальность комплексного подхода с его стороны к общественным процессам и другие особенности, параметры затрат времени на собственно управленческую жизнедеятельность самого его субъекта имеют для общества исключительное значение. Дело в том, что любое управленческое решение свою актуальность и рациональность сохраняет лишь в течение весьма короткого времени, до тех пор, пока оно соответствует «схваченным» условиям и факторам, так сказать, моменту дня. Такое решение, тем более принятое на высшем или центральном уровнях, необходимо как можно быстрее «пропустить» и дифференцировать по соответствующей иерархии и довести до исполнителей, в том числе находящихся в управляемых объектах. Здесь задержка или промедление с движением управленческой информации каждый день уменьшают значение управленческого решения, сужают его потенциал, постепенно низводят на нет его цели и ресурсы.

Сложность, динамизм и переменчивость общественной жизнедеятельности усиливают значимость затрат времени на решения и действия органов государственной власти и местного самоуправления, требуют сохранения, уплотнения, решительной экономии времени. В государственном аппарате должны быть установлены жесткие нормативы затрат времени на выработку и прохождение любой управленческой информации, основанные на современных технических средствах и строго соблюдаемые.

В качестве третьего критерия специальной социальной эффективности государственного управления следует назвать стиль функционирования государственно-управляющей системы, ее подсистем и других организационных структур. Стилю в курсе лекций посвящена отдельная тема (17), но о нем приходится говорить и с позиций критерия эффективности, ибо от того, какие и как используются формы, методы, средства и ресурсы для достижения поставленных целей, напрямую зависят результаты их практической реализации. И опять же в данном случае речь идет не о нормативно установленных правовых, организационных формах, а также методах осуществления соответствующей компетенции тех или иных органов, а о реальной практике управленческого поведения конкретных должностных лиц. Эффективность всегда измеряется по действительности, а не по тому, что должно быть или вменено кому-то в обязанность. Можно иметь много прекрасно описанных обязанностей, в том числе в конституциях и иных нормативных правовых актах, но не исполнять их либо исполнять не лучшим образом.

На стиль, как уже отмечалось, очень сильно влияют возможности личности (государственных деятелей, руководителей, государственных служащих и т.д.). Одновременно он зависит от уровня организации и функционирования соответствующей управляющей структуры. Тем самым понять и оценить стиль функционирования отдельной структуры, не говоря уже конкретного управленца, можно не путем «снятия» индивидуального или группового психологического портрета, а только на основе всего многообразия фактов, действующих в данной системе (подсистеме) управления и влияющих на конкретный стиль исполнения государственных должностей. Здесь особенно актуален комплексный подход, кото
рый и способствует раскрытию эффективности государственного управления по данному критерию.

Четвертый критерий специальной социальной эффективности государственного управления отражает сложность организации субъекта государственного управления, его подсистем и звеньев. На первый взгляд (и многим) кажется, что сложность не имеет непосредственного отношения к социально-экономическим и функционально-организационным характеристикам государственного управления. Но это большое заблуждение, ибо сложность той или иной организационной структуры непосредственно влияет на ее внутреннюю жизнедеятельность (реализацию внутренних функций) и формирование управляющих воздействий (осуществление внешних функций). Приведем для примера и размышлений организацию исполнительной власти на федеральном уровне и уровне субъектов Федерации: Президент Российской Федерации со своей Администрацией, Председатель Правительства Российской Федерации, заместитель Председателя Правительства, Аппарат Правительства, федеральные министры и руководители иных федеральных органов исполнительной власти числом более 70, президенты республик, губернаторы, мэры или иные главы субъектов Федерации (с разным наименованием), правительства субъектов Федерации со своими заместителями, членами правительства и руководителями соответствующих органов исполнительной власти общим числом до 40 — 50 в каждом субъекте Федерации. К ним надо добавить и иерархию органов местного самоуправления.

Любой, представив в уме эту «лестницу», может просчитать, как трудно двигается и обрабатывается управленческая информация, сколько необходимо пройти согласований для принятия того или иного управленческого решения, какие возникают проблемы при попытках его практического исполнения. Ведь каждый уровень, а в нем структура стремится по меньшей мере к тому, чтобы доказывать актуальность своего существования. Бели к этому добавить широкую горизонтальную расчлененность государственного аппарата, то столь же просто обнаружить большие препятствия в деле координации функционирования множества узкоспециализированных органов исполнительной власти.

В свое время, при критике авторитарной бюрократии, очень многими аналитиками обращалось внимание на чрезмерную громоздкость и усложненность государственного аппарата советского периода, снижавшие уровень рациональности и эффективности государственного управления. Ведь доказано, что в любой динамической системе сложность организации субъектов управления, их подсистем и звеньев призвана не только соответствовать сложности управляемых объектов (не превышать данную сложность), но по возможности уступать ей, так как координирующий уровень всегда должен быть проще координируемого. Но это правило постоянно игнорируется с соответствующими последствиями для государственного управления. Сложность продолжает подавлять инициативу и творчество в управленческих процессах.

Важное общественное значение принадлежит пятому критерию, отражающему общие (совокупные) — экономические, социальные, технические, кадровые и др. — издержки на содержание и обеспечение функционирования государственно-управляющей системы, ее подсистем и иных организационных структур. При их анализе и оценке следует учитывать взаимозависимость между стоимостью управления и социальными результатами деятельности управляемых объектов, затраты на протяженность коммуникаций, объективное усложнение управленческих проблем и иные моменты, определяющие управленческие издержки. Сюда логично входят расходы на содержание персонала управления, командировочные расходы, расходы на оргтехнику и компьютеры и т.д., которые тоже надо соотносить с реальным влиянием соответствующих управляющих воздействий на общественное развитие.

Становление правового государства с принципом разделения власти, некоторое упорядочение и демократизация финансовых и бюджетных процессов привели к тому, что затраты на государственное управление стали выделяться в бюджетных расходах более четко. Но дальше общих сумм дело пока не двинулось. Все сводится к тому, чтобы вписаться в отведенные пределы. Социальные ценность и эффективность государственного управления пока не определяются. Еще хуже положение обстоит на государственных предприятиях, в учреждениях и организациях, переведенных на коммерческие начала и ориентированных на рынок. Здесь какой-либо кон
троль за расходами на управление практически отсутствует. Поэтому роль этого критерия в перспективе будет возрастать.

Рано или поздно предстоит все-таки разобраться в том, сколько должен стоить (по издержкам) тот или иной государственный орган, та или иная государственная должность, те или иные управленческие решения и действия (хотя бы те бесконечные совещания, которые так любят проводить). Состояние страны таково, что все надо считать и считать и соотносить с приносимой пользой.

Значит, взятые во взаимосвязи критерии «цели — время — стиль — сложность — затраты» и рассмотренные под углом зрения содержания и силы порожденных ими управляющих воздействий способны достаточно емко характеризовать организацию и функционирование государства как субъекта управления общественными процессами.

19.3. ЭФФЕКТИВНОСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УПРАВЛЕНЧЕСКИХ ОРГАНОВ И ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ

Важная роль в измерении государственного управления принадлежит критериям конкретной социальной эффективности деятельности каждого управленческого органа (органа государственной власти и местного самоуправления) и должностного лица, каждого единичного управленческого решения, действия, отношения. Эти критерии необходимы потому, что общая и специальная социальная эффективность государственного управления является следствием («суммой») конкретной социальной эффективности отдельных управленческих усилий. Кроме того, в условиях сложной, многозвенной и иерархической организации субъекта государственного управления возможны случаи, когда общая и специальная социальная эффективность достигается за счет активности одних управляющих компонентов при определенной пассивности, инертности других. Как и наоборот: на фоне общей неблагоприятной социально-экономической или политической ситуации могут быть органы и должностные лица, которые в рамках своей компетенции успешно справляются с управленческими проблемами. Между тем обществу, государству, людям нужны данные о характере, уровне и результативности функционирования не только системы государственного управления в целом (общая социальная эффектив
ность), государственно управляющей системы и ее крупных блоков (специальная социальная эффективность), но и соответствующих единичных (конкретных) элементов.

В государственном управлении каждый из его органов обладает своей компетенцией, характеризующей цели, содержание, возможности и пределы его деятельности, а в нем каждая государственная должность — своими квалификационными признаками, отражающими ее роль и участие в реализации компетенции соответствующего органа. Это нормативная модель управленческой деятельности, которую вполне можно рассматривать в качестве средства упорядочения, рационализации и обеспечения эффективности управления.

Поэтому степень соответствия направлений, содержания и результатов управленческой деятельности органов и должностных лиц тем ее параметрам, которые обозначены в правовом статусе органа и государственной должности, является исходным (первым) критерием конкретной социальной эффективности. Из такого критерия следует, что любое отклонение от компетенции органа, функций и правомочий должностного лица или проявление активности в другом направлении либо в иной сфере не должно признаваться рациональным и эффективным. В системе государственного управ* ления каждый должен заниматься своим делом.

Следующий (второй) критерий конкретной социальной эффективности видится в законности решений и действий органов государственной власти и местного самоуправления, а также их должностных лиц. Как уже отмечалось (12.1), законность представляет собой не только правовое явление, но и социологическое, связанное с обеспечением и защитой всеобщих и частных интересов, с проведением в жизнь принципов гражданского общества. Соблюдение законности придает государственному управлению определенную целенаправленность и упорядоченность. Тем самым всякие нарушения принципов законности, чем бы они ни объяснялись и ни оправдывались (сиюминутной экономической выгодой, стремлением решить проблему, необходимостью удовлетворения чьих-то интересов и т.д.) с точки зрения общества и самого государственного управления, не могут признаваться эффективными. Во всех случаях, когда орган или должностное лицо стоят перед выбором — на
рушить закон во имя групповых либо временных интересов или, наоборот, поступиться ими ради утверждения закона, надо идти, конечно, по пути законности.

Деятельность управленческих органов и должностных лиц находит внешнее выражение в правовых и организационных формах, которые призваны нести соответствующий «заряд» целеориента- ции, организации и нормативного регулирования для управляемых процессов — совершенствования управляющих компонентов субъекта и особенно управляемых объектов. Жизнь требует, чтобы такой «заряд» был не мнимым, представленным в виде добрых пожеланий и красивых формулировок, а реальным, действительно влияющим на управляемые процессы, переводящим их из одного состояния в другое, более высокое, рациональное, эффективное. Реальность управляющих воздействий есть один (третий) из критериев конкретной социальной эффективности государственного управления.

Государственное управление посредством деятельности своих управляющих компонентов обязано представлять и обеспечивать в реализации коренные и комплексные потребности, интересы и цели жизни людей. В принципе, каждое управленческое решение и действие должно служить людям, помогать им в их проблемах. Тем самым содержание любых управленческих актов (решений, поступков, действий и т.д.) с точки зрения отражения в них запросов и нужд людей, направленности на их благополучие и развитие может выступать еще одним критерием (четвертым) конкретной социальной эффективности государственного управления.

С указанным критерием непосредственно связан следующий (пятый), состоящий в характере и объеме взаимосвязей соответствующих управленческих органов и должностных лиц с гражданами, их объединениями и коллективами, различными слоями населения. Этот критерий «схватывает» уровень демократизма управленческой деятельности. Ведь чем теснее и многообразнее взаимосвязи управленцев с гражданами, чем шире демократизм их деятельности, тем больше объективных предпосылок для рациональности и эффективности этой деятельности.

Государственная должность, особенно высокого уровня, пользуется в обществе значительным престижем. Часто человек, занима
ющий такую должность, ассоциируется с ней и получает от нее свой авторитет. Нужно порой длительное время, чтобы наступило различение должности и личности. Мера обеспечения в решениях и действиях управленческого органа и должностного лица государственного престижа соответствующих органа и государственной должности служит наглядным критерием (шестым) конкретной социальной эффективности государственного управления.

Многое в управленческой деятельности раскрывает такой критерий (седьмой), который характеризует правдивость и целесообразность управленческой информации, выдаваемой управленческими органами и должностными лицами. Обманувшему раз больше верить нельзя. Интересы общества требуют, чтобы при любых условиях, даже самых неблагоприятных для управленческого органа или должностного лица, в систему государственного управления шла только достоверная, объективная информация, иначе все процессы, где используется такая информация, извращаются.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 28 293031 32 33 Следующая ⇒