Современный мир коммуникации

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 22Следующая ⇒

В условиях разнообразия аудиторий на первый план выходят вопросы риторики и дизайна: какие модусы лучше всего соответствуют социальным характеристикам той или иной аудитории, в связи с данным контентом, с данными платформами? Сфера дизайна обширна и сложна, в ней все точки и на всех уровни связаны между собой.

Возьмем, например, дизайн такого мультимодального комплекс, а как интернет-сайт. Дизайн «платформы» сайта связан с дизайном его композиционного потенциала, который в свою очередь связан с дизайнерской задачей по выбору модуса, подходящего для данной аудитории и данного контента. И все это связано с дизайном всего модального ансамбля с точки зрения его общего макета (layout) и внешнего вида (look). Ставя во главу угла позицию аудитории, дизайнер должен принять решение о том, какие платформы могут быть предпочтительными, какие принципы композиции могут соответствовать (или, наоборот, противоречить) ожиданиям аудитории. Принципы композиции — например, линейность или, наоборот, модульность — должны быть усвоены и интегрированы в дизайн. Дизайн — это предмет множества взаимосвязанных решений, связанных с выбором. Все в нем делается после предварительной риторической оценки среды, в которой происходит коммуникация. Задача дизайна как подбора и расположения ресурсов выполняется в соответствии с критериями, которые должны быть четкими. Речь идет о принципах выбора с учетом целого ряда факторов: выбора модуса, наиболее адекватного аудитории, содержанию, дизайну платформы и макета.

Модульность является семиотическим индикатором (означающим) определенного социального фактора (означаемое), и здесь это, как можно предположить гипотетически, фактор фрагментарности. Отношения с аудиторией устанавливаются на основе предоставления ей выбора из некоторого набора возможностей — практически как в неолиберальной модели рынка. Например, «посетителю» веб-сайта предоставляется агентивность в принятии решения о том, как войти на этот сайт, — он выбирает в качестве точки входа элемент в соответствии со своим интересом. Линейность же, напротив, проявляет себя как семиотический индикатор старого образца социальных отношений (конвенционально закрепленного иерархического порядка): «вы» как читатель должны следовать порядку, указанному автором. Модульность предполагает, что «дизайнеры сайта собрали материал, который вас заинтересует, и Вы сами решаете, как вы хотите взаимодействовать с ним, — можете войти туда, куда указывает вам ваш интерес». Линейность же предполагает, что «я/мы, авторы, собрали материал для вас и организовали его в таком порядке, который делает его осмысленным и который вы сочтете полезным, при условии, что будете следовать маршрутом, предложенным вот здесь».

Читатели линейно организованного текста признают авторитет автора, принимают порядок материала, установленный автором. Они позволяют задуманной авторским дизайном связности письменного текста направлять их. Они следуют традиционным правилам чтения. Текст же, организованный по модульному принципу предлагает «темы» (“topics”), отобранные командой разработчиков для посетителя площадки (site) и представленные в соответствии с дизайном в виде модулей с изображениями и фрагментами письменного текста. Эти «модули» не расположены по какому-то очевидному порядку или приоритетности. Читателю оставляют возможность самому, руководствуясь собственными интересами, выбирать, каким образом и в каком месте он желает войти на сайт и как осуществлять «навигацию» по нему.

Семиотические особенности линейности и модульности реализуют фундаментальные социальные различия. Глубокие социальные изменения усиливаются технологиями представления, а также технологиями отображения / дистрибуции / распространения, очевидным образом проявляющимися во множестве эффектов экрана, используемого в качестве площадки отображения (site of display). На переднем плане оказывается дизайн, основанный на том, как ритор оценивает ситуацию общения, а не компетентное выступление (competent performance) в соответствии с установленными конвенциями.

Эти виды задач, эти виды текстов стали теперь совершенно обычными. Возникает вопрос: что необходимо в плане теории для того, чтобы разобраться с той композиционной / коммуникационной данностью, которую мы уже сейчас имеем?

Например, письмо и изображение, а также тексты, полученные с их использованием, предлагают различные средства, различные точки зрения, иногда альтернативные друг другу, иногда друг друга дополняющие, а порой и противоречащие друг другу. Онтологически и гносеологически два эти модуса разнонаправлены. Ни про один из них нельзя сказать, что он лучше достигает своих целей, нежели другой. Хотя институциональная власть и общественные оценки — например, в формальных образовательных учреждениях — еще могут утверждать иначе. Изображение дает возможность коммуницировать тем, кто (пока) не может писать; она позволяет тем, кто производит рисунки, делать сильные «заявления» о своем мире. В этом отношении образы можно рассматривать как визуальные эквиваленты словесных стихов.

Смысл мультимодальности как раз заключается в исследовании потенциала различных имеющихся средств выражения взглядов, позиций и фактов, а также в создании возможностей воспроизводства того, что лучше всего подходит для конкретной задачи или под конкретную потребность. Визуальное «утверждение» («statement») – мир показанный — «схватывает» аспекты «попавшего в кадр мира», которые отличаются от вербального «утверждения», позволяющего понять мир рассказанный.

Как модусы, изображение и письмо предлагают различные линзы, обеспечивают различные точки зрения. Но изображение может побудить к размышлениям, в не меньшей степени, чем, скажем, стихотворение. Даже если это происходит (гносеологически и стилистически) совершенно по-разному и с использованием совершенно разных ресурсов.

Для того, чтобы получить представление о композиционных принципах и процессах, проявляющихся в мультимодальном тексте или в отдельных его частях, будь то веб-сайт или любой другой текст, можно использовать такие процессы, как коммутация или субституция, заимствованные из структуралистских лингвистических теорий. Коммутация (инвертирование порядка выбранных элементов внутри структуры) может показать, какие семиотические / смысловые эффекты производит или может производить изменение в способе упорядочения элементов. Это позволяет обнаружить, что мы имеем дело с «позициями» в структуре. Субституция показывает, какие элементы / единицы могут находиться на той или иной позиции, и таким образом выявляет классы сходных элементов.

Применение коммутации и субституции к мультимодальным текстам обнаруживает композиционные позиции и элементы, принципы и смысловые эффекты, которых в письменных текстах не существует. То есть существуют элементы, которые не эквивалентны, скажем, «субъекту» или «объекту», «предложению» или «параграфу». Эти элементы относятся к ресурсам мультимодального производства текстов и к текстам другого вида. Их «синтаксис» – их принципы композиции – приводит к появлению смыслов, характерных для текстов такого рода, но не тех, что конституируются модусом письма.

Выше я уже прибегал к использованию некоторых терминов и категорий, не относящихся к лингвистике. Потребность в таких понятиях становится все более очевидной, будь то при анализе того, как информация представлена на экране или на страницах журнала. Лингвистика не может предоставить всех средств, необходимых для работы с такими способами представления информации, хотя некоторые из предоставляемых ею инструментов и можно использовать. Мультимодальность, однако, пока и сама не в состоянии обеспечить такой комплексный инструментарий. Она предлагает некоторые термины (например, оркестровка (orchestration), мультимодальный комплекс (multimodal complex), знак (sign), комплексный знак (complex sign), знаковый комплекс (sign-complex), модульность (modularity), аффорданс (affordance)), обязанные своим происхождением «семиотическому взгляду» в описании и анализе.

Процессы коммутации или субституции приводят к изменению смысла, как это делают все семиотические процессы, – тонкому, но значительному. Чтобы в этом убедиться, попробуйте, например, поменять местами модули с текстом и картинками на каком-нибудь интернет-сайте. Будучи примененными к мультимодальным текстам, коммутация и субституция помогают обнаружить единицы («модули») и смысловые эффекты (подобные, вероятно, «ориентации»), которые не берут свое происхождение в устной речи или письме. Если же мы, однако, поднимемся «на один уровень вверх» в обобщении, то сможем распознать сходство с эффектами (и смыслами) расположения (arrangement), упорядочения (ordering) и синтагматизации (sequencing), которые связаны с «ориентированием» (orienting) семиотического материала в определенных направлениях. На этом общем уровне прослеживаются аналогии с лингвистическими модусами: просматривается что-то вроде темы, что-то вроде разделения на данное и новое (в лингвистике Халлидея) или на фокус и топик в других лингвистических теориях. При работе с изображениями категории расположения и упорядочения необходимы для выполнения функций и передачи смыслов, аналогичных таковым в других модусах, в том числе в устной речи и на письме. При работе с изображениями они могут быть использованы для реализации таких смыслов, как центральность и маргинальность.

Три момента здесь стоит отметить особо. Во-первых, путем перемещения «на уровень вверх», к более абстрактным категориям, мы посредством обобщения раскрываем семиотическое сродство между различными модусами. Лингвистика перестает быть доминирующей дисциплиной: она представляется частью более крупной семиотической рамки. Во-вторых, становится очевидным, что текст, организованный по модульному принципу, ближе – в плане определенных принципов расположения единиц – к модусу изображения.

Третий момент связан с вышеизложенным несколько менее непосредственно. Одной из причин критики в адрес мультимодальности или социальной семиотики (обусловленной своего рода «похмельем» от эпохи «языкового доминирования») является то, что восприятие изображения (или жеста, музыки и большинства других нелингвистических модусов) и смыслов, порождаемых этими модусами, «чисто субъективно». Все модусы являются продуктом социально-семиотической работы (social-semiotic work) членов сообщества, так же как и модусы устной и письменной речи. Они отображают закономерности, присущие сообществам, которые выработали эти модусы, по-разному в случае каждого из модусов, но не менее регулярным образом. Общие виды принципов, о которых только что шла речь, – коммутация, субституция – способны быстро выявить закономерности формы, расположения и смысла во всех этих модусах. Тот факт, что очень мало или вообще никакого теоретического внимания не было до сих пор уделено этим модусам с семиотической точки зрения, дает веские основания для того, чтобы сделать акцент на работе по установлению того, какие единицы, элементы и принципы лежат в основе этих модусов. Недостаточная или почти отсутствующая работа в этом направлении не дает никакого права утверждать, что эти модусы не организованы в терминах семиотических принципов. Развитие жестикуляции до уровня формирования модуса языка жестов (signing) должно быть достаточным доказательством обратного.

Если в модусе не проявляются виды категорий, которые мы знаем из лингвистических теорий, то еще не значит, что из-за этого мы имеем дело с субъективным суждением. Смысл мультимодальности в сильном смысле состоит в том, чтобы настаивать на существовании в каждом из модусов специфических для него аффордансов, а это неизбежно означает, что общие семиотические категории будут выражены с помощью средств, предоставляемых этим конкретным модусом. Модус языка жестов не имеет описательных категорий, присущих модусу письма; однако лишь немногие ученые захотят теперь заявить, что использующие этот модус ограничены «субъективными высказываниями». Если я решил пообедать в вегетарианском ресторане, с моей стороны было бы странным жаловаться на отсутствие стейка в меню.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒